***
Хозяин таверны уже в который раз просил покинуть помещение, но всё с той же охотой брал деньги за вновь и вновь заказываемою выпивку, лишь недовольно протирая стаканы. Голова кружилась уже больше часа, но прекращать Чонгук не собирался. Единственный смысл жизни погиб тридцать девять дней назад, которые он проводил здесь же, запивая горе. Даже кровь с тела "непобедимого демона" так и осталась на его щите, который сейчас исполнял роль подножки. Он спас мир, империю, получил титул. А в итоге потерял всё. Вместе с Чонгуком брали в руки оружие ещё тысячи человек, но выжила лишь дюжина. Героями стала тоже лишь она. Историю пишут победители. На бой Чон шёл, движимый лишь одним желанием: забрать свою любовь, своего Тэхена, и жить спокойно где-нибудь на краю мира. Где бы их никто не трогал. Если его тогда не вызвал император, если бы он не задержался во дворце. Если бы. То он не обнаружил в отчем доме тишину, которую нарушил лишь полный ярости крик самого Чона, когда тот заметил капли крови на полу. Кто похитил его ангела было не трудно догадаться. Мощь воскрешенного демона резко возросла, подпитываемая силой ангела, Чонгук лишь надеялся, что успеет. И он бы успел. Если бы не его ручной дракон. В самую последнюю минуту, когда они уже убегали из его логова, пламя умирающего монстра настигло Тэхена. Чонгуку лишь опалило руку без доспеха, которой тот держал ладонь Кима, от которого не осталось ничего. Вот так в мгновение в магическом пламени сгорело то, чем больше всего в жизни дорожил Чон. То единственное, что боялся потерять. Встал из-за стола. Что же, желание владельца таверны исполнилось. Чонгук закончил на сегодня, обещая вернуться завтра.***
Луна переливалась ртутным пятном на небе над головой, а облака тёмными тучами лениво перетекали по своду небес. Где-то кричал то ли филин, то ли сова – Чонгук вообще мало разбирался во всей этой живности ночного леса. Да и дневного не лучше. Чуть раньше было довольно ветрено, а ночью стало и вовсе невыносимо. Он прогревал ледяные пальцы, пододвинувшись ближе к костру. Хотя близко к нему приближаться тоже было опасно – один порыв ветра, и ты засияешь не хуже огненного шара. Зато согреешься. Хотя, если уж откровенно признаться, холодно было лишь рукам, до дрожи. Или даже тремор был и не от холода. Чонгука согревал походный плащ, так что жаловаться было грех. Близость к Тэхену почему-то согревала не хуже того же костра. Чон чувствовал малейшее его движение через плечо. Тот веткой что-то чертил, после чего поспешно сгребал уже рыхлую землю камнем обратно, качая головой. Молчание не было напряжённым, но и приятным тоже. Оба не до конца понимали реальности. Может, виноваты тени, отбрасываемые огнём, может прошлые события, может гложило прошлое. Чонгук возвратил взгляд на огонь, чуть прищурившись. Ночь в лесу обещала быть долгой. К руке прикоснулось что-то неожиданно тёплое. Неуверенно Тэхен приподнял руку Чона и сплел пальцы, спрятав обе руки под тканью своего плаща. – Так теплее, ведь правда? Тишина успокаивала в конце-концов. Её сложно было услышать в городе: то и дело шумели люди, животные, производства. В пригороде – скот. В лесу тоже не полнейшая тишь, но лучше сходящий с ума филин-сова-лесная-дива, чем шум города. И лучше, чем служба. Лязг мечей, трест щитов, крики и стоны. – Ты веришь, что всё изменится? Вера в это у Чонгука пропала, когда они только оказались в этом промёрзлом лесу. На самом деле, ни в чьей помощи он не нуждался и со всем мог справиться сам. Да, сейчас они сидели на накиданных ветках, укрытых дырявым покрывалом возле еле поддерживаемого огня, но они с этим справятся. А дальше вся забота будет лежать на Чоне. Но Тэхен верил в спасение. Людьми или высшими силами, это не имело значения. Переубеждать его Чонгук не хотел. Пусть он хоть во что-нибудь будет верить. – Возможно. Тишину вновь разрезал крик местного певца, который по идее должен быть тихим хищником, а за руки Чонгука потянул на землю Тэхен, ближе к теплу. В своих подрагивающих ладонях тот держал теплый свет, которым пытался согреть обоих, лишь тратя свои так и не восстановившиеся полностью магические силы. На запястьях, которые выглядывали из-под плаща, виднелись ожоги от сдерживающих силы наручников. Наконец, Чонгук словил руки Кима в свои и покачал головой, мол, не надо. Тэхен поджал губы и сильнее закутался в одежду и пододвинулся ближе к Чону, утыкаясь руками в грудь. Ему осталось лишь приобнять его, пытаясь унять тремор обоих. – Если бы сейчас нас спас ангел и подарил желание, то что бы ты попросил? – от холода и усталости он чуть растягивал слова, почти без эмоций. Чонгук на секунду задумался, не более. Всё, что он хотел – мог достать сам. Да, может не в данный момент, может не в сию же секунду. Но стоило совсем немного подождать, и он единственного ангела, в которого у него осталась вера, защитит от всего, что может очернить его. Тэхен вздрогнул, когда Чонгук провел рукой по плащу, что укрывал его спину. Пара крыльев чуть шевелилась под тканью и сильнее складывалась, когда Чон поправил мешающие складки плаща. Это должно было быть простым заданием. Император приказал пробраться во вражеский форт, разведать обстановку и убить командира, одного из героев соседнего королевства. Все прошло бы по плану, если бы Чонгук не решил идти через систему канализации, которая выходила в тюрьму. В одной из темных камер он услышал тихий, почти что неуловимый вдох. Следующее что Чонгук увидел – красное на белом. Кровь противно застыла на белоснежных крыльях, превращая это в ужасающую картину. Еле живой ангел свернулся в эмбриона, подрагивая. Чон видел ангела во второй раз в жизни. Теряя драгоценное время, он подошел ближе к клетке, на что услышал тихий шелест. Крылья трепетно раскрылись, открывая испуганного ангела. Ангела, которого Чонгук знал. Которого уже видел, и который его спас. Чонгук сделал все слишком быстро. Убил тюремщика, забрал ключи. Вывел еле стоящего ангела в люк, из которого вышел. Затащил в камеру мертвеца. Прокрался в покои командира, перерезал глотку. Сгреб в мешок планы, лежащие на столе командования, лекарства, стоящие в ящике капитана. Из-за спешки пришлось убить еще пару стражников на обратном пути. Стянул с одного из них плащ, который позже отдал ангелу, что так и не сдвинулся с того места, на которое его усадил Чонгук. Выбрались они быстро, после того, как Чон напоил того восстанавливающими зельями и одно пролил на раны в крыльях. Ангел не жаловался, лишь поморщился на явную боль. Слабо держал за руку, но практически не отставая. Провели несколько дней в дороге, за которую ангел больше окреп. На третий день он подал слабый голос: – Почему ты меня спас? – Возвращаю долг. Дальше развязался длинный диалог, в ходе которого Тэхен узнал того мальчика, которого удержал, когда тот падал с обрыва, будучи сбитым сильным ветром. Он его почти поймал, но острый камень вспорол глубоко грудь Чонгука, хоть и не смертельно, как падение с такой высоты почти что на шпики. Так они и оказались в этом лесу. Ким прикоснулся к месту на чужой груди, где проходил глубокий шрам, и улыбнулся чуть дрожащими губами. Этот ангел когда-то спас Чонгука, жертвуя своей жизнью. За вмешательство в дела смертных ангелы наказывались, больно и мучительно, чтобы навсегда запомнили. Несмотря на то, что он пережил предательство со стороны людей, на то, крылья были так изувечены, что Тэхен не мог летать, он улыбался. И Чонгук так же даровал свою жизнь ему. – Помнишь наш разговор? – еле слышно прошептал Тэхен, кутаясь в слоях плаща Чонгука тоже. Он лишь кивнул, они уже говорили об этом в дороге. Тэхену не нужны слова, он и так знал ответ. – Тогда меня сбил человек ради шутки. «Оно летело, я выстрелил», так, кажется, этот человек ответил? Почему ты тогда убил его? "Оно". Чонгуку хватило бы лишь этого, чтобы убить того стражника, который перепутал ангела с мишенью. – Потому что он не был человеком, раз выстрелил.***
Чонгук вернулся туда, где, кажется, до сих пор витал пепел битвы. Камни на полу в том месте расплавились, а сам дракон лежал вдали, медленно поднимая и опуская окровавленную грудную клетку. Такая вот особенность у этих тварей, умирать годами. На самом деле Чонгук вполне мог посочувствовать ему. Драконы верно служат хозяевам, будто бы в противовес своей дикости на воле. Они не просят денег за свою работу, лишь уверенную руку хозяина на голове. Они не умеют говорить, лишь скулят, уткнувшись в ноги господина, потому что уже устали. Они уставали, Чон это понимал. Быть чудовищем довольно сложно. Ошейник с шипами вовнутрь натёр шею в кровь, на лапах мозоли, морда вся в ожогах от собственного пламени, а глаза слезились от боли, которая пройдёт лишь после смерти. Кое-где оторвана чешуя – другие герои побывали здесь до Чонгука и поживились драгоценными чешуйками великого чудовища. Он пришёл сюда не просто так. Медленно подошел к чудищу из легенд и заглянул в загноившиеся глаза, в которых читались лишь боль и скорбь по хозяину. Вот и он лежал рядом, бережно прижимающийся к крупному телу дракона его же лапой. Чонгуку нужен был не он. Аккуратно вырезал сердце из твёрдой груди под тихий скулёж монстра, прямо как указано в той книге. Его невозможно убить, так что и муки никак не облегчить. Тело его будет жить, даже если все органы будут болтаться по разным баночкам. Но это ускорит процесс. Приказал засыпать пещеру, ведь теперь имел власть ценой победы и потери. Черви помогут тебе, великий дракон, так же, как мне помог ты.***
Император не был полностью доволен выполнением задания и таким скорым возвращением Чона, но благодарно принял бумаги, отпуская взмахом руки. Чонгук вернулся в отчий дом, что так давно был пуст. Сейчас же по нему, впервые за много лет, ступила нога кого-то другого. Тэхен потерянно озирался, проходя из комнаты в комнаты, вышел за террасу, облокачиваясь на перила. Что-то щемило сердце, но понять было трудно. – Тут чудесно, Чонгук, но... – Живи столько, сколько захочешь. Ангел креп не по дням. Крылья зажили скоро под наблюдением Чонгука. Больше император не отпускал Чона далеко, ведь зрела новая угроза, совсем не ровня тому королевству. Восставший великий демон собирал силы по слухам, так что ангел был под присмотром Чонгука. Совсем скоро он наблюдал как нерешительно Тэхен расправлял крылья, боясь взлететь и ощущая фантомную боль. – Давай же, Тэхен-и. Ким отвернулся он него в неком незнакомом ему чувстве, но совсем скоро ощущал ветер в перьях. Чонгук скучающе сидел на террасе. Он не знал вернется ли ангел, его не было несколько часов, но и возвращаться в дом было почему-то тоскливо. Снова быть одному в этих стенах не хотелось. Совсем скоро рядом с ним приземлился запыхавшийся весь красный Тэхен, упавший на колени рядом с ним и потянувшийся к руке. Переплетенные пальцы согревали сердце.***
Пентаграмма получилась довольно качественная, сам рисовал. Свечи остались от предыдущей хозяйки хижины, ведьмы, что годами терроризировала народ, но была меньшим из бед. Ела детей, но не тысячами. Изводила мужчин, но не целыми поселениями. и, что самое главное, не трогала то, что Чонгука. Попалась под руку. Кровь, которую должен был пролить он, успешно заменила кровь ведьмы. Сердце дракона все еще билось в его руках, когда пентаграмма перед ним загорелась, ослепляя. Хоть глаза и зажмурены, но Чон чётко увидел силуэт Тэхена, который махал рукой и смеялся звонко, чисто. Волосы ореолом обрамляли лицо его, создавая светом вид нимба. Силуэт меняется, разрастается, распространяется на всё пространство.***
Тэхен стоял, облюбовав перила и наблюдая с улыбкой за Чоном уверенными мазками запечатлевающего ангела в свете заходящего солнца. – Почему ты на службе императора служишь мечом, а не кистью? – нежно спросил Тэхен, улыбаясь такому противоречию между воином и человеком напротив и смотря на Чона, который сосредоточенно работал над своим холстом. – Потому что меч спасает жизни, а кисть лишь воссоздает их на холсте, – ответил Чонгук, не отрываясь от своей работы. Его голос звучал уверенно и твердо, как и подобает воину, но в глазах играла мягкая нежность, когда он мельком смотрел на ангела, млевшего в лучах солнца. Его белая рубашка колыхалась в каждом слабом ветерке летнего вечера. – Но ты мог бы показать миру красоту, а не смерть, – возразил Тэхен, подходя к Чонгуку и оглядывая его работу, поражаясь талантом этого человека. – А ты мог бы летать по небу, но все равно выбрал землю и меня, – парировал Чон, улыбаясь и встречая взгляд Тэхена. – Я выбрал тебя, потому что ты показал мне мир, – мягко произнес Ким, прикладывая руку к щеке Чонгука и нежно улыбаясь ему. Его прикосновение было таким нежным и легким, таким хрупким. – И я выбрал меч, чтобы защищать этот мир, – ответил Чонгук, беря Тэхена за руку. Встав с нагретой за день террасы, он приблизился к ангелу буквально на полшага, но их лица были так близко, что они могли почувствовать дыхание друг друга. – Ты – мой мир, Тэхен-и, – прошептал Чонгук, наклоняясь и сталкивая свои губы с губами ангела в страстном поцелуе, который стер все границы между небом и землей, ангелом и человеком. Тэхен, как ангел, был невинен и чист, но в его глазах горело желание, которое он никогда раньше не испытывал. Он смотрел на Чонгука, и в его сердце была буря эмоций, которые он едва мог контролировать. Чонгук, с другой стороны, был человеком, который видел многое. Он был воином, который привык к битвам и смерти. Но в этот момент, с Тэхеном, он чувствовал себя таким же невинным и чистым, как и его ангел.***
Пентаграмма на полу медленно потухала, оставляя после себя лишь слабый отсвет. Чон проморгался, ощущая головокружение и слабость во всем теле, все еще видя тот силуэт перед собой. Он знал, что такое ритуалы воскрешения, что они запрещены, преследуются законом, что только что нарушил не только законы земли, но и всего мироздания. Воздух вокруг него дрожал от магической силы, которую он только что освободил. Там, где только что сияла пентаграмма, на коленях стоял Тэхен. Его крылья были слегка прикрыты, а голова опущена. Волосы закрывали лицо. – Тэхен, – прошептал Чонгук и тут же рухнул на колени перед ним, не в силах удержаться на ногах от истощения. Хватило лишь подползти ближе и обхватить того подрагивающими руками. – Чонгук, что ты сделал? – просипел тот, вздрагивая от прикосновений и поднимая голову. Голос, тихий, как тот же шелест перьев за его спиной, одно из которых медленно опустилось на грязный пол. – Но как?.. – Я просто, – запнулся Чон, глядя в чистые глаза напротив и все еще не веря в происходящее, – я не мог жить без тебя, Тэхен. Я не мог. – Я здесь, Чонгук, – прошептал он. – Я здесь... Но какой ценой.***
Время превратило дни в недели, недели в месяцы. Тэхен теперь был прикован к земле. Его крылья, некогда белоснежные и сильные, осыпались перьями, исчезающими с каждым днем. Самое ужасное произошло в одну из ночей, когда голая основа просто отваливалась, оставляя за собой болезненные раны. Чонгук в ту ночь сидел рядом, протирая горячего Кима от пота, и ругаясь на себя, что из-за него ангел находился в этой агонии. Эти крики он запомнил на всю оставшуюся жизнь, они прочно засели в его мозгу, отпечатались болезненно и навечно. Но ночь сменилась на утро, Чонгуку оставалось лишь обрабатывать уродливые две полосы на спине своего любимого человека, что наконец впал в спасательный сон. Через пару недель Чонгук нашел более или менее окрепшего Тэхена рядом с его собственным портретом. Чон видел насколько Тэхен был красив, но сам Ким видел в портрете боль и чувство утраты. Он долго всматривался в мазки, что нанес когда-то Чонгук, чувствовал всю ту любовь, вложенную в картину, но боль была откуда-то из сердца, откуда-то из глубины, особенно при взгляде не белоснежность перьев. – Знаешь, – начал Чонгук, от чего Ким вздрогнул, но не обернулся, все еще глядя на себя прошлого, – мечом я владею лучше, чем кистью. Ты в жизни намного прекраснее. – Давай сожжем его. – Ты уверен? – спросил Чонгук, с тревогой глядя на Тэхена. – Да, – кивнул Ким, улыбаясь слабо. – Я больше не ангел, Чонгук. Я просто человек, как ты. Чонгук молча подошел и взял портрет, долго смотря на него, прежде чем выйти на улицу и положить его на землю. Ким тенью проследовал за ним. Он все делал медленно, опасаясь, что Тэхен передумает, но этого не произошло. Стоя рядом с Чоном, он долго смотрел на себя самого, а после сорвал искру с пальцев, что разгорелась, только упав на холст. Портрет медленно начал гореть, языки пламени постепенно поглощали его, часть за частью, оставляя за собой лишь пепел. Чонгук и Тэхен смотрели на это молча, оба погружены в свои мысли. Когда огонь полностью погас, и от портрета остались только остатки, Чонгук повернулся и посмотрел на Кима. Слова его были полны решимости и уверенности, хоть Тэхен ожидал сожаления: – Ты всегда будешь моим ангелом, Тэхен-и, с крыльями или без. Ангелом-хранителем. Тэхен улыбнулся в ответ, и в его глазах Чонгук увидел то же самое чувство. Одно на двоих.***
Однажды Чонгук снова взял в руки кисть и холст, когда они вновь грелись на террасе в свете заходящего солнца. Разморенный теплом Ким вновь опирался на перила, с нежностью глядя на своего человека. Перевел взгляд на горизонт. В конце-концов, они были счастливы.