Композиторы

Когда Норман открывает с утра глаза, то готов материть весь мир. Антидепрессанты заканчиваются быстрее, чем в поликлинике. Ломка просто ужасающая. Еще и эти, как он их называет, «поп-дивы», которые сегодня да, а завтра нет, под названием диллеры. Единственное, что его успокаивает в такие моменты, так это музыка. Исключительно классическая. Какая-нибудь мрачная фантасмагория вроде последних арий «Дон Жуана» Моцарта или вообще лучше Вагнер. Любое произведение. Стэнсфилд только после того, как наденет наушники, позволяет себе улыбнуться. Он стоит перед зеркалом и, наводя прическу, только кривит лицо: — И как такой парень, как я, только решил связать свою жизнь с полицией? Утренняя слабость. Без своей должности, не было бы вкусных таблеток. И каждая бы мразь смогла его пихнуть под ребра только потому, что так надо. Этот город никогда не был нормальным, он предлагает самые изысканные развлечения, за отдельную плату, Норман уверен, мать отдаст на растерзание своего младенца. Он уже давно не водит машину сам. Его подвозят, словно он не полицейский, а какой-то бизнесмен. Нет, конечно, бизнес он ведет, но об этом никому нельзя даже намекнуть. Все можно делать так, чтобы никто ничего не заподозрил. В машине, ожидая к полудню, когда ему удастся заполучить необходимую дозу, он дирижирует невидимым оркестром. Патрульные, оперативники, спецназ, следователи, дознаватели предстают перед ним хором прекрасных созданий, сказочных эльфов и единорогов, которые готовы есть с его ладоней. И купаться в крови по одному его властному слову. Норман улыбается, несмотря на то, что дрожат руки. Музыка уносит его далеко, но не так, чтобы он потерял связь с реальностью. Легкие арии и концерты сменяются чем-то более тяжелым, когда наступает полночь. Он в полной мере к этому времени ощущает, как любимые композиторы собираются у него за спиной и обсуждают его с суровыми лицами. Потому что дерьмо в этой работе — само собой разумеющееся следствие.