Мика, потанцуем?

— Потанцуем? — аристократ глядит на Мику с его привычной хитрой, играющей улыбкой, с лисьим прищуром и чуть ли не облизываясь. — Чё? — на Ферида смотрят такие манящие голубые глаза. Вампир, сам того не замечая, загляделся на них. Ему даже всё равно как именно на него смотрят: с явным неодобрением, непониманием, ненавистью, укором, и всем остальным, что только можно себе представить. Хотелось всецело отдаться этим очам, утонуть в самой их пучине. Хочется бесконечно сильно любить обладателя такого красивого цвета глаз, точно два драгоценных алмаза смотрели на Батори. Столь прелестному взгляду стоит отдать всё в этом мире. Седьмой Прародитель так сильно желает иметь этого юношу целиком и полностью, жаждет заполучить его, хочет прижимать днями напролёт это с виду хрупкое тело к себе, и ещё... Как же жаль. Безумно жаль, что всё в этом мире было настроено против мечтаний Ферида Батори. А вот объект его обожания был оскорблён предложением, что всего пару мгновений назад предлагал этот ужасный вампир. Тот, кого полукровка ненавидит всем сердцем, чьё тело Микаэла сжигает своими руками во снах, кого он ненавидит до мозга костей, презирает всем своим существом и искренне, всей натурой желает этому ублюдку сдохнуть в мучениях. В точно таких же, в каких он заставил умирать семью юноши. Нет, не так. Эта боль должна быть в сто раз больше! И может быть тогда аристократ загладит хоть малую часть столь тяжёлого греха, и то не факт. Хакуя ненавидит мужчину за то, что он сделал с его родными и с ним самим. Эта ненависть вполне оправдана, но вот только Шиндо до сих пор не понимал, почему Батори продолжает делать нечто подобное. Скучно? Хочется острых ощущений? Есть ещё какая-то неизвестная Микаэле причина, которую раскрывать этот сущий дьявол не спешит? — Ты смеёшься?! Я к тебе по делу пришёл, идиот! — Я полностью серьёзен, Ми-ка, — имя своего возлюбленного старший вампир произносит по слогам намеренно, чтобы вызвать ещё более бурную реакцию у этого мальчика. Да ещё и улыбается так мерзко! Неужели он правда рассчитывает на согласие? Что, совсем страх потерял? — Это риторический вопрос, — как же бесит. Раздражает это высокомерие Ферида, что буквально льётся из всех щелей, этот чёртов прищур, и сам он весь целиком и полностью нервирует одной только возможностью дышать! Полукровка оскаливается. Хочется накинуться, разорвать это треклятое тело, растерзать вампира на сотни маленьких кусочков, да так, чтобы его потом не смогли собрать. — Я не собираюсь с тобой танцевать! — однако истерики Хакуи полностью игнорируются. Батори тронулся с места, отходя от Микаэлы куда-то к углу комнаты. В просторном, будто бы из чистого хрусталя зале, что сверкает от своей красоты, слышится стук каблуков старшего. Как же хочется их сломать, да и ноги заодно. Седьмой молча подходит к граммофону, кладёт на диск проигрывателя заранее подготовленную пластинку, затем прокручивает рукоять несколько раз и ставит иголочку. Да он издевается?! Ещё и подготовился, гад! В любом случае, Шиндо это совершенно не интересовало. Оскорблённый, он хотел бы выйти из зала, да только стоило ему сделать один шаг — по залу эхом разносится приятная музыка вальса, которую он будто и не слышит вовсе. Ещё шаг — и вот перед ним уже стоит столь изящный мужчина, хватая того за запястье. — Ты меня вообще слышишь?! Идиот! Отпусти! Отпусти, немедля! — Ми-ика... — хитро зовет Ферид, осторожно положив левую руку подростка себе на плечо. Затем другой осторожно сплетает их пальцы. Движения такие нежные, плавные, приятные... Полукровка хочет вырваться к чертям собачьим, отдалиться от вампира, проклинать его всеми словами, уйти и забыть, но Батори держит крепко, почти что передавливая ладонь, словно паук крепко схватил свою жертву и не собирался выпускать её не при каких условиях. Кажется, что когда они закружатся в вальсе, то Седьмой Прародитель словно хищник накинется на бедного Микаэлу, сожрёт его, как бедного, беспомощного и хрупкого котёночка. Как мерзко. Старший нежно обнимает того за талию, затем приближается к уху мальчишки, и шепчет нежно-нежно, от чего мурашки бегут по спине Хакуи. Никогда он такого не слышал. — Расслабься, малыш. — Как ты меня назвал?! — не успевает Мика разозлиться как следует, а Ферид уже начинает делать первые шаги. Шиндо такого уж точно не ожидал. В голове сразу начала происходить путаница, а он только и делал, что пытался повторять за старшим (хотя это больше выглядело так, будто Ферид тащит за собой мешок с картошкой). Его ноги двигаются совсем не в такт, и Микаэла едва ли успевает за молодым мужчиной. Стоит аристократу шагнуть вправо, как уже нужно двигаться вперёд. Только Шиндо делает этот шаг, как уже нужно идти назад. Не мудрено, что ноги стали путаться, а их хозяин уже сам с силой сжимал чужую ладонь и плечо, параллельно всё чаще возмущаясь от такой неслыханной наглости: — Пусти! Я сказал отпусти меня! Хватит! Остановить немедленно! — полукровка хочет ещё что-то сказать, но рука на талии внезапно оказывается почти что у самого пола. Сам Батори резко наклоняется, заставляя мальчишку чересчур прогибаться в спине и практически упасть. Оставалось буквально пару сантиметров до того, как затылок юноши познакомился с натёртым до блеска полом. Хорошо, что его держат. Мужчина замирает, и в воздухе повисла секундная пауза. Слышно только музыку из граммофона, которая ушла уже далеко-далеко, но это теперь так неважно. Седьмой Прародитель снова не заметил, как загляделся в эти удивительные голубые глаза, полные злобы... Вот бы продлить этот момент хоть на одну маленькую секунду, чтобы вот так стоять и наслаждаться этим чудесным мальчиком. Какой же он прекрасный. Как же Ферид любит его. — Что же ты мне не сказал?! — вдруг смеётся Батори, резко выпуская мальчишку из рук и выпрямляется, от чего Микаэла с криком падает на идеально чистый пол. И снова голубые глаза пылают от ярости. Да как он посмел только?! — Надо было сразу сказать, что ты не умеешь танцевать... — Да пошёл ты! — у Седьмого от вида такого злого юноши тело сводит. Как же он прекрасен! И как же жаль, что этот чудеснейший в своём роде полукровка никогда не будет принадлежать ему. Шиндо быстро поднимается с пола, потирая затылок. Он больно ударился, но на мужчину был гораздо злее. Он это всё затеял, а теперь так беспардонно кидает его на пол! Верх наглости! Подросток рычит, но тут же скрывается из зала, только напоследок оборачиваясь к вампиру, оглядывая его свирепо. И мужчина провожает его очами. Господи, аристократ готов всё отдать в этом порочном мире, лишь бы только эти чудные глаза вечно так смотрели на него... Вампир ещё недолго стоит так посреди зала, слыша музыку, но размышляя о чём-то своём. Нет, не так. Размышляя о своём милом Микаэле. Как же вампир был рад, что хотя бы сейчас, хотя бы так мальчик уделил ему своё драгоценное время. Сердце бьётся в бешеном такте. Ферид, пожалуй, только его и слушает. Затем медленно подходит к стене, облокачиваясь на неё всем телом. На душе так хорошо, как только он вспоминает про глаза Мики, видит его чистейшее личико, словно сам ангел спустился с небес, прямо к нему, к Фериду... И призирает всем своим маленьким телом так сильно, как только может. Такое будоражило вампиру кровь, и он мечтательно вздыхает. — Когда-нибудь, Мика...