Это с самого начала не было подарком

Орфей в очередной раз едва не врезал молотком себе по пальцу и отскочил от гипсовой статуи, будто та его ошпарила. — Я так не могу! Не могу! Галатея, где пластыри? — Зачем пластырь, если ты промахнулся? Девушка подъехала к новелисту и взяла его руку, внимательно её осматривая. Вероятно, она куда больше смыслила в «производственных» травмах, но на Орфея просто пожала плечами, — «в порядке всё», — прежде чем вернуться к работе. Да и сам де Росс, пусть закатывая глаза, но продолжил вытачивать широкое плечо. Их еженедельные сеансы с мисс Клод были удивительными. Не из-за того, что в компании Галатеи происходили какие-то странные вещи, но из-за своей частоты. В крыле, всецело принадлежавшем охотникам, редко можно было встретить маленькие тонкие силуэты (Йимы не в счёт), крадущиеся по коридорам. А ведь здесь, вопреки симметрии особняка, любые проходы казались больше и длиннее. Если у охотников и бывали гости — никогда они не были незванными. Ада и Эмили должны были время от времени добросовестно проверять своих мучителей — удар мячом, выстрел из пистолета и зов проклятия могли здорово потрепать даже всемогущего бога, скрывавшего своё бесформенное тело под рваной накидкой. Постоянным посетителем мрачного крыла был и Виктор, разносивший охотникам письма с вопросами, обвинениями и благодарностями за матч. С ним разношёрстные монстры Олетуса были знакомы настолько хорошо, что иногда приглашали присоединиться к чаепитию или личному ремеслу, желая скоротать пару часов в компании отменного слушателя. Более редким и специфическим гостем был Эзоп, с которым несколько раз столкнулся Орфей по возвращении в свою комнату. Как объяснила ему Галатея — Эзоп заходил не ко всем, только к почившим мир живых. По видимому, ему не давала покоя способность трупов осознанно двигаться и даже причинять всё ещё дышащим существам боль. Так или иначе — его визиты принимали наровне с плановым врачебным осмотром. Причина Орфея находиться здесь была… более необычной. В пути до места назначения он предпочитал прятаться и менять направление, если появлялся малейший шанс столкнуться с кем-то лишним. То, за чем он приходил к мисс Клод, было личным, и если бы Орфею пришлось объяснять другим, почему ему нужно попасть в мастерскую молодой скульпторки, это не могло бы не вызвать вопросов или уточнений. Но неудобные вопросы — ещё полбеды. Было куда страшнее допустить кого-то к правде. Тем временем Галатея заканчивала лицо. Она скаблила переносицу и лёгкие мешки под глазами, прикрыв один глаз для точности. Кажется, Орфею не стоило беспокоиться о сложности её ремесла — охотница с ним прекрасно управлялась не только в матчах. Она ещё немного повертела лицо, повертелась вокруг сама, чтобы проверить, всё ли в порядке, и многозначительно хмыкнула. Мисс Клод прикрыла бездушные глаза, заставив Орфея угадывать её помыслы по одной только недоброй улыбке. — Что-то не так, миледи? — Просто думаю, как бы нам лучше приподнести это Нортону. С какой стороны не посмотри — это всё равно будет выглядеть нелепо. Орфей напрягся. Точно. Они должны показать это Нортону. У него скоро праздник, он заслуживал хорошего подарка за весь свой альтруизм в матчах. Это то, за чем он вообще пришёл к Галатее, оторвал от коридоров гипсовых изваяний и уже который день прятался между стульев в столовой, когда пробирался в комнату скульпторки. Орфей даже вызвался помочь, чтобы «не слишком нагружать» её, хотя по факту его помощь только мешала. Это подарок. Как он мог забыть? — Думаю, он будет рад уже тому, что кто-то так постарался для него. Мисс Клод пожала плечами. Орфею, наверняка подумала она, знать лучше. Де Росс никогда бы не заинтересовался в идее скульптуры, ради которой ему бы пришлось много и часто рисковать. Изначально он даже не был уверен, что Галатея согласится. Эмма делала цветочные композиции, Эдгар искусно рисовал и Трейси часто баловала себя небольшими заводными человечками. У него было столько лёгких альтернатив, но среди них всё равно выигрывала миниатюрная кровожадная скульпторка, напоминавшая бездушную куклу. Возможно, потому что она не знала. Только самые скандальные слухи просачивались на сторону охотников, но и те были не особенно интересны кому-то кроме полумёртвой аристократии, находившей особое развлечение в промывке костей своим извечным жертвам. Вероятно, до Галатеи просто не дошла история о том, как однажды в порыве гнева Орфей чуть не убил Кэмпбелла, бывшего на полголовы выше и в полтора раза шире его самого. Ей было абсолютно плевать на то, что именно новелист, а не кто-то другой, просит о бюсте для Кэмпбелла. Когда они завершат работу и Орфей её заберёт, Клод вернётся к своим незаконченным шедеврам, будто ничего не произошло, и вряд ли у неё найдётся время, чтобы поделиться этой историей с, предположим, жадной до сплетен Марией. Орфей вернулся к волосам, продолжив время от времени получать наставления от мисс Клод. Всей этой задумке со скульптурой удалось смягчить его: обычно осуждавший любые формы критики, теперь он послушно кивал на любое замечание своей временной учительницы. В конце-концов, ему хотелось преподнести действительно хороший подарок. Если задуматься, Нортон даже в форме бездушной статуи докучал Орфею, заставляя чувствовать облегчение от абсолютно абсурдных вещей, проявлять снисхождение, принимать критику… Всё это было до того противоречиво, что новелист уже и не понимал — уважает он дурака-Кэмпбелла или ненавидит. — Ещё полчаса и расходимся, — посмотрев на резные настенные часы, оповестила его Галатея. — Что? Почему так рано? — Потому что ты даже не платишь мне за мою работу, олух. Иногда я тоже хотела бы отдохнуть и расслабиться. Орфей недовольно закатил глаза и тихо фыркнул что-то себе под нос. — Я отдам тебе все победы завтра, если мы доделаем бюст до конца дня. — Если бы ты не напрашивался ко мне в помощнички, всё бы уже было готово. Пожалей бедную мисс Клод, Орфей. Я чувствую, что меня стошнит на Нортона, если мы сегодня проработаем дольше тридцати минут. Орфей поражённо вздохнул. Чтож, он действительно не мог требовать от Галатеи столько вещей. Чудо, что она вообще продолжает заниматься этой идиотской затеей вместо своих дел. Было более, чем очевидно, что её чёрные глаза скосились на какую-то небольшую скульптуру, укрытую тряпкой до самой подставки. Именно это, судя по всему, и был упомянутый мисс Клод «отдых». Вскоре они распрощались и де Росс с пустыми руками покинул мастерскую. Их работа так или иначе подходила к концу и теперь в его голове то и дело всплывали мысли о том, как признаться Клод в… некоторых вещах. Может, стоило сказать скульпторке, что бюст он никому не подарит? Заберёт его как «провалившийся опыт» и скажет Галатее, что решил подарить кое-что более компактное и необходимое. Зачем он вообще так много врал, если, стоило на белый гипс перенести грубые очертания Нортона, как он уже мечтал их целовать, запершись в своей комнате? Галатея не станет спрашивать. Поворчит, но отдаст и забудет, и Нортон никогда не узнает обо всём этом. Он даже не будет догадываться, что когда-то Орфей настолько встревоженно шагал по коридорам охотничьего крыла и обдумывал, как скрыть следы своего «преступления». И никогда не узнает, как он пыхтел над формой чужих скул, снова и снова едва не натыкаясь на лишние подзатыльники от охотницы. Он никогда не увидит, как нежно Орфей смотрел на гипсовое лицо. Никогда. За своими лихорадочными рассуждениями Орфей даже не заметил, что кто-то прошёл мимо него. Кто-то достаточно низкий, чтобы не быть охотником, и достаточно тихий, чтобы не быть Робби. Он остановился, очень медленно обернулся, и к собственному удивлению обнаружил, как знакомое зелёное пятно открывает одну из дверей дальше по коридору. Орфей был готов поклясться, что это была дверь Галатеи.