Мёртвые цветы

      Когда Ло первый раз заходится сильным кашлем и отхаркивает несколько маленьких лепестков, он стоит в недоумении. Он всего лишь увидел тебя на Архипелаге Сабаоди краем глаза и отметил, что ты была достаточно привлекательной. Он поймал себя на мысли, что слишком часто рассматривает твою розыскную листовку. В его голове не было ни одной логической причины, по которой он мог бы страдать от этого эклектичного недуга. Это было простое неудобство, которое легко было решить с помощью его дьявольского плода. Цветы, удушающие его грудную клетку, были удалены вместе с теми надоедливыми чувствами, которые служили не чем иным, как отвлекающим фактором, пока его команда готовилась войти в Новый Мир.       Волны времени ритмично разбиваются, и примерно два года спустя его краткие чувства тоски превратились в не более чем туман, а шрам от процедуры уже давно затянулся. Операция прошла успешно - в конце концов, он был еще жив - но к его ужасу это не так, заключает Ло, когда видит тебя на Панк Хазард, закутанную в тёплую одежду и с румяными от холода щеками. Грудь скручивается узлами, он снова влюблен; то небольшое доверие, которое ты ему оказываешь, не помогает погасить пламя его желаний. Мрачный, остроумный и азартный, он тянется к твоему кошачьему очарованию, как мотылек к пламени, проклятый сгорать от интенсивности твоего присутствия. Он знает, что это неправильно, что это даже опасно, но он не может оторваться от тебя, прилипая к тебе, как клей. Отмахиваясь от своих чувств, он просто заключает, что проводит время с единственной, кого он мог выносить на этом корабле, отворачивая от тебя голову и выплёвывая новую порцию окровавленных лепестков в кулак.       Вторую операцию он проводит тайно на борту Санни посреди ночи, за несколько дней до прибытия на Дресс Роуз. Всеми силами он старается избегать твоего опьяняющего присутствия, не желая рискнуть и получить ещё одно заражение, прежде чем отомстить Дофламинго.       Ему ненавистно от осознания, что это был не последний раз.       Хотя в конечном счете ты оправилась со своим капитаном спасать повара, навязчивые мысли о тебе - твоей безопасности, чертах твоего лица и о том, какой, по его мнению, будет твоя кожа на ощупь - проносятся в голове Ло, не оставляя его ни на мгновенье. Сон не приносит ни капли отдыха; даже в окружении успокаивающей влажной жары и жужжания цикад в Вано, даже когда у него есть гораздо более важные дела, о которых стоит подумать, ему снятся болезненные сны о тебе, и в конце концов он снова кашляет лепестками.       Перед третьей операцией он принимает дополнительные меры, чтобы убедиться, что процедура выполняется правильно, решив оставить эти чувства позади. Анализируя каждое мгновение, он убеждается, что все идеально - операция прошла идеально, а чувства к тебе растворились в густом влажном воздухе.       И вот опять он видит тебя во время празднования в Вано.       Ты подходишь к нему медленно и осторожно, демонстрируя прощальный подарок - маленького керамического ирбиса, который с легкостью поместился в его ладони. Это поражает его, льстит ему и до ужаса раздражает его. Ты пыталась убить его? Ты хотела проклясть его, чтобы он тосковал по тебе вечно? Возможно, это и была его судьба. Ты действительно не обращала на него никакого внимания; это злит его еще больше, ещё невыносимее, решает он.       На долю секунды он подумывает просто рассказать тебе всё что чувствует. Он представляет тепло твоих рук, обнимающих его, плавное движение твоих губ и жар твоего языка, скользящего в его рот. Не говоря ни слова, он показал бы тебе, как сильно жаждал тебя в темноте, изолирующей вас от внешнего мира холодными металлическими стенами Полярного Тана; ты бы лежала перед ним, как на ладони, и была бы его, только его, пока ваши корабли не разойдутся в разные стороны.       Но что потом? Никакая привязанность не заставит тебя покинуть твою команду, а его — свою; вы двое будете разделены океанами и временем на неопределенный период, а после долгожданного воссоединения, скорее всего, встретитесь лицом к лицу как два врага. После того, как он почувствует теплоту твоих объятий, не будет ли разлука с тобой на такие длительные периоды столь же болезненной, как мучительная боль, царапающая его лёгкие?       Он заключает, что может быть и хуже, когда после сильного приступа кашля выплёвывает целый комок цветов, покрытых кровью; царапины в задней части горла становятся невыносимыми, их успокаивает только слой крови, медленно стекающий и обволакивающий раны. Если он не может владеть тобой - всей тобой, всё время - только для себя одного, он не может заставить себя преследовать эту цель и дальше; он скорее будет страдать до конца своей несчастной жизни, пока на его легких не останется ни одного живого места, чем ему придется делить тебя с кем-либо и чем-либо, будь то твоя команда, твоя мечта или даже внешний мир. Ло хочет поглотить тебя целиком, но он знает, что это невозможно — ни сейчас, ни когда-либо.       Сжимая маленькую безделушку в руке так сильно, что на руке остаются следы, он решает провести операцию ещё раз.       Хотя в глубине души он знает, что этого не произойдет, он надеется, что на этот раз всё пройдёт успешно.