Потерянная принцесса

Как же бывшая Гонджу Агисси ненавидела эту проклятую сакуру, что росла рядом с их домом… Хотя нет, это не дом, а самая настоящая тюрьма, из которой им без разрешения ЯИ и выйти то нельзя. Много раз, девочка просила сжечь это поганое дерево, но никто её не слушал: ну что может сделать какая-то девчонка, к тому же её слово мало что значило. Когда её отец, Ли Мёнбог, Корейская империя, через договор стал колонией Японской империи, их поселили в Сеуле, где специально для них был отстроен дом, который раньше называли "Кёнбоккун", но сейчас его названием было: "Дом Генерал-губернатора Кореи" Хах, "губернатор"...Смешно слышать. Одно название. Рядом с домом росла ненавистная сакура, которая каждый божий день влетела в дом сладким ароматом, больше сравнимым со сладковатым запахом гниющего трупа. Аромат наводил жуть и напоминал семье Ли, в каком они положение. ЯИ сделал всё возможное, чтобы их содержание было мизерным, чтобы они много работали и мало ели, и за месяц, вся троица, состоящая из главы семейства, и двух детей-близнецов превратились в ходячие скелеты, обтянутые кожей. С каждым днём, КНДР переполняла злость и отчаяние. Каждый день был пыткой. Бесит этот дом, бесят эти японцы-солдаты, что могут заявиться к ним на ночь глядя с обыском... Сакура цветёт, распространяя свой аромат на всю округу, и от этого приторного аромата хотелось блевать не только КНДР. Она была в какой-то мере даже рада, ибо она по пол дня, не разгибая спины, находилась на рисовом поле, по колено в грязи и воде, и не чувствовала этот гнилостный аромат, который как будто говорил о сладкой распущенности и жестокости ЯИ. Брюнетка представить не могла, что эта самая сакура станет единственным, молчаливым слушателем её стенаний и мечт о свободе. Северная не подозревала, что земля, в которую пробились корни японской вишни впитают её же горькие слёзы. В тот день, она уже не смогла сдерживать слёз, не смогла переносить обиды за себя и свой народ. Под предлогом прогулки, она вышла в сад, в котором цвело то самое дерево, и села на лавку, горько разрыдавшись лишь от тихого шелеста листвы, которое было сравнимо с шёпотом тысячи потерянных душ. От горя и безысходности, девочка начала жаловаться дереву, высказывая ему всё, что она чувстовала: сакура будто мать, которую звали Бок Сун и которая умерла, когда рожала её (КНДР) и её брата (Республику Корею), выслушала девочку, и скрыла её под своими плотными ветками, обросшими крупными розовыми бутонами, погружая измученное тело в нежную прохладу. Больше её запах не казался таким тошнотворным, а наоборот, успокаивал бедную девочку, вводя в забытьё... Но обида и жажда мести никуда не делись. Чен Сук искренне возненавидела японскую императорскую семью Хинодэ́, и хотела, чтобы ЯИ умер от болезни или чтобы его жестоко убили в бане, чтобы он так и не успел продлить род! Тогда трон пошатнётся, и последние потомки богини Аматэрасу сгинут в пучине войн и бунтов. Она всё отдала бы на свете, чтобы собственноручно перерезать этому очкастому выродку горло, чтобы видеть, как он захлебывается в своей крови, и упиваться победой, но ... Весть о том, что одна из наложниц императора ждёт ребёнка, заставила КНДР выть в голос. {Вот бы у него дочка родилась!} В ещё больший шок её повергла новость о том, что императрица Мей разрешилась чудесным, здоровым мальчиком...Точной копией императора Кэдзухико Хинодэ. Ему дали имя: "Цукихико", что означает "лунный принц". В будущем, его будут знать как "Япония"...Чёртов ЯИ, чёртов ЯИ, будь ты проклят! У чучхеиста в тот день как будто канистра с кислотой внутри взорвалась, хотелось кусать локти от досады. Душу грела надежда о том, что мальчишка ещё мал, и не успеет при КНДР сменить своего отца на троне, а это давало ей фору на ещё один бунт, или даже целую революцию. Только вот в случае повторной неудачи, она могла лишиться и второго глаза. Не-на-ви-жу. -Хей, всё хорошо? Ты плачешь? Она не сразу, но оборачивается на спокойный, мальчишеский голос, попутно вытирая своей единственный глаз рукавом серого кимоно, тут же видя источник этих слов. В пяти шагах от неё стоял мальчик, примерно её возраста: умные карие глаза с золотым отливом, тёмные волосы в собранные в недлинном хвосте, сильная худоба и усталое лицо, давали понять, что перед КНДР тот, кто так же как и она недоедает, и тоже сутками напролет батрачит где-то в поле, позже валясь с ног от усталости. Чёрное кимоно и уже рвущиеся, перевязанные веревкой туфли смотрелись смешно на этом изможденном, но неунывающем ребёнке. -Тебе то какое дело?- зло спросила будущая Ким, шмыгая носом. Сейчас ей хотелось побыть одной, а тут этот противный мальчишка со своими ненужными вопросами! Она лишилась глаза, ей отрезали косу, она позор семьи! Наверняка пришёл над ней посмеяться мелкий мерзавец.... -Тише, тише, спокойно, я такой же, как и ты -мальчик будто хочет закрыться от удара, поднимая руки вверх и таким образом показывая, что у него лишь чистые помыслы.- Я тебя не обижу! КНДР осмотрела его с ног до головы, невесомо обыскивая на предмет скрытой палки или любой другой вещи, которая могла нанести ей вред. Но не найдя таковой, она всё же сбавила пыл. -Ты чего тут забыл? Это наша земля-девочка хлюпает носом, смещаясь на край скамейки, неосознанно предлагая пришедшему продолжить разговор. -Я присяду?- мальчик всё же приблизился, всё ещё будучи на чеку. Молчаливое согласие. Садится. -Меня Китайская народная республика зовут, или просто Мао. А тебя?- его попытки начать мирный разговор всё же увенчались успехом. КНДР с недоверием на него покосилась, будто сомневаясь в его словах, но представится всё же изволила. -Корейская народная демократическая республика. Ли Чен Сук- холодно отвечает она, будучи раздражена от спокойствия республики. Его выражение лица неплохо так подбешивало.- Чего пялишься? Сейчас глаза выпадут. -Ничего, просто...- мальчик спокойно улыбнулся- так почему же ты плачешь? -Проблемы.- ответ КНР не устроил. -Они у всех есть. Поведай мне свои переживания, может я смогу тебе помочь.- он ободрительно улыбается. Перед глазами (глазом) КНДР, встаёт призрачный образ неизвестной ей женщины со смуглой кожей и глубокими карими глазами.... Точка. Сводит прилипший к позвоночнику живот. Вновь волна чувств нахлынула на кореянку: Чен Сук, будто по щелчку пальцев, прорвало, будто кран. Уже принципы, врождённое недоверие, всё это уже ею не двигало. Она рассказала об бунте, об холодности отца и его предпочтении к его брату, об ненависти к ЯИ всему его роду. Обо всём. -… Ты же ведь такой...такой, как я... Ты тоже под его началом! - задыхаясь от потока слов, выдохнула КНДР. Больше ничего путного сказать не удалось, и она замолкла, ждя реакции от Мао. КНР слушал. Он умел слушать, и это было его преимуществом. -Знаешь цитату: "Одна искра способна разжечь неугасаемое пламя"? - вопросом на вопрос ответил ей Цзэдун, загадочно улыбаясь. Странный вопрос. -Такой цитаты нет. И что это вообще значит?- она не понимала, к чему это мальчик заговорил о цитатах, когда речь шла совсем о другом. -Ты же устроила бунт, верно?- будто не слыша её продолжил свою мысль Поднебесная.- Ты показала таким образом, что корейский народ не слаб, что он духовно свободный, и ни кто не имеет право эту свободу отнять. Твой бунт- это искра. Скоро разгорится великое пламя, и мы победим ЯИ. Когда-нибудь, взойдёт и твоё солнце, Ли Чен Сук. Не падай духом, и проруби путь свободы. А я помогу тебе. Девочка поражалась мудрости Китая: а ведь он и правду говорит... Если хочешь что-то сделать, сделай это вместе с тем, кому можно доверять. КНР внушал доверие, и Северная уже его не боялась. И не будет бояться. Она видела, что он разделяет её взгляды, и это придало маленькой Чосон уверенности... Она доверилась ему. Впервые, за всю жизнь, она смогла это сделать. Неожиданно, руки КНР оказываются на её шее, и он прижимается к ней. Он...он обнял её? Вот так, без причины...Ли только сейчас поняла, как давно она ни с кем не обнималась... Она хотела его оттолкнуть, сделать ему больно, чтобы выплеснуть остатки обиды. Остатки того, что не приняла сакура. Сердце кричало одно, мозг говорил другое, однако, КНДР решила послушать сердце. Худые руки, с выступающими венами, нерешительно, будто желая оттолкнуть, но в одно и то же время обнять, сомкнулись на спине китайца, и кореянка горько всхлипнула, чувствуя небывалую лёгкость. Усталость после тяжёлого рабочего дня, страх, голод, всё это исчезло, и детское тело наполнилось лёгкостью. На детей падали лепестки розовой сакуры, срываемые поднявшимся ветром. Дерево будто ликовало, танцуя свой странный ветряный танец, и кружа душистыми бутонами, словно веерами. Чен Сук молчала. Ей стало легче, и впервые она почувствовала, что у неё есть тот, кому она сможет в час опасности доверится. -Мы со всем справимся. Иди к своей мечте, и ничего не бойся. -Спасибо... Всё будет хорошо.