***
«Средневековая астрология» — вывел Саске в своей тетради, поставив две стрелочки от заглавия. Утром он одолжил у Сакуры конспекты с лекции, которую пропустил на прошлой неделе, и теперь пытался разобрать мелкий убористый почерк подруги. Взгляд его постоянно соскальзывал на тетрадные поля, снабженные кучей цветных динозавров, которых Сакура вырисовывала, когда ей становилось скучно. Шел уже второй час ночи, а Саске исписал только одну страничку и даже не мог сказать, что именно он переписывал. Для себя было решено перечитать позже. Он просто устал. С вечера шел дождь — сначала он был просто мелкой моросью, которая противно оседала на коже, а где-то к одиннадцати вечера превратилась в ливень. От одного его звука становилось нестерпимо холодно, хотя в общежитии было сносное отопление. Рядом с настольной лампой тихо потрескивала маленькая свечка, которая распространяла по комнате приятный хвойный запах. У нее был двойной деревянный фитиль, который воссоздавал ощущение, будто ты сидишь где-то у камина с книгой и теплым чаем с бергамотом. Сейчас такого ощущения не было — Саске полностью осознавал, что сейчас он переписывает в очередной раз лекцию по дисциплине, которую прогуливал уже две недели, а нет рядом никакого чая с бергамотом, только полная чашка остывшего кофе, единственный глоток которого он сделал еще пару часов назад. Эту свечку ему подарил Наруто, когда они гуляли по городу еще до начала занятий в этом семестре. Тогда он еще был очень громким и ярким, не вел себя странно и не отворачивался от поцелуев — сам их инициировал. И в Нидерланды по обмену до конца учебного года он тогда сбегать не планировал. А если бы и планировал, то хотя бы сообщил бы и попрощался, без всех этих уходов по-французски. Или он давно планировал порвать так радикально? В груди сжалась раскаленная пружина. Когда он упрямо выводил черной ручкой «Чекко д’Асколи составил гороскоп Христа в…», — на тетрадь упала первая крупная капля, и окончание фамилии давно мертвого человека некрасиво расплылось, оставляя небольшую кляксу. Саске тяжело задышал. «Был приговорен к смерти в 20-е годы XIV века» — и жирная точка. Внутри все сдавило. Сердце ощущалось зверем в клетке и стремилось выпрыгнуть наружу. Какая ему вообще разница, когда и кого приговорили к смерти? Он чувствует себя так, будто его тоже приговорили, просто он никак не хочет этого признать. «Позднее астрологией увлекаются римские папы». Какого черта? Он был недостаточно хорош? Наруто нашел кого-то другого? Почему? Он не объяснил совсем ничего, а Саске, как идиот, стоял и смотрел ему вслед, потому что кинуться выяснять причины выглядело бы слишком жалко. И кто теперь жалкий? «При книгопечатании много астрологических текстов с таблицами и гороскопами». Написанное снова размывается солеными каплями. Саске делает глубокий вдох, чтобы успокоиться. Все нормально. Просто нужно сделать вдох. Саске скашивает глаза в сторону, его взгляд натыкается на свечку. Он делает длинный выдох, и она гаснет. Снова вдох, и вместе с воздухом грудь заполняет волной гнева, отчего хочется сделать что-то глупое, неблагоразумное. Сломать стол, например. Пнуть стену. Он так не делал никогда и сейчас не будет. Саске спокойно перехватывает ручку, поправляет тетрадь, склоняясь над конспектом. На стене в противоположной стороне комнаты некрасиво подсыхает остывающий воск с приятным хвойным запахом, а рядом в приглушенном свете настольной лампы переливаются осколки свечи.***
«Что за фигня?», — читает Саске в мессенджере следующим утром. На часах было уже одиннадцать, у него болела голова, чувствовал он себя невероятно разбитым. Сакура, очевидно, не была довольна его отсутствием. Написав, что он проспал (а на самом деле еще ночью решил не ходить), Саске откинул телефон и уставился в потолок. До этой осени он считал, что учится на самом прекрасном и таинственном факультете, в самом прекрасном университете, с самыми прекрасными людьми. Что же, теперь ему так не казалось. Оказалось, стоит выбросить из уравнения один знак, и оно теряет всякий смысл. Саске казалось, что так оно в математике и происходит — он никогда не увлекался математикой. Телефон пиликнул. «Саске, я понимаю, что тебе сейчас тяжело, — писала Сакура. — Наруто полный придурок! И когда он вернется, мы ему обязательно отомстим. Но ты не должен из-за такого идиота зарабатывать себе проблемы с учебой! Сам же пожалеешь позже! БЕГОМ НА ПАРЫ». Саске вздохнул и откинул край одеяла. Ему не хотелось мстить Наруто, когда он вернется. За что бы ему? Наруто не виноват, что Саске его больше не привлекает. Наруто не виноват, потому что никого нельзя заставить любить другого силой. Конечно же, Саске желает ему найти кого-то лучше, и чтобы ему было хорошо, и он не ходил как в воду опущенный. Но Сакура была права — забрасывать учебу попросту глупо. Его цель доказать отцу, что он может всего добиться сам, никуда не исчезла. И в компании семьи он работать не будет. Он будет ученым! А для этого ему нужны отличные отметки и такие же отличные знания. На паре было жутко скучно. Точнее сказать, Саске бесил профессор Хатаке, который мурчал что-то себе под нос — едва расслышишь. Возможно, это была гениальная тактика ради того, чтобы в аудитории была идеальная тишина. — Надежные данные мы можем получить только со второй половины XVI века… у нас практически нет никаких данных за XI–XIII века… можно делать выводы на основании книги Страшного Суда… конец XI века… если мы говорим о Германии и России, то там все еще хуже… Саске готов был заснуть. Он грустно улыбнулся — раньше он постоянно пихал Наруто, чтобы тот не дрых. Стало быть, теперь и ему самому нужен такой друг? Его мысли постоянно блуждали где-то в другом месте, он никак не мог сосредоточиться. Постоянно прокручивал в голове сцену расставания, думал, насколько было бы все же жалко тогда спросить «почему?», ведь Наруто никаких объяснений ему не давал. — Поиск еретиков в Италии дает информацию… На самом деле, это как будто бы странно. Наруто был странным. Может, у него что-то произошло? Или Саске просто выдумывает? — …протоколы на латыни, так же достаточно показаний на окситанском… Саске мог бы ему написать. Он очень много раз открывал их переписку, но так и не решился написать ни слова. Обычно, все заканчивалось тем, что он смотрел фотки и мемы, которые ему кидал Наруто, а потом боролся со слезами. Саске и не знал, что можно так много плакать. И кто сказал, что мужчины не должны? — …на основе Первого Флорентийского кадастра можем найти сведения о налогоплательщиках, это… Как же быстро Наруто прогорел! Они встречались всего-то полгода, а до этого он постоянно надоедал Саске своими предложениями о дружбе. Очень некрасиво с его стороны вмазать в себя настолько сильно, а потом просто сбежать. Но Саске не мог на него злиться, хотя ему и очень хотелось. — …много источников: и захоронения, и биографии, и актовые материалы… Саске поднял глаза на профессора и попытался вникнуть в то, что он говорит. Все слова воспринимались будто через помехи на радио, информация была отрывочной и не имела для него совсем никакого смысла. Какая вовлеченность в кровавую месть? И о каких ограничениях в архивах он говорит? В его тетради было записано ровно три слова: «две группы факторов». Каких факторов? О чем вообще лекция? Саске заглянул в тетрадь Сакуры, но записи той убежали уже далеко вперед, и заголовок остался где-то позади. С другой стороны спал Шикамару — у того только тема и была записана. Демографическая история. Это все очень плохо. Саске никак не мог позволить себе плавать в материале, который потом придется учить. От мыслей о том, что придется снова брать у Сакуры ее конспекты, у него заболела голова. Лекции Сакуры были полезны тем, что она не пишет, она стенографирует. Но тот факт, что страниц пятнадцать, заполненных сплошняком, нужно буквально под лупой рассматривать… кошмар. Саске глубоко вдохнул и попытался сосредоточиться на словах профессора. Тот говорил о потреблении сахара в средние века (как это вообще связано с демографией? Саске просто идиот!). Он позволит себе отпустить ситуацию, но обязательно наберется смелости спросить Наруто о причинах, как только тот вернется. В голове промелькнула надежда, что к началу третьего курса все обязательно переболит, и ему уже не будут интересны ни причины, ни Наруто в целом. Но как же больно было думать, что ждать придется целый год. Год без Наруто… год без возможности даже взглянуть на него. Саске помотал головой и решительно записал за Хатаке первую строчку в своей тетради: «крепкий алкоголь — массовое употребление в XV–XVI вв., противопоставляется традиции вина и пива…».***
Не переболело. Саске понял это, когда Наруто зашел в аудиторию на их самую первую лекцию. Первую в семестре, первую на третьем курсе. Первое занятие всегда вызывало у Саске какое-то чувство трепета: они перешли на новую ступень, перелистнули страницу, чтобы писать следующую главу с новыми силами и вдохновением. После каникул он всегда ощущал, будто его разум — это мускулы спортсмена, которые уже находятся наготове и только и ждут, когда их напрягут. Или будто он вернулся домой после долгих странствий, чтобы снова погрузиться в мир давно ушедшего прошлого под руки с двумя прекрасными людьми. Сейчас он не испытывал ничего похожего на то вдохновение. Вместо этого ему кажется, будто его со всего маху ударили прямо в солнечное сплетение. У него замерло дыхание так, словно расстались они только вчера, и сейчас он лежит в своей кровати в общежитии и в стремлении сделать себе больнее прокручивает в голове снова и снова тихое неловкое «нам надо расстаться, прости». Совсем немного хотелось разозлиться на Наруто за то, что отнял у него это приятное чувство. Весь прошлый год утонул в водовороте монографий, статей, конспектов и глупых попыток убедить себя, что у него все хорошо, что он отпустил. Но когда Наруто тихо, будто мышка, по воле случая оказавшаяся на проезжей части, прошмыгнул на самые последние ряды, Саске почувствовал все каким-то совершенно бессмысленным. Какая ему разница, насколько гениален был какой-нибудь мыслитель, который уже столетиями гниет в гробу? Все, что он изучил, чем он восхищался, — все это на самом деле какой-то глупый бред унылых зануд, когда ты не можешь позволить себе повернуться назад и посмотреть на своего любимого человека, потому что стыдно показаться самому себе жалким брошенкой. Вся лекция прошла мимо Саске. Иногда он вычленял из фонового шума отдельные слова — Жан Боден, европейская цивилизация, Петрарка, падение Константинополя, Первая мировая война. Как они связаны, он даже не представлял. Ему было неинтересно. Тетрадь была закрыта и лежала ровно так, как он ее положил, когда вошел в аудиторию и занял свое место. Саске сидел неподвижно на протяжении всех полутора часов, он даже не был уверен, что дышал. Ему невыносимо жгло спину. Он глупо представлял, будто Наруто специально сел сзади и теперь прожигает его взглядом. Иначе отчего все внутри так воспламенилось и теперь горит от желания обернуться, взглянуть. Хотя бы один раз. — Саске, — к его плечу осторожно прикоснулись, и он дернулся в сторону. Это была Сакура, которая смотрела на него с сочувствием, отчего внутри все свело пустой злостью на подругу. — Лекция закончена. Он оглянулся и понял, что все собирают вещи и медленно вытекают в коридоры. — Если ты плохо себя чувствуешь, можешь пойти отдыхать. Я скажу, что тебе нездоровится, — аккуратно предложила подруга. «Нет, я буду насиловать себя и дальше». — Посмотрим. Саске спокойно отсидел все оставшиеся пары, после чего они с Сакурой отправились в кафе, находящееся неподалеку от студгородка. Сакура была старостой, поэтому весь вечер они провели за очаровательной беседой о тупых однокурсниках, старательно избегая главной звезды этого дня, которая незримо присутствовала на периферии каждого сказанного предложения. Наруто они между собой на протяжении прошлого года старались не упоминать — тот не писал ни Сакуре, ни уж тем более ему, поэтому игнорировать его персону у них получалось довольно неплохо. Ложась спать, Саске внезапно вспомнил, как решил когда-то поговорить с Наруто, когда тот вернется. Набраться смелости и подойти. Сейчас это казалось глупым. Саске не хотел слышать причин, он боялся услышать то, что ни разу не произнес вслух даже наедине с собой. «Наруто меня не любит». Ужасная фраза, которая иногда просто внезапно возникала в сознании и так же быстро исчезала, не задерживаясь надолго. Наруто все еще оставался странным. Он походил на печального призрака, который появлялся и исчезал настолько незаметно, что его присутствие обнаруживалось только при перекличке студентов. И это был не Наруто, а какой-то самозванец, назвавшийся его именем. «Второй Мартен Герр?» — хмыкал про себя Саске. Новая версия Наруто почти не разговаривала и не улыбалась. Исключением были моменты, когда к нему кто-то подходил поболтать. На лекциях не перебивал преподавателей глупыми вопросами и комментариями, как делал это раньше, за что часто получал нагоняй. На семинарах молчал, что тоже было удивительно. Обычно его нельзя было заткнуть никак и ничем. Когда-то на первом курсе у них был исторический диспут, где они выступали друг против друга в роли афинян и спартанцев, и Наруто в свойственной ему манере громко аргументировал крутость Спарты тем, что там женщины наравне с мужчинами могли грабить и насиловать население завоеванных земель. Тогда на полу лежала вся группа, включая профессора. А Саске тогда, кажется, и понял, что он влюблен… и влюблен он в идиота. Но смешного. Теперь подобных развлечений он не устраивал. Когда его спрашивали, отвечал он сухо и скучно, заставляя сокурсников разочарованно вздыхать — они-то каждый раз ожидают бесплатного цирка. Иногда на краю сознания маячило низкое злорадство — Наруто тоже плохо, так же, как и ему самому, но Саске старался тормозить любые злые мысли. Время от времени он позволял себе думать, что Наруто выглядит так плохо из-за него, потому что тоже тоскует, тоже скучает. Но и этим мыслям Саске хода не дает. Это однозначно было то самое принятие желаемого за действительное. — Наруто все такой же грустный, — будто бы невзначай как-то сказала Сакура, помешивая ложечкой свой тыквенный латте. — Может, расстался в своих Нидерландах с какой-нибудь… каким-нибудь, — злобно вырвалось у Саске, о чем он тут же пожалел. Выглядел он, наверное, жалко. — В общем, с кем-нибудь. В горле тут же запершило от сказанных вслух слов. До этого подобного рода мысли в основном только плавали в голове неоформленной воспаленной болячкой. — Да не было у него там никого, — легкомысленно отмахнулась Сакура. Саске тут же сузил глаза: — Откуда бы тебе это знать? — А, ну это… мне так кажется. Саске допытываться не стал, но в голове пометил себе вопрос — Сакура разговаривала с Наруто? Она громче всех кричала о том, какой он придурок. Сам Саске не перекинулся с Наруто ни словом за первый месяц учебы. Несколько раз он подходил к двери в его комнату в общежитии и как идиот топтался на месте, уходя спустя пару минут. Что бы он ему сказал? Что-то вроде: «Привет, как дела? Почему ты бросил меня?» Или: «Урод, из-за тебя я уже год жую сопли, как школьница из средних классов». А может слова не нужны, и надо просто зарядить с размаху в челюсть, как только откроется дверь? Саске не хотел делать Наруто больно. Он мог бы. Но не хотел. Своевременность агрессии ушла ровно в тот миг, когда Наруто с щенячьими глазами предложил расстаться и ушел, а Саске остался стоять на месте и смотреть в пустоту. Да, тогда бы это было оправдано. Поговорить с ним вышло только в октябре, когда Саске пришел в университетскую библиотеку набрать книжек для подготовки. На самом деле это даже не было разговором, а больше походило на какую-то неловкую пародию. Проходя среди пыльных полок, он залип в телефон на рекомендованную литературу и не заметил студента, вникающего в написанное в какой-то книжонке. — Эй! — и Саске окатывает ледяной водой. Перед ним стоит Наруто, который от неожиданности выронил книгу — Саске мимоходом удивляется унылому куску заголовка «реконструкция по нотариальным актам» — и неловко замер, столкнувшись лицом к лицу с Саске. — Извини, — какого черта он извиняется? — Эээ, все хорошо. Неловкая пауза. — Ну, — неловко начал Наруто. — Как у тебя дела? — Неплохо, как видишь, на третий курс перешел. А у тебя? — Н-нормально… учеба по обмену была интересным опытом. Это выглядело просто смешно. Это то, как выглядят разговоры бывших? Разговор о погоде в лифте с незнакомцем выглядит естественнее, чем это. Саске одолела ярость на Наруто за то, что он сделал с ними, с их дружбой, отношениями. Наруто выглядел так, будто прямо сейчас собирался лишиться чувств. — Очень рад за тебя. Звучат его слова совсем не радостно, и, разумеется, разумеется, Наруто это замечает. С его лица не сползает вежливая улыбка, но Саске видит, что она от начала и до конца фальшивая. «Почему ты так поступил?» — хочет спросить Саске, но не спрашивает. Они снова просто молчат, разглядывая на лицах друг друга круги под глазами и общий неважный вид, имеющие одинаковую природу любовной болезни. — Ну что ж, у меня еще есть дела, — говорит он, пока его язык нестерпимо жгут тысячи других слов — обидных, злых, не соответствующих их беседе двух незнакомцев, которыми они, видимо, стали. Наруто его не останавливает, когда он уходит, снова утыкаясь в телефон. Перед глазами размывается «глянуть политические эссе Гамильтона», выведенное мелким почерком Сакуры.***
Они с Сакурой сидят в библиотеке и копаются в документах времен французской революции, когда она говорит: — Поговори с Наруто. Саске молча перелистывает страницы с речами Робеспьера, думая о том, как болит его голова. Это так удивительно — за два месяца они с профессором Гаем проскочили несколько революций, без продыха утопая в бесконечных памфлетах, трактатах и конституциях. Саске вспоминает, как в прошлом году они с дотошной Куренай мариновали больше месяца один единственный документ и можно было гонять балду неделями. Он почти скучает по тому времени, потому что то, как их гонит вперед активный почти до неприличия Майто Гай, почти не дает вздохнуть. — Зачем? — наконец отвечает Саске. — Я говорила с ним, ясно? Когда он вернулся, я пошла, чтобы выбить из него все дерьмо. Саске мысленно посочувствовал Наруто — иногда Сакура становилась действительно бешеной. Его отвезли на скорой в больницу? А шрам остался? Сотрясение в комплекте имеется? — И как успехи? — Даже не сопротивлялся, — отмахнулась она. — Ты должен простить его и поговорить. — Что значит «простить»? — Саске разозлился. — Это не я его кинул, так может проблема немного в другом? И я не обижаюсь. Саске не понимал общей концепции мыслей Сакуры, потому что в них не было никакого смысла. — О, нет, Учиха, ты на него обижен и еще как. Тебе надо поговорить с ним, вы помиритесь, и все у вас будет хорошо. — Какая ты простая, — возразил Саске, не понимая, какая муха укусила подругу. — Бросил его не я, и я это сказал тебе только что. Это он не любит меня, а не наоборот, подразумевал он. — Да блин! Потому что! — Сакура вскочила с места, повысив голос, но вмиг оробела, когда другие студенты тут же обратили внимание на их пару. — Потому что, — продолжила она тише, но с не меньшей эмоциональностью. — его причина — ну, почему он бросил тебя — она тупая, Саске. Реально тебе говорю, она глупая! Саске не мог придумать ни одной глупой причины, которая стоила бы его внимания. Какова вообще может быть градация глупых причин? Вариантов масса. От «у него кривые зубы» до «он запрещает мне есть рамен в необходимых моему организму количествах». Каждый звучал, как абсурд. И к слову говоря, зубы у Саске были ровные. — Что же это за причина? — Я не могу сказать, — Сакура отреагировала мгновенно. — Вы должны сами разобраться со своими отношениями. Больше ничего выбить из подруги не удалось, и они вернулись к подготовке. Между ними повисла пелена невысказанных вопросов. Но. Разбираться с тем, чего больше не существует, Саске не хотел. Еще с неделю он просто читал, просто учился, просто жил. Брал какие-то книжки, заканчивал их за два вечера, закрывал с абсолютно пустой головой и не мог рассказать ни одного тезиса из прочитанного. И старался не смотреть на Наруто. Он не будет унижаться. — Твой отец прополоскал ему мозги, ясно? — в один из дней не выдержала Сакура. Они гуляли в парке, постоянно стряхивая с плеч опадающие листья. Саске не любил эти бесцельные шатания, но его заставляли. Сакура рассказывала про свое неудавшееся свидание, доказывала, что все парни — идиоты. Когда она вылила все свое негодование на молчаливого собеседника, между ними повисла пауза. Видимо, тогда она и не стерпела. Ведь парни такие бараны, а Саске исключением не был. — В каком смысле? — Саске замер, его сердце застучало тревожно быстро. — А в том, — запальчиво произнесла она, дергая его за рукав пальто. — Что ему позвонил твой отец и сказал не портить твое будущее. Не знаю, что он там именно ему в аргументах накидал, но Наруто проняло. Он же идиот… Саске потерял дар речи. Он с таким трудом поступил туда, куда хотел, так много воевал с отцом на первом курсе, пока тот не уступил со скрипом и «загубленному будущему», и отсутствию жены… чтобы что? Чтобы его отец за его спиной в крысу разрушал все? Сначала Наруто, дальше что, отчисление по надуманной причине? Поступление на унылого экономиста по прихоти семьи? — Извини, Сакура, мне нужно идти. Он резко развернулся и побрел в сторону студгородка. — Вы только отношения восстановите, — крикнула Сакура ему вслед. — А то он меня не простит! Но Саске ее уже не слышал. В груди кипело так, что вот-вот все польется через край. Да как посмел отец решать за него? А Наруто как посмел? Он должен был рассказать все Саске, чтобы тот научил болвана пользоваться функцией блокировки номеров со спамом. Он шел по засыпанным разноцветными листьями дорожкам к выходу из парка и старался глубоко дышать. Ему стало так жарко, что он на ходу размотал шарф и расстегнул пальто, хотя погода к тому совсем не располагала. День выдался на редкость приятным и безоблачным, но солнце уже не имело той силы, способной прогреть воздух. Саске только надеялся, что за время, пока он доберется до общежития, внутри все утихнет, остынет. Иначе никакого конструктивного диалога не выйдет. — Ты что, идиот?! — Саске встретил Наруто спускающимся по лестнице с их жилого этажа и мгновенно начал аккуратный конструктивный диалог, схватив того за воротник толстовки и встряхнув. — Отвечай! Ты идиот?! Его дрожащий от гнева голос эхом пронесся по всем лестничным пролетам. — Да что за хрень? — мгновенно возмутился Наруто, пытаясь вырваться из железной хватки. От резких движений они полетели с нижних ступеней на лестничную площадку, где Саске мгновенно вывернулся из-под дезориентированного Наруто и от всей души зарядил ему кулаком по челюсти. И еще раз. Третий получился смазанным, потому что Наруто пришел в себя и успел схватить его за запястья. — Да как ты посмел! ТЫ… пока я здесь!.. как лох последний! — в перерывах между ударами шипел он в лицо Наруто. Саске чувствовал невероятный прилив эйфории, пока они протирали полы своей одеждой. Что-то внутри наконец позволило ему выдохнуть и излить все копившееся внутри не один месяц негодование. Он ощущал свои эмоции так остро, они шипели и стремились найти выход. Как долго закипающее на медленном огне молоко, поднявшееся в ту секунду, когда ты отвлекся от кастрюли. Как пена от шампанского, устремившаяся наружу вслед за вылетевшей из горлышка пробкой. Наверное, Сакура была права тогда… Он замер с поднятым кулаком в тот момент, когда Наруто внезапно расслабился и уронил голову на кафель, перестав сопротивляться. — У Сакуры весьма длинный язык, не так ли? — тихо прошептал Наруто, смотря в потолок. — А в твоем мозгу весьма короткие извилины, не так ли? Наруто грустно улыбнулся. — Почему ты мне ничего не сказал? — задал Саске самый важный вопрос. — Ты идиот? — Идиот… твой отец был весьма убедителен. — Конечно, убедителен, Наруто! Это его профессия — вешать людям на уши лапшу! — Это не лапша, — внезапно воспротивился Наруто, пытаясь выбраться из-под Саске. — У тебя должно быть хорошее будущее, семья, а со мной… Все, что говорил Наруто, подозрительно сильно напоминало краткое изложение лекций отца. — У меня будет чудесное будущее, — прервал его Саске на полуслове, пригвоздив чужие плечи обратно к полу. — Прекрасное будущее, которое никак не будет связано с компанией Учих… Нет, скажи мне, ты дебил? Если я чисто теоретически нацелен на работу с отцом, какого черта тогда я забыл на истфаке? Ответишь? Саске на секунду пожалел, что никогда ни с кем не обсуждал семейные споры и проблемы. — Об этом я не думал, — честно признался Наруто, оставив попытки вылезти из-под чужой хватки. Саске разбил ему губу, и она опухла, все лицо измаралось в крови. — Потому что ты дурак, усуратонкачи, — вся злость оставила Саске так внезапно, что он даже не заметил этого. Произнесенное прозвище заставило Наруто грустно отвести взгляд. Его подвижные брови сложились домиком, выделилась горькая складка у рта. — Может, и дурак, — согласился он, а затем снова перевел взгляд на Саске. — Мне было очень плохо без тебя. — Еще бы! — воскликнул Саске. Его затопило невероятной волны облегчение, такое, что даже руки, которыми он упирался Наруто в плечи, внезапно показались ватными. — А все потому, что ты… — Да понял я! Прекрати меня оскорблять, блин. — Ничего ты не понял, придурок. Я уточню для тупых — мы встречаемся. Слышишь меня? Встречаемся! Наруто послушно кивнул, и лицо его словно бы посветлело, а глаза стали ярче. Наруто немного повозился, устраиваясь на полу поудобнее и обнимая Саске. — Ты больше не можешь меня бросить, — не унимался Саске, чувствуя, что к глазам подступают унизительные слезы, которые он старается сдержать из последних сил. — Тебе запрещено. — Саске, прости меня, — Наруто же ничего сдерживать не собирается, и Саске почти что со страхом, что это все сон, сцеловывает чужие слезы. Он прикасается губами к векам Наруто, перемещается на щеки, трется своим носом о чужой и нерешительно замирает напротив разбитых губ. Наруто сам подается вперед, и они вдвоем утопают в ощущениях, которых их на целый год (и один месяц!) лишил один придурок с раменом вместо мозгов. И Саске, задыхаясь, чувствует, как увлажняются его ресницы. (Наверное, он выглядит сейчас невероятно жалко). Спустя, кажется, бесконечные десятки минут Саске прерывается, целует Наруто в шею, дает поцеловать себя в лоб и говорит: — Я позже тебе расскажу, как правильно просить прощения. Наруто виновато смеется. Саске видит, что ему до сих пор неловко, страшно и черт-знает-как-еще. Саске чувствует все то же самое, но его затопил сумасшедший восторг, и концентрироваться на этом совсем не хочется. Ему так долго было плохо, что сейчас он никак не может это анализировать. Да и не хочет. Они поговорят обо всем позже. Саске пытается своим шарфом оттереть с чужого лица засохшую кровь. — Эээ, ребят, — аккуратно зовут их, и они вдвоем поднимают головы наверх, где зависла девушка, неловко поправляющая очки. — У вас все в порядке. Саске утыкается лицом Наруто в плечо. Какой же позор!