Такое прозвище он дал совершенно случайно.
Однажды поздней весной они как всегда гуляли после уроков и пока ходили по парку, под большущим деревом нашёлся один маленький василёк, которого тут и быть не могло. Отыскал его, конечно же Мичи, но не сорвал, а лишь с горящими глазами показал его Сано. А тот в свою очередь, сравнивая в голове глаза Ханагаки и этот одинокий цветочек выдал без всякого смущения.
— Такой красивый, прямо как ты, цветок. – так и прижилось.
А Такемичи тоже по какой-то своей привычке постоянно добавлял к этим простым словам лёгкое и тихое «немерено». Чем-то символичным и значимым для него было оно. Поэтому в свой адрес это мог услышать только любимый всем сердцем Майки.
После уроков они, как и договаривались, пошли гулять. Вернее Сано зашёл за Такемичи, который с такой силой улыбкой вручил ему какой-то моток ниток и засунул тому в рот обожаемую светловолосым шоколадную конфету, коих у Ханагаки было полно. — Майки, ну ты дурной? Ты чего без кофты, замерзнешь в одной ветровке. Пошли я тебе дам свою. — Вообще я и не хотел надевать что-то тёплое, – прожевав, сказал Сано, вертя в руках эти светло-коричневые шерстяные нитки. — Но от твоего прелестного предложения никак отказаться не могу. Пошли скорее. – Такемичи посмеялся и тихо утянул его в дом. — Только тихо, а то мама с ночной смены, устала очень. – Манджиро понимающе улыбнулся и зашёл к парню в комнату, снимая на ходу свою белую лёгкую куртку. Ханагаки достал из шкафа серый большой свитшот и чуть ли не самостоятельно напялил его на очень довольного парня. Тот поправил кофту и показательно вдохнул её запах. — Отпадно.. – Такемичи покраснел и заулыбался, как дурачок. После потянул того за руку, как бы заставляя того не задерживаться. Сано же, накинув куртку сверху, поспешил удалиться вместе с ним. Голубоглазый запер дверь, и схватив его за руку, побежал, смеясь и улыбаясь. Манджиро же удивился, но побежал за ним. Как оказалось, бежали они недолго и в сторону окраины города. Где был ужасно красивый лес, куда и направлялся Ханагаки, конечно же вместе с любимым. Именно сейчас, осенью, он был необычайно красив. И Такемичи знал об этом, затащил туда Сано и чуть ли не кинул в кучу разноцветных листьев. Но для общей безопасности, упал в неё первым, звонко смеясь с лица Майки, который сначала испугался за себя, а после за Ханагаки, который неожиданно быстро исчез из его поля зрения, теряясь в этой куче. Но вдруг вылезла рука, что утянула его к себе в объятия. На Такемичи лежать было так приятно и мягко, несмотря на его худобу. — Мичи.. Ты что творишь..? — Играюсь. Потому что люблю тебя так сильно. Очень сильно.. Немерено.. – он прижал парня к своей груди, а после за обе щёчки притянул его личико к себе, утягивая в нежный поцелуй. Сано же с снисходительной улыбкой ответил на него, обнимая своего ненаглядного за талию. И вообще плевать, что они сейчас валяются в куче листьев. Они целовались и целовались. Мягко, нежно, со всей любовью и со всей невинностью, что была присуща подросткам. Таким беззаботным и ярким. Не отказывающим себе в желаниях и во всех проявлениях любви. И им было плевать на то, что их кто-то может не принять из-за ориентации. Для них главными являются чувства партнёра. — Мичи, а зачем тебе нитки? – спросил Манджиро, зацелованный и наконец вылезший из листьев. Весь красный и до сих пор ещё смущённый таким резким приливом любви. — Я хочу сделать нам веночки, вот и взял их. Меня мама прошлой осенью научила. Это очень красиво! – вдохновленный прошлым опытом и словами матери Ханагаки уже начал подмечать подходящий гербарий.«Такемичи, внимательно посмотри и запомни, как это делать. Осенью, этой или следующей, а может вообще через несколько лет, сделай такой венок любимому человеку. Мы с твоим папой делали такие друг-другу. Жаль, что он не с нами..»
—Верю.. Тогда, не буду тебе мешать, делай, что захочешь. — с добрейшей улыбкой ответил парень и стал наблюдать за ним. Вскоре подключился и стал помогать. Спустя какое-то время было готово два чудесных венка, что покоились на головах влюблённых. — Майки! Нет, Манджиро! Я тебя так люблю! Немерено, невероятно! – Ханагаки не сдержался и накинулся на того с объятиями. Тот же с улыбкой прижимал его к себе. Опять бабочки в животе от этих простых взглядов, от этой простой детской любви. — И я тебя очень люблю, цветок. Я так счастлив, что ты со мной.. – Такемичи смотрел в его глаза и утопал. Он утопал в любви, утопал в непроглядной темноте его глаз, в неизмеримой теплоте. Майки прикрыл глаза, не выдерживая столь яркого взгляда этих голубых бездн, лишь слегка касаясь своими губами, мягких губ любимого. А тот видимо совершенно нетерпеливый, ведь обнимая за плечи, прижимая к себе, целовал его так сильно, так напористо, желая выразить всю свою любовь в поцелуе. Стараясь отдать всего себя, показать, что ему это только в радость. Сано поддержал его идею, крепче обнимая его одной рукой за талию, а другой зарываясь в короткие тёмные волосы. Первый шаг он решил сделать сам и аккуратно стал добавлять язык. Такемичи, будучи уже самым счастливым человеком, что натренировался целоваться на помидорах, отвечал с наиглупейшей уверенностью, но с таким наслаждением. Любовь разливалась по обоим телам, до самых кончиков пальцев, от самого сердца, что у обоих билось в унисон. — Цветок, подай мне, пожалуйста лазурный цвет. Он между алым и бордовым должен быть. – Сано протянул руку и тут же ему в ладошку положили нужный тюбик краски. Но вдруг у его губ появилась шоколадная конфета, которая тут же попала в рот Манджиро и тот стал довольно её жевать. Словно им и не по двадцать пять, а снова по пятнадцать. Но уже на холсте возник, почти законченный портрет обладателя чудесных голубых глаз, что сейчас обнимает Майки со спины и нежно кладёт голову на его плечо. Уже в очках, повзрослевший, недавно стрельнувший своими произведениями автор, который всё так же обожает своего художника. Немерено обожает. — Я тебя так люблю, цветочек мой. — А я тебя всё так же немерено обожаю, Манджиро. Больше всех на свете люблю.. – он прижался своей щекой к щеке мужчины. — И ни за что не перестану. А скоро закончу произведение-портрет с тобой и всё.. Оставлю тебя в истории, как идеального мужчину, коим ты и являешься, Манджиро. Хотя, думаю ты и без меня в историю войдешь. Так и меня там оставишь.. Любовь моя к тебе неизмерима.. — Не смогу я оставить такого, как ты без портрета. Да и просто оставить тебя бы не смог никогда. Ты же мой цветочек, люблю тебя..