Возвращение

      В величественном зале дворца раздались размашистые шаги. Амен — верховный эпистат всея Египта — уверенно направлялся к трону, на котором воседал Менес II. Стражники неподвижно стояли, словно грозные статуи, провожая лишь взглядом гостя, где-то лилась музыка арфы — подарок греков-македонцев в честь примирения, слуги с двух сторон махали огромными веерами над головой правителя, подле него стояла молодая наложница, наливая в кубок свежее вино. Её длинные темные волосы, волнами опадали на полунагое тело, золотые украшения звенели от любого движения, а полупрозрачная поясная повязка отделяла от наготы, темные глаза посмотрели на эпистата.       Амен скривился. Он вспомнил взбрендившуюся сиротку, недописаря, что возомнила себя шезму, но тот знал, кто из них мог быть черномагом, его чуйка и взор никогда не подводили за столько лет службы, однако его до сих пор смущало, почему та была одета в черную мантию, почему носила эбонитовую маску, и почему постоянно являлась в его снах. Эпистат быстро прогнал эти мысли прочь. Дело сделано. Фараон ждет отчета.       Остановившись возле трона, Амен преклонил колено, опустил голову. — О, владыка Амон-Ра, да будет ваше правление вечно. С добрыми вестями пришёл я.       Фараон жестом приказал оставить его с эпистатом наедине. Наложница и слуги поклонились и лицом вниз вышли с зала, музыка стихла, а стража, развернувшись полукругом, покинула зал последней. Убедившись, что они остались вдвоём, фараон спросил: — Хворь излечили? — Да, — уверенно ответил эпистат, — нашли источник, уничтожили. — Черномагов всех поймали? — Да! — Власть Сета ослаблена? –Да! — Ты сомневался хоть на миг в моем правлении? — Нет…       Последний ответ Амен проговорил очень нежно, почти полушепотом. Он поднял голову и увидел распростертые руки фараона, а этот нежный взгляд… Он тут же прильнул к нему, не к фараону, но к Менесу. Уткнувшись в грудь, Амен наконец расслабился. На службе он — грозный верховных эпистат, не знавший жалости, а сейчас он просто Амен, его Амен. Он чувствовал эти старые, но по прежнему сильные руки, одна из них стала наглаживать белоснежные мягкие волосы, вторая опустилась на талию. Их губы соприкоснулись в жадном поцелуе. Как долго они ждали этого момента, хворь и шезму отдалили их, однако единственная любовь Амена безжалостно преодолела это. Языки переплетались, воздух накалялся, тихие стоны эпистата раздавались в зале, страсть с каждой искрой разжигалась всё сильнее и сильнее. В штанах стало тесно — Амен чувствовал. Руки Менеса стали перемещаться по телу, Амен не отставал, прервал поцелуй и прильнул к шее. Менес слегка оттолкнул, наблюдая, как его возлюбленный недоуменным блестящим взглядом смотрит на него. Ох, эта преданность… — Не здесь, мальчик мой, — успокоил его фараон, — пойдем в покои.       Они вышли из зала. Слуги тут же попадали ниц, приветствуя правителя. Эпистату это было на руку — теснота в штанах была невыносимой и скрывать от всех было крайне трудно, а прикрывать тело накидкой слишком заметно, красное лицо видно даже с опущенным капюшоном. Фараон оставался спокоен, его статус смертного бога не позволял многим людям смотреть на него, мимолетный взгляд на раскрасневшего юношу, и уголки губ приподнялись. Он тоже скучал по Амену. По пути правитель приказал не беспокоить его, объявив, что хочет помолиться Гору.       Добравшись до просторных покоев, Амен тут же прильнул к Менесу, чтобы поцеловать, но тот грозно приказал: — Стой, для начала приготовь масло.       Разочарованно выдохнув и сняв плащ, эпистат подошёл к небольшому ящику, в котором лежали стеклянные бутылочки, желание так и разрывало изнутри. Перебирая одну за другой, Амен принюхивался, смотрел на свету достаточно ли и, найдя нужную, вернулся к фараону. Менес раскинул руки, жестом призывая раздеть его. Эпистат начал снимать золотое облачение, складывал аккуратно на небольшой стол, иногда наблюдая за выражением лица фараона, он всегда раздевал его с того самого момента, когда Менес нашёл и приютил его, сделав личным слугой ещё ребенком.       Фараон не был выше Амена, со стороны казалось, что эпистат мог в любой момент повалить мужчину одной рукой, но этот высоченный альбинос был слишком предан и без приказа никогда не смотрел правителю в глаза.       Его личный пес, его личный сокол, его охотник.       Менес присел на край ложа, когда Амен снял последний элемент. Присев на колени, юноша поднял взгляд. — Приступай. Натирая руки маслом, Амен приступил. Взяв плоть, он стал медленно натирать вверх-вниз. Расслабленный выдох Менеса означал прекрасное начало. Двигая рукой, другой начал поглаживать то внешнюю, то внутреннюю сторону бедра, аккуратно массируя. Движения сопровождались липким звуком, от которого в груди постепенно становилось жарко, а к щекам с новой силой приливала кровь. Желание нарастало, сидеть в штанах было невыносимо, так хотелось высвободить и свою плоть тоже, и наконец снять скопившее напряжение. Невольно для себя Амен потянулся к штанам. — Нельзя, — сквозь стон грубо сказал Менес, — приказа не было.       Амен проскулил. За что любимый так с ним? Неужели он недоволен, и злые языки наплели о его неудачах на задании, а ему не сказал? Он ведь так старался, так ждал любви Менеса, а сейчас ему из-за всех сил приходиться сдерживать жгучую страсть. Невольно Амен стал покачивать бедрами назад и вперёд, трясь об пол. В голове проскользнула одна мысль. Губы коснулись головки, оставив легкий поцелуй. Менес прошипел — грязный прием от мальчишки, а ему хотелось насладиться моментом подольше. Амен постепенно начал углублять поцелуй, плоть мужчины подрагивала от нужных ощущений, становясь всё тверже. Эпистат прошелся по длине, рука нашла нужный темп, фараон опрокинул голову, отдавшись ощущением окончательно. Темп нарастал, стоны звучали обрывисто, Амену не хватало воздуха, слезы поступали. — Подожди, остановись, ты же не хочешь, чтобы дальше было больно, — прервал Менес, поднимая голову юноши от себя. Амен тяжело дышал, всё лицо красное, мужчина заметил, как на штанах появилось пятно от смазки. Фараон встал с места и подошёл к одному из ларцов, на недоуменном лице Амена так и читалось:"Что опять не так?»       В руках оказалась странная деревянная вещь: с ручкой и формой напоминала удлиненное небольшое яйцо. — Это из Греции, говорят греки знают толк в любовных делах, тем более в мужеломстве.       Амен сглотнул. Что Менес задумал? Мужчина подошел к бутылке с маслом и обильно растер диковинку. — Снимай с себя украшения и ложись животом на край.       Юноша послушался. В тот самый момент штаны резко опустились, а рука стала раздвигать ягодицы. Инородный предмет, холодный и скользкий, протиснулся внутрь. Амен вскрикнул от неожиданности — слишком ново было для него. Неприятные ощущения стихли тут же, когда тело само приняло предмет. Менес улыбнулся. С виду грозный эпистат с грубым низким голосом перед ним превратился в скулящего мальчика, требующий любви и ласки. Он вернулся на место и приказал продолжить.       Амен снова приступил к оральным ласкам, только двигать бедрами и сидеть спокойно не получалось, предмет то и дело задевал нужные точки, ему казалось, что Менес окончательно решился поиздеваться над ним. Темп снова ускорился, воздух между ними накалился, Амену становилось невыносимее терпеть желание, его сознание всё время возвращалось к попытке разрядки, однако ослушаться фараона он не мог. Менес уже сам двигал бедрами и направлял голову юноши по плоти, ещё толчок и семя разлилось в рот. Амен проглотил и потянулся к губам, жадно кусая. Разгоряченные и возбужденные тела слились в объятьях, легли полностью на ложе, лаская руками то груди, то бедра, то спину друг друга. Менес тут же сел, повалив Амена под себя, ему хотелось взглянуть на столь невинный вид, посмотреть, как ноги юноши трясутся от возбуждения, как жалобен взгляд и как вздрагивают опухшие красные губы, тот проскулил сквозь слезы: — Любимый, прошу, не томи! Пожалуйста… пожалуйста…я так скучал…       Закинув ноги повыше, мужчина вытащил вещь и кинул в сторону, качнув бедрами, он тут же оказался внутри. Амен протяжно застонал. Наконец-то. По крайней мере вещица оказалась полезной — в предыдущие разы ему приходилось достаточно долго растягивать себя. Сначала движения были медленными, Амен от нетерпения сам двигался навстречу, потянулся рукой к своей плоти, но Менес шикнул на него. Всё ещё нельзя. Тогда Амен потянулся за поцелуем, притягивая лысую голову к себе. Легкое касание, Менес прислонился к уху, покусывая мочку и приговаривая полушепотом:"Амен, мальчик мой, как я скучал, скучал по тебе. О, сокол мой, как ты прекрасен, я благодарен Гору за то, что привел тебя ко мне. Всё позади… позади». Темп ускорился, движения стали резче, ложе прогибалось под весом двух мужчин. Голос Амена стал выше чем прежде, он выгнул спину, стараясь быть ещё ближе к фараону, руками впиваясь в плечи, а тот сильнее сжал бедра, оставляя красные плоски на белоснежной коже. Разрядка была уже близка, но именно в этот момент Менес вышел, перевернул Амена, заставляя встать на четвереньки. Он снова вошёл. — Давай, Амен, наслаждайся. Можно, можно, приказываю!       Мужчина нагнал темп, при этом стал тереть плоть Амена. Стоны стали громче, отскакивая от стен. Разум окончательно покинул обоих, наслаждение захлестнуло с новой силой. Фараон стал возносить молитвы Гору, Амен шептал благодарности, правда так и непонятно: то ли фараону, то ли богу. Ещё толчок и ещё. Казалось это будет длиться вечно, но вот ещё движения и Амена накрыла волна экстаза, семя излилось на ложе. Фараон, сделав ещё несколько толчков, кончил внутрь, очередной раз оплодотворив его. Без сил они повалились друг на друга. В покоях раздавались громкие отдышки, Амен вытер слезы, повернулся к Менесу и сказал:"Я люблю тебя». Чтобы поставить точку в акте любви, они вновь слились в нежном поцелуе, хотя сил уже не осталось.       Спустя время всё ещё горячие они лежали, укрывшись одеялом и окружив заморскими мягкими подушками. Амен сладко сопел на груди фараона, а тот в полудреме перебирал мягкие волосы, которые завились от пота. Воспоминания окутали голову Менеса. Он то и дело вспоминал как на его глазах Амен из испуганного скромного мальчика превращался в грозного величественного воина, как кормил и поил только лучшими блюдами и свежим вином, насколько трепетным был момент, когда дождался возраста согласия, их первую совместную ночь, их первое признание в любви. Он сделал Амена своим верховным эпистатом, чтобы быть ближе, чтоб у того тоже была власть, однако это обернулось бесконечными заданиями, а за ними разлуки. Менес не думал, что ему будет больно смотреть на шрамы Амена, как будет невыносимо думать, что любой черномаг мог проклясть, и во дворец в несчастный день могли привезти саркофаг эпистата. Но разве он мог отказать этим горящим светлым глазам, разве мог отказать уверенной ухмылке? Менес мотнул головой. Теперь всё позади, Амен с ним, а с черномагами покончено, македонские захватчики успокоились. Они заслужили быть снова вместе! Для уверенности чмокнул в макушку, от чего Амен что-то пробубнил. Фараон улыбнулся, ещё сильнее обнял возлюбленного. «Амен, соколенок мой, мы снова вместе!»