Визит к доктору

Сидя в приёмной врача, Соник не мог отделаться от ощущения, что он сделал что-то не так. Рука, которую он держал на коленях, сильно болела, но всё же — было ли это настолько плохо, чтобы оправдать поход к врачу? Правда? Похоже, его отец так не считал. - Ты всё придумываешь. Всё не так уж плохо. Перестань плакать. В конце концов непрекращающееся нытьё маленького ёжика (ведь это оно и было, не так ли?) стало настолько невыносимым, что Джулиус, любимый всеми политик и красноречивый оратор в первую очередь, а во вторую очередь отец, выкроил время из своего плотного графика, чтобы отвести своего неблагодарного сопляка к доктору. Чтобы доказать, что он не прав, конечно. Зачем же ещё? Соник опустил уши от стыда. Он почти чувствовал неодобрение, исходящее от его отца как тяжёлый смог. Он не осмеливался заговорить, и чувство вины скручивало его изнутри. Но его рука действительно, действительно болела. Ему было слишком больно, чтобы врать. По крайней мере он надеялся. — Ёж Оджилви? — позвал доктор, выглянув из смотровой, и как только в приёмной появился кто-то ещё, кроме секретарши с хроническим недосыпом, поведение Джулиуса полностью изменилось. — Идём, приятель. — сказал он тоном любящего отца, звучащим слишком правдоподобно, помогая сыну подняться — прилагая усилия, чтобы поднять его за здоровую руку. Полная противоположность тому, как он тащил ребёнка к машине по дороге сюда. — Давай разберёмся, что не так с твоей рукой. Наверное, просто сильный ушиб, да? Оджилви Соник кивнул. Это не так больно, как от ушиба… Но кто он такой, чтобы говорить «нет»? …Он продолжал бы лгать самому себе, если бы это означало, что его отец продолжит так разговаривать с ним. Он не мог сказать, была ли это искренняя привязанность в его тоне, или она была наигранной. Он надеялся, что она была искренней. Может быть, он мог бы притворится, что его отец всегда был таким, хотя бы ненадолго. Он продолжал погружаться в эту приторную фантазию, пока отец вёл его в кабинет. Ему не всё равно, ему не всё равно, ему не всё равно. — Итак. Что случилось? — спросил врач, уже явно обеспокоенный видом представшей ему опухшей конечности. Так, так. Выглядит совсем не хорошо. Бедный ребёнок, леденец тут не поможет, но… если бедный ребёнок НЕ получит леденец, ему наверняка станет хуже. Ах, моральные трудности работы врача. … Он даст ёжику два леденца. Гениально. — Он упал с дерева и неудачно приземлился. — объяснил Джулиус и его голос звучал почти болезненно от беспокойства. Доктор хмыкнул, осторожно вытягивая руку, о которой шла речь, для медицинского осмотра — который закончился довольно внезапно, когда Соник издал вопль агонии. Если бы здесь были только два ежа, Джулиус бы закатил глаза — но сейчас он прижимал руку ко рту, казалось бы, обезумев от боли, которую испытывал его сын. — Я почти уверен, что это перелом — угрюмо проговорил доктор. — Хотя, похоже так было уже некоторое время… Он бросил вопросительный взгляд на отца, который, за неимением лучшего варианта, попытался прикрыть свою задницу. — Я привёл его как только он сказал мне, что у него болит рука. — объяснил Джулиус мягким и печальным от беспокойства тоном. — Если бы я знал раньше… — Но я же говорил тебе…! — Возмущённо вмешался Соник, прежде чем железная хватка на плече заставила его растерять самообладание и прикусить язык. Доктор приподнял бровь глядя на Джулиуса, который издал неловкий смешок. — Ха, дети, да? Они говорят ужасные вещи… — …Верно. — врач был вынужден признать это, так как у него была юная пациентка, которая рассказала ему, что её родители заставляли её спать в собачьей будке, когда она плохо себя вела — у её семьи не было собачьей будки. Или собаки. Или двора. Так что ему пришлось отказаться от этого. — Мистер Хеджхог, у нас здесь нет средств для лечения чего-то подобного, но я могу распечатать для вас направление в больницу. Пока он это говорил, он уже набирал необходимый документ на компьютере и вскоре он был распечатан. — Понадобится рентген, чтобы точно определить, что не так, и в лучшем случае ему просто понадобится гипсовая повязка. И много обезболивающих. — Встав из-за стола, он вытащил бланк из принтера и отдал его отцу мальчика, а в карман куртки юноши положил целых ТРИ леденца на палочке. — Ты вёл себя очень храбро, Оджилви. — он улыбнулся, слегка взъерошив синие иглы ребёнка, после чего снова повернулся к Джулиусу. — Вам следует отвезти его прямо сейчас в больницу. Джулиус торжественно кивнул. — Спасибо, доктор. Однако… Этот обеспокоенный вид исчез, как только отец и сын вышли из больницы, и никого не было видно поблизости. Джулиус шлёпнул мальчика по голове сбоку — (потому что на затылке были маленькие колючки). — Что я говорил о том, чтобы выставлять меня в плохом свете?!