панацея

Укун вздыхает, когда в тишине его совершенно непримечательной кухни, он слышит звук какого-то то ли шуршания, то ли тихого скрежета - он никогда не понимал, как описать звук открываемого Маком портала. когда холодные руки опускаются ему на бедра, закрытые одной лишь длинной, не по размеру, футболкой, он улыбается. не менее холодным носом Шестиухий тычется ему в шею, водит по ней вверх-вниз, вызывая тонну мурашек. —Почему ты молчишь? — Сунь разрезает тишину своим спокойным и умиротворяющим голосом. —Не знаю. не могу подобрать слова. — после недолгой паузы, в которую Укун наливал себе чай, он все же спрашивает: — Что-то придумал? —О, да, еще как придумал, — тот с гордостью усмехается. — Тебе надо всего лишь-то полюбить меня. —Полюбить тебя? —Это панацея. —Если я тебя полюблю, это не решит все твои проб... —Заткнись и получай удовольствие. Мак тихо, невольно смеется. —Какое такое удовольствие? —От моей любви к тебе. только ты должен будешь давать мне ее в ответ... не успевает он закончить свою мысль, как поднятая кружка чая проливает часть напитка прямо на его пальцы. Сунь недовольно шипит от дискомфорта и досады, что даже чай нормально попить не может. ставит кружку обратно, встряхивает рукой, и тут же его ладонь - горячую и совершенно идеальную - берет Шестиухий своей, - холодной и покрытую боевыми мозолями. он поглаживает по пальцам с коготками на концах, и подносит к губам, целуя. —У тебя есть хоть что-нибудь не холодное? — Укун игриво перебирает пальцами. —Не-а. потому что твой пыл надо кому-то остужать, не так ли? — шепчет он ему на ухо, накрыв его руку своей. тот вздыхает, даже, наверное, тихо простанывает, закрывая глаза. —Вот видишь, как только ты начал любить меня, я сразу избавился от одной своей проблемы. —Какой же? —Мне теперь не одиноко. и ты поднимаешь мне настроение. —Двух зайцем одним выстрелом, никогда мне еще так не везло. Укун забывает моментально про чай, и свободной рукой поглаживает Мака по голове, чешет за чувствительными ушами, чем вызывает что-то на подобии рычания. —Ну и чего ты? —Я тут вообще-то пытаюсь тебя любить, а ты меня смущаешь. —А разве в этом не заключается суть любви? Шестиухий неловко молчит. он не знает, что есть любовь, без понятия, как ее проявлять. но раньше, до смерти, он знал, что любовь - это что-то приятное. когда он был уверен, что тогдашний Укун любит его, ему становилось хорошо и спокойно на душе. возможно, Сунь прав - это панацея. ведь у него самого ворох проблем. —Ты хочешь... сходить со мной на свидание? — все же выдает Мак, глядя такими невинными глазами. —Прямо сейчас? — желтыми, хищными, полными воскресших чувств, глазами тот смотрит на него в ответ. —Прямо сейчас. —Не представляешь, как страшно я этого хочу, — он расплывается в улыбке. —Неужели мне удалось вытащить в город самого Царя Обезьян? — Мак улыбается, глядя на своего только что новоиспеченного партнера. Укун одет в не ту одежду, в которой он обучал ученика, в которой сражался, и в котороц его обычно рисовали на постерах в городе. он был в обычной - чуть мешковатой, но зато очень удобной. и ее можно было так же легко с него стянуть, обнажив сильную грудь, к которой так и хотелось прижаться всем, чувствуя себя защищенным, включая и самого Шестиухого. —Ага, удалось, — он усмехается, поправляя темные очки, что изначально предполагались как очки от солнца, но Сунь не хочет привлекать лишние взгляды к себе. тем более сегодня он хочет посвятить всего себя Маку, давно горячо любимому. —Ну и чего бы ты хотел сегодня? —М-м-м... — Укун заманчиво смотрит вокруг, заинтересованно виляя хвостом из стороны в сторону. — Я хочу коктейль. с персиком. и тебя. —Ну что так сразу, все по порядку, — Шестиухий покраснел, но сохранял спокойствие и навязчивость Укуна. ему нравилось, что тот сразу переходит к делу, быстро выбирает все. тем более, сегодня как раз наметился какой-то летний праздник, и улицы просто кишили всяким, коктейлями в том числе. Мак радует сегодня его всем. за небольшим столиком, что стоит чуть дальше всех остальных, они упиваются коктейлем. как во всяких дешевых сериалах, которые часто смотрел Сунь, ради интереса, как он говорил. но Мак-то знал, что он смотрит их из-за того, что ему тоже хотелось этой любви и этой обыденной романтики, в том числе один коктейль на двоих. и каким бы Шестиухий ни был, он тоже хотел подобного. соприкоснулись носами. Укун поднял очки на голову, сняв с носа, смотря тому прямо в глаза, чем вызывает усмешку. —Что? — с легкой улыбкой на лице, не выпуская погрызанную трубочку, спрашивает он. —У тебя просто красивые глаза, — беспечно отвечает Мак. коктейль уже был на самом дне, и они лишь допивали пенку. тогда-то Укун отодвигает резко стакан, чем вызывает недоумение, хватает Шестиухого за ворот одежды, притягивает к себе, и нетерпеливо, страстно, целует его в губы. увы, Сунь никогда не целовался. и Мак, к сожалению, тоже. оба без понятия, как делается это на самом деле, но ими движет чувство любви, и убежденность, что это решит все их проблемы. Шестиухий кладет руку ему на затылок, продолжая прижимать к себе в ответ. чувствительными ушами улавливает каждый вздох, роняемый в поцелуй, со стороны Укуна, чувствует, как перебирает он своими пальцами его одежду, и как жаждет нового поцелуя. когда воздуха становится совсем мало, они наконец отлипают друг от друга. хвосты сплетаются друг с другом и они тяжело дышат, смотря друг другу в глаза. —Тебе понравилось? — задает вопрос Сунь, отдышавшись. —Понравилось, — Мак улыбается. и после этого они снова целуют друг друга. теперь Укун обнимает его за шею, а тот его за талию, одной рукой взяв за бедро и закинув на себя, придерживая. вдоволь насладившись друг другом хотя бы на первое время, они, как ни в чем не бывало, идут дальше. Укун напрочь забывает про очки и желание сохранить конфиденциальность. они держаться за руки, как влюбленные впервые школьники. так бессмысленны и хаотичны их чувства и поведение, желание купить пряников, а потом убежать на совершенно другой конец улицы никак не связаны, им просто весело друг с другом, и неважно, сколько им лет, и что о них подумают. уходить с их свидания не хотелось, несмотря на то, что они никуда не уходят, и наверняка после этого пойдут к Укуну. но тут все такое яркое и красивое... и возвращаться в привычный и обыденный дом им не хотелось. единогласно было принято решение снять номер в отеле. они тут как тут, все для людей, это их радовало. Сунь с удовольствием ест какую-то конфету на палочке, радуясь, как ребенок, пока его ответственный взрослый Мак оплачивает для них ночь. ему нравится видеть, как Укун не скрывается рядом с ним за маской развязного учителя и героя в отставке, он ведет себя с ним так, как хочется. и если ему хочется немного побыть радостным, как ребенок и хаотичным, как школьник, то он только поддержит его в этом. в номере чисто и уютно, Укун сразу плюхается на белоснежную кровать, мягкую, как облако, и вытягивается. —Мне так нравится с тобой, — он расплывается в улыбке, беспечно виляя хвостом, когда Шестиухий, заперев дверь, садится рядом с ним. —И мне, — он не может сдержать улыбки, пока смотрит на него. быстро доев сладость, он закидывает палку прямо в мусорное ведро под небольшим столом, и сразу после этого он снова хватает Мака за плечи, тянет к себе и целует. на этот раз им уже гораздо проще целоваться, они делают это преспокойно и это уже имеет какой-никакой свой собственный ритм и порядок. —А давай... — Укун разрывает поцелуй и шепчет Шестиухому: — Займемся сексом? вся уверенность тут же улетучивается и сменяется смущением. как он может говорить такие вещи с таким милым и соблазнительным лицом?! - проносится у Мака в голове, когда смотрит в ярко-желтые, по-хитрому прищуренные глаза. —Ты наверняка устал за сегодня. а я, как твоя любовь, должен дать тебе расслабиться... — Сунь продолжает кормить его сладкими, как сегодняшний коктейль, речами, заманивая и подманивая к себе, заставляя сначала прижаться к себе, а потом позволяя расположиться между ног. он благополучно закидывает их к нему на бедра. Мак все еще смущен и не может вымолвить не слова. но вместо слов он хватает запястья Укуна и прижимает их к кровати, затягивая в очередной их собственный поцелуй. и ему это только нравится. нравится смущать его, видеть, как вгоняется в краску и с каким рвением прижимает его. Шестиухий крепко обвивает его хвост, не давая дернуться и вырваться. но Укун и не собирался никуда бежать. но подразнить Мака ему все же хотелось. но, похоже, дразнить сегодня собираются именно его, перехватив оба его запястья одной рукой. легким движением руки Мак обнажает чужую сильную грудь, водя по ней рукой. оглаживает ее, улыбаясь, смотря в глаза. Укун молчит, лишь выжидает, что тот собирается сделать после этого. а тот наклоняется к нему, припадая губами, языком и ртом к груди, начиная оставлять еле видные поначалу засосы, намеренно обходя затвердевшие соски. Сунь выгибается и дергается, когда Шестиухий начинает впиваться зубами в чувствительные бусинки, стонет, выстанывает. языком очерчивает ареолу, затем, оставляя мокрый след, переходит к другой груди, заставляя прогибаться и дергаться все точно так же. закончив с неподдельным удовольствием терзать чужую грудь, Мак опускается ниже, раздевая Укуна. подобравшись к штанам и наткнувшись на бугорок между, он лишь ехидно улыбается, пока Сунь смущенно отводит взгляд в сторону. он никогда не занимался сексом, хоть сам его и предложил. но Мак, видимо, знает, что делать. и именно поэтому он трется щекой, вынуждая его сипло простонать. пришлось отпустить чужие руки, теперь в их удержании не было надобности. стянув с того последние два элемента одежды, под быстро дергающиеся движения хвоста, Шестиухий льнет горячим - единственным в его теле горячим местом - языком к члену Укуна, чуть подрагивающим от возбуждения и страсти. он не может смотреть Маку в глаза, но и отвести взгляда тоже не может, уж больно его янтарные глаза тянут его, как магнитом. когда он накрывает головку губами, а потом берет в рот побольше, Сунь невольно хнычет - только от удовольствия и смущения, насколько это возбуждало. закрывает рот рукой, глуша стоны. а Мак только больше и больше его подначивал: сжимал бедра, чуть-чуть царапая, а зубами лишь слегка прикусывая. реакция не заставила себя долго ждать. Укун зажал голову Шестиухого ногами, рукой вцепившись в его волосы, заставляя взять по самое не хочу, а другой рукой терзать одеяло под собой, не сдерживая выдохи и полустоны, обрывающиеся по причине, что он может быть слишком громким. он излился внутрь, закатив глаза, заставляя Мака проглотить все, и только после этого он отпустил его. Шестиухий по-прежнему хитро улыбался, намеренно сглатывая еще раз. —Л-ладно... теперь... — Сунь глубоко выдыхает. кажется, обычно после такого нужно разработать себя. от мысли, что Мак будет наблюдать за этим своим пристальным и смущающим взглядом, он весь невольно вздрагивал. и не знал, как к этому подойти. Шестиухий быстро раздевался. —Что теперь? — он улыбнулся. —Да так... — переборов себя и свое смущение, он приставил два пальца и медленно вошел в себя же, невольно подняв взгляд на Мака. а тот же наблюдал за растяжкой Укуна, так, словно никогда не видел такого. отдавшись процессу и многофункциональности своим длинным пальцам, он извивался под Шестиухим, зажмурившись. его хватило не на долго, но хуже от этого не было. Мак в таком случае сразу взял его за талию, заменяя пальцы чем-то другим, что не меньше понравилось Укуну, судя по резко раскрытым глазам. он простонал его имя, с таким блаженством и удовольствием, коего не получал еще нигде и никогда. пришлось поцеловать его и дать за себя держаться, чтобы стоны не просочились дальше их снятой на ночь комнаты, и никто не узнал о их ночных похождениях. Мак медленно проникал все глубже, нерезкими и нежными движениями доставляя удовольствие. как Укун сжимался внутри, заполняя все его мысли собой... не передать словами. слова и снова целуются, кусают друг друга за губы, слизывают капельки крови. и с каждым новым укусом Сунь чувствует, с каким напором и желанием вбивается в него Мак, как нежный секс, полный чувств, превращается в наплыв грубости и резкости. но это не приносит дискомфорта. шея Укуна покрывается новыми и новыми укусами, ему приходится вцепиться зубами в плечо Мака в один момент, когда тот, после быстрых движений внутрь достигает той самой чувствительной точки. Сунь сглатывает, понимая, что вот-вот он совсем отключится, если такие многочисленные оргазмы продолжаться. но Шестиухий как с цепи сорвался и продолжает входить в него снова и снова, заставляя скулить и еле-еле сдерживаться. глухо упрашивает Мака быть немного помедленнее, но тот не слушается, и из-за этого, подавившись еще одним стоном, закатывает глаза и закрывает их, обессиленно отпуская своего партнера. —Я думаю, что тебе только больше проблем создал... — Мак вздыхает, заботливо гладя Укуна по голой спине, когда тот через время сам очнулся. —Все в порядке. будь я сверху, я бы тоже не удержался перед таким красавцем, как ты, — он улыбается и гладит его в ответ по щекам, целуя в губы. —Ладно, убедил. —Я люблю тебя... давай устраивать такие свидания чаще? —Только без твоих обмороков в конце. —Если будешь чуть нежнее, то с радостью.