Горькая действительность

— Так и будешь молчать? — Ллойд ехидно ухмыльнулся, слегка растрепывая волосы назад. Для него не составит труда ждать сколько угодно, вернее, лимит терпения всегда высокий, особенно для родного отца. О-о, он всегда был тем ещё моральным уродом, некое чёрное пятно среди всей родословной. Ему нельзя было ничего доверить, даже если его крепкие руки когда-то сжимали беззащитного Ллойда от лавы. Гармадон всегда славился эгоизмом, хотя спас Ниндзяго от великого Поглотителя ради сына, потеряв шанс на такой лакомый кусочек как захват власти. Так, невзначай. Однако прошлое оставалось прошлым. Сейчас же мерзкое подобие о́ни вымораживало, бурлило кровь, порождало то же насилие... — Ллойд, прошу… — голос становился более сиплым от нарастающей боли. Две руки к верху были прикованы наручниками к стене, а остальные две... О них позаботились ещё в самом начале этой вакханалии, именно поэтому они лежали на полу, как мусор среди прочего барахла, — Что тебе от меня надо? Уголок рта Ллойда приподнялся. Это значительно подогрело интерес. — Что я хочу?! Я, ха, знаешь, я многое хочу. Но моё желание сейчас — направить тебя на истинный путь, — на его ладони проступило нечто наподобие сферы бледно-зелёного оттенка. В нём таилась жизненная энергия, которая по иронии оказалась губительной для Гармадона. Спустя мгновение всё озарило яркой вспышкой. И, к сожалению, отозвалось сильной болью. Тело охватили судороги, предательски не подчиняясь контролю, а из запекшихся ран едва ли вновь не просочилась кровь. Всё это время лорд старался держать язык за зубами, но с каждой минутой становилось всё труднее оставаться стойким. Былое величие рушилось прямо на глазах. — Хватит строить из себя не пойми что, давай же, дай волю своим чувствам, — Ллойд грубо похлопывал его по спине, отчеканив злосчастное «папаша». Не понятно, когда именно пошла точка отсчёта всей этой истории, однако предполагалось всему виной некий артефакт, который Гармадон по неосторожности направил на ниндзя во время одной из битв в музее. Тогда эффекта не было видно, скорее все бились как обычно в меру. Правда с того дня все то и дело подмечали, насколько отчетливо помутнели глаза у того самого зелёного ниндзя. — Я навсегда останусь в такой форме. Смирись, - он не мог толком соображать, однако всё же старался аккуратно подбирать слова. — Ты врёшь, ты всегда врёшь. Пожалуйста, — жестокость постепенно сменилась на обходительность, — не уходи от меня, даже если твои слова правдивы… Мне в последнее время так одиноко, если бы ты только знал. От ещё одного разряда энергии всё «поплыло» взгляд бегал по сторонам, по каждому уголку, по каждой мелочи, но лишь бы не пересекаться с тем, с кем хотелось меньше всего. Гармадона одолел стыд, что, будучи о́ни, чьё могущество само по себе неоспоримо, он лежит без сил. На миг даже пролетела мысль об ошибочном решении завести семью, но тут же всплыл маленький Ллойд, совсем-совсем крошечный, который широко улыбался отцу просто так, без причины. "Пап, папа, а давай завтра прогуляемся по площади? Я снова хочу попробовать те конфетки на прилавке» «Вот как? Ох, конечно, сын мой, а сейчас мне нужно кое-куда сходить. Прошу не скучай без меня.» С этого момента прошло много лет и, естественно, Ллойд так и не дождался ни отца, ни обещанных конфет. Но отсутствие конфет не так горчило жизнь, как отсутствие близкого человека. Новые раны украшали Гармадона с каждой минутой. Минуты, медленно тянущиеся в тесной комнатушке, где двоим явно, не хватает места. Грудная клетка вот-вот бы разорвалась от тревожности, от учащённого сердцебиения. Как бы хотелось сделать глоток свежего воздуха, но приходилось вдыхать затхлость, ощущая металлический привкус во рту. — Где? — на пол стекало пару капель крови. — Что "где"? — пара зелёных глаз уставились прямо на него. — Где я просчитался? Когда ты стал таким жестоким? Я и в жизни не поверю, что твой дядя вообще способен посеять в тебе этот грех. — Уже не важно. Просто я всегда хотел быть похожим на тебя, — раздался смешок, — Но кажется превзошёл. Ллойд подошёл к столу с инструментами, тщательно обдумывая какими ещё методами надавить на бедную психику отца. Выбор остановился на заржавелом скальпеле, чтобы помимо боли принести Гармадону «подарки» в виде заражения крови или прочих инфекций. Спустя пару глубоких надрезов, тот впервые за все часы смирения начал биться с новой агонией. Подобно насекомому в паутине, он трепетался, стараясь выбраться из цепей, не желая чувствовать холодный металл внутри кожи ещё раз. Он дрожал, рвался и метался, один раз умудрившись ударить Ллойда в живот. В нём наконец проснулась тяга к свободе. Также и быстро угасла, как только длинные пальцы подобно капкану сжали шею. Потребовалось немного времени прежде, чем Гармадон перестал двигаться, будучи в полуобморочном состоянии. — Тебя-то на деле не так просто убить. Видимо даже в такой форме у тебя выносливости совсем немного. Так что я спрошу ещё раз… — он приблизился вплотную к нему, — Останешься ли ты здесь, с нами, со мной или мне озвучить плохую новость? — Ллойд! Ты не можешь решать чужие судьбы, особенно тех, кто тебя старше. Ты не можешь удерживать меня навечно. — Что ж, плохая новость в том, что у тебя нет выбора, пап. Если бы ты был более проворен, тогда мы бы здесь не общались, - его рука потянулась к острому тесаку, одолженному из лапшичной, - Да и я вроде как слышал, что у о́ни со временем конечности возвращаются на место. В его взгляде читалась лишь уверенность, которая когда-то была ему совсем не свойственна. Как и жестокость, так и отцовские черты характера, который тот отчаянно пытался избежать всю свою жизнь. Ведь душа легендарного ниндзя была опорочена изначально. С момента рождения. Артефакт только ускорил необратимый процесс. "Просто знай, ты не выйдешь отсюда прежним".