Пасмурная погода стояла почти всю последнюю неделю октября. Ветер с дождём загнали по домам всех жителей Сеула, чтобы вдоволь перед зимой наиграться и вернуться потом только теплой весной.
В университетском кафе почти никого не было в такую погоду, от чего официантам приходилось занимать себя, хоть чем-нибудь, только бы не уснуть на рабочем месте. В зале играла приглушённая музыка, а свет был везде включен: основные люстры, канделябры и гирлянды, так как за окном, не смотря на обеденное время, было очень темно.
Пронизывающий до костей ветер и проливной дождь не смогли напугать парочку друзей. Юнги с Чимином уже, скорее по традиции, стали ходить в свободное время в кафе: поболтать о учёбе, своих альфах и, конечно же, омежьих делах. Но только сегодня планы друзей нарушили два "хвостика", которые тоже решили увязаться за своими омегами. Юнги с Чимином переглянулись, нахмурив брови, понимая, что лишние уши не дадут нормально поболтать, но в итоге, сжалились над Чонгуком и Хосоком, взяв их с собой.
Парни забежали в кафе, оставляя после себя мокрые следы на полу, когда проходили к столику у окна. Сняв куртки и маленько отдышавшись, они определились с заказом, который принял у них симпатичный бета.
Омеги переглядывались между собой, дуя и сжимая в полоску губы, так как всё ещё считали, что альфы им тут не к месту. Им так хотелось обсудить то, как Чимин всё-таки соблазнил Хосока и то, как Юнги провёл свою течку с Чонгуком, но теперь все их разговоры были только о никому ненужной учёбе.
— Кстати, а куда Намджуна дели? — спрашивает Юнги, пока их заказ не принесли. Не то чтобы ему было интересно, просто эти три детины всегда вместе, а тут одного потеряли – непорядок.
— Он долги сдаёт за пропущенную неделю, когда болел своими соплями, — Хосок один смеётся со своей шутки, что-то печатая в телефоне. — Он к нам подойдёт, вы же не против? — смотрит на омег, ожидая одобрения, хотя только что уже позвал друга присоединиться к ним.
— Конечно, не против, — одновременно произнесли омеги, опять переглянувшись, и засмеявшись друг с друга. Они сейчас похожи на двух стерв, которые только делают вид, что дружат с другими, но как только остаются вдвоём перемывают всем косточки. Особенно поза Чимина: нога закинута на ногу и подёргивается, руки скрещены на груди, говорила о том, что он уже скоро попрощается с последней нервной клеткой. Так сильно он хотел уже несколько последних загруженных дней подряд остаться вот так с Юнги вдвоём.
Альфы в упор, не замечая настрой омег, принялись разглядывать принесённый заказ. И только, когда Чонгук и Хосок начали ухаживать за своими стервочками, пододвигая им тарелки, разрезая пироги и накладывая кусочки — омеги оттаяли.
— Я, наверное, не съем. Большой кусочек слишком, — Юнги шепчет на ухо Чонгуку, который и положил этот кусок клубничного пирога.
— Нормальный он. Ешь. Я ещё положу, — обнимает омегу за талию, чуть сжимая.
— Хватит вам шептаться! Больше двух – говори вслух! В садике не учили вас манерам, а? — Хосок состряпал такое лицо, как будто сейчас они его обсуждали. — Мы тоже хотим послушать, — уже с улыбкой добавляет альфа.
— Обойдёшься! — Чонгук одаривает его своей ухмылкой и целует Юнги в сладкие от пирога губы.
— Чимин, ну ты посмотри на него! Дай человеку поесть, отлипни от него, кому говорю! — после слов Хосока уже не сдерживается и смеётся Чимин. Омега смотрит на своего альфу со щемящей нежностью, ведь именно о таком альфе он всегда мечтал. Альфа, который смог бы даже самую мёртвую атмосферу расшевелить и поднять настроение не только Чимину, но и всем. Ну, а солнечная улыбка Хосока – это отдельная слабость для Чимина.
Вдруг, Чонгуку позвонили с компании и ничего толком не объяснив, сказали срочно приехать.
— Что-то случилось? — с тревогой в голосе спрашивает Юнги, гладя плечо альфы.
— Ничего не сказали… — Чонгук уже словил внутреннюю панику, встал и начал собирать свои вещи, — Юнги, поедем я тебя домой отвезу?
— Нет, поезжай раз срочно, — предчувствие чего-то плохого резко завладело омегой. Он встал и обнял Чонгука на прощанье, а тот в свою очередь чмокнул его в холодный нос.
— Мы отвезём, не переживай Чонгук, — сказал Хосок, чтобы друг спокойно ехал на работу.
После того как ушёл Чонгук они остались втроём с поникшими лицами. Былого настроя как не бывало. Юнги тем более раскис, чувство тревоги охватило его с головой. Уставившись в белое блюдце с недоеденным пирогом, он пытался ухватиться хоть за одну мысль в голове. Внезапно в голове всплыла фраза Богома, о том, что его сказке скоро придёт конец, которая ничего хорошего для Юнги не предвещала. Вот теперь можно было по-настоящему начинать бить тревогу и ждать, откуда прилетит "привет".
— Юнги, ты, наверное, капец как чувствуешь Чонгука? — Хосок молчать не будет, даже если ему за молчание предложили бы все деньги мира – он бы не согласился. Сидеть в тишине не для него.
— Да, вроде, всё как у всех… — Юнги не совсем нравится начало разговора.
— Ну, как нет? Вы же это… Предназначенные! Вы должны чувствовать друг друга сильнее, — Хосок ещё не понял, что сболтнул лишнего.
— Кто? — опять в унисон спросили ошарашенные омеги, пооткрывав рты от шока.
— Ой, а Чонгук не сказал тебе… — альфа готов был провалиться под землю, за то, что опередил друга. Ведь, он наверняка, хотел сам рассказать о таком любимому омеге. А может быть и не хотел, в их то ситуации. Неловко как получилось. И не отвертишься же теперь никак от омег.
— Рассказывай Хосок, — Юнги слаживает руки на столе и в упор смотрит в глаза альфе.
Хосок понял по взгляду омеги, что живым из кафе он не выйдет, если не выложит всё информацию. Допив свой кофе и прочистив горло, альфа начал свой не короткий рассказ.
— В общем… Начну из далека. Мне эту историю ещё в детстве поведал дед, но я как-то со временем забыл. И вот, когда Чонгук мне рассказал о вас, я попросил деда ещё раз мне освежить память, — Хосок нагнулся ближе к омегам и почти шёпотом, как будто-то это засекреченная информация, начал пересказывать историю. — Мой дед, когда ему было восемнадцать, ушёл служить в армию, и там у него завязалась дружба, с таким же молодым парнишкой по имени Сокджин. Вот он и рассказал деду об этом, так как у него в родной деревне остался ждать его с армии омега – предназначенный самой судьбой с самого рождения. Оказывается, с самого начала кроме обычных альф и омег, были ещё и такие как Чонгук с Юнги. Они жили все вместе, не делясь на группы. Альфы как Чонгук лучше чувствовали своего волка, были крупнее, сильнее в несколько раз, агрессивнее, благодаря своему развитому звериному началу. Из-за этого сильного звериного начала у Чонгука гон начался, когда ему едва исполнилось четырнадцать. У него тогда снесло крышу, и волк внутри стал неуправляем. Он дрался почти со всеми. И даже со мной и Намджуном, так как мы учились вместе и уже тогда дружили. Его отец только успевал приезжать к директору для улаживания конфликтов, но в какой-то момент ему надоело, и он устроил Чонгуку такую встряску, что тот стал учиться сдерживать зверя. А потом он стал встречаться с омегой, и вся энергия стала уходить в другое русло. Так вот, в племенах такие альфы всегда отвечали за добычу дичи и охрану соплеменников от хищников. И всё было бы прекрасно, только вот вся соль заключалась в том, что у каждого альфы был предназначенный ему омега, после встречи с которым – а она в любом случае происходила, он больше не мог быть ни с кем кроме него. Забеременеть от альфы, так же мог только его предназначенный омега. У таких пар особенная связь. Они чувствовали любое изменение в настроение, ощущали друг друга на расстоянии, даже могли предчувствовать те или иные события связанные с их второй половинкой, — взяв паузу, чтобы выдохнуть, альфа забрал у Чимина высокий стеклянный стакан и потянул через трубочку молочный коктейль.
— Никогда об этом не слышал… — Юнги задумавшись на минутку, стал сопоставлять всё, что с ним происходило. В Чонгука он влюбился в первый учебный день, стоило только альфе попасть в поле зрения омеги. С первого взгляда он почувствовал необъяснимое притяжение, которое только увеличивалось со временем. А тот случай в актовом зале, когда он смог в толпе студентов узнать по макушке черных волос, что это именно его альфа сидел в самом конце. Даже сейчас попрощавшись с Чонгуком, омега до сих пор чувствовал, как тот нервничал и переживал, после звонка из компании, хотя с виду был абсолютно спокоен. Многое встаёт на свои места.
— А почему в наше время почти ничего не известно про это? — Чимин с неподдельным интересом смотрел на своего альфу, который почти допил его коктейль.
— Потому что их осталось совсем мало, — Хосок сдвинул брови и тяжело выдохнул. — Такой ген передаётся только от альфы к альфе, то есть от отца к сыну. На омег это никак не влияет. Просто в момент рождения альфы с этим геном ему свыше посылают омегу. Нет альфы – нет и омеги. Но, интересный момент ещё вот в чём, что омеги быстрее осознают связь, так как более чувствительны по своей природе. И после смерти предназначенного, омеги могут спокойно жить и рожать от других, но вот только не все на это соглашаются, храня верность одному единственному, иногда выбирая вместо жизни уйти вслед на тот свет за любимым. А мало их осталось из-за того, что омеги беременные от такого альфы, часто умирали в родах, так как плод обычно был не один и всегда такие дети крупнее обычных. В те времена медицины вообще не было или была, но никакущая от слова совсем. Омеги погибали как сами, так и вместе с нерождёнными детьми. Папа Чонгука умер от потери крови. Роды начались раньше времени, когда они вместе с Дживоном отдыхали за городом. В больницу его привезли уже без сознания. Так и умер, не приходя в себя.
— Юнги! Как ты будешь рожать! — Чимин со слезами на глазах уже нафантазировал самые печальные варианты событий.
— Спокойно, я не рожаю пока… — Юнги совсем стало не по себе после всей навалившейся информации.
— Так, успокоились! Мы в каком году то живём! Не в средневековье же! Медицина сейчас так продвинулась вперёд, что наш Юнги родит, если надо то и пятерых, — Хосок не на шутку испугался за такую реакцию омег. Хотелось бы их успокоить, но продолжение рассказа пробивает на слёзы даже самого альфу.
— А у друга твоего деда хорошо сложилась судьба? — перевёл тему Юнги, крутя в руках стакан с апельсиновым соком.
— Сокджину было восемнадцать, а его омеге Ио всего пятнадцать. Они планировали после армии построить дом и сыграть свадьбу. Дед рассказывает, что Сокджин был ангельской красоты парнишка. На него заглядывались не только медбратья омеги и беты, но даже и военнослужащие альфы. Он был высокий, широкоплечий, с идеальными чертами лица и добрым сердцем. Часто мечтал о том, как станет многодетным отцом, и какие имена они с Ио выберут для них. После службы дед и Сокджин отправляли друг другу письма, в которых делились моментами из своей жизни. Спустя полтора года Сокджин почти достроил дом и готовился к свадьбе. И мой дед уже с нетерпением ждал письмо с приглашением на торжество. В тот год июль был дождливый. В один из таких июльских пасмурных дней пришло письмо, которое дед открыл в надежде увидеть день и время проведения свадьбы. Но вскрыв письмо, он чуть не упал в обморок. В письме семья Сокджина сообщала дату, время и место похорон горячо любимого друга. Оказалось, что альфа ездил из деревни в город, чтобы подзаработать денег к свадьбе на стройке городской больницы. Поскользнулся на мокрой после проливных дождей деревянной перекладине и упал с высоты четвёртого этажа. А страховочная верёвка, что должна была его спасти, была плохо закреплена, так же полетела извивающейся змеёй вниз. Смерть наступила мгновенно. Не мучился. Не успел даже испугаться. Дед всегда плачет, когда вспоминает, ведь друг так любил жизнь, — Хосок поднял на омег глаза полные слёз и кое-как себя сдерживал.
Омеги сидели, вытирая ладошками слёзы, которые дорожками скатывались по щекам. Чимин не выдержав, уткнулся Хосоку в шею, громко всхлипывая и завывая. Альфа обнял его и стал успокаивающе поглаживать по голове, целуя в висок.
— Ну всё, тише… Перестаём плакать, мальчики, — Хосок почувствовал угрызение совести, за то, что испортил всем настроение. — Уже больше полувека прошло с тех дней.
— А с Ио… что дальше было? — заикаясь от слёз, прошептал Юнги.
— Спустя год после похорон дед ездил на могилу Сокджина. Рядом с ним, в ещё свежей могиле с земляным холмиком спал Ио. Сказали, повесился.
— Боже мой, — с новой силой начинает плакать Чимин, марая слюнями и соплями рукав футболки Хосока.
— Они уже давно переродились за столько то лет и живут новую жизнь. Всё, не плачьте только, пожалуйста… — альфа не знает уже как вернуть былое расположение духа омег. Где там Намджун ходит, который своим приходом хоть маленько, но отвлёк бы ревущих детей.
Дверь кафе громко хлопает, впуская две промокшие фигуры, одной из них оказался Намджун. Он осмотрелся по сторонам и, увидев столик с друзьями, взял своего попутчика под локоть и направился к ним.
— Всем привет! Знакомьтесь, это Джин! — Намджун представляет друзьям рядом стоящего омегу. — Джин – это Хосок, Чимин и Юнги! — поочерёдно тыкает пальцем на каждого.
— Здравствуйте, — мило протянул Джин, махая ладонью в приветствии, улыбаясь при этом пухлыми губами.
Усадив Джина на свободное место, Намджун забрал у соседнего стола стул себе и тоже уселся между Джином и Юнги, время от времени задевая их широкими плечами.
Успокоившийся Чимин отлип от Хосока, вытер лицо рукавом кофты и залип на Джина, красота которого может сбивать с ног неподготовленных людей. Казалось, в нём всё было идеально. Рост, утончённая фигура, блестящие чёрные волосы, а милая улыбочка просто гипнотизировала, заставляя смотреть только на эти сочные губки. У Чимина в голове пробежала мысль о том, что они с Юнги на фоне Джина, будут выглядеть как два садовых гнома.
— Намджун, ты, где такую красоту нашёл? — Чимин наклонился ближе, разглядывая Джина заплаканными глазами, восхищаясь идеальными чертами лица.
Юнги не мог сдержать улыбки с такого флиртующего с опухшими глазами Чимина. Его друг можно сказать почти облизывался, строя глазки и хитро улыбаясь другому омеге, при том, что рядом сидел его парень.
«Вот же обольститель», — пронеслось в голове у омеги.
— Джин поскользнулся на мокрых мраморных ступеньках возле университета, а я его поймал! Даже не знаю, что было бы, если не я… — Намджун хмуриться ещё раз вспоминая, как испугался за Джина, пятнадцать минут назад. — Вот, пригласил в кафе, чтобы успокоить нервы.
Три пары глаз уставились на Джина и Намджуна с открытыми ртами.
— Вы, чего ребят? Как будто привидение увидели? — занервничал Джин, бегая взглядом по новым знакомым, не понимая, в чём причина их напуганных и в то же время удивлённых лиц.
***
После звонка с компании Чонгук уже примерно знал, что его ждёт. Он ждал каждый божий день, когда же его настигнет долбанный конец. Скорее всего, этот день последний в их с Юнги отношениях. Прощаясь с омегой в кафе, альфа пытался запомнить этот один из счастливых моментов, где они вместе, а Юнги ещё доверяет ему и любит. Больше такого не повторится. Больше они не соберутся вот так вот все вместе за столиком в кафе. Почти два месяца любви закончатся сегодня по его вине. Чонгук не смог за это время ничего исправить, не избавился от Богома, не защитил своего омегу. От осознания того, что сегодня ему придётся воплотить в жизнь гнусный план Богома, у Чонгука текут слёзы, скатываясь по щекам и дальше по шее, капая вниз на синие джинсы. Чёрные ресницы намокли и слиплись. Ладони держали руль и даже не хотели отрываться от него для того, чтобы вытереть наконец-таки мокрое лицо, потому что не было смысла вытирать то, что снова покроется солёной водой.
Уже в компании Чонгука в холле встречает перепуганная Мэй.
— Чонгук, скорее! Там полиция сидит у твоего отца в кабинете! — омега тараторит, не сдерживая себя.
— Что говорят? — Чонгук широким шагом направляется в сторону кабинета Дживона, пытаясь сохранять мнимое спокойствие и холодную голову.
— Ничего не сказали! Захлопнули дверь перед моим носом и всё!
— Сейчас значит, узнаем… — альфа открывает дверь и заходит в кабинет отца.
За овальным столом сидели несколько альф полицейских и перебирали папки с документами. Кто-то ходил по кабинету, проверяя каждый уголок. А самый главный, по всей видимости – инспектор, задавал вопросы отцу, который разглядывал свои руки в наручниках, сидя на кожаном диванчике.
Инспектор, увидев Чонгука, встал с диванчика и подошёл ближе к альфе, раскрывая папку с бумагами.
— Здравствуйте, господин Чон Чонгук. Перед вами полицейское управление Сеула из третьего эскадрона. Я старший инспектор – Кан Донджин. Ваш отец – господин Чон Дживон, обвиняется в передаче взятки должностному лицу, для того чтобы получить разрешение на строительство на том участке земли, где оно запрещено законом. Обыск проводится с целью обнаружения других доказательств по этому делу. Господин Чон Дживон с сегодняшнего дня будет заключён под стражу до рассмотрения материалов уголовного дела, — прочитав ордер, инспектор закрыл папку и вернулся к обвиняемому, показывая тем самым, что продолжать разговор он не намерен.
«Ну, вот и всё», — крутилось в голове Чонгука.
Наплевав на игнорирование со стороны старшего инспектора, Чонгук решил всё-таки попытать удачу и попробовать договориться.
— Господин Кан, у отца больное сердце, можно ли как-то заменить заключение под стражей на домашний арест? — Чонгук старается держать себя в руках. Конфликт сейчас сделает только хуже. Необходимо как можно быстрее вытащить отца.
— Это не обсуждается! — инспектор в грубой форме выплюнул фразу, даже не взглянув на альфу.
— Сынок, не переживай! Мы что-нибудь придумаем! Это же очевидно, какая-то ошибка! — отец отказывается признавать то, что его кто-то мог сдать полиции. За столько лет отлаженной работы его ни разу не привлекали к ответственности. Сделки срывали – да! Лучшие земли перехватывали – да! Но, чтобы натравить полицию – никогда!
— Отец, я тебя вытащу! Потерпи немного и ты вернёшься домой, — Чонгук смотрит на поникшего отца и сглатывает, давя в себе подступающие слёзы. В данной ситуации, конечно, слёзы не помощники, но сделать с этим альфа ничего не может. Два любимых человека на чаше весов и необходимо выбрать одного, обрекая второго упасть в пропасть.
Инспектор встал с диванчика, кивая полицейским в сторону Дживона, чтобы те могли уже уводить его в машину. Бедного Дживона на глазах всех шокированных сотрудников, повели к выходу, держа с двух сторон под руки.
Проводив отца до полицейской машины, Чонгук решил, что пришло время связаться с Богомом. Через друзей он нашёл его номер и, набрав цифры на телефоне, нажал на вызов. На другом конце трубки быстро ответили, как будто ожидали этого звонка.
— Я ждал твоего звонка Чонгук! — кое-как выговаривает пьяным языком слова Богом.
— Значит, представление, что я сейчас наблюдал, всё-таки твоих рук дело! — маленький луч надежды погас в груди альфы. И, правда, на что надеялся дурак!
— Здорово получилось! А тебе не понравилось, да? — громкий смех противным звуком доносился из телефона, раздражая Чонгука ещё больше.
— Завтра утром жду видео и твой обожаемый отец, с моей лёгкой руки, сразу же выходит жить свою прекрасную жизнь дальше, не зная горя и бед! Ведь я же отстану от вас! — Богома разрывает смех от своей же гениальной шутки. — Время пошло, — альфа, не дожидаясь ответа от Чонгука, сразу же отключается.
Услышав приговор, Чонгук спрятал телефон и поднял взгляд на серое небо. Дождь так и хлестал, пробираясь сквозь куртку. Капли скатывались с мокрых волос, попадая за воротник. Но альфа перестал что-либо замечать и чувствовать. Перед его глазами только небо, которое уже неделю не прекращало оплакивать, что-то одному ему известное.
Чёрный ягуар сорвался с парковки, направляясь в магазин цифровой техники.
***
За окном ночь, шепчущая Юнги, который сидел на диване с включенным телевизором, что пора спать и перестать ждать ответа от Чонгука. Тревога, охватившая омегу ещё в кафе, не отпускала ни на минуту. А альфа не отвечающий на сообщения, делал ситуацию ещё хуже.
Поход в кафе и рассказ Хосока ещё больше погрузил Юнги в себя. Теперь помимо вечно крутящихся идей по избавлению от Богома, прибавилась неизвестная до этого дня предназначенность. Для омеги было не ясно только одно. Предназначенность – это дар Божий или всё-таки проклятье? Если дар, так почему же за два месяца Чонгук ничего ему не рассказал об этом? Не хотел? Зачем скрывал? Что-то внутри подсказывает Юнги, что человек, если бы был счастлив от этой новости, сразу же рассказал об этом любимому. Целых два месяца Чонгук ничего не пытался рассказать… И видимо не собирался…
Нерешённая проблема с Богомом давила на плечи омеги, не давая спокойно вздохнуть. Все идеи по его избавлению были ничтожными, особенно та, которая пришла в голову Юнги от отчаяния – отдать своё тело по наставлению Юны, и надеяться, что Богом, наконец-таки отстанет, когда наиграется и получит желаемое.
Дверь громко хлопнула, испугав Юнги, который почти разделся, чтобы забраться в полную воды ванну.
Тяжелые неровные шаги бродили по квартире в поисках хозяина. Юнги, стоя в одних трусах, подобрал одежду с пола и прижал к груди, почувствовав страх. Это точно его Чонгук, но от чего то сердце упало в пятки, а тело оцепенело, не давая омеги подать признаки жизни.
Резко дверь в ванную распахнулась, и в нос Юнги ударил запах любимого бергамота, только вот вперемешку с алкоголем и никотином.
— Нашёл! — Чонгук шатаясь, подошёл к омеге, крепко стиснув в объятиях. Руки грубо стали лапать напряжённое тело. Альфа делает так, чтобы от него было настолько противно, насколько он этого заслуживает. Пусть Юнги начинает ненавидеть его прямо сейчас, до того как узнает правду.
— Родной, почему ты в таком состоянии? — пытается узнать хоть, что-то.
Он не узнаёт прежнего Чонгука. А может, сейчас перед ним как раз таки и стоит настоящий альфа. Юнги чувствует, как на его шеи оставляют болючие засосы.
— Хочу тебя! Не видишь разве, как стоит мой член! — хватает омегу в охапку, желая вынести с ванны.
— Хорошо, хорошо Чонгук… Можно только мне принять ванну? — спокойно шепчет, пытаясь успокоить альфу и заодно себя.
Юнги понимает, что ему сейчас не отвертеться от альфы, но от страха у него внутри всё настолько сжалось, и смазка, которая должна была потечь, не планировала появляться. Чтобы не повторить прошлой ошибки и не оттолкнуть Чонгука, он кое-что придумал. И только позже Юнги поймёт, что сегодняшней ночью его взяли бы в любом случае. А своими действиями он только облегчил задачу для альфы.
— Жду тебя в спальне, — отпускает омегу и, опираясь о стены, уходит в комнату.
Так даже лучше. Пока Юнги в ванной, можно спокойно спрятать недавно купленную маленькую камеру.
Каждое действие альфы – это гвозди, которыми он собственноручно заколачивает крышку гроба, где будет покоиться их счастливое будущее. И любовь.
Закрыв дверь ванны, Юнги убрал руки от груди, которые всё это время крепко держали вещи. Разум бил тревогу, пытаясь убедить его выгнать альфу. Но сердце совсем не хотело выяснять сейчас отношения с любимым. Оно слепо тянулось к нему и уверяло, что человек, ожидающий его в спальне, не может сделать больно, не обидит – Юнги будь уверен в этом.
Быстро приняв ванну, Юнги накинул белый халат на мокрое тело и принялся искать подходящий тюбик, среди множества уходовых средств, стоящих на стеклянных полочках вокруг круглого зеркала.
Рука наткнулась на масло для тела. «То, что надо!» — пронеслось в голове омеги.
Задрав халат к верху, Юнги выдавил на ладошку прозрачную маслянистую жидкость и смазанным указательным пальцем несколько раз провёл по сжатой сухой дырочке. Решив, что этого недостаточно он ещё раз выдавил масло и уже смазал не только снаружи, но и внутри, кое-как просунув в себя палец.
Воплотив свой план в жизнь, омега вышел из ванной и несмело на цыпочках, направился в комнату, где, скорее всего уже заждались.
— Наконец-то! — Чонгук уже абсолютно голый, хватает его сразу же возле двери.
В комнате горел приглушённый жёлтый свет от ночника, хотя раньше они в комнате его не включали. В темноте же комфортней. Что изменилось в этот раз?
Юнги не успел опомниться, как оказался голым лёжа на животе. Под ним его любимое покрывало собралось в уродливые складки. Маленькие квадратные часы на прикроватной тумбочке показывали ровно два часа ночи.
Всё было быстро и непривычно, что тело омеги так и не смогло в такой атмосфере до конца расслабиться. Хаотичный движения Чонгука, он объяснял себе тем, что альфа был пьян.
Поцелуев тоже не было.
Приподняв Юнги за бёдра, тем самым ставя на коленки, Чонгук открыл себе доступ к уже полюбившемуся местечку, которое поблёскивало, когда свет от ночника попадал на него. Алкоголь, что до сих пор дурманил голову и плохое освещение сделали своё дело. Альфа не заметил, как его омега опять жертвует собой, не усвоив урок в прошлый раз.
В наспех растянутого Юнги, что лежал, уткнувшись носом в подушку, и не издававший ни единого звука, Чонгук вошёл сразу на всю длину, начиная рвано двигаться.
Когда член альфы стал попадать Юнги по простате, из него стали непроизвольно вырываться ужасно пошлые стоны. Наслаждение взяло вверх над замученной мыслями головой. Тело стало отзываться на, хоть и непривычно резкие, толчки.
Только стоны омеги нарушали тишину комнаты и жаркие шлепки влажной кожи, а вот второй участник, как ни странно, молчал, не проронив ни звука.
Увеличив темп, Чонгук довёл Юнги до оргазма, от которого и так дрожащие ноги, вовсе перестали держать трепыхающееся тело, вынуждая его упасть на живот. А рука, что без сил случайно упала за спину, оказалась вмиг мокрой, как будто от воды.
«Откуда, на моей спине вода?» — подумал Юнги, сильно не предавая этому значения.
Омега, задыхаясь, устало закрыл глаза, пропуская момент оргазма Чонгука, который в итоге так и не наступил.
Свет от ночника погас, спрятав в темноте два голых тела. Чонгук не сдержался и прижался к Юнги со спины, нежно касаясь пепельных волос. Ему хотелось в последний раз коснуться любимого человека и навсегда запомнить его неповторимый запах.
Больнее Чонгуку уже не будет, так как сейчас – лёжа в темноте на мягкой кровати уже, скорее всего спящего омеги.
Убедившись в том, что Юнги спит, тихо сопя в подушку, Чонгук поднялся с кровати. На ощупь нашёл свои вещи, которые были аккуратно сложены в одном месте и, подойдя к шкафу с книгами, что стоял сбоку от кровати, вытащил орудие преступления. Именно так – орудие преступления.
Ушёл быстро, и не оглядываясь.
После срабатывания электронного замка, Юнги больше не мог сдерживать удушающих слёз.
Он не спал. Всё видел. Понял, что только что произошло. Не глупый. Не зря же в списке лучших студентов.
«Скоро твоя сказка закончится!» — опять всплывает в памяти пророчество.
«Чонгук заодно с Богомом? А я поверил, что меня полюбили. Нет. Всё-таки я ни хрена не умный», — Юнги уткнулся носом в мокрую подушку и беззвучно плакал, повторяя в голове одно и тоже, пока не провалился в сон.
