Hardcore

       И снова крики. И снова они погружаются в этот омут. И Мо уже не уверен, что сможет из него выбраться. В голове звенит, словно по ней били, как по наковальне. А всего лишь рукой. Так, пару раз. Это ещё легко отделался. Картинка перед глазами плывёт, смешивая тёмное небо с ещё более тёмной улицей. В такое время там обычно никто не ходит. Один Мо, как законченный идиот, стоит у окна в подъезде, выкуривая последнюю сигарету, и ждёт, пока крики из квартиры прекратятся. Но они не прекращаются вот уже несколько лет. А в детстве прокатывало. Выбегаешь во двор, сидишь себе часок-другой под палящим солнцем, пока дети твоего возраста беззаботно лепят куличи на коленях у матери, а затем возвращаешься домой в надежде, что всё уже стихло. И в тайне надеешься, что маму увидишь. Что сядете вы ещё раз за один стол. Что нальёт она тебе чай без сахара, на который опять не хватило денег, и будет с грустной улыбкой наблюдать, как ты пьёшь этот чай, стараясь заглушить этим бурю и ненависть внутри себя. Но буря не утихала ни на секунду. А ненависть с каждым годом росла. Но росла не к тому, по чьей вине мама каждый вечер запиралась у себя, не позволяя прилюдно вытащить истинные эмоции; Потому что когда-то самостоятельно решила взвалить всё на свои хрупкие женские плечи; Но плечи её вовсе не были предназначены для такого груза, отчего лимит жизнеспособности быстро утрачивался. Ненависть была к самому себе. За то, что согласился на эту игру, в которой они каждый день делают вид, что ничего не случилось. И всё на своих местах. И за той дверью, что справа, вовсе не доносятся истошные крики вот уже третий час, а отчим не поднимает на маму руку. Которая… Которая просто устала. И Мо устал. Устал от такой жизни. Семейный очаг сгорел дотла, оставляя после себя только пепел, который Мо уже не надеялся собрать по частям. Такое вообще собирается? Навряд ли. — Огоньку не поддашь? — Мо вздрогнул и словно очнулся, когда в тишине прозвучал хрипловатый голос. Он почти до хруста повернул голову, замирая с не озвученным ответом и для чего-то пытаясь высмотреть в полутьме чужое лицо. Перегоревшая лампа сыграла не на руку, и он сразу же бросил эту затею, возвращая внимание ночной панораме города. — М? — напоминает о себе парень, за всё время так и не сдвинувшись с места. Мо попытался отлепить язык от нёба и ответить уже хоть что-то, чтобы перестать чувствовать напряжение. Но напряжение шло вовсе не от него. Вот уже несколько дней он не разговаривал с мамой. И Мо пытался. Правда, пытался, но вместе с голосовыми связками рвались и мамины нервы. Прям по волокнам. Каждый. И сил на такие, казалось бы, привычные вещи, как сесть вместе за стол, попить чаю, поговорить, просто не было. — У меня нет, — в итоге соврал он, невольно сжимая зажигалку в кармане. — Есть. Ты же чем-то поджигал сигарету, — этот парень оказался настоящей занозой, что ментально уже забралась Мо под кожу и неприятно кололась изнутри. От этого сравнения он нервно замотал головой, призывая себя успокоиться. Сделал глубокий вдох, выдох, после чего всё же отдал парню зажигалку: — Можешь не возвращать, — кинул Мо напоследок, после чего скрылся под нижними этажами. Домой он пока не вернётся. *** Мо не шёл в каком-то определенном направлении, ноги сами вели его. И вели подальше от дома, намеренно ускоряя шаг. Потому что взгляд то и дело соскальзывал к окну второго этажа, в котором появлялись две разъяренные фигуры, орущие друг на друга. Мо наконец завернул в переулок, по которому обычно любил растягивать дорогу до школы. Он мог часами шагать по неровному асфальту, заглядывая в каждую трещинку, высматривать под ногами мусор и что поинтереснее. Но интереснее куска плаката малоизвестных исполнителей он ещё не находил. А сейчас нашел. Ему посчастливилось наткнуться на круглосуточный магазин и даже наскребать в кармане десять юаней. И теперь в горле шипела лимонная газировка, навивая воспоминаний. В детстве отец после работы всегда покупал Мо эту шипучую гадость, за которую мать постоянно его ругала. После чего они делали это втайне от неё. Вообще у них было много тайн. Например, большой чёрный шкаф в комнате Мо был порталом в другое измерение. И они часто прятались там от Лихуа, когда та намеревалась нагрузить их работой по дому. Так же они любили допоздна смотреть фильмы, даже если наутро рано вставать. И чтобы женщина не прознала об их ночных посиделках, приходилось тайком пробираться на кухню, когда она засыпала. Они проделывали это до тех пор, пока женщина всё же не застала их за просмотром в час ночи. В тот день Лихуа призналась, что не могла уснуть и тогда услышала странные шорохи. И вместо того, чтобы ругать их, присоединилась к просмотру. Мо отпил газировки, горько усмехнувшись тем беззаботным дням, которые остались далеко в прошлом. Тогда они и не подозревали, с чем столкнуться. И что большой чёрный шкаф однажды станет большой чёрной дырой с отрывками его светлой жизни. Кажется, её всю туда засосало, оставляя от былой себя одни только ошмётки. А потом они переехали. И не было у Мо больше чёрного шкафа. И того, с кем бы можно было в нём посидеть. Зато была пустая двушка в центре города, в которую они заселились сразу после заключения отца. Лихуа требовалось время, чтобы смириться с обстоятельствами и жить как-то дальше. Но боль не отступала, а пустота в душе стала сравнима с той чёрной дырой, уже поглотившей все светлые воспоминания Мо о их семейной жизни. Мо не заметил, как дал целый круг и вновь оказался в подъезде. У того же самого окна. Словно и не уходил вовсе. Возвращаться по-прежнему не хотелось, но вставать в школу уже через пять часов. Поэтому он собрался с духом и толкнул дверь в квартиру. Та поддалась лишь со второго раза и, наконец, впустила Мо внутрь. Свет уже не горел. Он встал посреди коридора, не решаясь щелкать по выключателю, и в итоге на ощупь добрался до комнаты. Скинул куртку куда-то в угол, а сам свалился на жесткий матрас, подтягивая к себе одеяло. Да, кровати у него не было. Но это всё мелочи жизни. У Мо в принципе не было заскока спать на шелковых простынях и подушках. Поэтому он привычно подложил руку под голову, ставя будильник на шесть, и закрыл глаза. *** Мо подозрительно легко открыл глаза, что сразу его насторожило. Телефон нашёлся в комке одеяла, насмерть разряженный. И где-то на грани шестого чувства он догадался, что проспал. Потому что просто не смог бы самостоятельно проснуться в указанное время. Особенно с его «любовью» к ночным прогулкам. Где же Мо так проебался… Быть может, чёрный кот перешёл ему дорогу? Хотя глупо винить во всех своих неудачах кота. Их, как минимум, должна быть целая сотня. Может, соль просыпал? Ах, да, соли в их доме не было со времён Чунцина. Одежду наизнанку надел? Вообще, да. Мо не то чтобы экономил на себе, он экономил, блядь, на всём, что только можно. И если была возможность надеть футболку изнаночной стороной, чтобы скрыть пятно или грязь, он смело ей пользовался. Так что вывод напрашивался аналогичный. Приметы — хуйня. В их доме существовали свои, которым он безотказно верил. Например, встретить с утра рожу отчима означало поставить клеймо на целые сутки — неудачный день. Поэтому главной утренней целью было выйти из квартиры раньше, чем он проснётся. И вставая по будильнику, ему это удавалось. А вот теперь не пересечься с ним будет достаточно сложно, учитывая, что по звукам он во всю жизнедействует на кухне. Мо понял, что остался сегодня без завтрака. Без телефона. И без головы, походу, блядь, тоже. Потому что дежурный стрясёт с него объяснительную, а у него уже кончился лимит отмазок по типу: семейные обстоятельства. Мо вскочил, отмеряя время на циферблате, и понял, что не так уж он и опаздывает. Смёл в портфель часть учебников в надежде, что прокатит, и, включая режим турбо, вылетел из комнаты. В процессе натянул на себя рубашку, штаны. Сдёрнул с вешалки куртку, решая, что по пути застегнётся. Обулся и перекинул портфель через плечо, хлопая входной дверью. Миссия не застать отчима выполнена успешно. Осталось только успеть прийти в школу и не получить нагоняй от дежурного. С этой мыслью он побежал. Побежал, блядь, так, как не бежал даже на уроках физры. А бегать там заставляли… В особенности тех, кого выбрали в основной состав для отборочных соревнований. Соревнования. Ещё один жесткий проёб в его жизни. Мо долго противился этому решению. Разговаривал со стариком Пэном, объясняя, что не подходит для этой роли. Что не его это — играть в баскетбол. Разговаривал с завучем, который не видел ничего зазорного в том, чтобы показать другим свои возможности. Даже с матерью разговаривал. И всё мимо. Ему бы со своей жизнью для начала разобраться. С учёбой. С долгами. С семьей, которая уже давным-давно перестала ею зваться. И только потом пробовать себя в прочей деятельности. До начала урока оставалось две минуты. Мо поднажал и успел войти со звонком. Разуваясь, поймал на себе скептический взгляд дежурного. Однако не его стоило остерегаться… — Вот он где! — голос сварливого физрука прозвучал с конца коридора, но слышался так отчетливо, словно говорил он из рупора. Мо сделал глубокий вдох, приготовившись слушать его недовольную отповедь. — Получишь ты у меня! — Что-то случилось? — намерено включает он дурачка, молясь, что прокатит. Однако трюк не срабатывает, и Мо понимает это, только когда тот подходит вплотную, выдыхая горячий гнев и съеденный за завтраком лук. — Это я у тебя должен спросить! — продолжал напирать он, словно нарочно выдыхая «огненный» воздух прямо в глаза. Те уже начинали слезиться. — Что случилось, раз ты решил прогулять тренировку? Считаешь, что ты лучше других? Глупый вопрос, старик. Разумеется, нет. Где они и где Мо. А где Мо? Он в самой жопе. Как раз поэтому и решил прогулять. Вернее, он даже не собирался приходить. Мо не подавал заявку и не выдвигал свою кандидатуру. Это они всем табором решили, что он олимпийский спринтер, медалист с выдающимися способностями. — Семейные обстоятельства, — тихо проговорил Мо, заранее предвидев реакцию на свои слова. Оригинальностью и не пахнет. Зато пахнет луком, от которого у него уже глаза из обрит вылазят. — Меня не волнует, что за обстоятельство там случилось у твоей семьи, — тычет он пальцем в грудь. — Сегодня после занятий жду тебя в спортзале! Попробуй мне только не прийти. Мо утвердительно кивает, проглатывая своё недовольство. Ничего хорошего из его уст всё равно бы не вышло, а портить отношения с физруком чревато. На этом они расходятся: Мо на урок, а старик — обратно в свою берлогу. Понедельник. По расписанию у них сейчас математика… Это объясняет количество присутствующих в классе. И дело даже не в занудном предмете, как может показаться на первый взгляд. Для Мо, как и для других, остаётся загадкой, по каким критериям набирали учителей. Типа, самый ахуеть какой строгий и бубнящий себе под нос: прошу подойти сюда. Так что ли? Один — алкаш, от которого каждый понедельник несёт перегаром. Впрочем, ему уже активно ищут замену. Второй — дед-маразматик, который обещал сегодня Мо адских тренировок. Третий… — Добрый день, класс! — приветствует учитель, усаживаясь за своё кресло. И достаёт подозрительную стопку листов А4, с виду значащую только одно… — Сегодня выполним контрольную работу. А третий — хуй! Ученики возмущенно вздыхт, мысленно сожалея о том, что не присоединились к тем везунчикам, отсыпающимся дома. Мо же, наоборот, относится к тому исключению, который рад оказаться где угодно, только не дома. Не там, где приходится слышать бесконечные ссоры и крики. Где поднять на женщину или ребёнка руку — не проблема. Проблема лишь в том, что проблем слишком много. И никто не собирается их решать. Он готов выполнять любые контрольные, делать рефераты, писать эссе… Готов из кожи вон лезть, лишь бы не туда. Даже на сраные тренировки сходить и сдохнуть там. Будет повод вернуться попозже и не застать очередную семейную ссору. *** Мо немного переоценил возможности своего организма, когда решил полноценно отучиться весь сегодняшний день. Стоило только прийти на Историю Китая, как его стало клонить в сон. Проснулся он от того, что упал щекой в лужу слюней, которую сам же и распустил. История повторилась, но уже в столовой. Только на сей раз он проснулся в овощном рагу, которое всю оставшуюся перемену отмывал от лица. Остальные уроки пролетели бесследно, приближая неизбежное. Мо уже считал минуты до прихода в спортзал. Так уж он не хотел туда идти. Но старик Пэн дал строго понять, что это его последний шанс. Шанс не облажаться. — Должен, наверное, случится Армагеддон. Шань явился на тренировку, — искренне удивился Юн, расплываясь в тупой ухмылке. Мо ничего не ответил, лишь флегматично отставил средний палец в знаке приветствия. После чего переоделся в спортивки и встал на разминку. Сегодня из него выжмут все соки, так что стоит хорошенько подготовиться перед приходом Пэна. Он, кстати, сейчас в столовой. Небось, доедает утреннюю порцию. Чтобы у Мо сегодня не только мышцы тела, но лица свело. — Давно тебя не было, — рядом пристроился Лиам и двое других на подпеве. — Что-то серьёзное? — Нет, — буркнул Мо, складываясь грудью к коленям. Тело наполнилось болью, и он прикрыл глаза, давая мышцам немного привыкнуть. После чего перешёл к разогреву ахилл. — Мы думали, ты уже не с нами, — продолжал Лиам, изучающе скользя взглядом по телу. И Мо с трудом поборол в себе желание отвернуться. Ведь так он покажет свою слабую сторону и откроет себя для дальнейших издёвок. — Круто. От этих троих веяло фальшью. Не то, чтобы Мо разбирался в людях, просто такое достаточно просто заметить, чтобы заранее активировать барьер. Ведь колкость — это не выбор души. Это защита от долбоебов. И защита срабатывала, стоило ответить на их вопросы. Интерес сразу же пропадал, а с ним и желание продлевать тему. Звучит свисток и команда построиться. Старик, под стать его страшным снам, выглядел достаточно грозно и наверняка уже рассматривал в своей голове ряд заготовленных пыток. А Мо в который раз проклинал этот ебучий день, ведь ему выпало играть в команде с Лиамом и Рюу. Один —долговязый выскочка, другой — просто идиот с нечеловеческими инстинктами. Той команде повезло больше, ведь им достался рассудительный Бин и стратег Юн. Остальных можно не считать и вовсе. Ведь они попали в состав только за счёт добора игроков. — Шань, пасуй сюда! — взывает Лиам. Но Мо не спешит делать передачу, заманивая соперника для обводки. У него почти получается это сделать, но в самый последний момент икроножную мышцу сводит в судороге, и Мо теряет мяч. Юн ловко перехватывает его, кидая беззлобное «не отставай», и стремительно несётся к кольцу. Несколько секунд уходит на то, чтобы оклематься. Боль утихает, но не отступает. Ещё и эти слова, брошенные Юном… Это способствует пинку под зад и заставляет собраться. Мо мысленно благодарит парня и возвращается в строй. Мяч уже заброшен в кольцо, но он отнюдь не чувствует укор. Лишь разгорающийся азарт. Пятиминутный перерыв идёт на пользу: Мо удаётся перевести дух и восстановить силы для второй четверти. Глупо было начинать с козырей, ведь теперь все знают о его картах. Которыми, к слову, он ещё не в состоянии крыться. Кажется, Мо злиться, но уже на себя. За то, что прогуливал тренировки. Эти вон как раскачались. Даже Лиам со своим сто девяносто управляется куда быстрее, чем Мо со ста восьмьюдесятью. Гадство. — Всё, собрались! — Пэн возвещает об окончании перерыва. Голова, наконец, пустеет от лишнего мусора, и Мо сосредотачивается на том, чтобы возместить той команде забитые мячи. Вбрасывать идёт Лиам, в то время как Мо находит глазами Рюу и подаёт безмолвный сигнал. Тот на удивление понимает, хоть ни разу и не получал подобного. Тем более от Мо, который привык играть сам по себе. Лиам каким-то хуем выследил его взгляд и странно ухмыльнулся. Вбрасывание для него как два пальца обоссать — можно даже не париться. Вопрос в другом, понял ли он мотив Мо? Ну, судя по ухмылке, очень даже. Мяч в руках Рюу. Поехали. Лиам быстро подключается и берёт под опеку Бина. От одного, считай, уже избавились. Ведь если этот великан кого и приметит, то вопьётся голодной пиявкой, что не отодрать. Остаётся только Юн и его выдающиеся стратегические способности. Рюу легко обходит безымянных игроков и оказывается возле кольца. Но тут же замирает, не совершая бросок. Он знает, что Юн только этого и ждёт. Поэтому находит глазами Мо и отдаёт пас точно в руки. И прежде чем остальные начинают догадываться, Рюу и Лиам меняются местами, и Юн оказывается закрыт великаном. Для своих ста семидесяти парень кажется ему не то что блядь, великаном — стеной, через которую не видно просвета. Вот и загнали в угол его гениальность. Досадно, однако, получается, когда мозги шарят, а физических данных не достаёт. Был бы у него хотя бы прыжок, и рост можно было запросто компенсировать. Но из всех присутствующих прыжок был только у одного. — Топи их, Шань! — раздаётся страшный вопль Рюу и это внушает Мо доныне неизведанную уверенность в себя. Двое задержаны. Ещё двое до сих пор плетутся позади. А один… Мо не успел понять, как это произошло. Вот он держит в руках мяч, хуякс! Его как и не было. Зато лысая башка, прошмыгнувшая мимо носа, очень даже была. — Блядь! — только и успевает сказать Мо, когда почти завершённая работа летит к херам. Цунь Тоу. Как они вообще могли про него забыть? Эта мелкая, но такая проворная букашка, множество раз спасавшая их зады в напряженный момент. Вот как бывает: хотели обхитрить, придумали целую систему, а система послала их на хуй. Всё же не зря Мо в начале игры подметил сильные стороны этой команды. Рано списывать Юна со счетов. Это наверняка его заслуга, что их план провалился, а Мо весь зарделся, не то от злости, не то от позорного смущения. *** Игра закончилась с равным счётом. Однако Пэн всё же присудил победу команде Юна. Мо в это время лежал лицом в пол, чувствуя, что вот-вот откинет копыта. Последний данк был явно лишним. Мало того, что не прошёл, так ещё и дыхалку к херам разхуярил. Да и вообще, слишком уж он разогнался. Завтра наверняка пошевелиться не сможет. Но следует признать, это того стоило. Мо словно заново учился жить, пополняя пустой чёрный шкаф новыми воспоминаниями. — Все молодцы, — по завершению тренировки выдаёт Пэн. — Совсем скоро отборочные. Мы просто обязаны пройти с такой-то командой! — он гордо обводит каждого взглядом, задерживаясь на Мо, и как-то странно хмыкает. — Шань, задержись ненадолго. Остальные свободны. Жду вас завтра в том же строю. Ребята прощаются, вылетая из спортзала. И повисает какая-то неловкая тишина. Мо готовится к тому, что его сейчас отчитают. Дважды за день. — Знаешь, Шань, — витиевато начал старик, на что Мо едва не закатил глаза. — Ты можешь отпираться сколько влезет. Говорить всем, что ты не подходишь, — он уже понял, к чему клонит Пэн, но решил всё же выслушать до конца. — Но природу не обманешь. Тебе дана идеальная пластичность. Прыжок! Ты выделяешься среди них разве что в теории. В остальном ты — Бог. Бог, который в упор не видит своих возможностей и намеренно принижает себя. Но если ты выложишься на свой максимум, сможешь взять зимний кубок. Вы сможете, — поправил он, и Мо про себя усмехнулся. — И я не слезу с вас, потому что знаю ваши способности. И что вы можете больше. Ты можешь. Шань.