Кнут и Пряник

      Подушечки пальцев размазывали масляную краску по холсту, добавляя картине рельефности. Короткие ноготки уходили под слои красных оттенков, словно они впивались в кожу обольстительного любовника, а этот цвет принадлежал его крови, к которой, несомненно, хотелось прикоснуться языком. Аида видела своё призвание в этом – в этой стеклянной банке с мутной водой, пушистой кисточке, палитре. Пачкаясь и обливаясь, она находила единение с искусством, обнаруживала ранее скрытые детали мироздания, ей открывалась истина. Каждый её пейзаж приобретал живость, каждый портрет ей улыбался, и дело было не только в таланте, но и в её ведьмовской природе, доставшейся ей от матери.       Аида Шварц была полукровкой – её отец был простым смертным, однако происходил из рода русских охотников на вампиров, поэтому дочь по велению судьбы росла в строгости и прививании дисциплинированности. Её мать, британская потомственная колдунья, пропала без вести, когда девочки минуло шесть лет, поэтому, в основном, её воспитанием занимался отец, но не без помощи старшей сестры супруги. Тётя Августина души не чаяла в племяннице, часто её баловала, невзирая на сентенции зятя. И теперь, когда на родине поубавилось опасной нечисти, а самой девушке исполнилось восемнадцать, она приняла крайне важное решение в своей жизни – переезд к тётушке в Новый Орлеан, находившийся в то время под влиянием могущественной семьи первородных вампиров с не менее роскошной фамилией Майклсон.       Отец, Александр Шварц, не был против подобной инициативы, исходившей от дочери. Он был уверен в том, что воспитал достойного человека, пускай и с некоторыми особенностями, которые они, кстати, обернули в настоящее оружие. Аида знала с малолетства, как вызывать огонь и причинять кровопийцам боль, однако о том, что её любимая тётя находится в сговоре с Майклсонами, она даже не подозревала. Таких мыслей у неё никогда не возникало, ведь Августина, упоминая их в разговоре, неоднократно грязно о них высказывалась, проклинала на вечные муки в аду, плевалась, несмотря на присущую ей благовоспитанность.       По приезде в гости к тёте прошлым летом Аида узнала о Французском квартале и его обитателях. Конечно, она неоднократно бывала в Новом Орлеане, так как тётя велела той почаще посещать зарубежье, а не засиживаться в России, но внезапно Августина Уилсон, жившая всё время на окраине в частном доме, где было тихо и свежо, решила переехать в небольшую квартиру в шумном районе, где бесконечно играла музыка, в барах лился нескончаемыми потоками алкоголь, а в ближайшем казино делали крышесносные ставки. Всё оказалось серьёзнее, чем она предполагала. Вновь свою роль в городской жизни сыграли Майклсоны. Тётя открылась ей, когда рассказала истинную причину неожиданной смены места жительства.       Поговаривали, что один из первородных страдает недугом, посланным самим Дьяволом. Для его излечения необходима особенная ведьма, которая вот-вот должна появиться в Новом Орлеане. Именно это нагадала семейству сама Августина, к которой они обратились как к одной из самых сильных и мудрых колдуний. Шабаш её уважал и ничто не мог сказать поперёк её слова, оттого её назначили первым лицом среди ведьм, той, кто по первому зову мог явиться к Майклсонам и исполнить всякую их волю. Спустя год тщетных поисков, мучительных допросов, пыток, расчётов лекарство не было найдено. И среди ведьм появились те, кто просто мечтал отомстить Уилсон за страх перед вампирами, внутреннюю вражду, потерю статусности у всего шабаша.       Не единожды её пытались убить. И столько же она приходила к дому Майклсонов с просьбой о защите, и те, вновь воспользовавшись её слабостью, пообещали обеспечить её, дав лишь неделю на поиски подходящей ведьмы, способной совершить ритуал и даровать одному из них исцеление, о котором ранее приходилось лишь мечтать. И Августина согласилась: с головой погрузившись в исследование, женщина спрашивала совет у карт, рун, звёзд; она просчитывала всё до мельчайших деталей, чтобы чётко проследить за положением планет. Ей нужна была ведьма, рождённая в ночь кровавой луны. Такое уже происходило почти восемнадцать лет назад, как ей подсказывали вычисления, что здорово ей помогло. И каков был её ужас, когда, наконец, она смогла добиться правды. Её целью была Аида, племянница, которую она поклялась защищать ценой собственной жизни.       В тот вечер младшая Шварц действительно рисовала. Она знала, что ей не суждено стать художником в будущем, ведь отец видел в ней легендарного охотника на вампиров, но, зная о маленькой тайне тётушки, она будто стояла на распутье, не зная, какая из сторон ей предпочтительнее. На одной чаше весов был её отец, возложивший на алтарь её благополучия всё своё существование, на другой — тётя, чья жизнь так же находилась под угрозой. Поступить эгоистично, выбрав только себя, Аида не могла. Поэтому она старалась соблюдать баланс — переехала к тёте под предлогом защищать её от вампиров, ведь та ни за что на свете не покинет родные дали и не отправится покорять русские просторы. Поначалу Аида скучала по отцу, по дому, в котором провела столько, сколько себя помнит, однако фотокарточка с изображением её исчезнувшей матери призывала её быть сильной и самостоятельной. Она должна быть независимой, бесстрашной, самоотверженной. Пускай она совсем не знала свою маму, Вильгельмину Уилсон, она чувствовала её мощь в себе, в каждой капле её кипевшей крови.       Сейчас Аида, в шёлковой ночнушке, с собранными в пучок кудрями цвета вороньего крыла, сидела на полу, смешивая белый с красным и разбавляя общую картину нежно-розовым отливом. В этот раз она создавала холст на заказ — у пары в их Французском квартале родилась девочка, и Аида очень старалась над её портретом. И она бы сидела вот так, скрючившись, пережимаясь с колена на колена и делая их частью картины, если бы не появившаяся суета в соседней комнате, а именно — у самого входа. Закрепив волосы кисточкой, девушка наспех отряхнула руки и решила выглянуть хотя бы, чтобы убедиться, что тётушка в порядке. Временами у той случались приступы неконтролируемых видений, и Августина могла с лёгкостью упасть в обморок. Поэтому, наученная горьким опытом, Аида шагнула прочь из своей комнаты, в которой привыкла ютиться уже почти три месяца, и столкнулась с оценивающими взглядами.       Глаза. Три пары. Эта смертоносная аура. Её Шварц могла узнать из тысячи. Не нужно было особого чутья, чтобы распознать вампира. Ледяные реки текли у них по венам, сокрушая всякое подобие человечности. Безразличие к чужим мольбам, сосредоточенность для легкодоступности жертв, их последних вздохах. Нет, эти вампиры были другими — истинная аристократия. Но для чего оно явились так поздно? Августина принимала их в тайне от племянницы, хотя та прекрасно обо всём знала. Ей просто не хотелось, чтобы Аида всё видела вживую — так бы тётушка могла зарыться в собственных проблемах и не подпускать к ним родную плоть и кровь.       Увы, в этот раз всё пошло совсем не по плану. Истекал срок, обозначенный по договору, о чём Аида явно не догадывалась. Они пришли, как и обещали, ровно в полночь, чтобы заполучить то, за чем шли продолжительные погони. В дверях стояли Элайджа, Кол и Ребекка Майклсон. Она могла бы в язвительной манере наречь их друзьями — уж слишком частыми гостями они были, но не могла, потому что не мыслила об этом и не подозревала, что таким же составом они являлись к Августине каждый месяц, та рассказывала им о положении дел у ведьм, готовила снадобье против того самого недуга для их брата, который, к слову, тоже захаживал в эту квартирку, однако гораздо реже, чем его родственники, а именно — в моменты невыносимого отчаяния, когда хочется снять с Уилсон кожу за то, что она лишь обещает даровать ему облегчение и постоянно подводит.       — Августина, дорогая, мы люди честных правил. И мы не станем ожидать от тебя покорности, которой и так хоть отбавляй, — Элайджа, высокий, крепкий и весьма галантный мужчина, первым заметил появившуюся в проходе Аиду, но не стал заострять на ней внимание, — нам нужна ведьма. Довольно клятв. Где она?       Августина пребывала в растерянности. Племянница никогда ещё не видела её такой бледной. Потускнел взгляд карих очей, тряслись руки, ноги подкашивались. Такой слабой на вид она не была ни разу, потому что не чувствовала страха ни перед кем. Она была выше всех, оттого не видела смысла в том, чтобы перед кем-то преклонять колени. Однако, видимо, Майклсонам было под силу подавить волю своенравной колдуньи. Она действительно нуждалась в защите, которую ей могли предоставить только они, способные держать прочих существ в узде. Аида, не чувствуя страха вышла из-за спины тётки и встала рядом, чтобы её заметили наконец все. Августина вспыхнула, пытаясь завести племянницу обратно, но это больше походило на цирковое представление, нежели на желание старшего преподать урок младшему.       — Что они здесь делают? — Аида быстрым движением вытащила кисточку из волос, собираясь ею обороняться, если вампиры решат нарушить договор между ними и ведьмами.       — Современные девушки забыли напрочь о правилах приличия. Слово этикет для них пустой звук, — натянуто подметила блондинка, зеленоглазая, достаточно красивая; Аида узнала в ней Ребекку, по крайней мере, она соответствовала описанию, что давали все вокруг во Французском квартале, — доброй ночи, мисс!       — Зачем вы пришли сюда? И почему явились лично, а не послали людей? — девушка ощущала себя обнажённой в этой ночнушке, стоя перед незваными гостями, но она теперь боялась оставлять тётю с ними один на один, поэтому не рассматривала вариант, в котором она возвращается в комнату, чтобы переодеться. Испачканная краской, Шварц выглядела смешно, словно и вправду была ребёнком, которого сложно усмирить. Августина грозно глянула в её сторону, велев выйти, но та не покорилась.       Младший из них, шатен с хитрым прищуром по имени Кол, разглядывал её тело с полуулыбкой на устах. Молодая, красивая, явно не совсем раскрепощённая, неопытная – такие девушки манили не только вампиров, перепробовавших за столетия тысячи им подобных. Они казались ангелами, хотя эта, вооружившаяся кисточкой, в шёлке и краске на щеках, большую схожесть имела с каким-нибудь чертёнком. И даже её голубые глаза, большие и блестящие, отдаляя её от Эдема, ведь именно там, в самом центре, горел пожар, который развели демоны. Кол хмыкнул, взяв со стола нож, отливавший серебром.       — Не подумай, что мы грубы. Но Августина заключила с нами договор, и обговоренные сроки имеют такое понятие, как завершение. Нам не нужны посредники, чтобы получить то, что нам обещала она, девочка. К слову, а ты ещё кто? Всё-таки нашлись у тебя союзники, а? — вампир вертел в руках нож, и Аида, внимательно за ним следившая, поняла, что серебро не причиняет ему боли. Оно вообще никак на него не воздействует. Учитывая, что Майклсоны спокойно расхаживали по их квартире, девушка также выяснила, что те уже неоднократно бывали здесь, так как дополнительного приглашения им не требовалось, чтобы зайти. Или же причиной тому был факт, что весь этот чёртов квартал принадлежал им.       — Это моя племянница, Аида Шварц, дочь русского охотника на вампиров, — старательно подчеркнула колдунья, чтобы выстроить защиту, но это лишь рассмешило, — она крайне за меня переживает. Прошу прощения за то, что не оказали вам должный приём. Я ждала вас, безусловно, так как время, данное мне на поиски лекарство, подошло к концу, но я бы посмела просить у вас ещё день.       — Ещё день? Конечно, ты полагаешь, что если бы живём не одно столетие, то лишние двадцать четыре часа нам покажутся песчинкой, но ты заблуждаешься. Целое тысячелетие наш брат страдает. Ты даже не способна представить, что такое тысяча лет постоянной боли. Твоё существование дало нам надежду на то, что в нашей жизни наконец начнётся белая полоса, — Элайджа выглядел грозным, но сохранял в себе здравый рассудок, не оторвав ещё подставившей их Августине седую голову. Он поправил галстук, оттянув его от шеи, и продолжил, — назови нам имя избранной, иначе мы сожжём эту квартирку вместе с тобой и твоей племянницей дотла. И если ты считаешь, что в этот раз мы всего лишь блефуем, то поверь, ныне нам нет смысла оставлять тебя в числе живых. Не поможешь ты – поможет кто-нибудь другой, кто не хочет умирать в страшной агонии.       Женщина изменилась в лице. Что-то в ней сломалось. Она испугалась за себя так, как ещё не переживала за кого-либо другого. Она никогда не была эгоистичной, но сейчас именно такой и хотела стать. Ребекка не выдержала: выхватила нож у брата, схватила Августину за локоть, приставив её руку к столу, и с размаха отрубила той полпальца. Аида вскрикнул, кинувшись на вампиршу, но та, воспользовавшись скоростью и опытом, вовремя отскочила, и тогда её братья просто скрутили девушку, прижав к стене. Их оскал был страшен, и Аида поникла – ей ни разу не приходилось с ними сталкиваться, отчего тревога просто выбила из неё все отцовские наставления. Неумелое нападение глупого котёнка, возомнившего себя львом.       Прижимая руку к груди и мыча от боли, Августина металась между двумя огнями: рассказать всю правду и предать родного человека или оказаться убитой вместе с ним. Первый вариант прельщал в большей степени, чем мысли о горящем доме и её измученном теле. Обернув раненый палец тканевой салфеткой, сдёрнутой со стола, женщина подняла голову и хриплым голосом попросила отпустить Аиду. Это было исполнено – потирая руки в местах, где только что была ярая хватка, девушка смотрела теперь заворожённо на тётушку, трепеща перед поставленной ею в разговоре интригой.       — Я нашла вам ведьму, у которой достаточно сил, чтобы провести ритуал для Никлауса, но она ничего не знает о своём предназначении, и учить ею всему просто нет времени. Нужная вам девушка сейчас находится здесь. Это Аида. Она рождена от союза человека и ведьмы – равное дополнение гибриду вампира и оборотня. В них заложено единство четырёх групп созданий, которое и должно спасти одного из них. Они должны воспроизвести на свет младенца, который станет потомков всех существ одновременно, — Августина помолчала, стараясь не внимать реакции племянницы, растерянной и подавленной подобной новостью, — со следующего вторника начнётся новый цикл, и у Никлауса будет всего неделя, ровно столько дней, сколько вы дали мне на осознание судьбы ценной для меня души, чтобы оплодотворить эту девушку. Каждую ночь они должны проводить вместе, деля одну ложу. Но насыщение должно произойти в понедельник, чтобы на следующий день смог состояться обряд.       — То есть всё, что требуется от этой девчонки, — это громкие стоны и раздвинутые ноги? — Ребекка теряла терпение, оттого звучала как-то пошло и грубо, чего в ней обычно не наблюдалось; она провела языком по ножу, слизывая кровь колдуньи. Её глаза потемнели, но вскоре вновь вернулись к прежнему оттенку. Кол прыснул смехом.       — Всем бы такое лекарство. У вас красивая племянница. Не могла бы она и меня от чего-нибудь заодно вылечить? — он откровенно хохотал в то время, как старший брат сохранял безмятежность.       — Во время обряда Аида будет должна прочитать специальное заклинание. Я нашла его в дневниках Далии, которые вы дали мне для изучения. Я расшифровала его ещё более года назад, но только сейчас паззл сложился полностью. Дата рождения, положение планет и звёзд, происхождение, её родители – всё указывает на то, что вам нужна именно она. Но представьте себя на моём месте, — она виновато взглянула на Аиду, которая выглядела сейчас униженной. Конечно, не каждый день тебе сообщают о том, что ты будешь кровавой шлюхой для могущественного вампира. Она клялась отцу, что никогда не будет иметь дело с Майклсонами, но не обещала, что один из них не будет иметь её. Отвратительная игра слов, которая толкала её всё ближе и ближе к выбору: тётя или её честь. В лучшем случае она не хотела лишаться обоих пунктов, но всё шло к тому, чтобы она потеряла что-то из двух, — отдам ли я её вам? Нет, ни за что. Ваш братец может пострадать ещё тысячу лет, а то и больше. Его жизнь вечна в то время, как жизнь Аиды – ничто. Она в любой момент может прерваться.       — Как и твоя. — прорычал Кол, схватив женщину за горло. Та не успела прошептать заклинание, лишь сдавленно кашлянула, подавившись воздухом, который внезапно стал поперёк глотки. Аида дёрнулась вновь и вонзила-таки несчастную кисточку ему в плечо. Парень рыкнул, но этот рык был предвестником дикого смеха. Она вытащил неумелое орудие, словно занозу.       — Я согласна, не трогайте её! — решительно объявила Аида, тыльной стороной ладоши стирая с щеки краску и непрошеную линию слёз, — что нужно делать? Я готова. Поехали.       — Ты не понимаешь, на что соглашаешься! Они используют тебя и убьют. Майклсоны – лжецы, — выпалила Августина, не способная расправиться с Колом, хотя была женщиной в теле – вполне крупной и высокой, — я не допущу того, чтобы тебя грязно имели всю неделю!       — Не стоит переживать, — Элайджа снял с себя пальто и, приблизившись к Аиде, накрыл им её плечи, — мы обеспечим четырёхразовое питание, приём витаминов и приятное времяпрепровождение. Всё-таки это будущая мать наследника нашего рода. Мы были рады появлению в семье Хоуп, первой дочери Клауса, придётся ему вновь нас осчастливить. Нет резона лгать. И никто не станет Вас убивать, мисс Шварц, отныне Вы дороже всяких сокровищ.       — Аида, если ты ступишь на порог их дома, прошлая жизнь для тебя кончится! — кричала отчаянно Августина, и Кол отпустил её, чтобы позволить им помиловаться на прощание. Она стиснула её в крепких объятиях, — я обещала твоей маме всегда тебя защищать. Но я не справилась. Пойми, сейчас под угрозой наша семья. Ведьмы ополчились на нас и жаждут нашей смерти. Никому нельзя доверять, помни это. Не давай себя в обиду, не позволяй грубо с собой обращаться… — отойдя в угол комнаты, туда, где стоял комод, она выволокла из нижнего ящика стопку тетрадей, принадлежавших покойной тётке Майклсонов, за ней показалась кипа бумаг, исписанная уже самой Уилсон. Это была подробная расшифровка всех записей и отдельных пометок.       Завёрнутый в тёмный бархат свёрток скрывал за собой описание ритуала по избавлению гибрида от его волчьей сути. Породившая магию на земле. Далия, узнав о том, что её сестра Эстер родила ребёнка от оборотня, а после обратила его в вампира, хотела использовать мальчика в собственных целях, ибо покорение мира для того времени считалось невероятным вдохновением для гениальных планов. Ей хотелось знать, реально ли создать множество, подобных Клаусу, а также возможно ли изготовить противоядие, если что-то пойдёт не так.       Собрав всё в одну большую сумку, Августина передала её племяннице со слезами на глазах. Она слишком гадко себя чувствовала в этот момент. Что с ней сделает Александр, когда откроется правда, и он обо всём узнает? Он звонил дочери каждое утро, но что та ответит ему на вопрос о том, как у неё дела? Врать Аида совсем не умела. Да и телефоном ей пользоваться теперь воспрещалось – ничто не должно было отвлекать её от приобретения духовности.       — Здесь нет чёткой инструкции. Далия писала, что избранная должна всё почувствовать без чьей-либо помощи. Не думай, что именно плодовитым сексом всегда должна была лечиться эта хворь. Есть иной способ, о котором Майклсонам известно и который они неоднократно использовали, когда вынуждали меня готовить им зелья. Для обычного гибрида, произошедшего от Никлауса, хватало одного флакона. Но прародитель их не такой. Он сильный, потому что первый. Он положил начало дьявольским отродьям, но для освобождения собственной души ему придётся пройти через все круги ада вместе с тобой, оттого-то их и девять. Я о днях, которые ты должна провести с ним. — голос Августины дрожал.       Она не верила в то, что это происходит на самом деле. Утром она была ещё уверена в том, что успеет что-нибудь придумать. Но, увы, всё было решено без её участия. Племянница же прощала ей всё – да, она хотела разрыдаться от несправедливости, от того, что тётя ничего не рассказала ей раньше. Но имело ли это сейчас значение? Она могла бы придумать, как убить их всех, но понимала, что даже мысль об этом будет рассмотрена как покушение, и тогда тётю просто убьют. В открытый бой с вампирами Аида ещё не вступала, в чём себя винила – недостаток опыта вбил её в пол.       — Я поняла, но если ничего не получится? — девушка тяжело вздохнула, пытаясь привести в порядок всё, что никак не укладывалось в голове. Она сжимала ручки сумки, пока тяжёлый взгляд рядом стоявшего Элайджи проходился по ней, начиная ногами и заканчивая головой. По его мнению, её стоило опасаться, ведь, как известно, в тихом омуте водятся не только черти… — Тогда тебе не поможет даже Бог. Ты единственная, кто способен его исцелить. Если этого не случится и что-то пойдёт не так, то Никлаус будет обречён, а они… — колдунья с презрением покосилась на Майклсонов, — разорвут тебя на части. Я не стану говорить об этом отцу. Скажу, что ты уехала в мой старый дом на окраине, чтобы посвятить себя духовной практике. Он должен понять, что летом особенно открыта природа для взаимодействия. И я буду тебя навещать, ясно вам?       — Рискнёшь обеспечить ей побег – умрёшь вместе с ней, — безразличным тоном ответил Элайджа, складывая руки позади себя, — не понимаю, на что тут можно жаловаться? Жизнь в богатом особняке, наивкуснейшие яства, ежедневный секс, прогулки на свежем воздухе, книги. И это я говорю о том, что в любом случае Вы получите, мисс Шварц, но мой брат достаточный щедрый. Он может предоставить Вам всё, чего Вы только пожелаете. Увы, иной судьбы у Вас быть не может. Ваши родители могли подождать с рождением ребёнка и постараться, чтобы преодолеть ночь кровавого полнолуния.       — Всё, что от меня требуется, — это ребёнок, ведь так? — она нахмурилась, явно неготовая так неожиданно стать суррогатной матерью для семьи вампиров, — и после этого вы меня отпустите и обеспечите нам защиту от шабаша?       Ребекка кивнула. Кивнул и Элайджа. Кол в это время изучал гардероб ведьмы и бросал в чемодан, найденный под кроватью, всё, что ему казалось более привлекательным. Его сестра, думавшая не только о красоте девушки, но и о её здоровье, вызвалась ему помочь, однако ни одна вещь из шкафа Аиды не пришлась ей по душе. Современная мода её буквально выводила из себя. И тогда она решила, что ничего из этого убожества не поедет к ним в поместье, иначе это просто оскорбит всю их семью.       — Хорошо, вот я рожу вам это исчадие ада. Дальше что? Вы будете просто воспитывать его и всё? Каким образом это исцелит Никлауса? — Аида просто молилась, чтобы её вынужденный любовник оказался в самом деле привлекательным. Тогда бы она пережила эту неделю, радуясь, что спит с красивым вампиром. Но как бы она потом скрыла беременность от отца? За девять месяцев он бы точно наведался в Новый Орлеан, если бы дочь отказалась прилететь на его день рождения или Рождество. Русские в этом вопросе были крайне семейные.       — Всё сложнее, чем кажется на первый взгляд, — тихонько начала Августина, прикладывая к пальцу свежую салфетку, — каждая ваша ночь должна пылать от страсти. Вы преодолеете истинное адское пламя, чтобы дать жизнь ангелу. Когда семя Никлауса окажется в твоём чреве, его кровь сольётся с твоей. И уже ты станешь временным воплощением четырёх существ. Что делать дальше – написано в этих бумагах. Я старалась писать разборчиво, хотя надеялась, что ничего из этого никогда нам не пригодится. Многое я не могу произнести вслух, ибо тогда мне станет тебя ещё больше жаль, чем есть сейчас. Ты никогда меня за это не простишь. Я должна была заставить тебя уехать.       — Мы бы нашли её, где угодно. Пойдём, Аида, у тебя начинается новая жизнь. — Ребекка хотела было взять девушку за руку, но не потянулась в ответ, только отпрянула. Закатив глаза, она вышла. За ней последовал Кол, а Элайджа ждал, когда выйдет Аида.       — А если я ему не понравлюсь? — схватившись за этот аргумент, как утопающий за травинку, Шварц не спешила покидать квартиру, где уже вполне обосновалась. В комнате остался холст, краски, кисти, но на них уже никто не обращал внимания. Лишь щемило в груди, словно она понимала, что больше сюда не вернётся.       — У него нет выбора, мисс Шварц, так же, как и у Вас, — Элайджа мягко обхватил девичий локоть, чтобы под руку вывести её, — поверьте, Вы будете в безопасности. Я за это ручаюсь. Как настоящий джентльмен, я даю Вам слово.       И Аида сделала шаг к двери. Затем ещё шаг. Ей стоило бы обуться, но она не успела этого сделать, так как вампир подхватил её под бёдра и взял на руки, не позволяя более босым ступням касаться холодного пола. Она никому не верила. В каждом видела угрозу. Но ничего не могла с этим поделать. В последний раз обернувшись на тётушку, Аида заплакала. Горячие слёзы щипали глаза. Они лились не по той причине, что она себя жалела, как это делала по отношению к ней тётка, нет. Это происходило от бессилия. От отчаяния. От рока судьбы.       — Так надо, детка, так надо!.. — ободряюще крикнула ей вслед тётя Августина, и девушка обняла саму себя за плечи. Ей даже не позволили идти самостоятельно – обезволили.