Я тебя вытащу

      Арсений зашёл в камеру к резко поднявшему голову Антону. Ярко-зелёные глаза, светящиеся в темноте, впились в него с интересом, изучающе разглядывая лицо и одежду инквизитора.   — Какие люди! Зачем пришёл? — в голосе колдуна Попов услышал отголоски неприязни. — Антон, — Арсений медленно подошёл к Шастуну, с подозрением наблюдающего за всеми его движениями. — Через две недели состоится казнь. Ты уже знаешь… — Прекрасно знаю, не в первый раз здесь.  — Не перебивай служителя церкви, грешный колдун.        Антон негромко захихикал.  — А ещё высокопарнее слов у тебя не нашлось?        Инквизитор медленно выдохнул, с каждой секундой теряя самообладание. Он же с самого начала знал, что этот разговор не имеет никакого смысла, но в этот раз ему поистине хотелось наставить колдуна на правильный путь. Наклонившись над пленником он продолжил разговор на повышенных нотах.  — Ты уже знаешь, что тебя сожгут в огне, дабы ты не отравлял более своими грехами этот бренный мир. Но ты можешь спасти свою душу и жизнь, если искренне покаешься во всём, что сотворил против Господа и примешь веру.  — Ты действительно думаешь, что сможешь меня этим убедить? Ошибаешься.        Антон зло оскалился и отполз дальше в угол, звеня кандалами. Арсений внезапно задумался, что всё таки он слишком красив для обычного восемнадцатилетнего парня. Наверняка девушки за ним толпами бегали. Погодите-ка…  Инквизитор застыл в ужасе от своих мыслей. Как он мог посчитать этого юношу, колдуна, противника церкви в конце концов, красивым? Впрочем, это не важно.  — Послушай, как там тебя, Арс, что-ли? Я тебе уже всё сказал, исповедоваться не буду, так что проваливай отсюда.  — Во-первых для тебя я отец Арсений, во-вторых не забывай, где и перед кем ты находишься. В-третьих не мне нужно спасать свою шкуру. Ну и в-четвёртых, твои попытки отстоять свою гордость отвратительны, — мужчина нахмурился.  — Хватит читать мне нравоучения. Уходи.        Попов лишь скептически хмыкнул и повернулся в сторону двери. На самом деле ему действительно пора было идти, но инквизитор впервые за всю свою жизнь решил задержаться в камере на некоторое время. По какой причине он так поступил? Даже Бог, в которого он так верил, не знал ответ.  — И что же ты сделаешь, если я останусь? — прозвучало это немного не с той интонацией, которую планировал Арсений, и заметив это, он покосился на Антона, так же поднявшего на него глаза. Они встретились взглядами, и Попов с ужасом отметил, что его сердце застучало чуть быстрее, чем обычно. А ведь колдун просто смотрел на него, ничего не говоря и даже не двигаясь.  “Глаза у него красивые… Как у кошки, светятся в темноте.” — А тебе так хочется со мной посидеть? — колдун, как оказалось, умудрился осипнуть за несколько секунд молчания.  — Не имею ни малейшего желания, — Арсений в смятении отвернулся и скрестил руки на груди, пытаясь незаметно глубоко вдохнуть, чтобы успокоить бешеный ритм сердца, — в любом случае тебя это волновать не должно.        Антон лишь недовольно фыркнул в ответ.  — Ага. Тогда вперёд, усаживайся ко мне, и попробуй понять каково мне сейчас. Хотя чего это я? Ты же этот, как тебя там, отец Арсений, уважаемый в народе священник, у тебя же ещё вся жизнь впереди, а мне осталось всего две недели. Так что будь добр, позволь мне хоть немного отдохнуть. Выметайся.        Арсений ничего не ответил, он слышал боль и ужас в словах колдуна. Хотелось крепко обнять этого паренька, зацеловать его руки, объяснить, что ему всего лишь восемнадцать, и умереть настолько рано явно не лучший выход, что он, правая рука главы инквизиции, готов простить ему все его выходки и пожертвовать своим титулом, лишь бы Антон остался в живых.  — Я… — пастор повернулся лицом к колдуну, собираясь с мыслями. — Что ещё?  — … Ничего, до встречи завтра, — Попов с трудом выдавил из себя слова.       Шастун лишь кивнул и опустил лицо на колени, показывая этим, что диалог закончен. Арсений выдохнул, вышел из камеры, закрыл её и направился к себе в кабинет. Я обязательно тебя вытащу из этого ада, просто подожди немного.