услышь. скажи. не теряй.

Питер никогда не был городом солнце и тепла. Капли дождя будут барабанить по крышам домов, пока тучи сгущались в непроходимую гущу. Мрачность. Лужи окатывают на пути каждого, а зеваки которые не успели сменить свою обувь с летней на осеннюю, точно вернутся домой с мокрыми ногами. Даже Нева буянила без конца, пугая каждого своими волнами. Ещё немного и она заберёт с собой каждого в ледяные объятья, а после начнёт душить. До посинения губ, зрением мутнеет, а рассудок теряется. Не по воле, человек кормит собою Неву. Возвращение в ужасающий кошмар, как 1824 году. Ресницы распахиваются от ужаса, что приснилось Питерскому творению! Александр Романов. Статность, искусство, человечность. Это мертво. Теперь это Шура, Шурка, Шуруп Думской! Именно он знает каждую норку для поиска ненавистного клада. Но гордился ли он этим? Зрение привыкло к темноте. Бардак, даже не творческий беспорядок! Дешманские красные кроссовки пугали своим положением. Один на люстре, второй же рядом. Из стенки одного кроссовка, можно было увидеть пакетик с белым содержимым -фен. Соблазн был слишком велик для только пробудившего Шуры и он не мог отказать себе в таком «добром утре». Свернув пятидесятирублевую банкноту зеленоватого, блевотного оттенка. Перед этим любезно разложив лакомство на левой книги. Тот бы Сашка, не посмел даже тронуть свои книги. Тот бы Сашка не начал бы заниматься таким бредом! Но нет-нет тот Сашка мертв, его не вернуть! Волна тепла и сонливости охватывает. Нужно поспать. Парочку часов. — Миша, послушай! Дай, я тебе помогу, умоляю! — слепой парень с длинными волосами в изнеможении и гипоксии. Руки хватаются за ткань пиджака, пытаясь привлечь обезумевшего за свой народ Московского. — Пошел нахуй, Питер. Ты мне не нужен.— Михаил оглядывает с головы до ног жалкого Сашечку. Глаза отливают кровью и беспощадностью. Он бросил потерявшего самого себя Сашу. Саша умер в тот самый проклятый вечер. Шура просыпается вновь, он вздрагивает до боли знакомого жеста старого и лучшего друга. Пробудить через звонок на истерзанную жизнью раскладушку-телефон. Не успевая, даже рот открыть в трубку произносится сумбурное и торопливое. — Я и ты. Сегодня. Кино. Титаник.— это уже родной и опечаленный голос Константина Уральского. Тональность так и говорила , что произошло нечто непоправимое ! Майонез окончательно исчез из полок ? Пельмени слиплись в бедной кастрюле ? Что же могло произойти? —Ахуительный ты романтик.— недовольно буркнул Шура , поглядывая на циферблат часов . Пять часов ровно. — Думал меня купить любовной драмой? Я с тобой общаюсь и терплю твои любовные терзания, Кость.— полусонный язвит , что уже стало привычным делом для Уральский. Глубокий вздох из трубки , так и говорит " заткнись ." — Саш , просто прийди пожалуйста к шести у кинотеатра на …- Думской вылетает из реальности от такого обращения , которое давно не соскальзывало с губ лучшего друга . — Я не Саша .-Холодно отвечает Шура , закатывая глаза от такого оскорбления . — Ну так прийдешь?-обеспокоено говорит Костя , на что собеседник отвечает: — Конечно, надеюсь ты бросил привычку опаздывать. Не давая ответить Шура скидывает трубку .