Убийца в зеркале

Каблук ботинка стучит по полу быстрыми шагами. Улыбка сводит судорогой щёки: всё внимание приковано к отражению напольного зеркала. Закрытые шторами окна скрывают происходящее в маленькой комнате отеля от любопытных глаз, в мнимой попытке уединиться скрывается напуганный олень. Уши дёргаются от волнения, покачивается пушистый хвост. Пальцы скользят в воздухе, рисуя случайные узоры. Это успокаивало, но недостаточно. Потеющие ладони пачкают ткань рукавов. Непривычно. Аластор не может поверить — глаза блуждают по силуэту сквозь стекло, рассматривая себя словно фарфоровую куклу. Ебена мать. Как можно было докатиться до подобного? Будь проклят Люцифер и их совместная песня. И Чарли. И все поголовно! Идея нарядиться в монашку не покидала мысли, доводя до греха: щелчок пальцев и Радио-демон стоит в чёрном платье, с прикрытой платком головой. Крест на лбу напоминает мишень, вынуждая кожу покрыться мурашками, пугливо дёргая ушами. Подушечки пальцев скользят по хлопковой ткани, приоткрывая разрез платья вдоль левой ноги. Ажурные чулки в сеточку подчёркивали стройные бёдра, а небольшой серебряный чокер блестел под потолочными лампами, скрываясь под нарядом. Чувство собственного превосходства сжимало горло, запуская сердце в бешеном ритме. Аластор улыбался, скрывая истинные эмоции: запретный плод сладок, не так ли? Каждая клеточка тела вопила, о чёрт, как ему идёт. Голова кружится, когда демон хватается рукой края зеркала, боясь упасть из-за уязвимости. Страшно выйти из зоны комфорта. Страшно открыться новому. Столетия, проведённые в красном пальто, болезненно бьют по затылку: не узнаешь вкус ангельской крови, пока не попробуешь, ломая все зубы? Язык облизывает губы, пока дыхание нормализовывается. Коленки не трясутся после небольшой передышки, и Аластор ставит ногу на тумбочку рядом, вновь любуясь отражением. Железные прутья клетки растворяются, давая возможность вдохнуть полной грудью с характерными помехами в голосе. Ладонь скользит по внутренней стороне бедра, оставляя на бледной коже кровавые полосы. Ещё. Сильнее. До потемнения в глазах. Чёрная кровь виднеется на ранах, разукрашивая холст, пачкая мягкую сеточку чулков. Желанное возбуждение скапливается в паху — Аластор закусывает губу, прислоняясь боком к зеркалу, чтобы взглянуть на себя в полный рост. Рука поднимается к груди, чертит крест снизу вверх, лаская розовые ореолы, зажимая соски сквозь ткань между двумя пальцами. Звук хлопающих друг об друга ладоней сзади спины словно выливает на голову ведро ледяной воды, отбрасывая к стене. Знакомые руки монотонно касаются друг друга, соприкасаются нежной тканью чёрных перчаток раз за разом, медленно, сводя с ума томительным ожиданием. Распахнутое окно пропускает в комнату вечерний воздух захламлённого Ада, шторка колышется в потоке ветра. Люцифер хмыкает, коварно улыбаясь. — Что за выступление ты здесь устроил? Ах, — уверенные шаги мужчины прямо к хозяину комнаты заставили Радио-демона пошатнуться. — А главное: почему меня не пригласил? Знаешь, я слишком осведомлён о занятии своих подданных, чтобы игнорировать твоё плохое поведение, — Люцифер колдует металлические цепи, резким движением затягивая оковы на запястьях собеседника. Зрение ухудшается, капли пота стекают по дрожащей спине. Платье трещит по швам. Наручники обожгли кожу резким движением, когда Аластор упал на колени, будучи прямо под нависающей фигурой короля Ада. Уши предательски дёрнулись в предвкушении. — Сэр… — Посмотри на себя, Аластор, — трость с яблоком собственническим образом поднимает голову Радио-демона вверх, заставляя встретиться взглядом. В уголках красных глаз скапливаются слёзы. Хвост бьётся об спину, трясётся и извивается, демонстрируя истинные желания загнанного в ловушку оленя. С каких пор унижение стало фетишем? — Как низко ты пал? — Так низко, что ты уже не замечаешь меня под собственным носом? Ах, да, прости, у тебя же его нет, — улыбка сверкает жёлтыми зубами, а Аластор дёргает на себя цепи, пытаясь освободиться. Крепко держат. Чересчур. От трения металла жжёт кожу, оставляя на запястье кровавые раны с проблеском синяков. Горечь на языке перехватывает дыхание, когда Люцифер держит планку собственника. Чертовски хочется подчиниться. — Какая грубая сука, — в комнате звенят кандалы: Радио-демона притягивают всё ближе, всё сильнее, почти опрокидывая на пол, к удивлению не встречая сопротивления. — Кого-то следует научить манерам общения с королём. — Мх, — мягкая ткань перчатки касается худого лица, когда Люцифер опускается на корточки рядом, откладывая трость. Одна из ладоней скользит по платью, совсем невинными и бережливыми движениями, очерчивая непонятные узоры на чёрном фоне. Монашка? Как невежественно переодеваться в образ святыни будучи лордом страха и скупщиком потерявшихся душ. Вторая ладонь цепляется за острый подбородок, грубо сжимая челюсти, обнажая зубы до улыбки. Аластор сглатывает. — Научи меня. Знакомый звук оков вновь наполняет комнату: Люцифер поднимает Радио-демона за руки, заставляя спиной прижаться к зеркалу. Стекло трещит, покачиваясь, но не разбивается, становясь главным предметом игры. Никакого сопротивления — чистая идиллия и взаимные ухмылки. Королевские ладони рвут платок на шее, обнажая грудную клетку и выпирающие ключицы. Аластор почти разрешает себе заскулить, наблюдая клочки бывшего аксессуара, и ощущая чужую ладонь у себя на талии. Ловкие пальцы исследуют бок, опускаются к разрезу чёрного платья, нарочно пробираясь под ткань. И если разница в росте не казалась столь значимой раньше, то сейчас Аластор готов поспорить, чувствуя холодный, змеиный язык у себя на шее. Влажная, скользкая слюна, покрывает бархатную кожу, зубы прикусывают особенно чувствительные её места, не боясь причинить боль. Дёргать руки бесполезно: наручники плотно сжимали запястья, принося лишь дискомфорт. Извиваясь от новой порции ласк, Аластор поднимает голову, выдавая себя с потрохами. Ещё больше места для прелюдии, не так ли? Аластор знает, что Люцифер всегда хочет как лучше, пытается уберечь, но в итоге они саморазрушаются вместе. Чёрная перчатка летит на пол — ощущение касания кожи к коже запускает фейерверки перед глазами, а тело извивается. Пальцы Люцифера оттягивают резинку чулков, поглаживая обнажённое бедро напрямую, нарочно задерживаясь на кровавых ранах после чужих ногтей, мечтая сделать их ещё глубже. Заставить Аластора умолять его так сделать. Небольшой чокер с сердечком веселит — ноготь обводит металл по кругу, возвращаясь к бедру. Отметины полумесяцев украшают кожу ближе к дёргающемуся члену. — Такой нуждающийся. — То, что я позволяю тебе это делать со мной, ах, — улыбка скрывает истинные эмоции возбуждения под речью радиозвезды. — Не делает меня меньше асексуалом, вы же в курсе, мой повелитель? — Это делает тебя моей шлюхой, в частности, — Люцифер усмехается, поворачивая с помощью цепей Аластора лицом к зеркалу. Щека ощущает холодное стекло, пока остальное тело горит. Грубо и резко, выбивая дыхание для заготовленных речей, заткнули былого ведущего. Удобно. Оттопыренная задница демонстрирует пушистый хвост, вполне яркое желание быть послушной малышкой. Пальцы короля проводят по хвосту, и, о боги, стон самого Радио-демона наполняет комнату. Игра с шерстью вынуждает Аластора извиваться, чувствовать себя уязвимым, но всё ещё не смеющим перечить своему господину. — Не сдерживайся. Я хочу тебя слышать. Зависимость бывает разной. Зависимость от страха похожа на зависимость от одинокой любви. По ягодице прилетает шлепок — Аластор бьётся лицом об зеркало, скуля подобно голодной собаке. Характерные голосу помехи смешиваются с криком удовлетворения, ломая самолюбие на щепки. Кожа пылает, когда по ней вновь прилетает шлепок, на этот раз куда сильнее предыдущего. Ещё один. Аластор хнычет, захлёбываясь слюнями вперемешку со слезами — собственное поведение казалось ненормальным, непривычным, позорным. Он позволял делать так много с собой, не перечил и наслаждался каждым ударом. Грёбаный мазохист. — Сэр, я больше не могу… — Что такое, мой оленёнок? Дёргающиеся уши не получается скрыть. — Мх, просто трахни меня уже. — Умоляй меня, — шлепок по заднице и поглаживание хвоста вызывают всхлип и удар лбом об испачканное стекло. Подкошенные коленки вот-вот сломаются под тяжестью похоти. Аластору казалось, что руки Люцифера сразу и везде: на бёдрах, на шее, поглаживают загривок и оставляют синяки. — Такая нуждающаяся сука адского папочки. Умоляй. — Да чёрт тебя дери, я никогда не буду… — комнату наполняет звук ещё одного удара и Аластор топает ногой, пытаясь не злиться. — Мой повелитель, сэр, умоляю… вы мне так нужны! Трахните меня, прошу! Люцифер… Щелчок и в руках оказывается тюбик смазки с запахом спелых яблок. Задирать платье монашки было как минимум неудобно, поэтому, выбирая путь наименьшего сопротивления, ткань рвётся равно по линии талии, обнажая аппетитные ягодицы и нижнее бельё. Ещё щелчок и трусы исчезают в куче ткани на полу. Магия облегчает большинство человеческих проблем. Аластор проклинал всё вокруг, ощущая холодную смазку на девственной промежности. Противоречия кружили голову, покалывающие пальцы не могли даже двинуться, будучи скованными замком. Люцифер растягивал анус невероятно нежно, убирая все болезненные ощущения с помощью магии. Его тёплые губы оставляли дорожки поцелуев вдоль позвоночника партнёра в попытке отвлечь. Ногти впивались в худощавые рёбра — отказаться от меток чересчур сложно даже в случае заботливой подготовки. Радио-демон сам не понимал, как начал насаживаться на пальцы от стимуляции простаты, задирая голову от ощущений. Покрытый влагой лоб чесался, коленки ходили ходуном, но он оставался в дымке предвкушения будущего ощущения внутри себя. — Будь хорошим оленёнком, Аластор. Только Аластор открыл рот для попытки реабилитировать своё самолюбие, называясь гордым, сильным оленем, как почувствовал грубый удар. Его наглым образом переместили к стене сбоку зеркала, входя на всю длину резким толчком. Громкий стон вырвался из горла, а лицо скорчилось в блаженной улыбке. Тело прогнулось в пояснице, уши прислонились к макушке, теряя былую бдительность. Каждый толчок Люцифера попадал в чувствительный комок внутри, от стимуляции которого перед глазами летали мушки и сжимались копыта, не заботясь о сохранности обуви. — Посмотри на себя, такой послушный для папочки, — тёплая ладонь схватила за подбородок, заставляя взглянуть в отражение зеркала. Не отпуская левую руку с чужого лица, правая рука легла на нуждающийся член Радио-демона, надрачивая в такт толчкам, приближая к оргазму. Естественная смазка облегчала движения снизу-вверх, пальцы нежно ласкали налитую головку, обводя по контуру выпирающие вены. — Я же говорил: быть вежливым куда лучше, за хорошее поведение можно получить награду. Ты так уязвим, Аластор, весь покрытый моими отметками. Такой могущественный, хранитель душ грешников, но прогибаешься под отца милой принцессы как нуждающаяся шлюха. Был ли смысл причинять страх забавы ради? Глаза закатились, а улыбка изогнулась в выдохе, когда Аластор кончил, гортанно рыча подобно зверю. Ногти вцепились в стену, не обращая внимание на цепи. От чужого звука Люцифер усмехнулся, кончая спустя несколько финальных толчков внутрь без доли стеснения. Выходя из обмяклого тела, он оставляет нежный поцелуй в макушку, поглаживая напоследок мягкий хвост. Горячая сперма стекает вдоль красных бёдер, тонкой струйкой по сетке чулков, на старый паркет отеля. Щелчок пальцев Люцифера возвращает Радио-демону одежду в первозданном виде, растворяет наручники, даже беспорядок вокруг становится куда чище, чем после уборки горничной. Аластор не выдерживает — колени наконец слабеют и демон падает на пол, бессильно заглядывая в королевские глаза. Там виднелось сострадание, нежность и забота — Люцифер опускается на колени рядом с Аластором, поглаживая впалую щеку со следом отпечатка стены. Ткань перчаток неприятно холодила в контрасте прежнего ощущения кожа к коже. И всё же Аластор позволяет себе прильнуть к заботливому касанию, мурлыкая подобно котёнку. Сухие губы Люцифера целуют щеки, лоб, острый нос, подбородок, наконец встречаясь с чужими губами и сталкиваясь в желанном поцелуе. Руки Аластора притягивают своего короля за шею, усаживаясь на чужие бёдра. В воздухе хрипит радио, и нижняя губа Люцифера оказывается прокушенной. — Я смотрю, кто-то недостаточно научился манерам? Хм, — ладонь Люцифера находит место на чужом бедре, поглаживая выпирающий чокер вокруг коленки. — Нам определённо необходимо второе занятие этикета, сэр, — язык демона скользит по ране, вылизывая золотую кровь. Если боль — это красота, то Аластор чертовски симпатичная сука.