***
киришима громко рассмеялся над рассказом про первый поцелуй, когда бакуго глупо проиграл в сёги. господи, тупая-тупая игра. — серьёзно? и это ты никогда ни с кем не был? — ему действительно интересна каждая деталь личной жизни кацуки. возможно, он хотел бы знать о нём всё — начиная с пелёнок, заканчивая тем, когда тот вчера ходил в душ. поэтому в глазах читается явная заинтересованность в разговоре. — та бля! я и не хотел… и не хочу, — эти его вечная ворчливость и складка меж нахмуренных бровей иногда были даже милыми. почему он, сука, вообще должен это рассказывать? парень улыбался, пододвигаясь ближе, чтобы, видимо, поделиться огромным секретом, который точно не сможет держать в тайне больше одной минуты, или около того. — а я-я, — он мечтательно растягивал буквы, не переставая ухмыляться, — я встречался с одной последний год в средней школе! она высокая такая, — показывает рукой её примерный рост. — прикольно было, но пришлось расстаться, потому что она сюда бы никогда не поступила, а отношения на расстоянии — точно не для меня, — звучит даже как-то гордо и чуть расстроенно. и бакуго эта вся ситуация странно напоминает какой-то древний сериал, где компания подружек собралась на ночёвку, чтобы пообсуждать любовные интересы и в целом жизнь. — мог бы и не говорить, — парень закатывает глаза, скрещивая руки на груди, привычно закрываясь от всего. — ну бакуго! давай ещё что-то интересное! — тебе это нравилось? — но сейчас кацуки тоже интересно послушать две-три истории из жизни. а ещё интересно узнать — хорошо ли это — быть с кем-то в отношениях. — поверить не могу, что ты волк-одиночка! так вот… — у него всегда горят глаза, когда кто-то проявляет любопытство к его рассказам. это заставляет бакуго стать немного менее раздражительным и пылким. реально готовым слушать. — вот бы и здесь найти кого-то, — эйджиро закрывает глаза с усмешкой и откидывается на диван, потягиваясь. и тогда кацуки заключает: существуют люди, которые не могут быть одни, но он точно не такой. всё таки киришима — замечательный друг.***
он всю жизнь наблюдал за парами, но не сосредоточивал на этом никакого внимания. его родители чудесные — бакуго искренне любит их и думает, что эта любовь — единственная, на которую он способен. в школе, на улице, в торговых центрах и дома. просто потому что это — часть жизни. бакуго всегда хватало людей в окружении: он был в центре внимания (ужасно, почему он настолько яркий, шумный и проблемный), лидером и всё такое. поэтому девушка или парень — определённо не то, что его волновало. наоборот, полная свобода и время на самого себя, на тренировки, на учёбу, на общение, на рисование и оттачивание прочих навыков. отказывать девушкам стало стабильностью, привычным делом. слушал возмущения знакомых, типа «бро, ты вообще её фигуру видел?! та её пол школы во снах видят и мечтают!», абсолютно равнодушно. даже публичное проявление чувств не вызывало должного раздражения — ну…. так же положено, нет? и вот, он должен поступать в лучшую геройскую академию японии. точно не время для романтики.***
кацуки скучающе сидит за партой, подперев голову кулаком и смотрит на учителя одним глазом. тема давно пройдена и беспокоиться не о чем. ещё каких-то пять минут и будет перемена для обеда. бакуго сегодня совершенно не выспался, поэтому уже решил провести отведённое время более продуктивно — поспать. и надеялся, что громкие денки с киришимой оставят его в покое хоть на этот час. класс превращается в один огромный взрыв звуков, стоит аизаве покинуть помещение. бакуго злобно сжимает края парты и прищуривает глаза, желая заткнуть всех и каждого на расстоянии минимум километра. голова касается прохладного лакированного дерева и он автоматично ставит будильник ровно на пятьдесят пять минут — чтобы успеть благополучно проснуться и умыться потом. и вот-вот он отдохнёт после ночного спидрана по алгебре. но слышит мягкое покашливание совсем рядом, смешанное со скрипом стула по линолеуму. это не похоже на привычное дружеское похлопывание по плечу от эйджиро. руки громко хлопают по столу, когда бакуго поднимается и угрожающе растягивает губы в улыбке: — что?! — перед собственным нахмуренным лицом он видит спокойного тодороки, который чуть склонил голову, смотря на него. кацуки удивлённо моргает и опускает напряжённые плечи от того, что просто-напросто не знает, что ответить. в таких ситуациях обычно как отвечают? — ты сегодня какой-то сонный, обычно самый первый уходишь в столовую, — парень берёт всю ответственность за диалог на себя. — можно? — легонько улыбается, расслабленно указывая пальцем на стул, который уже притащил сюда, к месту бакуго. тот быстро кивает, всё ещё немного обескураженный. — денки хотел потянуть тебя на крышу, но я остановил его и сказал, что ты выглядишь очень уставшим… ничего страшного? — он садится напротив и достаёт бенто — обычный бутерброд с нарезанным болгарским перцем. господи, с чего тодороки вообще заботится о его состоянии? — а твои где? — голос чуть-чуть хрипит, кацуки недоверчиво щурится, рассматривая чужое идеальное лицо. — я сказал, чтобы они шли без меня, — такой обыденный тон. действительно, будто каждый день шото предпочитает компанию бакуго вместо своей стандартной. в целом, всё складывается очень даже неплохо. — никогда не замечал, что ты носишь в школу еду. шото пожимает плечами, проговаривая: — сегодня захотелось. и, отчего-то, прогонять его нет ни единого желания. будильник звонит непозволительно спешно, а кацуки напрочь забывает о своей усталости.***
у тодороки за всю жизнь не было времени даже на свободно выдохнуть, не то чтобы на отношения, или мысли о прекрасном чувстве — любви. ни первого поцелуя, ни первой влюблённости, ни первой девушки — ничего подобного. поэтому, для большинства одноклассников в частной средней школе, он оказывается не шибко интересным собеседником. ну, он и не нуждался. девушки часто подходили знакомиться, начиная разговор о учёбе и увлечениях, но шото совершенно не умел поддерживать диалог (или не хотел — это уже его выбор). сын второго героя? прекрасная партия — умный, сильный, красивый и богатый — чем не идеал? на четырнадцатое февраля его парта извечно оказывалась завалена шоколадом. ну, тодороки был благодарен — шоколад вкусный, особенно с орешками. тодороки предпочитал не сильно заморачиваться по этому поводу, считая себя асексуалом и просто не очень общительным человеком. что может быть важнее поставленной цели и её исполнения? плюс, шото был уверен на сто процентов, что отец позаботился и о его будущей жене, ради потомства с сильной причудой. бороться с этим — бессмысленно, из-за чего парень легкомысленно смирился. а сейчас тем более не время — геройский курс, будущая работа, и огромная ответственность на плечах. запертое внутри желание тактильности и любви, которой он не испытывал с младенчества, росло и теплилось, но оставалось в разряде «игнорирование».***
— не совсем понимаю, почему здесь «are»… — бакуго вслушивается в слова, сам того не замечая. за соседней партой, спереди, тодороки что-то объясняет деку по английскому. и выглядит он так сосредоточенно, указывая пальцем на строчку в книге, что парень невольно засматривается. звуки на фоне словно исчезают, пока мозг концентрируется на голосе шото — низком, спокойном и удивительно красивом. своеобразное, непонятное чувство в груди — ревность. кацуки не замечает когда, но всё его внимание фиксируется на одном однокласснике. и имя этого одноклассника — тодороки шото. он готов праведно притвориться, что английского не знает от слова «вообще» (и плевать, что он был вторым по успеваемости), лишь бы тодороки наклонился около его парты и точно также с лёгкой улыбкой на губах говорил о паст симпл. да о чём угодно говорил. бакуго решает, что, наверняка, сейчас самое время действовать.***
изуку смотрит на него шокированными огромными глазами: — цветы? — не решается расспрашивать дальше, потому что смущённый бакуго, который сам заговорил с ним без агрессии — уже победа. мидория открыл рот от удивления. — цветы для тодороки-куна? — ну да… — он неловко откашливается. идея спросить, боже, блять, прости, мидорию изуку о предпочтениях шото кажется уже не такой правильной и хорошей, как в зачатке. потому что это оказывается ужасно стыдно и разбить деку лицо — вот единственное его желание в данный момент. но нельзя. может, он ещё чем-то поможет. — сука, и только попробуй сказать хоть ещё одно слово не по вопросу, — выдаёт сразу же, замечая его поджатые губы. — э-э… — под грозным взглядом думать становилось порядком тяжелее, — ну, кажется, он говорил, что приносил матери белые тюльпаны, — парень нервно постукивает пальцем по подбородку, задумываясь. — в таком случае, они должны ему нравиться. кацуки с секунду раздумывает, негромко отвечая: — понятно, — мидория выдыхает с явным облегчением. — расскажешь это кому-то — убью, — из ладоней вырываются несколько вспышек и он резко разворачивается, чтобы поскорее уйти от неприятной компании. деку остаётся позади, хлопая ресницами и открывая-закрывая рот. (потом он расскажет всё-всё и они вместе будут долго смеяться, а тодороки положит ладонь бакуго на плечо, беззвучно говоря «успокойся» и чмокнет в щёку). колокольчики прямо над головой приветливо звенят. бакуго очень ответственно отнёсся к этому. выбрал максимально отдалённый флористический магазин, чтобы его никто не поймал на поличном и отправился туда в день, когда общежитие должно быть свободным (кажется, остались только тодороки и урарака), отмахнулся от тецуро с его «бро-бро, пойдём на концерт! ну умоляю!». девушка за прилавком отрывается от рисования гортензии на свободном листе книги и поднимает голову, тут же улыбаясь. — ой! это вы, — она буквально сверкает, — я наблюдала за вами по телевизору во время спортивного фестиваля. это было просто потрясающе: бум-бум-бум! кацуки закатывает глаза, собираясь с силами и глубоко-глубоко вдыхая. — мне нужен букет тюльпанов. белый. не знаю сколько, сколько там дарят обычно? — грубовато, но достаточно неплохо. — о-у, — девушка играет бровями, — у героя появилась избранница. и бакуго богом клянётся, что никогда прежде не был настолько терпелив по отношению к другому человеку. тодороки плохо на него влияет. взгляд слишком много говорит вместо него, отчего девушка неловко посмеивается, выходит из-за прилавка, поправляя руками зелёный фартушок и бегло щебечет: — будет сделано в лучшем виде! кацуки в ожидании рассматривает помещение. небольшое, обставленное с потолка до самого пола горшками и разными удобрениями, букетами. ужасный запах цветов впился в его чувствительные рецепторы и он удивляется своим порывам — даже такое готов пережить. — вот! — женский голос отвлекает от мыслей и бакуго переключает внимание на очаровательный букет, украшенный белыми ленточками. — девять штучек. такой обычно дарят, чтобы показать чистоту намерений или просто сделать приятно, показать близость с человеком. уверена, вашей девушке понравится, — продавщица источала радость и беспечность, так, что даже бакуго малозаметно улыбается, представляя реакцию тодороки. да, его девушке это точно понравится. — спасибо, — буркает, смущённо потирая нос. он расплачивается и даже ломано улыбается девушке. — заходите ещё! — звучит вслед. это место отправляется в папку под названием «комфортно» и, почему-то, бакуго знает, что вернётся сюда. окей, на улице вечереет, тёплый ветер гладит кожу, в руке красивый букет. а бакуго понятия не имеет, что делать дальше. хмурится. — наверное, не очень идея, — бакуго потирает затылок, стоя прямо около входа в общежитие. пути назад нет. но! он твёрдо решил, что, когда понадобится, будет делать первые шаги сам, не дожидаясь кого-то. почему способным и желающим делать эти первые шаги его сделал тодороки — неизвестно. как тодороки примет подарок — пока что тоже. и это очевидно пугает. в этот момент кацуки сокрушается: почему у него нет опыта? было бы намного-намного проще и, наверняка, спокойнее. но, как раз до этого момента, он считал подобное ненужным и даже в какой-то мере глупым. сейчас… хочется, чтобы шото улыбнулся благодаря ему, хочется поднять настроение и увидеть радостное свечение в чужих глазах. в голове словно что-то встаёт на место. вот зачем нужны подарки. и больше кацуки не позволяет себе раздумывать — если не понравится, то это безусловно будет не его проблема. негромкий стук раздаётся эхом, бакуго сглатывает вязкую слюну и неосознанно поправляет волосы, просто чтобы занять вторую руку. — кто там? — приглушённо звучит через запертую дверь. — я, — ну да, какой ещё ответ может быть. тодороки открывает дверь через парочку секунд, в домашних клетчатых штанах и растянутой белой футболке сверху. такой уютный и растрёпанный, не как обычно. мысль «хочу видеть его таким чаще» проносится мгновенно и кажется естественной. — что это? — шото откладывает книгу на деревянную тумбочку сбоку, подходя ближе и рассматривая цветы. бакуго мнётся на месте, думая над словами дольше, чем нужно было бы. прокашливается. — это… ну, тебе, — хочется стукнуть себя по голове. дурацкий-дурацкий ответ, дурацкие тюльпаны и дурацкий красивый шото! это неловко и бакуго практически готов позорно уходить, терпя поражение, но… тодороки негромко смеётся, прикрывая глаза. и, бля-я, выглядит он волшебно. настолько, что оторвать взгляд невозможно. — спасибо, — голос сквозит искренностью, а на дне зрачков много-много эмоций. — тогда тебе следует мне его отдать, — прикасается кончиками пальцев к горячей коже руки. бакуго не осознавал, насколько был напряжён до этого. он выдыхает и с плеч сваливается груз как минимум планеты земля. — понравилось? — к лицу приливает кровь, когда шото осторожно забирает букет, внимательно осматривая каждый лепесток, и прикосновение длится дольше приемлемого. приемлемого для того, чтобы бакуго окончательно не потерялся в новых чувствах. — очень, — настолько открытой улыбки бакуго не видел на его лице никогда, как, наверное, и никто больше в целом мире. — я люблю тюльпаны… откуда ты узнал? — в глазах взрываются сверхновые, когда они сталкиваются взглядами. — ну, девушка в магазине подсказала, — а ты молодец, кацуки, очень правдоподобно. видеть тодороки таким — самая огромная привилегия. и кацуки готов подарить ему весь мир, все свои чувства и космос в придачу, ради тепла и благодарности, его редких и важных эмоций. но, блять, конечно, для отношений этого мало. и бакуго нужно сделать ещё тысячу шагов навстречу, в ответ на тысячу шагов тодороки.***
раньше он думал, что держаться за руки, когда вы в отношениях — просто обязанность, это делают, потому что так заведено. целуются, потому что положено, обнимаются при надобности. а потом… всё оказалось намного-намного проще. потом он понял, что все вещи которые «нужно» делать с любимым человеком делают не из-за устоявшихся норм, а благодаря тому, что хотят. обычное человеческое желание. и когда в мыслях одно лишь «я хочу его поцеловать» сопротивляться становится невозможным. под шум проезжающих машин он притягивает шото к себе и нежно прикасается губами к чужим, поглаживая его по мягким волосам. тодороки незаметно улыбается в своей манере, кладя руку на чужую шею. — люблю тебя, — выходит так естественно и неожиданно, что бакуго даже слабо краснеет. это смотрится замечательно. тодороки ярко улыбается, отвечая: — и я тебя люблю, кацу, — он целует парня в щёку, заглядывая прямо в красные глаза и переплетая пальцы. и делают они это не потому что должны, а потому что хочется и без этого невозможно.