Сраное рыцарское благородство.

— Ты будешь подставлять зад или нет? — Я бы посчитал, что это ты со мной заигрываешь, если вырывать из контекста. Энджел хрипло рассмеялся, на что Хаск угрюмо вздернул брови. Конечно, куда без этой пошлой хрени. Интересно, он будет шутить даже под дулом пистолета с пулями из ангельской стали? Смеется, но жопу подставляет. И чувствует невыносимую боль. Раны начинают щипать от пропитанных какой-то лечащей хренью салфеток. По реакции Энджела можно было понять, что это очень и очень больно. Еще бы нет. Его зад похож на сплошной пиздец. Будто не трахали, а кнутами пороли. Хотя куда без этого? Ведь действительно пороли. Плетками, правда. А следы рук прямо отчетливы. Вся его задница напоминала одну сплошную кровавую гематому. — Аккуратней только, попка у меня нежная, — Энджел продолжает давить лыбу, иногда поворачиваясь. — Если не прекратишь выебываться, то я развернусь и уйду, — Хаск будто бы специально снова мазнул по ране. — Блять! Ладно, я молчу. Ну а что Энджелу еще делать? Он давно смирился. Работает на всратого садиста. Помарка. Им владеет сраный садист. Плакать что ли? Сил уже на это нет. Смириться и зализывать раны. Каждый раз, когда у «папочки» плохое настроение. А плохое настроение у него практически всегда. Особенно, если он ссорится с Вельвет или Воксом. Или обоими сразу. Или когда в студии кто-то сильно лажает. Или когда дела бизнеса начинают мутнеть. О, еще когда Энджел сам в чем-то ошибается. Короче, причин у Валентино может быть много. И отыгрывается он так, будто помнит каждую свою или чужую неудачу. И, конечно же, вся его злость переходит на работников и нередко на самого Энджела. Ну ты же знаешь, что твой папочка тебя любит, детка. Ты его сокровище, его маленькая звездочка. Просто иногда у папочки плохое настроение. Папочка много тебе дал и хочет, чтобы ты иногда что-то давал взамен. Приносил пользу, понимаешь? Ох, то, что ты чуть ли ни лучший порно-актер всего Ада — это польза для студии. Но и для меня самого нужно немножко выгоды от своего любимого мальчика. Так что, детка, раздвинь для своего папочки коленки. Манипулятор, садист, абьюзивный псих, конченый урод. Называть его можно по разному. Все эпитеты по смыслу подойдут. А учитывая его «ты моя куколка» и «шлюха ты не благодарная» вообще можно подумать, что Валентино страдает либо короткой памятью, путаясь в своих же словах, либо держать Энджела на эмоциональных кочелях — такая фишка. Видимо, вчера он прокатился до самого «солнышка». Неделю назад Вал подарил красивое колье, а сегодня опять вытирает ноги. А значит, что все по новой. — Поворачивайся, — командует Хаск, убирая ватку, пропитанную медикоментами. Энджел уже не отвечает. Он полностью погружен в свои мысли. Поворачивается, натягивает обратно на задницу шорты и сейчас поднимает растянутую футболку. Ребра, бедра… тоже нужно обработать. И Хаск спокойно продолжает лечение. Почему он тут вообще и возится с Энджелом? Вопрос очень хороший. Наверное, тот душевный разговор около заблеванного клуба что-то поменял для него. Проявилось сочувствие, жалость… а может быть обычное понимание? Хотя какое понимание? Да, Хаск тоже ручной и под властью. Но Энджел ни разу не видел, чтобы Аластор поднимал на него руку. Максимум, который он видел в их взаимоотношениях… эм, ну… Когда Хаск посылал Аластора? Когда наливал ему выпить, и они беседовали о чем-то своем, около полуночи, когда все остальные постояльцы отеля уже спали? Ох, если бы Энджел послал Валентино нахуй, то тотчас бы отлетел в стену. Возможно даже лишился бы пары зубов. Да даже золотого. Валентино бы заставил своих людей поставить новый. Вероятнее всего даже без наркоза. Но знаете, есть в этом что-то милое? Хаск выглядел как принц на белом коне. Нет, не тот стереотип… Лучик в темном туннеле? Лестница в глубокой яме с говном? Нет. Пусть будет лучше принцем. Благородным, которому не нужно ничего взамен. Да и Энджел не просил помощи. Наоборот отказывался от нее. Но раз Хаск сам хочет, то хуй с ним, пусть помогает. Ты ведь не думаешь, что его присутствие что-то поменяет, сладкий? Ты принадлежишь мне. И душой, и телом, детка. А этот кот… Ну что он может? Вылизать ранки? Хах, похоже, будет еще одна причина оставить новые. Тишину разорвал хрюк Наггетса. На удивление, пугливая свинка, что терпеть не может посторонних, лежит на подушке около этого дивана и спокойно спит, сквозь сон издавая смешные звуки. Обычно, когда Энджел приводил еще себе домой всяких мужиков, тот прятался и не вылезал до самого утра. Видимо, Хаска он не боялся. Не даром говорят, что животные все понимают. И могут чувствовать человека. Похоже, что этот ушастый принц действительно благородный и бескорыстный спаситель. И это немного бесило. Правда, бесило. Бесил не Хаск, бесило непонимание Хаска. Ну вот с какого перепугу ему приспичило нянчиться с Энджелом? Просто так? За «спасибо» или за красивые разноцветные глазки? — А ты точно не смотрел моей порнухи? — Энджел прирывает эту затянувшуюся тишину. — Почему ты спросил именно эту хуйню? — Ну, может быть ты мой тайный фанат. Иначе я действительно тебя не понимаю. — Что именно ты не понимаешь? — Хаск вновь хмурится. Еще бы он не хмурился. От разговора, понятное дело, у Энджела двигается грудная клетка. И обрабатывать раны становится сложнее. — Этого всего. Скажи, может быть ты при жизни благотворительностью занимался? Не отправлял детям из детдомов каждый месяц круглую сумму? — Ерзать перестань. Энджел и вовсе сполз с его колен и задернул обратно футболку. Специально, блять, вопросы игнорирует что ли? Сто процентов специально. Тогда что? Реально просто жалость? Безвозмездная помощь? Они, разве, не в Аду? Тут такого не бывает. — Ты блять, стебешься? Я не успел обработать бедра, — ой, Хаск начинает злиться. — Да похуй мне на бедра. Что ты хочешь взамен за помощь? — Энджел тоже не стерпливает и задает вопрос напрямую. Ладно, он мог понять в первый раз. Когда после душевного разговора Хаск проявил свою сраную заботу и забрал пиздецки пьяного Энджела из клуба, после очередрого проявления «любви» Валентино. Да и во второй раз тоже. Когда Хаск также обрабатывал разбитую губу и вытирал кровь с подбородка. Можно подумать, что это действительно эффект того вечера. Но не спустя же месяц продолжать подтирать за Энджела сопли. — Мне нихрена не нужно от твоей тощей задницы. — Эй, у меня, вообще-то, совсем не тощая задница, котик, — Энджел вновь меняет тон, делая его более сладким. Хаска ведь это бесит? Ну вот, пусть перебесится и съебет раз и навсегда. Иначе Энджел действительно начнет верить в то, что он кому-то нужен и кому-то на него не насрать. Детка, пойми, что кроме папочки ты никому в этом мире не нужен. У Энджела начинает закипать. Попытка выбесить Хаска выбесила его самого. Почему он не уходит? Почему помогает? Даже когда его нарочно провоцируют. — Нахуй твое сраное рыцарское благородство, Хаск, — говорит слишком быстро и резко опускается на пол. Сейчас его жопа явно не пригодна для траха. Хотя это тоже был бы неплохой способ благодарности – просто дать выебать себя. Но раз судьба так повернулась, то рыцарь обойдется обычным, но очень старательным минетом. Верхние руки закрывают котенку рот. Чтобы не возникал лишний раз. А нижние расстегивают ширинку на строгих классических брюках. А Хаск все равно возмущается, пусть и ровно до того момента, пока язык Энджела не обвивает его член. И Хаску сносит крышу. Он точно не «давно об этом мечтал» и у него правда не было никаких мыслей по типу «о да, я получил, что хотел.» Просто Энджел действительно классно сосет. Мягко касается языком, сжимает щеками и умеет делать глубокий горловой. И его, теперь уже свободные руки надрачивают основание и перебирают мошонку. Хаск сдался, опустил когтистую ладонь в мягкие волосы, и больше не было причин закрывать ему рот. Он просто прикрыл глаза и сдался. Если Энджел не верил, что люди могут помогать, любить его за просто так, то пусть благодарит. Пусть хоть каждый день на колени встает, лишь бы сам чувствовал, что его не обманывают. — Блять, малыш, — тихо стонет Хаск и нежно поглаживает по волосам. И как же нежно это звучало. Не извращенное «ахуеть ты заглатываешь», «хороший мальчик, постарайся для своего господина», «сучка, бери по горло». А именно это нежное «малыш». Как тогда — «Малыш, мы же лохи.» Энджел аж чуть не подавился, но в силу своего профессионализма, продолжил заглатывать толстый ствол. Он, кстати, так и думал, что у Хаска будет невъебенно толстый член. Оно и замечательно. От длинных пиздецки болит горло. А как аккуратно Хаск перебирал его волосы. Не давил на затылок, не трахал рот. А лишь иногда подталкивал, мягко мурча при этом. Радость для ушей. Настолько классно, что Энджел, профессиональная порно-звезда, на минуточку, действительно начинал возбуждаться. Особенно после того, как поднял голову и увидел лицо Хаска. Как же этот котенок сейчас кайфует. И от его ответного взгляда захотелось стараться даже чуточку побольше. И Энджел начал стараться. Нежно облизывать, выцеловывать головку, толкаться кончиком языка в уздечку. Ему нравилось, как Хаска передергивало, как у него сбивалось дыхание и вместе с мурчанием выходили довольные полурыки. Второй рукой он сжимал обивку дивана, создавая своеобразный скрип. Когтистая лапа сильно схватила за корни волос и слегка потянула. Сперма осталась на языке, и Энджел, действительно с удовольствием, ее проглотил. А Хаск смотрел разгоряченно, удовлетворенно и пытался отдышаться. Энджел улыбнулся, поднялся с колен и сел рядом на диван, довольно улыбаясь. — В следующий раз опять скажешь, что тебе ничего не нужно, Хаски? — протянул Энджел, соблазнительно прикусив мягкую мочку. — Да... да, скажу, — Хаск дернул ухом, будто действительно живой кот, и Энджел отстранился. С очень удивленным выражением лица. А где «теперь будешь всегда так отрабатывать», как он ожидал? — Я… не понимаю тебя, — Энджел сдался. Спорить, упрекать и выпытывать уже не было сил и желания. — Надеюсь, что со временем поймешь… — сказал Хаск себе под нос и поднялся с дивана. — Сладких снов, Энджел. У тебя ведь выходной завтра? Вечером спустишься в бар, если жопа позволит? — Оу, это приглашение на свидание? — рассмеялся Даст, облизывая губы. — Считай, что да, — с этой фразой захлопнулась входная дверь, оставляя Энджела наедине со своими мыслями. Сердце пропустило пару ударов… Это звучало мило… кажется, он начинает понимать.