желание быть лучшим

Брут наконец таки снимает раздражающую белую рубашку с изобретателя и обращает взгляд к его телу. оно бледное и худое, неидеальное. оно покрыто шрамами, некоторые из которых сам Икар оставлял себе за свои ошибки, а некоторые сами ошибки оставляли ему, синяками, ведь Икар никогда не отличался аккуратностью, бледными ожогами от долгого пребывания в горячем душе, ссадинами все от той же не аккуратности. оно дрожит, а мурашки сильнее выделяют неровные изгибы тела, выпирающие кое-где кости от недоедания за долгими экспериментами. кажется, если надавить чуть сильнее, оно сломается. а Брут все равно не может отвести взгляда. слишком долго он мечтал увидеть первого изобретателя Полиса в таком виде. слишком долго представлял, каков он, как он выглядит и что скрывает под большими помятыми рубашками. Брут любил Икара. любил заспанным, уставшим, раздраженным. любил радостным, светящимся и очень активным. Брут любил любого Икара и для него он всегда был идеальным. — тише, все в порядке?,— аккуратно спросил золотой, проводя рукой по дрожащей ноге платинового. — да,— сдавленно ответил Икар, слегка кивая тому. все было хорошо, и Икар понимал это. понимал, что Брут не обидит его, не сделает больно, не даст никому в обиду. понимал, что то, что сейчас происходит, не страшно и нормально, особенно с любимым человеком, понимал, что оба должны сейчас наслаждаться. но Икар не мог. он дрожал и кусал губы. слишком долго тема секса была табу, слишком долго он бегал от нее и прятался, кидался подушками и шипел, стоило разговору хотя бы косвенно её коснуться. юный гений боялся, но еще хуже ему сейчас было от собственных мыслей, которых он никак не мог заглушить. Икар всегда должен был быть первым. он понял это с детства. за что могут любить мальчишку из приюта, если он не выделяется ничем? а Икар хотел быть любимым. потому и начал активную работу над проектами, над собой. изобретатель всегда стремится стать лучшим, даже когда на его руке засиял платиновый браслет. и сейчас он тоже не мог расслабится, потому что считал, что должен лучше. лучше реагировать, лучше выглядеть. просто быть лучше. и, к тому же, Икара пожирала вина. он сам не мог найти ей истоков, но она обволакивала и словно била головой о стену. изобретателю было стыдно: можно ведь было хотя бы почитать об этом всем, чтобы самому принести Бруту наслаждение. чтобы Бруту было хорошо, а не приходилось сейчас возится с ним. Икар считал нечестным, что все удовольствие получает он. нечестным и стыдным. стоило теплым губам коснуться шеи изобретателя, как тот извился и зажмурился, горячо выдыхая. — милый, постарайся дышать ровно. я не сделаю ничего плохого,—мягко улыбнулся золотой, поворачивая голову Икара на себя и с улыбкой заглядывая в его глаза. — я знаю,— в ответ улыбнулся юноша и прикусил губу, чувствуя теплую руку меж своих ног. Икар не хотел занимать доминирующую позицию. именно с Брутом не хотел. изобретателю хотелось быть маленьким, беззащитным, любимым, чувствительным, чувствовать экстаз ощущений, разрывающих все тело. Икар хотел хотя бы в постели не думать о том, что нужно быть первым. хотел просто отдаться наслаждению с любимым человеком, получать удовольствие и не думать о том, что «слаб» сейчас. но все, заложенное когда-то давно, всегда всплывает в самые неудачные моменты. вот и сейчас юный гений не мог простить себе то, что все желанное удовольствие получает он. Икару не хотелось делать ничего, хотелось лишь наслаждаться и быть полностью во власти Брута. но подсознание Икара считало иначе. — Брут, может давай я…?,— начал было изобретатель, отворачивая голову к стенке. — Икар, посмотри на меня. юноша неуверенно открыл глаза и посмотрел на золотого, сглотнув. — прошу, прекрати думать. хотя бы сейчас. я хочу доставлять тебе удовольствие. видеть, как ты не знаешь куда себя деть от новых ощущений, как ты краснеешь и смущаешься от любого моего слова или действия, как вздрагиваешь от любого прикосновения. слышать, как ты выдыхаешь, стонешь, шипишь. один твой вид, возможность сделать тебе приятно доставляют мне высшее удовольствие. Брут говорил спокойно, мягко, с невероятной любовью смотря в глаза платинового. он действительно хотел, чтобы его любимый понял наконец, что не обязан быть первым и лучшим во всем. что нужно разрешать себе выдыхать, наслаждаться и отдыхать. да и слова золотого были правдой: он действительно получал удовольствие, наблюдая за реакциями Икара, за его телом. сама возможность видеть величайшего изобретателя Полиса таким невероятно возбуждала и манила. — ты уверен? — более чем,— с улыбкой ответил ученый, затягивая изобретателя в поцелуй. в мягкий, теплый и обволакивающий поцелуй, который, кажется, был способен укрыть от всех бед и невзгод, спасти от всех мыслей. Икар выдохнул и отстранился, посмотрев на Брута. страх его никуда не ушел, никуда не ушло чувство несправедливости. с ними он будет жить всю оставшуюся жизнь. но юный гений позволил себе упасть на подушки и делать Бруту все, что тот захочет. если золотому нравится, Икар готов быть «слабым», готов извиваться и стонать под ним. ему не было неприятно от процесса, не было тошно или больно. ему было неприятно на душе лишь от того, что он не может того же, что и Брут. не может стать лучшим. как бы сильно сам Икар не хотел отдаваться страсти без каких-либо мыслей, его подсознание давило на него всякий раз, как Брут заканчивал, нежно целовал в лоб и засыпал под боком. изобретатель не знал, сможет ли когда-нибудь убежать от своих убеждений, но знал, что с Брутом ему хорошо, чтобы ни происходило. и как бы тошно не было на душе, он радовался возможности быть близким с золотым во всех смыслах и позах. он любил, а потому работал над собой, позволяя себе забываться.