***
Как назло, вечер был тихим и безветренным, улицы припорошило пушистым снегом, с неба летели мушки-снежинки. Дети бегали кругом, играли, а их счастливые родители обнимались и целовались, любуясь беззаботными чадами. Идеальное Рождество. Лицо Лолы скривилось от досады. Она отпустила Сьюзи полепить снежки с соседскими мальчишками, а сама села на качели. Откинув голову, она всматривалась в темноту неба; так они делали с ним: качались в обнимку, как дурные вскрикивали при виде падающей звезды и загадывали желание – всегда быть вместе, до скончания веков. Что могло пойти не так…Мне так плохо, что я хочу умереть, подумалось Лоле. То ли в глаза попало много снега, то ли фонарь светил слишком ярко, навернулись непрошенные слезы; Лола сморгнула и, чтобы избежать неловких вопросов, незаметно стерла влажные подтеки туши с щеки. – Сьюзи, милая, пойдем домой? – позвала она племянницу. – Ну тетя Лолли, ну пожалуйста, можно мне еще погулять? Лола усмехнулась: – Я замерзну так ждать, пока нагуляешься, снеговичок. – Тогда мы можем вместе пойти на ярмарку…– Сьюзи так мило потупила взгляд и сложила ручки – ну просто воплощение диснеевской скромницы, – что Лола не смогла ей противостоять; благо что ярмарка располагалась совсем неподалеку от их квартала. Сьюзи пребывала в нескончаемом восторге от лавчонок, зазывающих ароматами и калейдоскопом шариков, бумажных светильников, пластмассовых ангелочков, мишуры и хвои. Они с Лолой, вопреки наставлениям Молли, перепробовали всевозможные конфеты, леденцы, сахарную вату и попкорн; сделали в автомате памятные фото с дурашливыми гримасами, постреляли в тире, где Лола выиграла для малышки розового плюшевого кролика. Все это, конечно, было под громкие обещания «не рассказывать маме». Довольные и объевшиеся сладостей, они уже было собирались возвращаться домой, как Сьюзи приметила еще одну лавку, крытую, стоявшую поодаль от общего развала. Выглядела она не скромнее других, но почему-то все проходили мимо, будто не замечая ее. Поддавшись любопытству, Лола предложила Сьюзи зайти, но та, чуть нахмурившись, покачала головой. – Мне она не нравится. – Да брось! Мы с тобой обошли всю ярмарку, остался всего один магазинчик. Пошли посмотрим, что там. Лола потянула малышку за рукав, и она нехотя поддалась. В лавке было тихо, только звякнули бубенчики на входе. Сьюзи настороженно осматривалась, не решаясь далеко отходить от двери; Лола же, напротив, сразу погрузилась в богатый мир безделушек, под обилием которых прогибались полки. Чего здесь только не было, и от каждой вещи веяло древностью, каждая могла бы поведать свою историю – только возьми в руку. Лола с нескрываемым благоговением разглядывала полки, пока ее вниманием не завладела небольшая музыкальная шкатулка. – Смотри, Сьюзи, какая красивая! На нефритовой крышке была выгравирована фигурка балерины, кружащаяся под снопом фейерверка, по всему резному корпусу расположились различные, похожие на руны, символы. – Говорят, если открыть эту шкатулку в рождественскую ночь, то явится Сахарная Фея и для избранных исполнит заветную мечту, – от неожиданности Лола вздрогнула и испуганно уставилась на появившуюся словно из ниоткуда владелицу лавки. Та елейно улыбалась. – Она такая древняя – наверняка очень дорогая, – скептически покосившись на вещицу, ответила Лола. – О нет, покупательницам с таким утонченным вкусом я готова отдать ее совершенно бесплатно, – поспешно заверила торговка. – Уж слишком залежалась, – добавила она задумчиво. Она ласково провела пальцами по фигурке, и с легким нажатием шкатулка раскрылась. Цилиндр внутри закрутился, извлекая удивительную мелодию, похожую на перезвон колокольчиков. Музыка мгновенно перенесла Лолу в мир волшебства и сказок, которые ей в детстве читала мама. Ее зрачки расширились, ритм сердца становился все медленнее, дыхание ровнее, все переживания как будто бы исчезали с каждым поворотом валика. – Беру.***
Молчавшая всю дорогу Сьюзи по приходу домой сразу же засобиралась спать, сославшись на усталость. Лоле, все еще завороженной новым приобретением, не терпелось снова послушать механическую мелодию. Укладывая малышку, она поставила шкатулку на прикроватную тумбочку, но только она потянулась поднять крышку, как девочка, обычно такая спокойная, забилась в истерике, взгляд ее был полон какого-то животного ужаса. Сьюзи стала умолять Лолу не оставлять с ней на ночь эту вещь, постоянно твердя, что придет Фея, что она будет охотиться за ней и заберет к себе в ночное царство. Девочка сквозь слезы просила Лолу не только забрать шкатулку с собой, но и пообещать, что та выбросит ее. Лола попыталась успокоить племянницу, что случилось только после заверения о скорейшем избавлении от шкатулки. Она прижала девочку к себе и гладила по голове, пока та не уснула. Такая реакция насторожила Лолу. Разве Сьюзи не слышала, как чудесна мелодия шкатулки, как она успокаивает и умиротворяет? Может быть, на детей музыка воздействует иначе? С другой стороны, она всего лишь ребенок, еще очень восприимчива, да и россказни торговки могли ее напугать. Захватив с кухни бутылку вина и улегшись поудобнее, Лола открыла крышку шкатулки. Звук колокольчиков убаюкивал, веки моментально потяжелели, и сон окончательно ее сморил, даже не дав дотронуться до бокала.***
Лоле снился сон. Она была в огромном бальном зале с высокими расписными потолками, венчавшимися внушительным канделябром, одетая в старинное пышное платье с оборками и корсетом и туфельки на небольшом каблуке, обхватывавшие атласными лентами ноги от щиколоток до колен. Не одна – было полно гостей, также одетых по барочной моде; все они стояли, образовывая круг, словно собираясь водить хоровод, и оглядывались по сторонам: как и Лола, они были тут впервые. – Мои дорогие! – раздался голос откуда-то сверху: пришедшие подняли головы и обнаружили хозяйку бала – прекрасную Фею, источавшую блеск и сладость сахара, на балконе. – Благодарю, что посетили сегодняшний вечер! Я подготовила его специально для вас, для избранных, тех, кто смог оценить мелодию моей шкатулки. Ту песнь, что избавляет от забот и тревог, погружая в бесконечный праздник! Она звучит сегодня для вас! Фея улыбнулась, полились знакомые уже сердцу мотивы, и толпу охватил сладострастный прилив восторга. Легкость и беззаботное веселье заполнили все внутри; Лола почти летела по бальному залу, расставив руки, будто крылья. Юбки платья шуршали обертками конфет, каблучки звонко стучали по паркету, смех эхом отражался от колонн и люстры и возвращался снова в глубину души. Ничто ее не тяготило, ничто не тревожило, ей казалось, что она наконец нашла то место, где ей хотелось бы остаться навсегда; а счастливые лица других гостей говорили о том, что они ощущали себя точно так же. Словно прочитав ее мысли, хозяйка бала прошелестела: – Вы хотели бы никогда не больше чувствовать боли, обиды, злобы и бессилия? Вы хотели бы стать свободными от людской суеты, от быстротечности дней, от предательства и потерь? Каждое слово Феи забирало с души по частице тяготившего Лолу груза, она становилось все невесомее. Эйфория окончательно накрыла зал. – Да! Да! Мы хотим, хотим! – радостно кричала Лола вместе с гостями, их экстатические возгласы слились в единый хоровод. Фея улыбнулась и взмахнула рукой, осыпая их сверкающими искорками, словно фейерверком. – Да будет так. Танцуйте! Музыка зазвучала громче и настойчивее, увлекая Лолу вместе с остальными в беспрерывное подобие вальса. Ее руки и ноги, казалось, были легче пушинки, а в груди – так щекотливо-радостно, как бывает в детстве, когда родители разрешают съесть еще одну карамельку, или делают вид, что не замечают, как ты пихаешь полный рот кисло-сладких витаминок вместо одной. Беззаботно и весело… Вспышкой мигнуло подобие мысли, пусть и не до конца оформившейся: она чувствовала себя таким образом, причем совсем недавно. Где же это было? Перед глазами пестрой мозаикой сменялись образы, но пелена музыки и танца затуманивала их: он, расставание, качели, бессилие, желание умереть, много вина, слезы, снег, ярмарка, желание жить… Сьюзи! Лола вздрогнула, как будто резко пробудившись от кошмара, но танец увлекал ее все дальше и дальше по кругу. Она попыталась остановиться, но не смогла: тело не слушалось, ведомое магией шкатулочной мелодии. Лолу накрыло паникой: сердце забухало в висках, громкое сбивчивое дыхание контрастировало со всеобщим дьявольским ритмом. «Не сопротивляйся», – прошипел у нее в голове голос Феи. Лола испуганно огляделась: лица гостей застыли в гротескной маске, их рты были широко открыты, но вырывавшиеся звуки уже не были похожи на смех, они превращались в пронзительные крики неподдельного страха и боли. Лолу затрясло от ужаса, но она не могла затормозить. Ее ноги неслись по залу, мышцы были напряжены до предела, словно пытаясь закружить свою хозяйку до тех пор, пока она не воспарит к хрустальной люстре и резным фигурам балюстрад, с которых за безумной пляской наблюдала Фея. – Прекрати! Пожалуйста, хватит! – изо всех сил закричала Лола – но получилось лишь пошевелить губами, так как из нее не вышло ни звука. Она подняла взгляд на Фею: та жадно всматривалась в танец, в боль, которую испытывали гости от перенапряжения, от недостатка дыхания. Лоле показалось, что та буквально питалась лившимся по всему залу запахом страха, ускоряя темп музыки и причиняя тем самым больше страданий. На каком-то из бесчисленных кругов их взгляды пересеклись и не разошлись вновь, будто Фея хотела вглядеться в самую душу Лолы. Она словно в замедленном действии нехотя наблюдала за кошмаром, воплощавшемся в реальность. Хозяйка бала улыбнулась ей: одними губами, обнажив десны и жемчужно-белые зубы, в ту же секунду превратившиеся в клыкастую пасть. Из пепельно-серой глотки вырвался скрипучий смех, от которого Лола покрылась мурашками. Фея провела руками с удлиненными паучьими пальцами и острыми когтями по лицу, снимая лоскутами кожу, и швырнула куски в толпу. Гости ахнули в ужасе. Сверху на них смотрело отвратительное существо; из-под платья, в мгновение ставшего рваным, выглядывали полусгнившие крылья, подрагивавшие от зловещего предвкушения. Лола поняла, что их мучения только начинаются. Ритм колокольчиков ускорялся. Трение цилиндров музыкальной шкатулки, заполонившей своей мелодией весь зал, вместе с визгом танцевавших оставляло во рту медный привкус. Блестки, снопом искр осыпавшиеся на костюмы гостей, обратились в красный и начали расползаться по одежде склизкими кровавыми пятнами. Лола больше не могла сопротивляться, и ее охватил настоящий неконтролируемый ужас. Она завизжала от боли и шока, когда отвалился каблук и подвернулась нога, выбивая колено из чашечки. Искривленной фигурой несясь по залу, она оступилась и сломала вторую туфлю, порвав связки лодыжки. Лола, не удержав равновесие, упала, и лишь это смогло остановить танец. Слезы и кровь текли по щекам и губам, ледяная волна пота накрыла тело, которым она не могла пошевелить; не успев сгруппироваться при падении и сейчас ощущая, как между ног расплывается что-то мокрое, а в нос бьет запах железа и мочи, Лола поняла, что сломала шею. Мышцы свело предсмертной судорогой. В свои последние секунды, длившиеся для нее целую вечность, она слышала крики и хруст костей, кожей впитывала брызги чужой крови, а перед ее стекленеющим взглядом мелькали стоптанные подошвы. Последний такт – и все померкло.***
– Детка, ты в порядке? Мое солнышко, – Молли разрыдалась от облегчения, найдя дочь, прятавшуюся в шкафу. – Как я переживала! Вернувшись утром и обнаружив сестру у подножья лестницы обмочившейся, застывшей в причудливой позе, как у сломанной куклы, Молли впала в настоящую истерику и едва справилась с подкатившим комом желчи. Муж побледнел, но попытался сохранить спокойствие и вызвал службу спасения. Как ополоумевшая, Молли кинулась искать по всему дому Сьюзи, надрывая горло, но та не отзывалась. Тогда она вспомнила про тайное место – шкаф, где Сьюзи пряталась, будучи совсем маленькой, если ее воображение начинало рисовать призраков. А случалось это раньше довольно часто. – Все хорошо, все хорошо, моя малышка, – бормотала Молли, покрывая лицо Сьюзи слезно-сопливыми поцелуями и стараясь успокоить скорее себя, чем ее, потому девочка была на удивление спокойна. Молли списала это на шок: еще бы, ее тетя упала с лестницы насмерть, а такое не каждый ребенок переживет без моральной травмы! Но, впрочем, Молли постаралась отогнать мысль о том, сколько им потом с мужем придется вбухать денег в детского психолога. А может, и не только в детского. – С тетей Лолли все будет хорошо, она просто уснула. – Нет, – твердо возразила Сьюзи. – Тетю Лолли забрала Сахарная Фея. Во всем виновата та шкатулка, я говорила, что ее нужно выбросить, но она не послушала! – Какая шкатулка, милая? – с едва скрываемым раздражением отозвалась Молли. Ей сейчас было совсем не до детских фантазий. – Ладно, мне надо спуститься к дядям полицейским, а ты пока посиди здесь. Про твою шкатулку мы позже поговорим. Сьюзи понимала, что маме бесполезно что-то объяснять: она никогда не верила ее рассказам о призраках, приходивших по ночам, или про бледного мальчика, которого она видела, когда они как-то проезжали мимо кладбища. Мама думала, что если она чего-то не видит, то этого как будто бы и нет. Поначалу Сьюзи пыталась настаивать, но это только злило маму, и она перестала, заменив бесплодные разговоры на прятки в шкафу. Покрепче прижав к груди плюшевого зайца, она плотнее прикрыла глаза. Все кончено, все кончено, уговаривала она себя, Сахарная Фея взяла, что хотела, и ушла. Но в ушах девочки еще долго играла мелодия из шкатулки и звучал крик тети Лолли, падающей с лестницы.