Второй поединок Финрода и Саурона

Вместе с войском людей Финрод Фелагунд пришел к Черным Вратам. У него одного не было с собой оружия – лишь лазурный легкотканый плащ да серебряный рог у пояса. Вожди отправились к Воротам с герольдами. И возгласили они, вызывая Саурона на переговоры, но молчали каменные стены. Тогда выступил вперёд Фелагунд, звонко затрубил в свой рог, и переливами бесчисленных колокольчиков откликнулось горное эхо. То был вызов на поединок, и Саурон явился. Велик и ужасен был его облик, и тонким стебельком стоял перед ним эльфийский король из-за моря. Он улыбнулся легко и промолвил: – Вот и встретились мы с тобой вновь, Гортхаур Жестокий. И, как тогда, ты возвышаешься надо мной. – И, как тогда, ты будешь побежден, – прогремел Враг, – ты, осмелившийся бросить вызов могуществу Темного Властелина. – Могущество властелина тьмы – что дом, выстроенный на песке. Ибо тьма не вечна, ей никогда не победить Свет. – Ты ли говоришь это, один из нолдор? Не гордись же своим светом, вспомни Алквалондэ. Ничем не омрачился лик Финрода. – Это старая песня, Гортхаур, – ответил он. – Небывшая вина та давно избыта и прощена. Ныне же новая зазвучит песня, а в ней прольётся свет Благословенной Земли, о которой ты позабыл в гордыне. И запел Финрод. Люди не слышали его голоса, лишь ощущали Музыку. Она не была грозной, разрушающей и оглушительной, напротив – она была ясна и безмятежна, но звучала, казалось, отовсюду, словно запели земля и небо, словно она была в сердце каждого. И увидели все, что Финрод стоит, воздев руки, в золотом луче, как будто солнце гигантским прожектором направило свой свет на короля. Саурон начал свою песнь, сплетая ее из Тьмы, но его музыка ломалась и крошилась, как старая штукатурка. Тогда он попытался внести разлад в песню эльфа. Тот же, казалось, повторял свою давнюю ошибку: его Песня не была направлена острием копья в грудь Врага, она просто была. Она просто текла, прекрасная и светлая, ничего не опровергая, не обезоруживая и не подчиняя. Впрочем, было ли это ошибкой? Ибо Саурон ничего не мог сделать с Песней эльфа. Его попытки захлебывались, гасли, не в силах нарушить безмятежной ее гармонии. Враг словно бы звучал вразлад с самим собой, а Песня Финрода все лилась, свободная и безбрежная. Саурон вложил в заклятие все свои силы и чародейскую магию, но, лишенный Кольца, не мог разрушить свет Бессмертных земель и наносил вред лишь себе. От его напряженной борьбы дрожала земля и рушились скалы. Финрод же стоял в луче и пел. И Тьма не могла его коснуться. И в тот миг низверглась твердыня Барад-Дура, ибо Кольцо Всевластья перестало существовать – Хранитель исполнил свою миссию. Саурон потерял воплощенный облик и, казалось, растворился в свете. А Финрод пел. Вражеское войско рассыпалось, разбежалось, часть сдалась в плен. А Финрод пел. И, о диво! Черная израненная земля стала преображаться. Камни покрылись изумрудным ковром, в нем зазолотился альфирин, на засохший ветках появились листья, обломки вражеской твердыни стали лесистыми холмами, и воины словно оказались в ином, цветущем краю. Тут свет ослепительно засиял, разметав черные тучи и открыв голубое небо, и Финрод, вложивший в Песню все свои силы, почти бездыханным опустился на землю. Его золотые пряди спутались с молодой зелёной порослью. А свет продолжал сиять, а Песня не прекращала звучать в сердцах.