***
На следующий день они вместе идут к одному из боковых входов в штаб-квартиру Звездного Флота. Джим, как замечает Спок, с каждым днём движется всё более уверенно, — хотя каждый шаг по-прежнему медленный и слегка шаркающий, совсем не похожий на пружинящую походку, к которой привык Спок. Однако, Джиму больше не нужно тщательно планировать, куда поставить каждую ногу, задействуя разорванные мышцы и разрушенные нервные окончания, с трудом восстановленные всего два месяца назад. Учитывая, что большинство медицинских специалистов ожидали, что Джим в этот конкретный момент своего выздоровления еще будет прикован к инвалидному креслу, Спок считает это победой. Его капитан невероятно упрям. — Итак, — говорит Джим, как только они останавливаются у двери, отправляя быстрое сообщение на своём падде, — увидимся в 1600? Спок моргает. — Я не знал, что твоя встреча с командованием продлится дольше полудня. Джим просто пожимает плечами. — Они адмиралы, Спок, — отвечает он, взмахнув рукой. — Они будут использовать любой предлог, чтобы отложить окончание встречи, им так нравится слушать самих себя. Но ты же знаешь, что если всё пройдёт хорошо, мы получим пятилетнюю миссию. Ради этого можно пожертвовать целым днём. — Действительно. — Спок делает паузу, не зная, как лучше поступить. Он никогда не был хорош в подобном. — Джим… Но Джим, как всегда, относится ко всему с легкостью. После беглого осмотра окружения, дабы убедиться, что никто не наблюдает, он наклоняется вперед, чтобы ненадолго прижаться губами к губам Спока, так же быстро отстраняясь и поправляя офицерскую фуражку. — Пожелай мне удачи. — Если судить по предыдущим собранным мною данным, капитан, у вас нет недостатка в этом конкретном товаре. Это вызывает у Джима смех, и Споку приходится прикусить внутреннюю сторону щеки, чтобы самому не улыбнуться. Джим подмигивает ему. — Верно подмечено, коммандер. Увидимся. — Буду ждать с нетерпением, Джим. Все еще улыбаясь, Джим поворачивается и направляется в здание. И хотя Спок никогда не опустится так низко, чтобы подписаться под нелепыми и нелогичными метафорами, обычно встречающимися в дешевых человеческих романах, он чувствует — правда, лишь на мгновение — что его возлюбленный уносит с собой солнце этого мира. На часах 0650. Они увидятся всего через несколько часов. Спок кивает сам себе, поправляет офицерские нашивки Звездного Флота на плече и отправляется заниматься своими делами. В течение дня у него несколько встреч и видеоконференций, подавляющее большинство из которых связано с наблюдением за ремонтом «Энтерпрайза», и лавина бумажной работы и бюрократических вопросов, которая неизбежно возникает в результате того, что сумасшедший социопат разбивает гигантский звездолет посреди крупного гражданского объекта. Американского города. Спок вспоминает комментарий, сделанный Джимом несколько недель назад, — ему не удалось нас взорвать, поэтому теперь он добивает треклятой бумажной волокитой, — и вспоминает, что слишком поздно следить за выражением лица. На него странно поглядывают несколько энсинов. В 1556 он быстрым шагом, — конечно, вовсе не торопясь, — подходит к кабинету Джима. Несмотря на поддразнивания капитана прошлой ночью, Спок в течение дня все же оставил четыре сообщения, призванных выяснить, в благополучном ли здравии Джим. Его лишь слегка смущает то, что это, видимо, один из немногих импульсов, которые он не в состоянии контролировать; он воочию был свидетелем того, насколько слабым был Джим в первые несколько дней после выхода из искусственной комы, и Споку не нужна медицинская степень, чтобы понимать, что целого дня совещаний не должен быть в графике человека, который недавно умер от радиационного отравления, даже если этим кем-то окажется Джим Кирк. Доктор Маккой, безусловно, выскажет свое мнение по этому поводу в привычной ворчливой манере, вроде черт возьми, Джим, ты пытаешься вызвать у меня сердечный приступ? Каждый раз, когда он посещает своего пациента, присутствуют некоторые попытки остудить его пыл. Тем не менее, они оба знают, что лучше не пытаться держать Джима взаперти. Капитан всегда стремился, искал, двигался — он такой, какой он есть, и Спок слишком любит его, чтобы отказать ему в этом. Беспокойство возвращается, когда в 1612 Джим все еще не вернулся. Спок хмурится и направляется в конференц-зал 13C. Встреча, должно быть, только что закончилась; помещение по большей части пустое, если не считать нескольких отставших людей, стоящих группками то тут, то там, темы разговоров, в основном, случайные и состоят из повседневных любезностей. Спок замечает Джима в дальнем углу комнаты, с прямой спиной и аккуратно сцепленными за спиной руками, когда он разговаривает с адмиралом Бэрроу. Будучи первым офицером «Энтерпрайза», Спок лишь минимально взаимодействовал с командованием Звездного Флота. По большей части, это прерогатива Джима как капитана. Тем не менее, несмотря на ограниченные на сегодняшний день контакты Спока с адмиралом Бэрроу, он уже приобрел сильную неприязнь к этому человеку. Бэрроу — тот тип человека, которого Спок счел бы «слишком амбициозным», а Джим, вероятно, предпочёл бы термин «целующий чужие задницы». На протяжении всей своей карьеры в Звездном Флоте, большая часть которой состояла из должности капитана ЮСС «Родермейер», Бэрроу демонстрировал довольно тревожную манеру брать на себя самые опасные миссии и самые сложные задачи вовсе не по причине компетентности своей команды, а из-за известности и публичности, которые неизбежно сопровождает столь рискованные миссии. Это не раз стоило ему жизней членов экипажа, что не добавляло в его пользу очков в глазах Спока. Тот факт, что Бэрроу недавно был произведен в адмиралы вместо Кристофера Пайка, конечно, не помог делу. Спок может только представить, что испытывает сейчас Джим. Когда он пересекает зал, направляясь к ним, мнение Спока о Бэрроу становится с каждым шагом только отвратительнее. Он не может знать, как долго адмирал заставлял Джима стоять во время их разговора, но видно, что слишком долго. Пальцы Джима, сцепленные за спиной, дрожат, плечи напряжены, а на затылке собрались капельки пота. Он также слегка покачивается на ногах, сильнейшая усталость проявляется во всём его теле. — …пойми важность этого, Кирк, — продолжает Бэрроу, когда Спок приближается. Его глаза настойчивы. — После такого провала с Маркусом и Харрисоном нам нужна победа. И разве это не то, что ты всегда делаешь? Побеждаешь? — Если именно это написано в моих отчётах, сэр, — отвечает Джим, и Споку приходится подавлять желание протянуть к нему руку, когда он слышит дрожь на последнем слове, короткую паузу между согласными. — Очень хорошо. Значит, у тебя не будет дальнейших протестов по этому поводу… ах, коммандер Спок! Именно вас я и хотел увидеть! — Бэрроу обходит Джима и хлопает Спока по плечу, что, по его мнению, должно выглядеть по-дружески. Споку удаётся сдержаться и не сломать мужчине руку. — Возможно, вы скажете своё мнение по этому поводу, — говорит Бэрроу. — Я пытаюсь убедить вашего капитана завтра повторить симуляцию «Кобаяши Мару». Мы все помним совершенно гениальное решение, которое он придумал пару лет назад, а? И поскольку общественность дышит нам в затылок после этого последнего фиаско, Звездному Флоту нужна хорошая реклама. Что может быть лучше, чем история о том, как золотой мальчик Флота наконец победил симуляцию, которая должна была быть непобедимой? Каким-то образом его тон подразумевает, что слова «золотой мальчик» в адрес Джима используются вовсе не в позитивном ключе. Спок вдыхает, прежде чем заговорить. — Если позволите, адмирал, я могу выявить несколько новостей, которые в настоящее время могли бы представлять больший интерес для средств массовой информации. Если вы пожелаете, я составлю список обладающих наибольшим потенциалом и предоставлю его вам завтра. Бэрроу смеется и полностью игнорирует сказанное им. — Именно вы программировали «Мару», коммандер. Наверняка, вы как никто другой понимаете, какой для нас это будет победой. Подняться с колен после падения, или что-то в этом роде. — Он снова поворачивается к Джиму и кивает, как будто они оба только что с энтузиазмом с ним согласились. — Завтра в 1700, Кирк, зал для симуляций. Не опаздывайте. Это приказ. Что-то исчезает из глаз Джима, делая их совершенно пустыми, и у Спока возникает внезапный, дезориентирующий момент, когда он вовсе не узнаёт своего капитана. — Да, сэр, — говорит Джим и отводит взгляд. – Отлично. — Бэрроу снова кивает и достает свой падд. — Теперь я также хотел бы обсудить детали последнего отчета о ходе ремонтных работ «Энтерпрайз»… — Сэр. — Спок выходит вперед и встает рядом с Джимом, и если он почти непроизвольно занимает позицию, чтобы оказаться между капитаном и Бэрроу, никто не заостряет на этом внимания. — При всем уважении, у меня есть несколько срочных документов, которые требуют немедленного внимания капитана Кирка. Если вопрос отчета не является срочным… — О, нет, конечно, нет, — отвечает Бэрроу, пренебрежительно махнув на них рукой. — Это может подождать. В конце концов, теперь вам придется стать крутым плохим капитаном, а, Кирк? Уж я-то знаю, каково это. Каким-то образом ему удается заставить эти слова сочиться презрением. Спок расправляет плечи и отдает честь. — Спасибо, сэр. — Вольно. — Да, сэр. В тот момент, когда Бэрроу отворачивается от них, Джим покачивается и кренится в бок. Спок ловит его, хватает за плечо и мягко, но твердо выводит из комнаты. Когда они проходят мимо других офицеров, Спок осторожно притягивает Джима к себе и поднимает другой рукой падд, создавая впечатление, будто они просто просматривают его содержимое. В шести шагах от двери конференц-зала есть небольшая комната для технических нужд; это не идеально, но Спок все равно заводит Джима внутрь. Он едва успевает закрыть дверь и запереть ее, как Джим падает, больше не в силах держаться на ногах. Спок движется достаточно быстро, чтобы смягчить удар собственным телом, когда они оба падают на пол, сплетясь конечностями. — Ох, вот дерьмо, — шепчет Джим, и его трясет достаточно сильно, чтобы вибрации передались телу Спока. — О, Господи, черт возьми. Он зажмуривается и скулит от боли, и Спок прижимает его к себе, побуждая Джима прижаться к нему всем телом. Он успокаивающе проводит пальцами по голой коже шеи, но не решается попытаться напрямую облегчить боль. Он не хочет, чтобы его бурлящий и пенящийся гнев передался Джиму. Вместо этого он утыкается носом в мягкие волосы и пытается сохранить голос спокойным, говоря: — Дыши, Джим. Просто дыши. Поначалу это трудно, но Джим справляется. Его дыхание, поначалу прерывистое, пронизанное болью при каждом тяжелом вдохе и выдохе, через несколько минут возвращается в норму. Дрожь немного утихает, и Джим расслабляется, прижимаясь к Споку, его голос замедляется не от боли, а от усталости. — Черт, — бормочет он в рубашку Спока. — Боунс был чертовски прав, мне следует просто продолжать гребаные видеоконференции… — Это не в твоем стиле, — мягко напоминает ему Спок, и в награду Джим слегка приподнимает уголки губ. — Да, ты меня знаешь. У меня есть стиль. — Я считаю, что эта конкретная философия больше подошла бы адмиралу Бэрроу. Джим издает забавное фырканье. — Ага. Ублюдок. Спасибо, кстати. Спок моргает. — За что? — За то, что не убил его. — Под суровым взглядом Спока Джим усмехается. — Что? Ты думаешь, даже когда я чувствую себя дерьмово, я не могу почувствовать убийственную вулканскую ярость за милю? Ему повезло, что ты не вышвырнул его прямо в окно из бронированного стекла. Спок собирался отрицать это, но Джим всегда умел читать его, иногда даже лучше, чем Спок сам мог читать себя. В конце концов, он останавливается на замечании: — Технически, поскольку мы находимся всего лишь на третьем этаже и имеем прямой доступ к ближайшей больнице, падение не убило бы адмирала Бэрроу, а скорее привело бы к инвалидности. — Да, но тогда ты бы попал в тюрьму на продолжительный срок, — отвечает Джим, — а я бы предпочел, чтобы ты был рядом. — Я тоже считаю, что это более предпочтительная альтернатива. — Рад, что ты согласен. На мгновение они погружаются в дружеское молчание. Спок чувствует, как последняя дрожь Джима покидает его тело, дыхание его возлюбленного начинает замедляться, когда он балансирует на грани сна. Он прочищает горло. — Джим. — Мм. Что? — Я должен узнать, действительно ли ты намерен завтра участвовать в симуляции. Джим вздыхает. — У меня нет особого выбора, Спок. Спок хмурится. — В настоящей момент возвращение для прохождения «Кобаяши Мару» было бы нецелесообразно, учитывая твоё физическое и… психическое состояние. Сегодня же я инициирую встречу с адмиралом Бэрроу, чтобы посоветовать не… — Не беспокойся. — Джим не смотрит на него, но его голос приобрел ту жесткость, которая появляется только тогда, когда он готовится к бою. — Я справлюсь, Спок. Все будет хорошо. — Джим, я должен оспаривать… — Ты будешь там? Вопрос пугает его, и на мгновение Спок просто моргает, глядя на Джима, который пристально смотрит на него. Наконец он отвечает: — Как основной разработчик последних обновлений симуляции, логично, что я буду присутствовать и наблюдать за тестом. Джим отводит взгляд. — Я бы предпочел, чтобы ты не приходил. — Моё присутствие необходимо как часть стандартного протокола испытания, — отвечает Спок, затем сглатывает. — И… я бы не оставил тебя там одного, Джим. Ответ Джима представляет собой простое бормотание, явно не предназначенное для того, чтобы Спок его разобрал, но он все равно слышит. — Возможно, тебе следовало бы.***
— Он собирается сделать что? Спок едва успевает скрыть дрожь, когда голос Маккоя достигает уровня децибел, на который, как он раньше думал, люди не способны физически. Доктор бьет кружкой по столу с такой силой, что от края отлетает осколок. — Тебе лучше сказать, что это шутка, Спок. Лучше бы ты шутил. — Вулканцы не шутят, — напоминает ему Спок. Сидящая рядом с Маккоем, Нийота скрипит зубами. — Какой же он мудак, — шипит она. — Приказать капитану проходить «Мару»? В его состоянии? Напротив них глаза Сулу горят жаждой крови. — Охеренно паршиво. — Но ведь он уже прошел тест, да? — спрашивает Чехов. — Зачем делать это снова? — Потому что у адмирала Бэрроу эго размером с гребаную Антарктиду, вот почему, — отвечает Нийота. — Господи. Что бы я сделала с яйцами этого человека… Несмотря на то, что они находятся посреди общественного места с большим скоплением людей, где каждый может услышать, Спок не поправляет ее. — Да, и я готов поспорить, что всем этим чертовым репортерам это тоже понравится, — рычит Маккой. — Посмотрите на мальчика с плакатов Звездного Флота, который потерпел главное поражение в своей жизни и вернулся за новым унижением! Как будто не он получил смертельную дозу радиации всего два месяца назад или около того. Нет, надо что-то покруче! Сулу смотрит на Спока с решительным выражением лица. — Он же знает, что мы все будем там, верно? На симуляции? — Я ни за что не позволю кучке сопливых кадетов занять места рядом с Кирком, — добавляет Нийота. Спок считает, что Джиму все равно. Однако, ранее он обнаружил, что люди часто предпочитают приукрашивать правду. — Вероятность его успеха должна значительно возрасти, если ему позволят работать с теми, с кем он знаком. — Чертовски верно, — говорит Маккой, сердито отхлебывая кофе. — И знайте, что я буду прямо возле входа с целой медицинской бригадой. Может быть, мне удастся заразить Бэрроу вирусом брутанского гриппа. — А что насчет твоей клятвы? — спрашивает Нийота. — Она не распространяется на сволочей. — Кстати, как он держится? — спрашивает Чехов. — Обычно он обедает с нами, да? — Он… отдыхает. — На самом деле Джим находится в состоянии, более близком к бессознательному. По сути, Споку пришлось нести его до их квартиры. — Его разговор с адмиралом был очень тяжелым. — Да, готов поспорить. — Выражение лица Маккоя на мгновение смягчается. — Ему что-нибудь нужно, Спок? Обезболивающее, снотворное или что-то в этом роде? — Я считаю, что лучшее лечение для него сейчас — здоровый сон, — честно отвечает Спок. Маккой кивает, заряжает гипошприц и протягивает ему через стол. — Обычное лёгкое седативное, — объясняет он под вопросительный взгляд Спока. — Должно помочь ему справиться с кошмарами. Нийота хмурит брови. — Они всё ещё приходят? — Да, хотя их частота значительно снизилась, — отвечает Спок. — Это любопытно, — говорит Сулу. — Я имею в виду, конечно, он быстро утомляется, так что мы не вернемся к тренировкам по фехтованию в ближайшее время. Но в противном случае, учитывая его поведение, и не подумаешь, через что он прошел два месяца назад. — Он смотрит на свою тарелку. — Но мы-то знаем, — мягко говорит Нийота. — И вряд ли когда-то забудем. Все вокруг кивают, тихо и мрачно. Мгновение спустя, когда Чехов комментирует какой-то недавний спортивный матч, разговор меняет направление, и Спок извиняется и направляется обратно в жилой комплекс. Когда он входит в спальню, Джим все еще спит, свернувшись под одеялом калачиком, точно маленький ребенок. Он не шевелится, когда Спок подходит ближе, но Спок чувствует, как часть напряжения покидает его тело. Он считает, что на данный момент этого достаточно.***
В диспетчерской полно людей: обслуживающий персонал, офицеры Звездного Флота, репортеры, операторы — все суетятся, как пчелы в улье. Дюжина разговоров эхом разносится по маленькому пространству одновременно. Какофония звуков ранит чувствительные барабанные перепонки Спока, подобно гвоздям, скрипящим по классной доске. Журналистка, одетая в мятую блузку и короткую юбку, небрежно задевает его плечом, проходя мимо, и не удосуживается извиниться. Спок вздыхает, плотнее натягивает ментальные щиты и снова переключает внимание на комнату симуляции внизу. Нийота, Сулу и Чехов уже заняли свои стулья на привычных местах. Доктор Маркус сидит на месте офицера по науке, осторожно отвернув лицо от камер наверху. Спок испытывает благодарность. Последние два месяца дались ей нелегко, однако пятнадцать минут назад она уверенным шагом вошла в комнату и что-то сказала кадету-старшекурснику за станцией. Тот моментально подчинился, уступая ей своё место. Все они знают, как важно находиться здесь. Джим еще не пришёл, и Спок решительно подавляет беспокойство, поднимающееся у него в животе. У них есть целая минута, и если бы кто-то поискал в словаре определение, Спок уверен, что нашел бы: «Стиль: Джеймс Т. Кирк». — Коммандер Спок? Спок поворачивается и видит журналистку, что столкнулась с ним раньше, которая теперь стоит с микрофоном примерно в дюйме от его лица, а над её плечом нависает оператор. — Адмирал Бэрроу говорит, что это вы запрограммировали «Кобаяши Мару», — продолжает она. Спок подавляет инстинктивную дрожь, когда резкая вспышка фотокамеры режет по глазам. — Учитывая ваши познания в моделировании теста, есть ли у вас какие-либо прогнозы относительно того, с каким результатом справится Кирк? Спок краем глаза бросает взгляд на Бэрроу, который сейчас окружен репортерами, задающими вопросы, и выглядит тот крайне самодовольным. Он старается не выказать отвращения на своем лице, когда поворачивается к журналистке и говорит: — У меня нет комментариев по этому поводу. Девушка не молчит ни секунды. — Как первый офицер «Энтерпрайз», каково ваше мнение о действиях Кирка во время нападения Харрисона два месяца назад? Как вы думаете, жизненный опыт вашего капитана как несовершеннолетнего правонарушителя каким-либо образом повлиял на его командные решения? Да. На самом деле, думаю, именно поэтому Джим Кирк научился никогда не признавать поражение, а вы и ваш коллега до сих пор живы и можете задавать мне эти вопросы. — Без комментариев. — Каково ваше мнение о психическом состоянии Кирка после его недавнего воскрешения? Спок внутренне вздрагивает и щурит глаза. — Эта информация засекречена. Как вы… — У меня есть свои источники, коммандер, — отвечает та с улыбкой, которая совершенно не нравится Споку. — Ну же, ответьте. Учитывая тяжелую психологическую травму, которую пережил Кирк, как вы относитесь к его компетентности как командира… — Всё, довольно. Оператор пищит, когда Маккой отталкивает его с дороги так же легко, как лист бумаги, врываясь между ним и журналисткой с гневом, настолько ощутимым, что Спок почти видит, как он волнами исходит от его тела. — Никаких больше вопросов, леди. Мы здесь вообще-то заняты. Спок должен отдать должное этой женщине; она быстро приходит в себя. — А кто бы это ты мог у нас быть? — спрашивает она, уже поднимая микрофон. Маккой отталкивает его с такой силой, что она чуть не падает. — Техническое обслуживание, — рычит он, — а это значит, что я не побрезгую вынести мусор, если потребуется. Надеюсь, мы друг друга поняли. Репортёр понимает, стреляя холодным взглядом. Она и оператор растворяются в толпе. Спок выдыхает, даже не осознавая, что сдерживал дыхание. — Благодарю вас за вмешательство, доктор. — Плюнь. — Маккой смотрит в ту сторону, куда ушли репортёр и ее оператор. — Я правильно расслышал? Она спрашивала тебя о смерти Джима? Спок кивает. — Похоже, что у нас в больнице нарушена конфиденциальность. — Блять. — Маккой достает свой падд и начинает яростно вводить команды. — Всё эти чёртовы новенькие медсестры. Или, может быть, один из этих проклятых пациентов. Я все время талдычу на совещаниях, чтобы они прекратили привозить гражданских, они ни хрена не знают, как держать рот на замке. Сантос! Контер! Мне нужно поговорить с вами сейчас же! Он ушел так же быстро, как и появился. Спок позволяет себе легкую улыбку и возвращается к происходящему внизу. Мгновение спустя часы на стене показывают 1700, Джим входит в дверь, и внутренняя улыбка Спока исчезает. С его появлением в диспетчерской наступает почти гробовая тишина, десятки глаз устремлены на Джима, когда он подходит к капитанскому креслу, шагая ровно и размеренно, не выказывая ни намека на слабость. Джим, кажется, не удивлен, увидев всю свою команду на импровизированном мостике, и даже не замечает мягкого «капитан», которым приветствует его Нийота, когда садится, и Спок мгновенно понимает, что что-то не так. Обычно Джим обращается с капитанским креслом так, как будто оно было создано для него, вытягивается, словно вливается в его изгибы, одной его харизмы достаточно, чтобы заполнить помещение, даже если он физически не может этого сделать. Однако сегодня он сидит прямо, словно соляной столб, устремив взгляд перед собой, положив ладони на подлокотники, строго соблюдая правила. Это совсем не похоже на него, и по растерянным и слегка обеспокоенным взглядам остальных членов экипажа Спок может сказать, что они тоже это заметили. Адмирал Бэрроу откашливается и подходит к интеркому. — Капитан Кирк. Джим смотрит вверх. Его взгляд осматривает комнату, охватывая все лица и камеры, прежде чем остановиться на Споке. Споку приходится сопротивляться желанию отшатнуться. Чьи это глаза, такие пустые и безэмоциональные? Затем Джим снова фокусируется на экранах перед ним, и Спок снова может дышать. — Адмирал, — говорит Джим. Его голос ничего не выражает. — Правила симуляции не изменились, — говорит Бэрроу. — Вы должны использовать любые средства, имеющиеся в вашем распоряжении, чтобы положить конец этому сценарию с минимальными человеческими жертвами. Мы начинаем. Он кивает дежурному технику, который покорно вводит последовательность запуска. Освещение в комнате падает ровно настолько, чтобы сосредоточить внимание на мониторах, которые мерцают, обнажая пустое пространство. Спок не уверен, но ему кажется, что Джим судорожно вздохнул. На своей станции Нийота расправляет плечи и начинает: — Сэр, мы приняли сигнал бедствия с ЮСС «Кобаяши Мару». Корабль потерял мощность двигателей и застрял. Командование приказало нам спасти их. Джим кивает, но не смотрит на нее. — Энсин Чехов, взять курс на «Кобаяши Мару». Убедитесь, что мы выйдем из варпа в пределах досягаемости фазера. Чехов моргает, услышав странный приказ, но тем не менее кивает. — Координаты установлены, сэр. — Мистер Сулу, выводите нас. — Да, капитан. Тишина длится три секунды, прежде чем изображение на экранах меняется. В центре маячит «Кобаяши Мару», неподвижно застывший в космосе. — Мистер Чехов, просканируйте «Мару» на наличие признаков жизни. — Ааа… да, кептин. Сканирование показывает, что на корабле живы сорок три члена экипажа. — Состояние их щитов? — Они опущены, — говорит Сулу. — Один удар будет последним. — Сэр, пять клингонских боевых птиц только что сбросили маскировку и атакуют нас, — сообщает Нийота. На экране боевые птицы атакуют, выпуская энергетические лучи, которые создают фальшивые, жестяные взрывы из динамиков по периметру комнаты. Джим не реагирует. Словно боевых птиц там вовсе нет. — Сулу, направить мощность лазеров на заряды. Нейтрализуйте как можно больше клингонских торпед. В диспетчерской кто-то — Спок не знает кто — удивляется: «Он не будет стрелять в ответ?» Внизу Маркус докладывает со своей станции: — Капитан, наши щиты на пятнадцати процентах и падают. Мы получим серьезные повреждения корпуса, если не предпримем ответных действий. — Спасибо, доктор. — Сэр, мы будем уничтожены, если не вступим в бой или не отступим, — говорит Нийота. Джим какое-то время ничего не говорит. На экране корабли клингонов дают очередной залп, а лазеры Сулу нейтрализуют лишь около половины их торпед. Из динамиков раздаются новые взрывы. — Щиты — два процента, — говорит Маркус. — Будут ли приказы, капитан? Джим выпрямляется ещё больше и не отрывает взгляда от экрана перед ним. — Доктор Маркус. Каковы характеристики варп-ядра «Кобаяши Мару»? Кратковременное молчание. Экипаж обменивается растерянными взглядами. Маркус откашливается. — Простите, сэр, кажется, я не правильно расслышала… — Просто дайте мне характеристики, доктор. — Эм, да, сэр, конечно. — Маркус выводит соответствующую информацию на свой экран.- Это старая модель, Маркс67. —Кажется, их дилитиевые камеры не имеют защитного экрана? — Именно так, сэр. Джим кивает и вновь молчит. Постепенно Спок начинает чувствовать как что-то ледяное и неприятное скручивается в животе. Ему это не нравится. Ему не нравится этот бесстрастное выражение лица Джима, не нравится, когда он спрашивает о ядре «Кобаяши Мару», не нравится, когда его возлюбленного заставляют делать то, к чему никто из них не готов. Он поворачивается к технику и уже открывает рот, собираясь отдать приказ остановить симуляцию, — и в этот момент Джим прерывает своё молчание. — Мистер Сулу, — говорит он, и каждое слово лишено эмоций. — Фазеры наизготовку. Огонь по «Кобаяши Мару». Тишина. Спок слышит несколько вздохов вокруг себя, а также грязную ругань Маккоя из угла. Ему внезапно становится очень трудно дышать. Внизу Сулу поворачивается на стуле и смотрит на Джима с болезненно потерянным выражением лица. -Сэр…? Джим не смотрит в ответ, и хотя эти ледяные голубые глаза не направлены конкретно на него, Спок не может не вздрогнуть. — Вы меня услышали, лейтенант. — …Да сэр. Сулу подчиняется. На экране огонь фазера пронзает черное пространство, поражая «Кобаяши Мару», и тот немедленно превращается в гигантский радиоактивный синий шар. На мгновение Спок задается вопросом, почему это выглядит странно знакомым, а затем Маркус тихо говорит со своей станции: — Сэр, варп-ядро «Мару» уничтожено. Вот и всё. Спок наблюдает, как огненный шар расширяется, пока не заполняет все экраны, поглощает клингонских боевых птиц, а затем растворяется в космическом вакууме, как вспышка фотоаппарата. Ни одного корабля не осталось. Наступившая тишина оглушительна. Затем очень медленно Джим поднимается со стула. — Лейтенант Ухура, — говорит он, по-прежнему ни на кого не глядя, устремив взгляд в пустоту перед собой. — Отправьте отчет командованию Звездного Флота о том, что здесь произошло. Энсин Чехов, курс на Землю. Я не хочу опоздать на свой военный трибунал. Чехов сглатывает; он видел всевозможные битвы и смерти во время их миссий, но Спок не думает, что когда-либо видел молодого человека таким потрясенным, как в эту минуту. — Кептин, почему вы открыли огонь по кораблю? Впервые с тех пор, как он вошёл в комнату, Джим смотрит в глаза одного из членов экипажа. — Наша команда состоит из девяти сотен человек; на борту «Мару» сорок три, — говорит он, затем вздыхает. Его взгляд устремляется к Споку, и Спок испытывает физическую боль от несчастного выражения на лице Джима. — Потребности большинства перевешивают потребности немногих. Затем, не говоря больше ни слова, Джим поворачивается и выходит из комнаты. После этого долгое время никто не двигается. Сулу пристально смотрит на свою консоль, как будто надеется, что она вспыхнет от одной лишь силы воли. Маркус сжимает зубы и решительно смотрит на пустой экран перед собой. Чехов оглядывает всех круглыми растерянными глазами, как будто ожидая, что кто-нибудь объяснит, что произошло, а потом всё исправит. Нийота вскидывает подбородок и бросает пронзительный взгляд в сторону адмирала Бэрроу, не удосужившись замаскировать холодную ярость. Спок серьезно обдумывает последствия, если сломает шею адмиралу. Он доходит до того, что подсчитывает, сколько раз в неделю Джиму будет разрешено навещать его в федеральной тюрьме, прежде чем кто-то нарушает молчание и спрашивает: — Так и задумывалось? Упавшая тишина прерывается как по волшебству. Помещение мгновенно наполняется шумом: крики, приказы, вопросы, требования. Спок позволяет себе момент дикого удовлетворения, когда видит, как репортеры бросаются к Бэрроу, так стремительно прижимая микрофоны к его лицу, что удивительно, как не сломали нос. — Адмирал, каково ваше мнение о действиях капитана Кирка сейчас? — Э-э, я… — Одобряете ли вы стрельбу по кораблям союзников в нейтральной зоне? — Я не думаю… — Являются ли действия Кирка показателем изменений в стандартной процедуре Звездного Флота? — Считаете ли вы выступление Кирка победой? А что это значит для подхода Звездного Флота к межгалактической дипломатии? — Ну, я… то есть, э-э… — Черт, — рычит Маккой, подходя к Споку. — Господи Боже и все его архангелы. Я знал, что это случится. Блять. Спок вынужден согласиться. Он сжимает кулаки. — Если вы действительно подготовили гипоксию, — говорит он, — то я с удовольствием подержу адмирала Бэрроу, пока вы вводите вирус брутанского гриппа. Но Маккой, похоже, его не слушает. — Он не был готов, — шипит доктор, скрещивая руки на груди и качая головой. — Черт, а когда он будет готов? Я должен был предвидеть это. Надо было, черт возьми, понимать. Он прав. Они должны были знать. И все же Спок не может винить команду. Эта честь достанется загнанному толпой журналистов в угол Бэрроу, чьи глаза широко распахнуты от паники, как у дикого зверя. — Приказ Кирку повторить эту симуляцию исходил лично от вас или от командования Звездного Флота? — Как бы вы сравнили свое выступление на «Кобаяши Мару» с выступлением капитана Кирка? — Слушайте, я… Внезапно Спок больше не может этого терпеть. Он должен находиться вдали от этой комнаты, вдали от толпы и беснующихся репортеров, подальше от непреодолимого желания задушить адмирала Бэрроу, вдали от всего этого. Ему нужно быть с Джимом. Он выпрямляется и смотрит на Маккоя. — Доктор… Должно быть, что-то отразилось на его лице, потому что Маккой вздыхает, проводя ладонью по лицу, и внезапно становится похожим на очень старого человека. — Черт, Спок, — бормочет он. — Иди уже. Спок уходит. Джима нет в здании. Его нет ни в столовой, ни в комнате отдыха, ни в их квартире. Неоднократные попытки Спока связаться с ним по комму встречают тишину, и в отчаянии он отправляет сообщение Маккою. Ответ, который он получает, краток: «Попробуй Стену». Сердце Спока замирает. Несмотря на то, что он пробыл в Звездном Флоте более пяти лет, у Спока прежде не было возможности посетить Мемориальную Стену Звездного Флота. Конечно, в детстве он наносил официальные визиты, как это было принято всякий раз, когда сопровождал отца в дипломатических поездках. Но с тех пор, как он поступил на военную службу, он не потерял никого, кто был бы ему достаточно близок, чтобы приходить сюда регулярно. У Джима, он знает, всё по-другому. Стена не сильно изменилась по сравнению с тем, что Спок помнит из детства. Он читал, что она был построена по образцу аналогичного мемориала, воздвигнутого в честь ветеранов давнего земного конфликта двадцатого века, каменного памятника, созданного для того, чтобы навсегда нести на себе имена тех, кто отдал свои жизни при исполнении долга. Однако технологические достижения привели к тому, что вместо того, чтобы постоянно добавлять новые секции для размещения неумолимо растущего списка имен, Звездный Флот поддерживает стандартную длину Стены примерно в сто футов. На ней нет имён, выгравированных непосредственно на камне; вместо этого сложный компьютерный интерфейс, встроенный в поверхность, считывает отпечатки пальцев посетителей и другую информацию, чтобы отобразить соответствующее имя и личную запись. Спок знает, кого там ищет Джим. Он находит его в конце мемориала, сидящим, прислонившись спиной к камню, обняв колени руками, как будто желая спрятаться от мира. Слабые пальцы едва удерживают полупустую бутылку пива. И от того, как склонена голова Джима, может показаться, что он спит, если бы Спок не видел, что глаза его открыты и невидящим взглядом смотрят на землю перед ним. Его приближение ничего не меняет в этой картине, но Спок не позволяет этому помешать ему медленно сесть рядом с возлюбленным. Солнце только начинает садиться, и камень теплом отдаёт ему в спину. Между ними надолго повисло молчание. Спок искоса смотрит на Джима, но не решается заговорить. Он не знает, чего от него хочет Джим; он знает только то, что ему нужно быть здесь. Что сейчас он не желает быть в другом месте. Солнце успевает скрыться за горизонтом, когда Джим всё же поднял голову. — И насколько сильно я облажался? — Спрашивает он, устремив взгляд на темнеющее небо. Спок смотрит на него. — Это неверная оценка твоих действий. Джим посмеивается, но не слышится ни толики юмора. — Нет, абсолютно точная. — Он запрокидывает голову так, что ударяется затылком о камень Стены. Когда он больше ничего не говорит, Спок тянется к нему, забирает из руки бутылку пива, залпом выпивая горькую жидкость. Он никогда не понимал смысла человеческих алкогольных напитков, но он также не хочет, чтобы Джим снова пил содержимое бутылки, особенно учитывая лекарства, которые Маккой сейчас регулярно вводит ему. — Джим, — говорит он спустя мгновение. — Я… хотел бы знать, о чем ты думаешь. Джим вздыхает и поворачивается ровно настолько, чтобы прижаться ладонью к Стене. Раздается низкий гул, за которым следует тихий звуковой сигнал, и на прохладной черной поверхности вспыхивает сокращенное личное дело из архивов Звездного Флота. Споку не нужно смотреть на имя. У молодого человека, изображенного на фотографии, глаза Джима и светлые волосы. Джим не смотрит на дисплей, вместо этого устремив взгляд в землю. — Знаешь, всю свою жизнь я клялся, что буду лучше него, — шепчет он. — Быстрее закончу Академию. Раньше стану капитаном. Делаю все возможное, чтобы выбраться из его проклятой тени. Он делает паузу и судорожно вздыхает. Его рука отрывается от камня, и изображение исчезает. — Но, в конце концов, я не смог. Другого решения я не нашел, поэтому умер за свой корабль так же, как и он. Хочешь увидеть безвыигрышный сценарий? Он перед тобой. Спок хмурится, что-то внутри него ломается от открытой раны на сердце возлюбленного. — Джим… — И знаешь, что самое печальное? — Джим продолжает, свернувшись калачиком. — Пайк, когда он вербовал меня… он заставил поверить, что я добьюсь большего. — Его голос срывается. — А теперь я подвел их обоих. — Ничего подобного! Вспышка удивляет их обоих; Спок сначала не узнает в этом голосе свой собственный, а Джим вздрагивает, глядя на него широко раскрытыми глазами. Однако Спок тут же приходит в себя и продолжает. — Твой отец и адмирал Пайк погибли, но ни один из них не вернулся. Ты смог. Джим моргает, затем отводит взгляд. — Сам бы я не смог, это всё Хан… — Это чушь, Джим. — Еще один испуганный взгляд, и Спок пользуется преимуществом. — Мы смогли получить кровь Хана только потому, что я пошёл за ним. И я сделал это только потому, что он убил тебя. Я не делал этого ради Пайка, я не делал этого ради твоего отца. Я сделал это ради тебя. Он придвигается ближе и тянется коснуться лица Джима. — Нийота тебе не сказала, — говорит он. — Я бы убил его, Джим. Мне необходимо было лишить его жизни, после того, что он у меня отобрал. Я бы забил его голыми руками, если бы Нийота не сказала, что нам нужна его кровь, чтобы спасти твою жизнь. — Ты… — Джим хмурится и обнимает Спока. — Боже. Я не знал, что всё настолько плохо. Спок качает головой, притягивая Джима ближе, пока их лбы не соприкасаются. — Ты был мертв, — шепчет он, и не может сдержать дрожь в голосе. — Ты был мертв, и все, что я чувствовал, это ярость. С Пайком я этого не чувствовал. Я никогда не чувствовал этого ни с кем. — Он сглатывает комок в горле. — И это еще одна вещь, которой ты добился, чего не удалось твоему отцу и Пайку. Ты заставил меня полюбить тебя, Джим. Учитывая мое происхождение, я считаю, что это редкий аргумент в твою пользу. Джим долго не отвечает. Небо над ними, наконец, гаснет, на тёмном покрывале загораются звёзды, в поисках которых они провели всю свою жизнь. Спок едва замечает мимолётную мысль, сосредотачиваясь на Джиме, мягкости его взгляда, нежном вздохе в пространстве их общего дыхания. Он не может отвести взгляд. Ему нужно, чтобы Джим знал, как далеко ради него зайдет Спок, как он с радостью пожертвовал бы всем, если бы это означало остаться рядом с Джимом еще немного. Затем, наконец, Джим улыбается. Улыбка робкая, едва заметная, но она отражается в его глазах впервые после вчерашнего разговора с Бэрроу, и Спок никогда не видел ничего более завораживающего. — Пожалуйста, не говори о том, что Пайк был влюблен в тебя, — говорит Джим. — Я имею в виду, ладно, он не плохо выглядел, но, Господи, Спок, ему было около пятидесяти… — Джим, — говорит Спок, пытаясь придать своему голосу некоторое раздражение. Судя по тому, как улыбка Джима становится шире, он потерпел неудачу. — И, Господи боже, мой отец? Серьезно? Я имею в виду, что иногда ты можешь быть странным, но… Подозрение, что именно этого Джим и добивается, не мешает Споку двинуться вперед, чтобы поцеловать его. Джим усмехается ему в губы и сразу углубляет поцелуй, хватая Спока за ворот и притягивая ближе, пока они снова изучают родные контуры и знакомый вкус друг друга. В безопасности, здесь и сейчас, живой. Спок не смеет просить о большем. Это продолжается вечность, прежде чем их внезапно прерывает настойчивый звуковой сигнал с падда Спока, указывающий на входящий вызов. Неохотно отстраняясь от Джима, он смотрит на экран и хмурится. — Это запрос от командования. Джим морщится, и Спок сжимает его руку. Они быстро отодвигаются на расстояние примерно фута друг от друга, так что Джим находится за кадром, но под углом видит экран. Спок нажимает «СОЕДИНИТЬ». Экран мерцает, показывая голову и плечи азиатской женщины средних лет, чьи седые волосы собраны в строгий пучок. У нее острый взгляд, безупречно сидящая форма, адмиральские погоны под чётко выверенным углом. Спок выпрямляется. — Адмирал Вонг. Адмирал Алисия Вонг, пожалуй, величайший образец заслуг и настойчивости в Звездном Флоте. Молодая деревенская девушка, выросшая в одном из тех редких уголков Китая, где не понаслышке знали, что такое бедность. В течение четырех лет она работала на трех работах одновременно, при этом ухаживая за тяжело больной матерью и пятью младшими братьями и сестрами, чтобы накопить достаточно денег для оплаты вступительного экзамена в Академию Звездного Флота. В первые два года обучения в Академии она делила комнату с тремя соседками, работала по ночам, чтобы оплатить учебники и еду, но неизбежно оказывалась в местной столовой для малоимущих, по крайней мере, раз в неделю, когда не могла сводить концы с концами. Четыре года спустя она закончила учебу, как лучшая на своём курсе, и дважды была вынуждена служить в инженерном отделе под началом капитанов — и других старших офицеров, — постоянно отпускавших едкие замечания в её адрес по любому поводу: от ее возраста до пола и этнической принадлежности. Однако когда она, наконец, сама стала капитаном, она доказала свой талант, с успехом выполняя миссии от заключения торгового соглашения с печально известными ксенофобами Сении до мирного договора между халианцами и расой пьме, находившимися в состоянии военного конфликта более трех столетий. Когда её повысили до контр-адмирала, несколько недовольных капитанов намекнули, что она, возможно, не готова для такой высокой командной должности. Вонг ответила тем, что лично возглавила и выиграла бой с пятнадцатью клингонскими боевыми птицами на границе нейтральной зоны. Теперь, более тридцати лет спустя, никто не подвергает сомнению компетентность Вонг, как офицера Звездного Флота. Тот факт, что она заняла место Маркуса, является более чем достаточным свидетельством этого. На экране Вонг кивает ему в знак приветствия. — Коммандер Спок. Простите, что прерываю. Я пыталась связаться с вашим капитаном, но он не отвечает на запросы. Джим ерзает на месте, чувствуя себя некомфортно. Спок откашливается. — Мои извинения, мэм. В настоящее время он… нездоров. — Я понимаю. — В любом случае она не выказывает никаких признаков того, что не верит ему. — Очень хорошо. Не могли бы тогда вы передать ему сообщение от меня? — Конечно. Вонг кивает. — В отношении Бэрроу… начата внутренняя проверка. Очень дотошная. До такой степени, что я почти уверена, что он больше не будет загромождать своим присутствием конференц-зал командования. — Она выдыхает и поправляет что-то на столе. — Если вы спросите моё личное мнение, ублюдок сам очень упорно напрашивался. Любой, кто присоединяется к Звездному Флоту в поисках славы, просто требует гнать его взашей. Спок не возражает. Вонг снова кивает и продолжает. — Так же было короткое собрание, чтобы обсудить дело Кирка. Рядом с ним Джим наклоняет голову. Спок обрывает полубессознательную попытку дотронуться до него. — Сегодняшнее выступление Кирка на симуляции было… нетрадиционным, — говорит Вонг, — и, конечно, могло дать многим неверное представление о Звездном Флоте. — Она делает паузу, затем наклоняется вперед, как будто для того, чтобы придать более глубокий смысл следующим словам. — И в то же время он первый, кто вышел из симуляции с уровнем выживания выше нуля. Не знаю, как для вас, а для меня это уже звучит как победа. Джим моргает. Спок откашливается. — Капитану будет приятно услышать такой отзыв. — Не сомневаюсь, что так и есть. — Вонг вновь выпрямляется в кресле, стряхивая с плеча невидимую пылинку. — Однако, если он ищет еще одной благодарности, то может забыть об этом. Малыш накопил их так много, что уже может расплачиваться грамотами вместо денег. Джим фыркает, прежде чем успевает остановиться, и быстро зажимает рот рукой. Вонг, к счастью, похоже, не заметила этого звука, потому что она продолжает: — Передайте ему, чтобы он немного отдохнул и перестал корить себя из-за того, что произошло сегодня. Насколько я могу судить, он наконец подстрелил крылья Бэрроу. — Понятно, мэм. — Вот и хорошо. — Уголок рта Вонг дергается. — И кстати, капитан Кирк? Перестаньте прятаться за своим первым офицером и покажитесь, наконец. Джим бледнеет, но принимает протянутый падд из рук Спока. — Эм. Мэм. Я могу объяснить… — Незачем. — Улыбка Вонг становится тёплой. — Как ты себя чувствуешь? — Эм-м-м. — Джим сглатывает. — Хорошо. Отлично. — Да-да, сделаю вид, что поверила. — Взгляд адмирала так же приобретает мягкость. — Знаешь, Кирк… то, что ты сделал, это не было неправильно. Джим вздохнул. — Уверен, адмирал Бэрроу не согласился бы. — Я не это имела в виду. Повисает короткая пауза. Джим сжимает губы в тонкую линию; скрытый от взгляда Вонг, Спок наклоняется и проводит пальцами по запястью возлюбленного. — Я понимаю, мэм. — Нет, думаю, что нет. — Вонг ненадолго отводит взгляд. — За все годы моего командования я потеряла много людей. Хороших людей. Людей, у которых была жизнь, семьи и мечты. Я помню все их лица, Кирк. И дня не проходит, чтобы я не думала о них. Джим ничего не говорит. Вонг продолжает: — Но это не значит, что я сожалею об этом. Мне жаль, что им пришлось умереть, но я не сожалею о принятых мной решениях, которые привели к их смерти. Потому что эти решения позволили другим людям продолжать жить. Вернуться домой, к своим родным, и воплощать в жизнь свои мечты. Каждый раз, когда я теряла жизнь, я также спасала жизни. И в этой ситуации об этом необходимо помнить. Джим сглатывает. — Даже если жизнь, которую ты теряешь, принадлежит тебе самому? — Особенно, если это твоя жизнь. — Вонг сжимает челюсти. — Кирк, твой отец отдал свою жизнь, чтобы спасти твою. Ты отдал свою жизнь за свою команду. Это не делает вас разными или похожими. Это просто означает, что вы оба поступили правильно. — Она наклоняется вперед, ее взгляд напряжен. — Никогда не сожалей о спасенных жизнях, Кирк, чего бы это ни стоило. Никогда. Понимаешь? Она смотрит на Джима. Как и Спок. Джим делает вдох, закрывает глаза, выдыхает и снова открывает их. — Да, мэм. — Вот и хорошо. Ах да, Кирк? — Мэм? Вонг улыбается. — Крис гордился бы тобой. Ты ведь знаешь, что он бы точно гордился? Мириады эмоций мелькают на лице Джима: удивление, печаль, сожаление… а затем, в самом конце, понимание. — Д… Да, мэм. — Хорошо. Берегите себя, капитан. Вонг отбой. Звонок прерывается. Джим долго смотрит на пустой погасший экран. Спок не смеет нарушить молчание. Спустя еще одно долгое мгновение Джим поднимает голову, глядя на звезды над головой. Когда он поворачивается к Споку, его глаза блестят легкостью и весельем и, что самое главное, не выказывают ни намека на вину. — Эта женщина нечто, — говорит он, качая головой и возвращая падд. — Черт возьми. В течение года она выпорет весь Звездный Флот. Спок моргает. — Я не думаю, что адмирал Вонг является сторонником архаичных форм телесных наказаний. — Нет, я про … неважно. — Джим машет рукой и делает еще один вдох. Спок осмеливается придвинуться ближе, и Джим вознаграждает его, опуская голову и кладя ее Споку на плечо. Все его тело обвисает от усталости, как будто все натянутые до этой минуты струны, за которые он так старательно держался, внезапно лопнули. — Проклятие. Не стоило идти сюда пешком из штаб-квартиры. Я поплачусь за это завтра. Спок мычит и двигается ровно настолько, чтобы можно было провести пальцами по мягким волосам Джима. — Учитывая сегодняшние события, я уверен, что твои коллеги поймут, если ты отменишь несколько утренних встреч. — Шутишь? Скотти уже несколько недель расспрашивает меня об обновлениях, что я подготовил для репликаторов. Я думаю, что он может подать в отставку, если я снова перенесу встречу, а потом у Чехова случится сердечный приступ, когда я попрошу его стать начальником инженерной службы, и его страшная русская семья в отместку нанесет ядерный удар по Соединенным Штатам, и тогда начнется война. И Земля будет уничтожена. Спок сдерживает улыбку. — Отрадно видеть, что ты не поддаешься человеческой склонности к преувеличению. — Замолчи. Я серьезно. Я видел ту боеголовку, которую мама Чехова хранит в подвале. — Действительно. — Самое печальное, что Спок действительно ему верит. Им выпала… сомнительная удача встретиться с большой семьей Чехова во время последнего отпуска. — В таком случае, возможно, было бы целесообразнее уйти пораньше, чтобы ты мог хорошо отдохнуть перед завтрашним днём. — Ага. — Джим зевает, но не пытается встать. Вместо этого, он прижимается ближе, закрывая глаза, и сонно тычется носом в шею Спока. — Всего минутку. Хорошо? И хотя они находятся под открытым небом, где любой может пройти мимо, увидеть их и начать задавать вопросы, Спок просто шепчет: «Конечно, Джим», и притягивает своего возлюбленного ближе. Они заслужили эту передышку, на этот раз вдвоём, вместе. Окружающий их мир никуда не денется до утра.