***
Спустя сорок минут поездки начал звонить телефон Ремуса — центральная панель засветилась, выводя на экран имя Джеймса Поттера. Не придумав ничего другого, Сириус вытащил телефон из держателя и ответил на звонок, переводя его на громкую связь. — Ремус Люпин, сукин ты сын, я тебе все утро звоню! — И тебе привет, Сохатый, — ответил Сириус, смеясь вместе с Джеймсом. — …Сириус? — удивился Джеймс, звуча еще более смущенно, чем обычно. — Что… вы двое… — Мы в машине! — быстро крикнул Ремус, перебивая Джеймса. — Мы уезжаем, Джеймс. Мы уехали. Вот и все. — Черт, что случилось? И Сириус все ему рассказал, а Джеймс, отвечая, не скупился на выражения, описывающие Вальбургу и Ориона. — Боже, это ужасно. Они ужасны. Ты заслуживаешь большего, чувак. Хорошо, что меня там не было, иначе разговор вышел бы совсем другой. Сириус рассмеялся. — Не переживай, Сохатый. Лунатик неплохо так защитил мою честь. Даже без драк обошлось. — Что ж, это наш Лунатик. — Они втроем рассмеялись. — Эй, — продолжил Джеймс, его голос вмиг стал серьезнее. — Хочешь ненадолго остаться у меня? Ты ведь знаешь, что мы с Лили не против, если тебе вдруг надо где-нибудь пересидеть. — Эм, ну, вообще-то… — начал Сириус, — думаю, мы с Ремусом… ну, нам надо поговорить, так что я, наверное, заскочу попозже, но… — О, блять, я знал! — крикнул Джеймс. — Ремус Джон Люпин, тебе лучше объясниться прямо сейчас, или, Богом клянусь… — Прости, Джеймс, плохо слышу! Кажется, проблемы со связью! Я перезвоню! — смеясь, крикнул Ремус, сбрасывая звонок с телефона, который все еще был в руках у Сириуса. Долгое время в машине было тихо. А потом, будто они это репетировали, Сириус и Ремус расхохотались. Это все казалось слишком знакомым — будто они снова были в университете и Джеймс наткнулся на них после того, как кто-то из них забыл запереть дверь в спальню. В глазах Сириуса снова встали слезы, на этот раз от безудержного смеха. — И что это вообще было? — наконец сказал Сириус, поворачиваясь к Ремусу и выгибая бровь. Ремус застонал. — Обещаю, я все объясню. Но позже, хорошо? Не могу говорить об этом, пока веду машину, иначе мы во что-нибудь врежемся. Сириус согласно хмыкнул. Какое-то время снова было тихо, но потом Ремус продолжил. — Ты назвал меня Лунатиком, — пробормотал он. Черт. — Оу, — сказал Сириус. — Прости. — Не стоит, — покачал головой Ремус. — Мне этого не хватало. — Оу, — просто сказал Сириус, закусывая нижнюю губу, чтобы не расплыться в улыбке. — Ладно. До конца поездки они молчали. Шум радио и ветра, бьющего в окно Сириуса, наряду с мыслями в его голове было достаточно, чтобы заполнить тишину. Им оставалось ехать минут двадцать, когда Ремус снова заговорил: — Так, эм. Ты все еще хочешь… в смысле, нам надо поговорить, да? Но, эм, я уверен, что ты устал, так что если ты хочешь, чтобы я просто завез тебя домой, то мы можем встретиться в другой… — Ремус, — сказал Сириус, перебивая разнервничавшегося Ремуса. — Я хочу поговорить. Поехали к тебе. Пожалуйста. Улыбка, появившаяся на лице Ремуса, не прошла мимо него. — Ладно. Хорошо, да. Поехали ко мне.***
В квартире Ремуса было уютно. Она походила на организованный хаос — большая часть пола была занята стопками книг и пластинок, но они не кучились, так что Сириус знал, что все было разложено по какой-то системе. Все было выкрашено в три цвета — приглушенный коричневый, глубокий красный и мягкий желтый — и Сириус прямо чувствовал тепло от стен с той секунды, как вошел внутрь. Он заметил, что квартира Ремуса была всего в двадцати минутах от его квартиры. Все это время они провели порознь, хотя с легкостью могли столкнуться в продуктовом, в кафе, да где угодно. Но Сириус покачал головой, радуясь, что этого не произошло. Радуясь, что какие-то силы вселенной не дали им встретиться ровно до этого момента. Пока они не были готовы. Или, по крайней мере, он на это надеялся. — Хочешь чего-нибудь? — вскоре спросил Ремус. — У меня, разумеется, есть чай, или джин, если что. Я знаю, все еще десять утра, но это было долгое утро… Сириус рассмеялся. — А кофе есть? Оказывается, сон на крыше твоего дома детства после того, как на тебя кричали в течение часа, не самое силовосполняющее занятие. Ремус усмехнулся и наклонился, заглядывая в шкафчик под столешницей. — Вот! — Он показал новую упаковку кофейных зерен — любимой марки Сириуса. — Эм, а можешь сам сделать? У меня очень старая кофемашина, я ее уже несколько лет не использовал. Боюсь, что сломаю ее, как только подойду к ней. Сириус засмеялся и подошел к Ремусу, забирая у него из рук кофе и поворачиваясь к стоявшей в углу кофемашине. Пока он возился с аппаратом — который действительно выглядел так, будто им не пользовались пару лет — Ремус заварил себе чай. Сириусу нравилось это легкое ощущение домашнего уюта, его успокаивало то, как быстро они вернулись к привычной рутине — даже если их текущая ситуация все еще висела в воздухе. Они сели на противоположные концы дивана с кружками в руках — у Сириуса черный кофе с ложкой сахара, у Ремуса чай. Диван был не слишком большим, так что в действительности они сидели всего в паре сантиметров друг от друга. — Как ты себя чувствуешь? — наконец спросил Ремус, разрушая комфортную тишину комнаты. Сириус вздохнул и сделал глоток кофе. — На самом деле, не знаю. Если подумать, то все почти так же, как и было пару дней назад. Меня ничего не связывало с ними тогда, меня ничего не связывает с ними сейчас. Но, думаю, я чувствую себя легче? Ты понимаешь, о чем я? — Да, — ответил Ремус. — Может, это значит, что ты наконец двинулся дальше? — Может, — сказал Сириус. — Знаешь, я всегда думал, что уже двинулся. Я и не понимал… я не понимал, какое влияние они, в моем подсознании, оказывали на мою жизнь. Я не понимал, что все еще нахожусь в их цепких лапах. Ремус внимательно посмотрел на него. — А теперь? — А теперь я не знаю, — усмехнулся Сириус. — Я понимаю, что мне предстоит еще много работы. Но мне кажется, я на шаг ближе к тому, чтобы забыть обо всем. На этот раз по-настоящему. — Что ж, хорошо. Я действительно горжусь тобой, Сириус. — Сириус отвернулся и неловко засмеялся, но Ремус отставил свой чай в сторону и повернулся всем телом, чтобы посмотреть прямо на Сириуса. — Я серьезно. Ты себя недооцениваешь. То, что ты сказал им утром? То, что ты вообще туда поехал? Самое смелое, что я только видел. Две недели назад — черт, два дня назад — Сириус бы посмеялся. Он бы не поверил Ремусу, если бы он назвал его смелым, не поверил бы в то, что он может вести себя не по-детски и деструктивно, а как-то иначе. Но если Ремус был прав насчет всего остального, почему он не мог быть прав и насчет этого? И его убедили не только слова Ремуса — Сириус удивлял самого себя на протяжении целых выходных. Так что он не посмеялся, потому что он был смелым, разве нет? Его родители ошибались. Они ошибались. Сириус посмотрел на Ремуса, спрятав миллионы слов в одном взгляде. И Ремус кивнул, потому что он знал, всегда знал, как читать каждое слово, спрятавшееся в серых глазах Сириуса. Он кивнул, сказав сотни вещей в ответ. Сириус сделал глубокий вдох, сейчас или никогда. — Мы можем поговорить? О… нас с тобой? Разговоров о Вальбурге и Орионе мне хватит до конца жизни. Ремус кивнул. — Да. Мы можем поговорить о нас с тобой. Сириус кивнул, пробормотав «хорошо». Но потом они с Ремусом сидели молча, не зная, как именно начать разговор. Сириус, сделав последний глоток, отставил кружку в сторону. Ладно, подумал он, если Ремус считал его храбрым, то храбрым он и будет. — Думаю… я задолжал тебе извинение. За то, как все кончилось. За то, как я все закончил, — наконец сказал он. Ремус хмыкнул, отпивая чай и бесцельно смотря в окно. Сириус попытался вновь, ему нужно было, чтобы Ремус посмотрел на него, чтобы он понял, что Сириус действительно имел в виду именно это. — У меня нет никаких оправданий. Я все еще не знаю, почему все испортил, но это так, и я знаю, что сделал тебе больно, и я пойму, если ты не захочешь прощать меня, но я надеюсь, ты понимаешь, что я действительно не… — Можно я кое-что тебе скажу? — перебил Ремус, смотря прямо перед собой. Все еще не на Сириуса, но уже лучше. — Да, — сказал Сириус. — Когда ты бросил меня, мне даже не было грустно. — Оу, — просто ответил Сириус, не зная, что еще сказать. — Нет, я не в этом смысле. — Ремус наконец повернулся к нему, и в его глазах плескалась какая-то эмоция, который Сириус не мог дать названия. — Я был разбит, но это не было неожиданностью. И я думаю, я знал, что это то, что тебе нужно, понимаешь? — Даже я не знал, что мне это было нужно, — смущенно ответил Сириус, не понимая, что именно хотел сказать Ремус. — Я просто подумал… не знаю. Что-то после выпуска изменилось. Все было… таким тяжелым, как никогда раньше. И я так сильно тебя любил, больше всего на свете… надеюсь, ты никогда не думал, что я не… — Не думал, — быстро ответил Ремус. — … но я просто не мог понять, почему все так сложно. Мы не ссорились, и я любил тебя, тогда почему больше не было легко? И мне было страшно. И, не знаю, может, какая-то часть меня подумала, что лучше расстаться до того, как все станет по-настоящему плохо. Потому что я не знаю, что бы со мной стало, если бы ты меня возненавидел. — Не думаю, что я смог бы ненавидеть тебя. Сириус вздохнул. — Да, может, и так. Но я знал, что мы не смогли бы продолжать в том же духе. Что-то было… не так, понимаешь? И, наверное, я был слишком напуган, чтобы разбираться с этим, так что я решил, что лучше закончить все, пока у нас нормальные отношения. — М-м-м, — ответил Ремус. — М-м-м? — повторил Сириус, внезапно забеспокоившись, что Ремус может и не простить его, что уже слишком поздно, чтобы начинать все сначала. Ремус повернулся, так что теперь они смотрели прямо друг на друга. — Я просто не совсем согласен с твоим анализом ситуации. Мне кажется, ты пытаешься сделать из себя какого-то трусливого злодея, хотя на самом деле это совсем не так. — Ремус, но именно так все и было. Ремус покачал головой. — Хочешь, я расскажу тебе, как это увидел я? Сириус вздохнул. — Ну, давай. Ремус выпрямился, снова смотря перед собой. — Когда я познакомился с тобой, ты жил с Поттерами уже больше трех лет. Для меня, для тебя, для всех твоих знакомых они были твоей семьей. Ты так давно не жил со своей настоящей семьей, что я сомневаюсь, что ты вообще думал о них. — Не думал, — согласился Сириус. Ремус кивнул. — Вот именно. Так что когда мы сошлись с тобой в университете, это на нас не влияло. Потому что мы ходили на занятия, записывались на факультативы, ездили на каникулы к Поттерам. И если ты мне и рассказывал о Вальбурге и Орионе, то это было так, словно в другой жизни и вообще на тебя не повлияло. Ремус выгнул бровь, глядя на Сириуса, будто ждал одобрения, чтобы продолжить говорить. Сириус слегка кивнул, и Ремус снова отвел взгляд. — Потом мы выпустились и съехались, и внезапно вся тщательно выстроенная структура исчезла. И может я ошибаюсь, но мне показалось, что все разом на тебя обрушилось. Вся боль, через которую ты прошел, снова настигла, и, не знаю, тебя накрыло. — Черт, — прошептал Сириус. — Кажется, примерно в то время Регулус впервые позвонил мне. Ремус кивнул. — Да. Я помню тот день. И я был счастлив, потому что ты был счастлив, что вы восстановили общение, но еще я видел, как сильно это на тебя влияло. Я видел, сколько времени у тебя ушло на то, чтобы забыть эту часть своей жизни, а Регулус своим звонком вернул все, как было. Так что когда ты сказал, что тебе стало тяжело, я не думаю, что это было связано с нами. Потому что я не перестал любить тебя, и я знаю, что ты не перестал любить меня, и мы были счастливы, все было как всегда. Но я почувствовал, что ты изменился. И, наверное, я тоже был напуган. Я боялся, что ты возненавидишь меня… — Я бы никогда… — Я знаю, — осторожно перебил Ремус. — Не думаю, что понимал это тогда, но я провел много времени, разбираясь со всем этим. — Он усмехнулся, прежде чем продолжить. — Так что, когда я сказал, что мне не было грустно, я не имел в виду, что я не плакал, не скучал и не злился на то, что ты бросил меня… потому что, поверь мне, все это было. — Ремус снова засмеялся. — Но часть меня знала, что тебе это было нужно. Так что я не грустил. Как я мог? Никто не может нести в себе столько боли так долго. Тебе надо было прийти в себя, не беспокоясь о счастье другого человека. И думаю… мне кажется, я всегда знал, что ты вернешься ко мне. Сириус опешил. — Я… ты… Ремус застенчиво улыбнулся. — Не думал, что у тебя уйдет на это два года, но мне всегда казалось, что между нами ничего не кончено. Я знал, что как только ты разберешься с тем, что творится в твоей голове, мы найдем путь друг к другу. Может, это глупости, а может, я всегда знал, что мы принадлежим друг другу. — Ремус… — прошептал Сириус. Он не знал, что сказать. Не было слов, которыми можно было передать то, что он чувствовал к человеку, сидящему напротив него. Он мог произносить только одно слово, которое имело для него самое большое значение. — Ремус, — снова прошептал он. Ремус посмотрел на него, и Сириус знал. Знал, что Ремус понял все, что он хотел сказать и не мог. Потому что они и правда всегда принадлежали друг другу, разве нет? Даже до этих выходных, даже до того, как они вообще стали встречаться. Такая любовь никуда не девается. — Если ты знал, что происходило, — начал Сириус, — почему ты не остановил меня? Почему не сказал, что мне просто нужно было… — Потому что я не мог все исправить, — мягко сказал Ремус. — А я хотел, поверь мне. У меня была заготовлена целая речь о том, что я знаю, почему ты так себя чувствуешь, у меня даже был план. В несколько шагов и все такое. — Они оба усмехнулись, и Ремус криво улыбнулся. — Загадочная луна не в деве, да. Но Джеймс меня отговорил. Сказал, что это не мое дело и что ты сам должен со всем разобраться. Отстой, конечно, но он был прав. То есть, как бы ты отреагировал, если бы я пришел и сказал «ты так-то расстаешься со мной, потому что тебе хреново из-за родителей, которых ты не видел, сколько, восемь лет»? — Думаю, не очень, — со смешком сказал Сириус. — Вот именно. И я не мог заставить тебя остаться со мной, потому что я видел то, чего не видел ты. И я не мог…. если бы мы остались вместе, это бы не решило все твои проблемы. Это было бы эгоистично с моей стороны. — Но и честным по отношению к тебе это бы не было, — добавил Сириус. — Остаться со мной, когда я не мог дать тебе того, что ты хотел. Тогда, по крайней мере. — Да, именно, — сказал Ремус, улыбнувшись так, что сердце Сириуса растаяло. — Так что, для нас обоих, это было лучшим вариантом. Думаю, сейчас я гораздо спокойнее к этому отношусь. Ну, эм, — Ремус прочистил горло и попытался отвернуться, но Сириус все равно заметил, что он покраснел, — учитывая то, где мы сейчас. Ремус осмелился посмотреть на Сириуса, и это было столкновение серого с золотым, это было встречей луны и звезд, это было воссоединение двух половинок после всех трудностей. Это было великолепно. — Но не то чтобы пусть сюда был легким, — добавил Ремус. — Джеймс разве что силой не удерживал меня от звонков тебе. Я постоянно спрашивал у него, как ты, но он мне ничего не говорил. Засранец! — Они оба рассмеялись, прекрасно зная заскоки своего лучшего друга. — В тот день, когда он, эм, рассказал мне о твоей ситуации, он как раз хотел сказать, что, может, мне пора двигаться дальше, что я трачу время впустую и жду чего-то, что может и не произойти. Ремусу, казалось, было немного неловко рассказывать об этом Сириусу. И, может, старый Сириус и расстроился или огорчился тому, что Джеймс предатель, но сейчас этого не произошло. И вкупе с тем, что произошло с его родителями, это, наверное, доказывало, что он готов. Что все и правда будет в порядке. — И ты имел полное право двинуться дальше, — наконец сказал Сириус. — Это же я тебя бросил, не то чтобы я ждал, что ты будешь, эм, всю жизнь на одном месте. — Он замолчал, но потом добавил: — Но я правда рад, что этого не произошло. Ремус улыбнулся. И Сириус не просто думал, он знал, что все будет в порядке. Потому что до тех пор, пока Ремус продолжал ему улыбаться, все будет хорошо. — Я тоже. Сириус позволи себе потеряться на секунду во взгляде Ремуса, прежде чем вернуться к разговору. — То есть все это с Джеймсом по телефону?.. Ремус застонал и спрятал лицо в ладонях. — Возможно, я в панике писал ему все то время, что мы были там. Я даже звонил ему в самый первый день — после обеда — и заставил его взять с меня обещание, что я не буду предпринимать ничего, пока мы там. Сириус засмеялся, не из-за того, что Ремус только что сказал, а из-за того, что он наконец понял, почему Джеймс сбросил трубку. Ремус продолжал говорить, и было невозможно не заметить, как румянец расползался по его щекам. — А потом, потом ты… — Потом я поцеловал тебя. — Потом ты поцеловал меня, — повторил Ремус. — И я не знал, сделал ли ты это только из-за того, что произошло на ужине, или… в общем, поэтому я хотел подождать. Но все как бы вернулось ко мне разом. Как сильно я… все, что я чувствовал по отношению к тебе, все было там. Сириусу показалось, что что-то изменилось. Атмосфера. Как будто они наконец перевернули страницу. Когда он ответил, его взгляд был прикован к губам Ремуса. — Да? Взгляд Ремуса метнулся к губам Сириуса, и он подался вперед. — Да. Их губы встретились без секунды заминки, как будто так и должно было быть. Сириус вздохнул в губы Ремусу, хватая его за воротник футболки, чтобы притянуть еще ближе. Их губы двигались в идеальной синхронности, так знакомо, уверенно и вместе с тем совершенно по-новому. Но потом руки Ремуса зарылись Сириусу в волосы, и Сириус начал паниковать. Словно он наконец понял, к чему они собирались вернуться. Сириус отпрянул и закусил губу, чтобы не дать слезам скатиться по щекам. — Все в порядке? — обеспокоенно спросил Ремус. — Это… — Я… я не знаю, — признался Сириус. — Еще полторы недели назад мы не виделись два года. Все… все было ненастоящим до… Ремус возмущенно посмотрел на него, и Сириус замолчал, полусмеясь, полувздыхая. Потому что Ремус прав, это никогда не было не по-настоящему. Не с ними. Точно не с ними. — Я думаю, — наконец продолжил он, — я думаю, всего слишком много. Много и сразу. — Тогда нам необязательно торопиться, — искренне сказал Ремус, кладя руку Сириусу на плечо. — Мы можем, не знаю, просто быть друзьями? — Ага, — ответил Сириус, едва ли фокусируясь на словах, которые говорил Ремус, предпочитая вместо этого тонуть в золотом блеске его карих глаз. Игнорируя все тревоги, Сириус подался вперед и снова поцеловал Ремуса. По правде говоря, его рту всегда с трудом удавалось слушать то, что пытался сказать его разум. Ремус поцеловал его в ответ, отрываясь от него через несколько секунд, чтобы сделать вдох. — Так что, друзья? — спросил он с усмешкой. — Ремус, пожалуйста, не пойми меня неправильно, но я бы скорее умер, чем был бы твоим другом. Ремус фыркнул от смеха и попытался шутливо оттолкнуть Сириуса, но Сириус поймал его за запястья и нежно поцеловал. — Но, может, мы не будем торопиться? — С этим я справлюсь, — с улыбкой ответил Ремус. Настолько красивой, что Сириус не сдержался и подался вперед, чтобы снова его поцеловать. Потому что он мог. Потому что он не целовал его два года и будь он проклят, если прождет еще хотя бы секунду. — Я люблю тебя, — прошептал Сириус, отстранившись. Потому что несмотря на все, что произошло за последние сорок восемь часов, это было до чудесного просто. Ему не надо было думать, сомневаться, сдерживаться. Сириус любил Ремуса — всегда будет любить Ремуса. Не было смысла делать вид, что это не так. И Ремус улыбнулся, положил руку ему на щеку и нежно провел большим пальцем по скуле. — И я люблю тебя, — ответил он. — Боже, у нас реально не получается не торопиться? Улыбка Сириуса была под стать улыбке Ремуса. — М-м-м, вообще нет. Их губы снова встретились, в этот раз без привкуса тревоги в мыслях Сириуса. Целовать Ремуса было подобно возвращению домой. Словно во всем мире не было места, где Сириусу нужно было быть прямо сейчас, кроме дивана в доме человека, которого он любил. И до него дошло — что он делал? чего он ждал? Он не собирался заставлять себя сдерживаться с Ремусом, потому что ему казалось, что он не заслуживал счастья. Больше нет. — Я соврал, — сказал Сириус. — «Не торопиться» может идти к черту. Ремус снова его поцеловал, улыбаясь ему в губы. — Согласен. С этого момента все будет быстро. — Со скоростью света. — Получается, к следующей неделе у нас уже будут внуки. — Угу, самое позднее ко вторнику, — хихикнул Сириус, осыпая поцелуями щеки, нос и лоб Ремуса. Он наклонился к уху Ремуса и прошептал: — Переезжай ко мне? — Хорошо, — просто сказал Ремус. — Стой, серьезно? — Сириус отодвинулся, чтобы взглянуть на Ремуса, но он не выглядел так, будто пошутил. — Ну, мы, разумеется, еще обсудим. И да, может, я не готов собирать вещи уже завтра, — засмеялся он, — но договор аренды истекает через два месяца. Так что скоро? — Мне нравится «скоро», — сказал Сириус, снова целуя Ремуса. — И ты мне нравишься. Ремус фыркнул. — Ты тоже мне нравишься, придурок. Ремус схватил Сириуса за затылок, чтобы поцеловать еще раз, как зазвонил телефон. Сириус с радостью бы проигнорировал звонок, если бы не увидел на экране имя Регулуса, так что он нехотя ответил. Регулус сказал Сириусу, что хочет встретиться через пару часов, так что они договорились встретиться в квартире Сириуса. Все время, пока Сириус разговаривал, рука Ремуса оставалась на шее Сириуса, он слегка сжимал ее и перебирал его волосы. Сириусу казалось, что он в раю. Сириус повесил трубку и положил голову Ремусу на плечо. — Мне нужно отвезти тебя домой? — пробормотал Ремус. — К сожалению, — с притворным раздражением ответил Сириус. — Трудности восстановления любящих и успешных отношений с отстраненным братом, что поделать. Ремус засмеялся, вставая. — И куда ты собрался? Ремус обернулся на Сириуса с непониманием во взгляде. — Тебе разве не надо встретиться с Регулусом? — Только через два часа. — Сириус злобно улыбнулся. — И ты все еще не показал мне свою спальню.***
— Хочешь чего-нибудь? — спросил Сириус, когда Регулус приехал к нему пару часов спустя. — Нет, спасибо, — ответил он, садясь на диван. — Как скажешь. — Сириус сел возле брата. Это походило на дежавю, почти полностью зеркалящее неловкость разговора, который был у Сириуса с Ремусом сегодня. Не было какого-то легкого способа, чтобы начать разговор, сказать все, что ему хотелось сказать. Поэтому Сириус решил не тянуть. — Прости меня. — За что? — с искренним любопытством спросил Регулус. — За то, что ушел. Еще тогда… — Сириус вздохнул, подбирая слова. — Я не жалею, что ушел. Но я не знаю, смог бы и дальше жить там. И мне бы хотелось, чтобы я поступил иначе. Мне бы хотелось, чтобы я забрал тебя с собой, или чтобы мы хотя бы попытались поддерживать общение. Я никогда… я не хотел причинить тебе боль. — Мне было больно, — признался Регулус. — Но я не злился. Я просто скучал. И я боялся, что с твоим уходом все станет хуже, а тебя рядом уже не будет. — И было? — спросил Сириус. — Стало хуже? Регулус покачал головой. — Все было спокойно. Это даже странно. Как будто кто-то дернул переключатель и я внезапно стал единственным ребенком. Твою комнату опустошили, твои фотографии поснимали, словно тебя и не было. Я даже почти убедил себя в том, что выдумал тебя. — Прости меня, — снова сказал Сириус. — Я решил, что если буду держаться подальше, то ты будешь в безопасности. Я знал, что они ненавидят меня, и я надеялся, что если ты не будешь общаться со мной, то у них не будет причин ненавидеть тебя. — Оглядываясь назад, мне кажется, что ты, наверное, был прав, — вздохнул Регулус. — Мы точно не были «счастливой семьей», но все было спокойно. Мне было больно, что тебя не было, но я никогда не ненавидел тебя из-за этого. И теперь я прощаю тебя, Сириус. Сириус почувствовал, как груз, который он даже не знал, что носил, свалился с его плеч. Он притянул Регулуса в объятия, несколько слезинок скатились по щекам. — Я, эм… тоже должен перед тобой извиниться. Сириус нахмурился. — За что? Регулус вздохнул, нервно проводя руками по волосам и наматывая кудри на палец. — Я соврал. Насчет того, что они просили тебя приехать. По правде говоря, я умолял их разрешить тебе и Ремусу приехать. Потому что я хотел увидеть тебя. И, эм, мне нужно было увидеть их реакцию. — Реакцию на что? На меня?! — уточнил Сириус, не совсем улавливая ход мыслей Регулуса. — Что-то типа, — пробрмотал Регулус, все еще вцепившись в волосы. — Вас обоих. Я… — Регулус вздохнул. — Для меня это было важно. Увидеть, думают ли они так же, как и десять лет назад. Потому что, ну, эм… — Потому что?.. — спросил Сириуса, призывая Регулуса продолжить. — Потому что я гей, Сириус. — Регулус сделал дрожащий вдох, и Сириус увидел, как он напрягся. — Я гей. И они не знают. И… я не хотел говорить им, потому что я не хотел, чтобы они ненавидели меня. И я попросил тебя приехать, чтобы я мог убедиться, что все будет иначе, и я не знал, что они будут вести себя ужасно, прости меня… К этому моменту по его щекам катились слезы. — Регулус, перестань, — строго сказал Сириус, кладя руку ему на плечо, чтобы заставить посмотреть на себя. — Мне плевать на них, даже не извиняйся. — Он замолчал, смотря на то, как Регулус дышит и приходит в себя, и Сириус подумал, что он, наверное, первый, кому Регулус рассказал о своей ориентации. — Я люблю тебя. Я так сильно тебя люблю. Спасибо, что рассказал мне. Он притянул дрожащего Регулуса в объятие. Дождался, пока он успокоится, прежде чем отпрянуть. — Ты это пытался сказать мне все выходные? Регулус кивнул и утер слезы. — Я не знал, как сказать. И я хотел рассказать тебе еще три года назад, когда впервые позвонил, но я не был уверен, что это то, что стоит рассказывать по телефону. — Да, ты прав, — согласился Сириус. — Я так рад, что ты рассказал мне, Рег. Я знаю, как это тяжело. — Что ж, здорово, потому что я раз шесть чуть не струсил, — со смешком сказал Регулус. Когда Сириус приподнял бровь, Регулус продолжил. — Не знаю. Наверное, я не был уверен, как ты отреагируешь. Типа, было странно рассказывать тебе. Потому что ты все понял слишком рано и всегда был уверен в том, кто ты, и буквально прошел из-за этого через ад. Мне казалось, что я, как и ты, должен это заслужить. Но это глупости, я знаю… — Никакие не глупости, — сказал Сириус. — У меня всегда было так, потому что мне приходилось постоянно бороться с ними, чтобы хотя бы чувствовать, что я имею право на существование. Но тебе не нужно ничего делать, чтобы доказать себя, Регулус. Ты можешь прожить всю жизнь и не рассказывать им. Тебе не надо ссориться с Орионом и Вальбургой, чтобы заработать право быть тем, кто ты есть. Ты можешь просто быть. Регулус посмотрел на Сириуса, его глаза блестели. — Хорошо, — прошептал он. — Такое мне нравится. Регулус положил голову Сириусу на плечо, и Сириус не мог не удивиться тому, какой путь они проделали. Не важно, как сильно родители старались разлучить их и настроить друг против друга, они были здесь — буквально и фигурально опирались друг на друга, выбрав быть братьями. Прошло еще какое-то время, прежде чем Сириус снова заговорил. — И когда ты понял? — Ну, — Регулус напрягся, и внезапно он выглядел так, будто ему было неловко об этом говорить, он вновь принялся накручивать волосы на палец. — Я понял достаточно быстро после того, как провел слишком много ночей за изучением инстаграма Джеймса Поттера… — Сириус округлил глаза и приоткрыл рот. — Ага, — Регулус усмехнулся, покосившись на него. — Я говорил самому себе, что одержим им только потому, что завидовал тому, что он стал твоим братом вместо меня, но, эм, эта отговорка потеряла всякий смысл после того, как я все чаще стал пялиться на фотки, на которых тебя не было… — Джеймс Поттер? — Сириус начал смеяться. — Тебе нравился Джеймс Поттер?! — Завались!!! — Регулус шлепнул Сириуса по руке и тоже рассмеялся. — Мне было двенадцать, не надо меня в это тыкать. У меня тут вообще-то эмоциональный момент! Сириус покачал головой. — Регулус Блэк и Джеймс Поттер, господи. Регулус застонал и зарылся лицом Сириусу в плечо. — Я передумал. Я больше не хочу быть твоим братом. Они еще долго смеялись, радуясь, что настроение после их разговора о родителях все же улучшилось. Потом они сидели в комфортной тишине, пока Сириус не услышал, как Регулус сделал глубокий вдох. — И у меня, эм, есть парень. — Оу? Регулус кивнул. — Ага. Об этом, разумеется, знает только пару человек из универа, но мы вместе уже почти три года. Сириус не смог сдержать расползшейся по лицу улыбки. — Это чудесно, Рег. Я очень рад за тебя. Я его не знаю, да? — Эм, может, и знаешь. Помнишь Барти Крауча? Сириус обеспокоенно округлил глаза. — Барти Крауч, который политик?! Он разве не шестидесятилетний дед?! Регулус откинул голову и расхохотался. — Не он, его сын! Барти Крауч-младший. Моего возраста. Не шестидесятилетний дед. — Регулус на секунду замолчал, а потом добавил. — Я правда люблю его, Сириус. Так сильно. Сириус улыбнулся — он ничего не мог с собой поделать. — Что ж, тогда, я думаю, это здорово. Я хочу знать о нем все. Регулус с энтузиазмом кивнул и откинулся на спинку дивана; очевидно, ему стало гораздо удобнее после того, как он рассказал Сириусу все, что так долго скрывал. — А что насчет тебя? — спросил Регулус. — Вы с Ремусом в конце концов снова сошлись? У Сириуса отвисла челюсть. — Ты знал об этом?! — Да ладно тебе, Сириус, я же не полный идиот! — Регулус рассмеялся. — Было не так уж сложно заметить, как странно вы вели себя друг с другом. Я практически слышал, как ты сходишь с ума каждый раз, когда он прикасался к тебе. Сириус недоверчиво рассмеялся, а Регулус продолжил. — Знаешь, ты мог бы сказать мне, что вы расстались, когда мы созванивались. Ничего страшного бы не случилось. — Да, наверное, — сказал Сириус, все еще немного шокированный тем, что Регулус так много знал. — Не знаю, я просто не хотел никого подводить. А потом Ремус наткнулся на меня и предложил притвориться моим парнем, и все завертелось. — Он замолчал, думая о том, как ему повезло, что Регулус запомнил имя Ремуса и настоял на том, чтобы Сириус взял его с собой. Как бы все изменилось, если бы Сириус поехал один. — Подожди, а как ты узнал, что мы снова сойдемся? Регулус снова рассмеялся. — Ты, наверное, думаешь, что я действительно слепой, да?! Любой идиот видит, как вы смотрите друг на друга. Никто не смог бы соврать о том, что он сказал о тебе за ужином. Сириус улыбнулся. — Да, думаю, да. И, отвечая на твой вопрос, да. Мы уже говорили об этом сегодня, и я думаю… ну, я думаю, что все будет хорошо. Регулус улыбнулся и кивнул. — Хорошо. Посмотри на нас, а? Гордость и отрада благороднейшего дома Блэков. — Не хотел бы делить фамилию ни с кем другим, Рег. Регулус одобрительно хмыкнул, откидываясь на спинку дивана, и оба брата остались сидеть в тихом уютном обществе друг друга. Сириус не хотел возвращать разговор в прежнее русло, но он хотел убедиться, что у Регулуса есть шанс выразить свои чувства. — Это было тяжело? Я имею в виду… уйти? — наконец спросил Сириус. — Я не знаю, — вздохнул Регулус. Казалось, он ожидал этого вопроса. — Вообще-то, я часто думал о том, чтобы уйти. За эти годы было несколько раз, когда я чуть не позвонил тебе посреди ночи и не начал умолять приехать и забрать меня. Но я не знаю… Я просто жалел их. В этом есть какой-то смысл? Какими бы ужасными они ни были, я думал о том, что они почувствуют, если я действительно уйду. Я не знаю… Это глупо… — Не так уж глупо испытывать чувства, Регулус. — Да, может, и нет, — согласился Регулус, пожав плечами. — Я даже не хочу думать об этом сейчас, когда я действительно ушел. Например, я не могу представить, чтобы они грустили, иначе я просто сойду с ума. — Оставить их позади не так уж просто. Я все еще разбираюсь со всем этим, а я ушел десять лет назад. Это нормально — сломаться, если тебе нужно. И я рядом с тобой, если тебе когда-нибудь понадобится сорваться или просто поговорить с кем-то, кто действительно знает, каково это. — Я просто чувствую себя таким эгоистом, — признался Регулус со слезами на глазах. — В этом есть хоть какой-то смысл? Они совершили столько плохого, а дерьмово из-за того, что ушел, чувствую себя я. — Я понимаю, о чем ты, — сказал Сириус, кладя руку на плечо Регулусу. — Но с ними так было. По сути, мы были запрограммированы на то, чтобы ставить потребности «семьи» выше наших желаний, и любое отклонение от этого делало нас эгоистичными и злыми. Но это неправда, Регулус. Ты заслуживаешь того, чтобы жить своей жизнью и быть счастливым, а не скрывать, кто ты такой, чтобы делать счастливыми других людей. Ты должен в это поверить. Это было все, что он хотел услышать, когда уходил из дома. Это было все, что все пытались сказать ему, когда он уходил из дома, но он никогда не верил. Потому что никто другой этого не понимал, никто другой по-настоящему не понимал. Но Регулус понял. Так что Сириус мог дать ему хотя бы это. В конце концов Регулус кивнул и крепко обнял Сириуса, прошептав ему на ухо «спасибо». — Пожалуйста. И я действительно горжусь тобой. Я люблю тебя. Регулус обнял его и вытер слезы. — Я тоже тебя люблю. Я так рад, что ты сейчас здесь. Я уверен, что был бы обречен вечно страдать в этом проклятом доме, если бы не ты. — В конце концов, ты бы все понял. Но я понял, что иногда небольшой толчок не повредит. — Они рассмеялись. — Ты их ненавидишь? — спросил Сириус через мгновение. — Я не знаю, — со вздохом ответил Регулус. — Я определенно их не люблю. Честно говоря, не знаю, было ли мне до них дело. Даже когда мне было их жаль, я всегда думал о них, как об идее, а не о том, кем они были на самом деле. Регулус замолчал и нахмурил брови, очевидно, тщательно обдумывая вопрос Сириуса. — Но я не думаю, что ненавижу их. Не совсем. Я думаю… Наверное, мне просто на самом деле все равно? Для меня они просто люди. Люди, которые были ужасны по отношению к тебе, ужасны по отношению ко мне, но люди, о которых мне больше никогда не придется вспоминать, если я этого не захочу. А я определенно не хочу. — Ну, тебе и не нужно, — подтвердил Сириус. — Ты не обязан делиться с ними своими мыслями. — Да. Барти так же сказал. — Я бы с удовольствием как-нибудь с ним встретился, если хочешь? Если он когда-нибудь будет поблизости. Может, мы могли бы вместе сходить в музей или пообедать. Регулус посмотрел на дверь квартиры, а затем снова на Сириуса. — Он на самом деле, эм, в машине? — Сириус приподнял бровь, и Регулус рассмеялся. — Я не хотел, чтобы это было странно, поэтому просто попросил его подождать там. Однако он заставил меня сесть за руль, сказав, что я буду психовать всю дорогу, если мне не будет чем себя отвлечь. Сириус внезапно заключил брата в крепкие объятия. Оказалось, что, несмотря на сочетание характера и воспитания двух самых ужасных людей на планете, в конце концов, что-то пошло не так. Если это дало Сириусу брата, возможно, все было не так уж и плохо. — Мы могли бы… мы могли бы заняться чем-нибудь сегодня? Не знаю, есть ли у тебя планы с Ремусом… — Я бы с удовольствием, — сказал Сириус, и улыбка Регулуса стала еще шире. — Я позвоню Ремусу, и, может быть, мы могли бы что-нибудь сделать вместе? Я мог бы пригласить и других людей — Джеймса и Лили, если, конечно, ты не будешь против, увидев Джеймса в отношениях с другим человеком… — пошутил Сириус. Регулус вздохнул и закрыл лицо руками. — Я буду жалеть о том, что сказал тебе это, всю оставшуюся жизнь, не так ли? — Они с Сириусом рассмеялись. — Но да. Да на все. Нам с Барти нужно перевезти мои вещи в его квартиру, так что это займет нас до ужина. — Отлично, — ответил Сириус. — Мне тоже нужно кое с чем разобраться, но я позвоню тебе, когда буду возвращаться.***
Как только Сириус сел в машину, он позвонил Джеймсу. — Черт, Сириус, ты обошелся мне в двадцатку! — И тебе привет, Джеймс. Знаешь, это уже второй раз за день, когда я звоню тебе и ты орешь на меня. — Здороваться не буду. Дай мне еще две минуты пообижаться на тебя. Сириус фыркнул. — А что я вообще сделал?! — Лилс поспорила со мной, что первым мне позвонит Ремус, когда вы сойдетесь, а я поставил свои деньги на тебя!!! Я тебе доверял, а ты меня подвел! Ремус позвонил еще час назад! Сириус посмеялся. — Извини, Сохатик. Ты свободен сегодня? — Для тебя? Конечно. Что хотел? — Ну, ужин сегодня у меня. Ремус, Регулус, ты, Лили и все, с кем ты успеешь подружиться по пути ко мне. — Ты ведь знаешь, что я просто обожаю спонтанные разговоры с незнакомцами! Сириус усмехнулся. — Я знаю, Сохатый, я знаю. Просто сделай так, чтобы всякие чудики не знали, где я живу. — Так точно, — ответил Джеймс, когда Сириус уже заезжал на парковку Бирмингемского музея. — Мне нужно еще кое-что сделать, но можешь уже ехать ко мне, окей? Люблю тебя. — И я тебя, увидимся! Сириус повесил трубку и, войдя в музей, направился прямиком в кабинет Пташки, который находился в подвале. Он надеялся, что она будет там в субботу, и, к счастью, дверь ее кабинета была приоткрыта, и он увидел, что внутри горит свет. Войдя, он постучал в дверь. — Сириус! — проворковала Пташка, сидя в гамаке, который Сириус помог ей установить несколько недель назад. — Что ты, черт возьми, делаешь здесь в свой выходной?! Пташка была эксцентричной темнокожей женщиной лет семидесяти. Ее темные вьющиеся волосы были с проседью и фиолетовыми прядями. Ее гардероб состоял почти исключительно из ярких платьев, которые она дополняла длинными серебряными ожерельями и сапогами на платформе. Она носила большие круглые очки, которые подчеркивали размер ее глаз. Сириус просто обожал ее. — Я… эм… — начал Сириус, почти теряя самообладание, когда наконец-то улучил момент, чтобы по-настоящему обдумать то, что собирался сделать. Но он не мог отступить, не сейчас, не после всего, что произошло. Да похуй, подумал он. — Я здесь, чтобы уволиться. Кристалл розового кварца в руках Пташки со стуком упал на стол. Сириус начал нервно расхаживать по комнате. — И я не хочу, чтобы ты думала, что я не благодарен тебе за все, что ты для меня сделала, или что мне не нравится здесь работать. Я просто думаю, что в моем нынешнем положении мне нужно… — Сириус, дорогой. Прекрати болтать. — Сириус так и сделал. Пташка уселась на стол, и на ее лице расплылась широченная улыбка. — Господи, блять, наконец-то! — почти пропела она. — Эм… что? — Я, честно говоря, и не думала, что ты когда-нибудь решишься! Ты ведь знаешь, что я могла уйти на пенсию почти год назад?! Но вместо этого я торчу здесь и жду, пока ты придешь в себя и свалишь отсюда к чертовой матери! — Что?! — повторил он, наверное, в миллионный раз за этот день. — О, Сириус, — Пташка покачала головой и наклонилась вперед, все еще сидя на столе. — Ты просто прелесть, правда. Но такая жизнь не для тебя. Административные вопросы, заказы на закупку и бюджетные ведомости — я вижу, как у тебя потухает взгляд, когда я просто перечисляю все это! — Она рассмеялась, и Сириус, вероятно, рассмеялся бы тоже, если бы не был все еще так ошеломлен. — Я надеялась, что если я побуду здесь достаточно долго, чтобы «ввести тебя в курс дела», ты в конце концов поймешь, что это самая скучная работа на планете и сбежишь отсюда нахрен! — Но… но ты… — Я старая, Сириус. Я могу справиться с занудством и скукой. Видит Бог, я заслуживаю немного скуки после всех тех лет, что была молодой, — подмигнула она, и мозг Сириуса начал возвращаться в его голову. — Но ты только начинаешь жить! Тебе не нужна скука, тебе нужны приключения! Тебе нужно проводить свои дни за выпивкой и созданием убогих произведений искусства, а не сидеть в подвале и орать на членов правления о том, что у нас, блядь, вообще не должно быть украденных произведений искусства коренных народов! Она на мгновение замолчала, давая ему возможность по-настоящему осознать услышанное. Сириус просто уставился на нее, не веря своим ушам. Он всегда восхищался Пташкой, ему всегда нравилось время, которое они проводили вместе. Но ему и в голову не приходило, что она когда-нибудь будет настолько неравнодушна к нему, чтобы сказать что-то подобное, или отложит свой уход на пенсию, чтобы убедиться, что у него все в порядке. — Могу я спросить, что в конце концов заставило тебя поднять задницу и уволиться? — Я виделся с родителями, — Сириус глубоко вздохнул. — С моими настоящими родителями. Впервые за десять лет. Они… э-эм… у нас не очень хорошие отношения. Их вообще нет. Пташка опустила голову и серьезно посмотрела на Сириуса. — Мне жаль, мой хороший. Никто этого не заслуживает. Особенно ты. Сириус моргнул, глядя на нее, переполненный эмоциями. — И, наверное, я просто… Наверное, я просто понял, что делаю все это для них. Подсознательно, но все же. Я хотел, чтобы они одобрили, я хотел, чтобы на них произвело впечатление то, что я делаю. — Пташка кивнула, подбадривая его. — Но им все равно! На самом деле им на все наплевать! Так что нахуй их! — Нахуй их!!! — повторила Пташка, потрясая кулаками в воздухе. И на этот раз Сириус действительно рассмеялся. Потому что короткий список людей, которые его любили, который он мысленно составил, вдруг показался ему таким глупым. Потому что вокруг него была любовь, и ему просто нужно было открыть глаза и начать ценить ее. — Я горжусь тобой, малыш. Мне правда жаль. — Она встала и крепко обняла Сириуса. — Не пропадай, ладно? Если я больше не отчитываю тебя за налоговые льготы, то это не значит, что я больше никогда не захочу тебя видеть. Я гораздо интереснее, когда мне не приходится говорить о финансовых лазейках. Сириус с энтузиазмом кивнул и собрался уходить. — Вообще-то, Пташка? У меня небольшая… ну, думаю, уже не такая небольшая… Но сегодня вечером у меня дома намечается что-то вроде тусовки. Не знаю, есть ли у тебя планы или что-то в этом роде, но я был бы рад, если бы ты… — Я приду, — ухмыльнулась Пташка. — И жену возьму с собой. Отчасти потому, что я ее очень люблю, а отчасти потому, что она готовит бисквитный торт, который буквально познакомит вас с Богом, и с моей стороны было бы невежливо принести торт, не дав вам возможности поблагодарить кондитера лично. Сириус от души рассмеялся, прежде чем горячо поблагодарить Пташку и выйти из музея, чувствуя себя таким переполненным любовью, что он почти боялся, что вот-вот лопнет. Как только Сириус вернулся в машину, он позвонил Ремусу, рассказав обо всем, что произошло с момента их последнего разговора. Ремус был в полном восторге, услышав обо всем этом, и с нетерпением слушал, как Сириус рассказывает о своем брате и его теперь уже бывшем боссе, а также о явном религиозном опыте, который их всех ждал вечером. Ремус что-то пробормотал, и Сириус услышал миллион слов, вертевшихся у него на языке. — Что? — Я просто, — у Ремуса перехватило дыхание. — У тебя такой счастливый голос. И… что ж, это делает меня очень счастливым. — Я люблю тебя, — сказал Сириус. Скорее инстинктивно, чем по какой-либо другой причине. Потому что английский язык не мог выразить ту радость, которую он испытывал — впервые в своей жизни, если быть честным. — Блять! — вскрикнул Сириус, когда его радостный ход мыслей был прерван. — Что, что случилось?! — Ремус внезапно встревожился. — Я только что понял, что сказал Регулусу, что приготовлю ужин, но я понятия не имею, как приготовить ужин для такого количества людей. Ремус рассмеялся: — Боже, я скучал по тебе. Что тебе нужно? — Хочешь помочь мне с готовкой? — спросил Сириус с нескрываемым ликованием. — И под «помощью» я имею в виду, не хочешь ли ты сделать большую часть всего, пока я буду сидеть рядом и рассказывать тебе о том, как ты прекрасно выглядишь? А потом ты позволишь мне сделать что-нибудь незначительное, после того как я буду настаивать на помощи, потому что я такой внимательный. — М-м-м, я не уверен, — задумчиво произнес Ремус, — и что я получу от этой небольшой сделки? — Ну, во-первых, ты сможешь попробовать блюдо, приготовленное удивительно талантливым Ремусом Джоном Люпином, не уверен, слышал ли ты о нем, — промурчал Сириус, и Ремус засмеялся на другом конце провода. — Но у меня нет возможности заплатить тебе, поскольку я только что уволился с работы и все такое, поэтому лучшее, что я могу предложить, — это обещание всю жизнь любить тебя и быть благодарным. Ремус ненадолго замолчал. — Думаю, меня это устраивает. И Сириус улыбнулся, позволив себе по-настоящему представить это: жизнь в окружении людей, которых он любил, и людей, которые любили его. Жизнь, когда он был самим собой и его ценили за то, кем он был. Жизнь с вечерами караоке и языком жестов в переполненном зале, божественным бисквитом и Ремусом Люпином. Да, Сириуса это тоже устраивало.