МонТэКим. Причина, по которой я на земле.

      Насыщенный переживаниями день первой встречи и знакомства с маленькими членами семьи незаметно передаёт свои права сумеркам. Дождь, неустанно умывающий город, стихает. Пресные капли уже практически беззвучно отбиваются от крыши и подоконников. Они больше не будоражат и не волнуют. Они теперь успокаивают, создавая атмосферу уюта и умиротворения. Вероятно, к утру на улочках столицы не останется и следа от потоков сегодняшнего ливня. Летом всегда так.       Усмиряется и ветер. Сходит на нет. Он больше не треплет кроны деревьев и не срывает сочную, позеленевшую и обновлённую листву. Не разбрасывает её в беспорядке по асфальту и газонной траве.       Вечер неизменно сменяет день, зажигая тёплый жёлтый свет фонарей, тянущихся нитью светлячков вдоль аллей и по территории внутреннего двора дома.       Четверо взрослых и глазом моргнуть не успели, как в суматохе пролетевших часов, занятых приятными хлопотами, подошло время ужина. И тут начались некоторые разногласия. Даже вспыхнул спор между братьями-омегами. — Нет! Ну всё! С меня хватит! — взрывается терпение Чимина, и он спешит подняться с углового кожаного дивана, что в гостиной, но сделать это резко не может. Он помнит про шов внизу живота. — Я иду на кухню! — нахмуривается на рядом сидящего брата и зажимает в руке родительский беспроводной блок радионяни. Близнецы благополучно и сыто накормлены смесью из рук Тэхёна. Они спокойно спят в своих колыбельках.       Да, Чимин доверил ему этот процесс. Конечно же, под своим пристальным вниманием и чутким руководством. Тэхён ведь никогда не кормил из бутылочки новорождённых детей, но старший брат не упрямился и не указывал на это с упрёком. Не хотел лишний раз напоминать, что Ким в первый год был отдалён и непричастен к заботе и ухаживанию за крошечным Гису.       Чимин не станет его этим ранить. Боль подобного масштаба не утихает так быстро, несмотря на то, что сейчас всё просто замечательно. Он умело сглаживал тот факт и наоборот поощрял его в рвении поучаствовать в процессе и стать ближе к племянникам.       Тэхён затаивал дыхание в те трепетные минуты, пока держал на руках маленького омегу, а после и альфу. Чимин ему улыбался и готов был в ту секунду поспорить на что угодно, замечая неоспоримую истину и желание с искорками в глазах брата. «Подарок» хочет не только Гису и Чонгук. — Си-и-и-ди-и-им, — тянет Тэхён сквозь зубы. Он бы дёрнул Чимина за запястье, притянув обратно на мягкое сиденье, но тоже помнит о недавней операции кесарево. — Слышал, что сказал твой супруг? Что приготовит всё сам. И он не хочет, чтобы ты метался между кухней и близнецами. Тем более, Чонгук ему помогает. Так что сидим, наслаждаемся травяным чаем и ждём, — омега складывает руки на груди, расслабленно откидываясь на спинку дивана, и хитро подмигивает старшему. — Чонгук? Тэхён, вы питаетесь где угодно, только не дома, — Чимин поднимает брови и говорит с уверенностью. Он знает, что эта парочка не привыкла готовить самостоятельно, тратя бесценные минуты у плиты. — Но это не означает, что Гуки ни черта не умеет жарить мясо и варить лапшу! — мигом возражает Тэхён и похлопывает ладонью по кожаной ткани, призывая присесть рядом с ним. — Всё равно! Чего мы ждём, Тэ? Пока они там с твоим Чонгуком дом подожгут? — Они же не умеют того, что умею я! — продолжает фыркать Чимин, но всё-таки опускается обратно на диван. — Да? А кто настоял на том, что еду нужно исключительно готовить дома, а не питаться доставками из ресторанов? Чем тебе рестораны не угодили? Это же не привокзальная забегаловка. Мы всегда там ужинаем, и Гису очень нравится, — сыпет аргументами Тэхён и одобрительно кивает сам себе.       А во взгляде Чимина читается нечто вроде: «Да, да, у Гису просто выбора нет, сами ничего не делаете, и дитя ещё приучили». На самом деле, у каждого личное мнение и видение на этот счёт. Каждому своё, так ведь говорят? — Ну, допустим, я. Но я хотел сам, Тэ! Я всегда готовил для нас сам, и для вас бы это сделал. Да и, в конце концов, я что больной какой? Я не беспомощный! Меня ничего не беспокоит. И шов даже не тянет, давай я пойду к ним, а? — Чимин его уговаривать пытается, но это пустая трата времени. — Нет, Чим! Я сейчас не посмотрю на то, что ты старше. Я тебе запрещаю грузить себя бытом! Вот так вот! — Да неужели? — усмехается Пак и округляет глаза. — Не посмотришь, кто старше? А когда же, интересно мне знать, ты в принципе смотрел на нашу разницу в возрасте и ставил её в приоритет, откликаясь смирением и послушанием, м-м-м? — наклоняется к Тэхёну, выгибает бровь и проговаривает с нотками сарказма. — Ну-ка, ну-ка? В какой промежуток времени? Назови мне хотя бы один такой день из жизни, — всё также по-доброму и с насмешкой язвит Чимин, не унимаясь, и подставляет ухо, чтобы тот отыскал в памяти нечто подобное и скорее поделился. — Твоя правда. Никогда, — Тэхён и не собирается препираться. Для него этот спор — сущий пустяк. Он улыбается и приобнимает брата за плечи, касаясь своим виском виска Чимина. — Но к супругу нужно прислушиваться, — чуть тише продолжает он. — Я вот с Чонгуком не спорю по таким вопросам. Если альфа хочет позаботиться и скинуть с тебя груз домашних обязанностей, зачем возражать и противиться? — на что Чимин медленно моргает и задумывается. — Наслаждайся и скажи спасибо, что с тобой рядом именно такой человек. Успеешь ещё кастрюлями погреметь, — лукавая ухмылка и косой взгляд на старшего брата из-под полуопущенных ресниц. — А что, если мне нравится ими греметь? — мягко возражает Чимин и ловит его глаза. Он неисправим, а Тэхён готов пробить ладонью собственный лоб. В это время на кухне: — Нужно подержать на сильном огне ещё четыре минуты, — руководит процессом Чонгук, а Юнги это не нравится. — Не четыре, а две! Отойди, самое время переворачивать мясо, я сам! — Мин пытается его обойти, а тот точно врастает около плиты в напольное покрытие из мраморной светло-серой плитки. — Чонгук, оно сейчас сгорит! Будем грызть на ужин обуглившиеся кусочки вместо сочных. — Если перевернуть сейчас, оно будет недостаточно румяным, мне лучше знать. Иди, вон, лучше лапшу помешай и овощи пока нарежь, — откровенно командует Чонгук на чужой территории и указывает пальцем левой руки, кому и куда здесь пойти.       Гису тоже с ними. Отец пытался усадить его на высокий детский стульчик, но это не увенчалось долгим успехом. Оттуда ребёнку прекрасно видно, как пара взрослых мужчин управляется с кухонной утварью и свежими продуктами для ужина, но в то же время спокойно восседать и бездействовать совершенно неинтересно для активного и вездесущего озорного мальчика.       Его терпения хватило минут на десять. Потом начались капризы и яростные протесты в виде постукивания двумя детскими ладошками о столешницу кресла. Гису не жалел силы удара и тарабанил по пластиковой поверхности точно в барабан. Ему-то и палочки ни к чему. Кулаки же есть, вполне сгодятся.       Естественно, внимательные омеги попытались увести ребёнка за собой, но с мальчиком эти уловки не работают. Гису против. И прямо сейчас он продолжает шнырять и путаться у ног дяди и отца. А те маневрируют, чтобы ненароком не наступить на маленькую ножку такого непоседливого и такого любимого родного мальчишки с глазами Чонгука и улыбкой Тэ.       Енот тоже никуда не девался. Он, стало быть, выспался в первой половине дня под убаюкивающий дождь, и ему тоже любопытно движение в обеденной зоне. К тому же там его обожаемый маленький человек, за которым он шуршит лапками по пятам. Одним словом — семья.       А ещё зверьку вкусно пахнет едой. Он то и дело подбегает к Гису, становясь на задние лапы и вытягиваясь всем туловищем, с мольбой заглядывает тому в практически чёрные глаза. Добрый Юнги, помешав лапшу, заприметил жалостливую мордочку и тут же решает открыть холодильник, чтобы угостить пушистика сладкими фруктами или ягодами. Лаки это всегда было по душе.       Не закрывая дверцу холодильной камеры, он срывает с крупных гроздьев несколько зелёных, но таких сладких виноградин. После чего моет и вместо того, чтобы дать лакомство еноту прямо из рук, высыпает их в миску, что в стороне от кухонного гарнитура. Но вот вопрос. А почему никто не предложил виноград ребёнку? — Гису! Детка… это же было кормом для Лаки, — растерянно выпаливает Чонгук и поворачивает голову вбок и немного вниз. — Ты что же взял это из миски?! — замирая рукой в воздухе с щипцами для мяса, альфа слышит аппетитное чавканье сына и вместо внятного ответа на вопрос наблюдает лишь растянутые губы Гису в довольной улыбке. — Зачем ты ему показал эти ягоды, Юнги?! Он же без ужина, ещё и с миски енота их стащил! — Миски вашего енота чище человеческих тарелок! А то, что он бесконечно ест Чупа-чупс и даёт облизать Лаки, тебя это не смущает? — хихикнув и поглядев на мальчика, возмущается Юнги и возвращает внимание сварившейся лапше. — Он же не из мусорки их вытащил. «Да ещё бы он достал из мусорки!» Цокает про себя Чонгук и отрицательно мотает головой. — Быстро забери виноград из миски, пока он не прибежал и не доел его оттуда весь! Вот же чёрт, если бы Тэхён это увидел, то прибил нас тут обоих, а если бы Чимин, тогда вообще… — шикает чуть тише Чонгук, кивая в сторону гостиной, и не на шутку опасается гнева порой чересчур правильных омег. Да, это не совсем гигиенично, но Гису уже успел слопать за спиной взрослых несколько ягод, ничего не поделаешь. — Чего-чего?! А как тебе такое, Тэхён? — Чимин, навострив уши, находится уже не здесь, а мысленно стоит палачом на кухне рядом с Чонгуком и Юнги, пока маленький альфа покинул сегодняшних поваров и шагает к угловому дивану. — Они накормили Гису кормом для енота! Твоего сына, на минуточку, — расширяет ноздри он и тычет указательным пальцем в обеденную зону что за углом. — Он такой же мой сын, как и Чонгука, если что. И это всего лишь виноград, — Тэхён поднимает Гису и усаживает на колени, определив такое очевидное по запаху и по зажатой в кулачке ягодке. Добавку с собой притащил. Маленький умница. — Не драматизируй, Чимини, — омега вытирает ему влажной салфеткой ротик и пальчики, которые успели стать липкими от сладкого виноградного сока.       Ко всему прочему Тэхён прав. И вообще, в большой семье лицом не щёлкают. Если пропадает еда из миски питомца, то это становится исключительно проблемой питомца. Папа целует его в чёрную макушку вьющихся волос и тянет носом воздух. Шафран и апельсин с горчинкой лайма.       Просидев на коленях не более двух минут, Гису снова извивается и просится на пол. В его умной голове что-то щёлкает, и он вспоминает о том, что за подарком никто особо-то и не торопится, кроме него самого. Что ж, приходится поступать по-взрослому и всё брать в свои руки. — Прекратите кормить Гису из миски енота! — кричит на весь первый этаж Тэхён, а самому становится смешно.       Нетрудно догадаться, кому предназначена эта фраза. Двое альф, что звякают посудой на кухне, скрывают хихиканье, насколько это возможно, быстро переглядываются между собой, расставляя тарелки и раскладывая приборы на столе для приготовленного, такого ароматного и вкусного ужина для всех.       И Чимин, и Тэхён почему-то считают, что Гису поторопился обратно к отцу и дяде, но они ошибаются, наблюдая за траекторией движения маленьких и шустрых ножек в носочках с прорезиненными вставками на подошве. Мальчик бежит к входной двери, плюхается на попу, находит серьёзным взглядом свои кеды тёмно-синего цвета, тянется ручкой к нужной паре обуви, начинает кряхтеть и пока что неумело, но усердно натягивать правый на левую ногу, а левый на правую.       Гису до жути неудобно в этих ботиночках. Странно, ведь днём с ними был полный порядок. Кое-как обувшись, он поднимает ресницы и вопросительно смотрит поочерёдно то на удивлённых омег, то в сторону кухни. Он не понимает, почему взрослые не собираются к нему присоединиться в этих спонтанных сборах. И что только творится в их головах, смышлёному ребёнку не разобрать. — Кажется, Гису на нас за что-то обиделся и покидает нас, — в дверном проёме, ведущем в обеденную зону, показывается лицо Юнги, и без шуток не обходится. Он направлялся в гостиную, чтобы пригласить всех к столу, а тут на пороге дома застывает маленький альфа и непонимающе смотрит в глаза родственничков, полные недоумения. — Ты куда это от нас уходишь, а-а-а? — Мин подходит к мальчику и широко улыбается. — В магазин, — хлопает ресницами Гису и стоит на прежнем месте. — А что мой хороший хочет в магазине? Может, это найдётся в доме. М-м-м, Гису? — присоединяется к беседе Тэхён, и они вместе с Чимином шагают к ребёнку. — Ну, и чего вы там замерли? Остывает же! — разложив приготовленные блюда по порциям, пятым присоединяется Чонгук, перекинув небольшое кухонное полотенце через плечо. Ему не видно сына за фигурами Юнги, своего мужа и его брата. — Чего у входа столпились? — обнимает Тэхёна со спины и заглядывает через его плечо. — Дома этого нет, — издалека начинает Гису и переводит взгляд на Юнги. До чего же странный и недогадливый народ эти взрослые. Всё им нужно объяснять и показывать. — У тебя с Чимином есть, а у папы и отца нет, — стреляет глазами в родителей и смотрит уже исподлобья. — У них нет подарка. Нам нужен такой же подарок, — Гису, в отличие от взрослых, понимает всё на свете. Он точно знает, что если речь идёт о подарке, то нужно ехать в магазин. Там их целые полки от пола до потолка. Выбирай не хочу. — Поедем в магазин? — от этих слов сердце Тэхёна наполняется не только светом и ещё большим желанием иметь второго ребёнка, но и сжимается от опасения стать непутёвым родителем двоих детей.       Иногда, нечасто он неоднократно задавался вопросом и в то же время сомнением, достоин ли он такой привилегии и счастья, как растить малыша? Достоин ли он после всего называться родителем и давать жизнь ещё одному сыну?       Сегодня, оставшись с Чимином наедине, он впервые проговорил это вслух. Даже Чонгуку он не смел озвучивать изредка гнетущие его мысли. Да, он всецело доверяет своему альфе, и между ними нет никаких тайн, но та картина мира Тэхёна в его отсутствие, пока омега находился во Франции совсем один, и которую в полной мере видел только Чимин, заставляет поделиться лишь с братом. «Ты тогда правду говорил. В день, когда родился Гису, ты был прав. Он достался мне случайно. Нам. Просто потому, что я забыл принять таблетку. Но я люблю его неизмеримой родительской любовью, Чимин. Эта любовь иная, если брать в сравнении любовь к тебе или к Чонгуку. Другой её вид» «Я не представляю нас с Чонгуком без этого ребёнка» «Мне иногда кажется, что этой жизни у нас сейчас бы и не было, не родись он тогда»       «Как только эти мысли заполняют мою голову, я гоню их от себя. Я знаю, что достоин и любви, и счастья. Достоин быть папой, но порой они берут верх, и я снова боюсь, брат. Боюсь оступиться и испортить им жизнь»       «Если бы ребёнка не было, нас бы ничего не соединило. Я так думал и, наверное, думаю до сих пор. Я бы вряд ли признался ему во всём. Мы бы никогда не были вместе, если бы не наш Гису. Он как связующее звено, благодаря которому мы неразрывны. Если бы не наш малыш, одной только любви оказалось недостаточно для откровений»       Этот диалог происходил в спальне Чимина и Юнги за закрытой дверью, как только Тэхён закончил кормить близнецов и убаюкал их, покачивая колыбельки.       «Я тоже хочу второго ребёнка. И выбор, и желание это осознанное и трезвое. Я размышлял об этом раньше, задолго до рождения близнецов. Но как можно любить одинаковой любовью одновременно двоих детей, скажи? Как их не делить в своём сознании?»       «Я опасаюсь, что Гису начнёт страдать от недостатка внимания, ведь новорождённому крошке его понадобится больше. Боюсь, что он будет обделён заботой и лаской, ведь у него может появиться младший брат, а он отойдёт на второй план»       «Но в то же время я хочу, чтобы в этом мире у него был человек, родной и близкий по духу человек, с которым он вырастет под одной крышей. С которым будут и смех, и слёзы, и драки, и тёплые объятия»       «Я хочу, чтобы у Гису был человек, к которому он всегда сможет прийти и доверить свои тайны, порой, не самые хорошие. И чтобы у них это было взаимно. Чтобы у одного и второго всегда было рядом крепкое, надёжное плечо, на которое они смогут опереться, проливая слёзы печали и счастья»       «Родственная душа, которая всегда протянет руку помощи в минуты отчаяния. Человечек, который искренне порадуется вместе с тобой новым победам в минуты, когда ты на вершине. Я хочу, чтобы у Гису был такой же брат, каким являешься для меня ты, Чимини. Но вот только смогу ли я достойно воспитать двоих детей? Я и Чонгук. Под силу ли нам вырастить из них идеально-прекрасных взрослых?»       На что Чимин тогда глубоко вдохнул, медленно и шумно выдохнул, а потом подошёл чуть ли не вплотную, становясь напротив Тэхёна, и поделился мыслями на этот счёт, не кривя душой, без доли сомнения и лести.       «У каждого есть недостатки. Есть положительные и отрицательные стороны. Их всегда две, как у медали. И у меня, и у тебя, и у Юнги, и у Чонгука. Все мы не без греха. И у Гису они тоже будут, Тэхёни. Жизнь многогранна, и от этого никуда не деться»       «Ни тебе, ни кому-либо ещё в этом мире не вырастить идеальных людей. Но вырастить их добрыми, чуткими и заботливыми под силу каждому, если задаться такой целью. Твоё сердце переполнено этими чувствами, Тэхён. Твоей любви хватит и на двоих, и на троих детей. Вашей с Чонгуком любви хватит на стольких малышей, скольких вы пожелаете иметь, ведь твой альфа очень на тебя похож в этих личностных качествах»       «Отбрось поскорее мысли о том, что было. Оставь ты уже наконец прошлое в прошлом. Оно давно похоронено и забыто, и ты забудь. Понимаю, что это непросто и болезненно, но хотя бы научись как-то контролировать гуляющие мысли»       «Не возвращайся в те дни и к тем людям, что отпечатались шрамами на твоей душе. Это давным-давно ушло и покинуло и тебя, и нас всех. Тебя все любят, Тэ. Никогда в этом не сомневайся. И в силе собственной любви — тоже. Чонгук, я, Юнги и малыш Гису. Мы тебя обожаем любым, потому что мы семья, помнишь?»       Тэхён помнит. Он, стоя сейчас у дверей особняка, улыбается, ловит одобрительный взгляд Чонгука и шмыгает носом, проводя указательным пальцем по пухлым щёчкам и подбородку сына, понимая, что «подарку» в ближайшем будущем точно быть. Гису просто умница. Всё он верно говорит и зовёт родителей в нужное место. Он точно знает, где брать эти самые подарки. Ну, почти. — Послушай, сыночек, — начинает Чонгук, равняясь с мужем, и присаживается перед ним на корточки. — Таких подарков просто так не найти, — он берёт его за запястья обеих рук и устанавливает зрительный контакт. — Они особенные, — мягче произносит альфа и ловит доверчивый и пристальный взгляд сына, слушающего во все уши. — За такими подарками люди выстраиваются в огромные, длинные очереди, так что и нам придётся подождать, — Чонгук убирает прядку волос со лба мальчика и улыбается. — Долго…? Долго ждать? — нежный детский голосок обеспокоенно интересуется у отца и папы, а глазёнки и вовсе перестают моргать. — Несколько месяцев, — отзывается Тэхён, быстро прикидывает в уме срок вынашивания младенца и высчитывает параллельно месяцы с запасом в настоящем и следующем году. — Думаю, что весной будущего года у тебя будет заветный подарок в виде братика. Он обязательно появится у нас. Мы тоже его очень хотим, крошка, — омега чмокает Гису в кончик носа и лохматит макушку густых волос.       Чонгук переводит на мужа взгляд и начинает буквально светиться изнутри. Он принимает ответ Тэхёна за согласие на ещё одного ребёнка. Мальчик улыбается им и опускает глаза.       Ни Чонгук, ни Тэхён не будут вбивать в совсем юную голову истину о появлении младенцев на свет. Не будут рассказывать о том, что дети — это не товар. И что братика вот так просто не купить на полках в магазине игрушек. Гису для таких подробностей ещё слишком мал. Пусть пока думает об очередях, длиною в несколько долгих месяцев, и о людях, что также подолгу ждут своих сыновей и братиков вместе с ним. — А теперь, молодой человек, попрошу вас стянуть кеды и пожаловать к столу.       Чонгук приподнимает личико сына за подбородок и целует, только на этот раз в щёчку. Помогает Гису разуться, временно оставив идею ребёнка бежать в ближайший торговый центр. Берёт его маленькую ладошку в большую свою и уводит в сторону кухни, заговаривая при этом зубы и отвлекая его на довольного енота, развалившегося вдоль стульев.       В глазах Гису понимание и смирение. Он всегда слушается отца. Рядом шагает и не отстаёт Тэхён, альфа обвивает свободной рукой мужа за талию, а следом за ними вместе идут Юнги и Чимин, не расстающиеся ни на миг с блоком от радионяни, модуль передачи звука которой прикреплён между двух колыбелей прекрасных крошек семейства Мин, что продолжают тихо сопеть за дверью справа от главной родительской спальни дома.

* * * * *

— Ты так вкусно умеешь готовить, мой Гуки, — тихо-тихо мурлычет Тэхён, повернувшись на постели к Чонгуку лицом. — А целуешь ты ещё вкуснее, — омега нежно касается его губ своими и накрывает себя и супруга одеялом, скрываясь под ним с головой.       Цепляет указательным пальцем резинку пижамных штанов, предварительно огладив член альфы через тонкую ткань. Тэхёну хочется подразнить, не более, потому как в этой же комнате, в противоположной её части, в детской кроватке видит сны их Гису. — Так, значит, ты тоже хочешь альфу и омегу? Или альфу и альфу? — Чонгук сейчас шутки не шутит, и его твердеющее возбуждение в руках мужа от ненавязчивых и осторожных движений требует продолжения и более настойчивых ласк ниже пояса. Он рывком притягивает Тэхёна ближе и запускает горячий язык в его рот. — С ума сошёл?! — омега округляет глаза в пылком поцелуе и с силой упирается второй рукой в его крепкую грудь, которая поднимается выше и чаще от тяжёлого дыхания и нарастающего желания альфы обладать своим Тэ. — Не сошёл… — Чонгук протестующе не перестаёт покусывать и облизывать чужие губы, лениво приподнимает ресницы, тут же прикрывает обратно и стискивает мужа в объятиях теснее, чтобы у того не было даже малейшей возможности освободиться. — Я здесь и не предлагаю. Давай уйдём, Тэхёни, — омега глотает с ним горячий воздух, которого катастрофически мало обоим, и соблазн сдаться кружит голову. Преобладает над тем, чтобы выпутаться из любимых рук и объявить о строгом запрете: «не здесь, и не сейчас». — Но куда мы уйдём, Гуки? — Тэхён ладонь с члена альфы не убирает, и ему начинает мешать материя, что отделяет их тела друг от друга. — Если он проснётся, а нас нет? — речь о Гису, в сторону которого омега ведёт глазами.       Понимая, что Чонгук на пике возбуждения, и оно просится наружу, омега забирает руку и скользит выше по кубикам пресса к ключицам, обводит их уникальную разноцветную парную метку и позволяет проникать языком глубже во влажный рот. Они плотно поужинали, но чувство голода всё же осталось. И это сейчас вовсе не о еде. — Он последнее время никогда не просыпается по ночам, Тэ. Ну, разве то за редкими исключениями, — Чонгук гуляет пальцами по талии мужа под футболкой и оглаживает его бёдра. — Тем более, я знаю выход, — альфа скидывает одеяло с макушки обоих, пуская больше кислорода в лёгкие после практически замкнутого пространства под мягким наполнителем, надёжно согревающим по ночам. — Выход? Мы без радионяни, а будить Чимина с просьбой её одолжить, знаешь ли… — омега поворачивает голову к настенным часам, стрелки которых указывают на время около часа ночи. — Мы никого не разбудим и не потревожим, — Чонгук обращает взор мужа на себя, цепляя его подборок. — Дай свой телефон, — шепчет он и вынужденно разрывает короткий, но сладкий поцелуй. Указывает большим пальцем на прикроватную тумбочку со стороны Тэхёна. — Давай, Тэ. Доверься мне.       Тэхён непонимающе хлопает ресницами, но мобильный всё-таки протягивает, передавая в руки любимого. Чонгук, повернув айфон левой боковой панелью к себе, убеждается в том, что переключатель в беззвучный режим активирован. Входящий вызов с его собственного телефона не издаст ни звука, отдаваясь лишь лёгкой вибрацией. Звонит со своего и успешно принимает входящий на айфоне Тэ, а на своём уверенно тапает на значок микрофона, чтобы отключить возможные поступающие голоса в трубке на другом конце провода. — Готово, — гордо объявляет, ну, как объявляет, шепчет у самого уха альфа, после чего встаёт с кровати и кладёт мобильный мужа рядом с кроваткой спящего сына. — Теперь мы можем его слышать, а он нас — нет, — расплывается в самодовольной ухмылке Чонгук, демонстрируя подручные устройства вместо привычной радионяни. Улыбка альфы заразительная, и Тэхён не может не улыбнуться ему в ответ. — Вспомни наши первые свидания, Тэ, — альфа подходит к мужу и протягивает ему ладонь, заглядывая в карамельные и самые красивые на свете глаза. — Вспомни наш первый раз под звёздами, монТэ… — прося одной фразой отыскать в памяти омеги воспоминания давно ушедших лет, Чонгук замирает в ожидании ответа и не отводит взгляд. И Тэхён, и Чонгук помнят всё до мельчайших подробностей, точно это происходило вчера. — Ты со мной?       Ответа не последовало. Вместо него альфа ощущает теплоту ладони своего монТэ и наблюдает тени силуэтов двоих безумно влюблённых на стене, бесшумно покидая спальню для гостей вместе с обожаемым человеком и также неслышно прикрывая за собой дверь.       Шагая уже по коридору второго этажа, Тэхён не отпускает руку Чонгука, озираясь по сторонам и оглядываясь то на их комнату, то на спальню старшего брата и Юнги. Неотступные мысли о том, чтобы ни в коем случае не встретить хозяев дома. Мало ли, вдруг кто-то из них встанет водички попить, да? Не попасться на глаза, тем самым давая раскусить свой замысел заняться сексом где придётся.       Альфа и омега почему-то прочно вбили в свои головы идею о том, будто они просто обязаны остаться незамеченными. Это подстёгивает, превращает их ночные похождения по особняку в некую игру. Взрослые люди, а чудят словно сбегающие из дома подростки, находящиеся под домашним арестом за проказы перед родителями. Это их забавляет и ещё больше подталкивает к реализации скорых непрерывных ласк в объятиях друг друга. Прятки. Версия 2.0 в действии, иначе и не скажешь. — Мы в машину, что ли, идём, Гуки? — Тэхёну не забыть об усыпанном небе на безлюдном пляже, об открытой панорамной крыше кроссовера и о жадных касаниях, горячих и громких стонах на заднем сиденье. — Но у нас здесь нет машины, родной, — омега понимает слова Чонгука в буквальном смысле, но у того совсем другая идея. Автомобиль им сегодня не понадобится.       Стоит признаться: для Тэхёна те давние приключения по ночам стали чуждыми. Будто и не с ними всё это происходило. Безусловно, ему всегда и везде с Чонгуком хорошо, но повернуть время вспять и вернуться в минувшие дни омега не пожелал бы никогда и ни за что.       Это вовсе не означает, что один из них в какой-то мере перестал желать второго, идя на поводу у привычки видеть свою половинку всегда рядом с собой. Совсем нет. Они просто настолько сроднились с тем размеренным умиротворением и уютом в одной постели бок о бок, без страха засыпая в обнимку. Для них это больше не дико, как прежде.       Ни Чонгук, ни Тэхён не хотят нарушать недавно устоявшуюся гармонию и покой. Дорого они заплатили, и деньги тут ни при чём. Но вот сегодня… сегодня, видимо, день исключения из негласных правил. Да и разве Тэхён может отказать любимому супругу? Не может он, не-мо-жет. И что самое главное — не хочет. — Гуки, мы идиоты, понимаешь? — омеге становится теперь смешно, вполголоса он проговаривает вопрос, утыкаясь носом в ухо Чонгука и украдкой хихикает. — Мне в этом году 34, а тебе вообще 36, и что? Что мы делаем? Мы прячемся, точно школьники, только не от строгих родителей, а от собственного сына, чтобы потра… — Ш-ш-ш-ш-ш! — альфа прикладывает указательный палец к губам мужа, поднимая вверх уголки губ. — Любовь никого не щадит, Тэхёни, так что смирись, — похожей игривой интонацией и громкостью в голосе даёт ответы на их спонтанные прогулки при свете полумесяца Чонгук, уже спускаясь по лестнице на первый этаж. Он ведёт омегу к двери, ведущей на задний двор. — У Юнги здесь наверняка натыканы камеры видеонаблюдения по периметру. А если Намджун или он сам их просмотрят? — напрягается Тэхён, потому как идея становиться героями любительского хоум-видео на всеобщее обозрение его как-то не впечатляет. — Да кто там будет смотреть эти записи, когда для этого нет нужды? — торопится рассеять сомнения мужа Чонгук. — Этого никто не делает, просто поверь мне на слово, — убедительно возражает альфа. Уж ему ли не знать закономерности и абсолютное равнодушие хозяев дома к цифровым устройствам, пишущим в режиме циклической записи.       Оба не удосужились нацепить даже тапочки или резиновые шлёпки. Они босиком. В пижамных штанах и свободных футболках навыпуск. Ступают по тротуарной плитке, которой выстлана добрая половина прилегающей территории. Через несколько шагов под ступнями уже щекочущая газонная трава, которая не успела просохнуть от дождя, что поливал весь сегодняшний день и окончательно закончился с минуты на минуту.       Немного душно, воздух тёплый, густой и приторный. Летний, но нисколько не мешающий вдыхать его полной грудью и ловить при этом приятное насыщение, несмотря на позднее время суток. Обоим знакома эта оглушающая тишина под покровом ночи, пока город спит. — Побежали? — доносится от альфы громче обычного и, переплетая пальцы в замок, они точно по команде «на раз, два, три», пускаются на бег. Преодолевая короткое расстояние в пару-тройку метров, прыгают вместе и одетыми в тёплую воду с брызгами и характерным звуком беспокойных волн, выплёскивающихся из краёв бассейна. Во дворе дома Юнги и Чимина он с подогревом. Регулируй температуру и плавай хоть круглый год.       Чонгук и Тэхён раздевают друг друга на ощупь, стоя по плечи в приятной воде. Раздевают не полностью. Не очень удобно это делать, особенно в спешке. Футболки остаются, торопливо стягиваются штаны и нижнее бельё. Альфа отбрасывает одежду на газонную траву, небрежно кладёт рядом, у бассейна, чтобы позже без труда дотянуться до неё рукой из воды. Им потом её предстоит ещё надевать и топать обратно, а носиться по двору и собирать боксеры, сорванные в порыве страсти, с разных углов двора — вообще непривлекательная затея. — Как ты хочешь? — Чонгук впечатывает Тэхёна в стеклянную стенку бассейна, устраивается между его ног и припадает к губам, целуя требовательно, с долей грубости.       Сжимает властной хваткой бока мужа. Дорвался до манящего во всех отношениях рта и приоткрытых, поблескивающих от слюны губ, от желания поддаться и впустить глубоко внутрь, предъявляя права на ловкий и пленительный язык. — Я хочу видеть твоё лицо, Чонгуки. Видеть лицо в моменте, когда ты кончаешь и сводишь брови, стискиваешь зубы в удовольствии и не прекращаешь терзать мои губы, — Тэхён плотно обхватывает его член, скользит по нему скручивающими движениями, прибавляя ритм, и дыхание с хрипотцой в самое ухо альфы добавляет огня.       Секунда, и Чонгук неожиданно резко подхватывает омегу, усаживая на бортик бассейна, впивается в шею, выводя рисунки лишь языком и приятно покусывая кожу от линии челюсти до плеч.       Тэхён закатывает глаза, роняя голову назад, и прикрывает ресницы от напора альфы и от обострившегося тактильного восприятия своего Гуки в момент сильного возбуждения. Кажется, он чувствует его каждой невидимой клеточкой. Вздрагивает от остывших прохладных капель, сбегающих с кончиков его волос по спине и лопаткам.       Чонгук комкает в кулаке пряди на затылке мужа, издавая еле уловимый на слух рык где-то в области ключицы, заставляя приблизиться теснее и не сметь отстраняться. Тэхён не смеет. Он прогибается в пояснице, когда альфа вторую руку опускает вниз, убирая с талии, и мучительно медленно проникает двумя пальцами внутрь, чувствуя обилие смазки и скорое расслабление. Тэхён всегда растворяется под ласками мужа, растекается под его телом и просит ещё.       Поступательные движения искушают, обезоруживают обоих, погружая в исступление поскорее сменить пальцы на твёрдый, жаждущий приятного давления в кольце мышц член.       Омега скрещивает щиколотки за спиной альфы, надавливает на ямочку на пояснице, приглашая взять его немедленно и жёстко. Не церемониться и не возиться с подготовкой, необходимости в которой больше нет. Чонгук подставляет головку ко входу, закусывает мочку уха Тэхёна и несдержанно толкается внутрь, раздвигая узкие, но податливые стенки.       Тихие стоны губы в губы хотят друг друга заглушить, но шуметь здесь противозаконно и строго запрещено, оттого и хочется в разы сильнее. Правила придуманной игры, что пришлась по вкусу, нарушать нельзя. В глазах сверкает азарт, отражаясь бликами пошлости и яркости ощущений обоих. На грани слышимости голоса сливаются воедино, как и тела влюблённых, которые до помутнения рассудка увлечены распаляющими укусами и шлепками по обнажённым участкам кожи.       Сама обстановка и место интимной близости сносит крышу, даёт прилив адреналина и доставляет удовольствие лишь от факта быть здесь и сейчас. Эффект становится сильнее, чем от привычного секса в спальне под общим одеялом.       Чонгук сдавливает бёдра Тэхёна, оставляя следы, а тому нравится. Омега царапает его плечи и спину, полосует не до крови. Пограничное давление на кожу между болью, жжением и кайфом. Ему хочется стонать громче, захлёбываясь наслаждением и одновременным запретом на громкие выдохи. Прокатываться эхом в грудине от сорванного голоса, вторящего из уст имя любимого.       Тэхён отдаётся Чонгуку точно впервые, забывая в одночасье обо всём и обо всех на свете. Зажмуривается, затыкая рот вкусом и запахом сильного и желанного тела, что так умело и интенсивно входит в его нутро, имеет его на всю длину до основания. Альфа набирает темп и чувствует скорый подступающий оргазм, с которым нереально совладать, оттягивая и продлевая будоражащий телесный контакт, сливаясь в единое целое.       Несколько рваных и точно попадающих по простате толчков, и омега не выдерживает первым. Сминает губы своего человека в голодном поцелуе, глубоко проникая и очерчивая изнутри языком его рот. Тэхён чувствует пульсацию. Сжимает его стенками, пока альфа обильно кончает в него. Чонгук, подрагивая мощными мускулами и вбирая в себя побольше воздуха, не может перестать выцеловывать и оставить без внимания истерзанные, мягкие губы омеги. Так быстро они не доводили друг друга до разрядки даже в начале отношений, даже в первый раз на узком сиденье авто.       Оба загнанно дышат и улыбаются в поцелуй, губы трогают щёки и восприимчивую, покрасневшую шею с частыми следами от зубов. Оба подставляются под ласки и остаются неразрывными недолгие минуты после взрыва всех фейерверков мира в это мгновение, всех видимых и невидимых звёзд над головой в этой и любой другой, тысячной по счёту далёкой галактики от взаимной любви, нежности и преданности друг другу навек.       Лёгкий ночной ветерок задевает их взмокшие и разгорячённые тела, осыпая кожу мурашками и заставляя прижаться крепче, обездвижив на пару секунд, а после уносится прочь, разгонять по высокому небу редкие белоснежные облака. — Но ведь я принимаю таблетки, Гуки. Ты ведь знаешь, что сегодня ничего не выйдет, — Тэхён забирает мокрые пижамные штаны и такие же мокрые боксеры из рук любимого, заботливо протягивающего ему одежду, и делится мыслями о невозможности зачатия. Настало время ощущений не из приятных. Липкая, холодная ткань доставляет дискомфорт и леденит кожу сильнее, если бы они просто прошлись тут голыми. — Ну, значит, повторим через неделю ещё раз. С завтрашнего дня можно с ними прекратить, — Чонгук тоже одевается и, опираясь на ладони, чтобы ловко выпрыгнуть из воды, обнимает себя руками, стоя в ожидании, пока его ненаглядный определит где там у его брюк перед, а где зад. По состоянию обоих, они будто искупались в проруби морозной зимой, а никак не летней ночью в бассейне с подогревом. — Или, быть может, ты не хочешь прерывать курс противозачаточных, м-м-м? Тэ…? — отказа последовать не должно, но Чонгук всё равно решает уточнить. Омеги такие омеги, того гляди могут и передумать. — Я хочу, Гуки, — Тэхён уже рядом с ним на газонной траве. Он выжимает края футболки, чтобы с них не текло обвалом. Кто потом за ними полы будет на этаже мыть? Капли высохнут и оставят за собой след, как ни крути. — С завтрашнего дня я не приму больше ни одну, родной, — дрожащими губами омега наспех чмокает чужие и близкие губы своего альфы.       На кой чёрт надо было прыгать полностью одетыми в бассейн, они не поняли до сих пор. Надо было хотя бы штаны с себя стянуть, оставаясь в футболке и нижнем белье. Хоть что-то сухое, да было. Не так бы сейчас их, быстренько пробегающих к двери в дом, трясло в ознобе.       Неизменно взявшись за руки, они возвращаются в спящее царство и пространство тёплых комнат. К увесистому согревающему одеялу и воздушными подушками в их комнате, которые заждались эту беспокойную парочку, улизнувшую навстречу приключениям и удовлетворению желаний, накрывших волной похоти и испепеляющей страсти с головой.       Телефон тоже не забывают прихватить. Он лежал поодаль от бассейна, чтобы не допустить случайных брызг. Из мобильного, что в руках Чонгука, доносится лишь звенящая тишина. Вызов непрерывен и по-прежнему активен, отчитывая секунды «разговора». Их ребёнок преспокойно продолжает спать крепким, младенческим сном.       Из свидетелей за их спинами нагло подглядывает и маячит только серебряный полумесяц, верно идёт по пятам, заметая следы в темноте опустившейся ночи. Они ступают мягко, по-кошачьи, точно пара воришек забралась в чужие владения обеспеченных людей, живущих под этой крышей. — Вы откуда это такие… мокрые? — из-за поворота под лестницей выруливает Юнги со стаканом воды в руках. Он окидывает взглядом фигуры обоих сверху донизу. — На улицу ходили? Ливня не слышно. Вас точно с ведра окатили, — посмеивается он и не уходит, зараза. — Да вот, решили прогуляться, чтобы спалось крепче, — выпаливает, заикаясь, Тэхён. Он больше не великолепный лжец. У омеги на лбу всё написано жирным маркером, и не только там.       Они с Чонгуком, как нашкодившие мальчишки, стоят перед альфой по стойке смирно на вытяжке и переминаются с ноги на ногу то ли от нервозности, то ли от холода, скрепив пальцы в замок. — Угу… — Юнги демонстративно медленно обходит парочку и, кажется, видит их насквозь. Рассеянный свет даёт их разглядеть. Опухшие, порозовевшие губы от поцелуев и искусанная шея приковывают внимание особенно сильно. Только слепой не заметит, чем они только что занимались в саду. — Спокойной ночи, — Мин делает глоток и забирает стакан с собой. «Нагулялись на сон грядущий… так это теперь называется, да?» Ухмыляется про себя Юнги. «Вы такие очевидные. Босиком ещё. На флай-йогу сгоняли под луной, не иначе»       Отмечает про себя старший альфа, хихикает под нос и с неоднозначной улыбочкой шагает по лестнице вверх. Ранним утром Юнги самолично сотрёт запись с камеры видеонаблюдения, что выходит на задний двор. И смотреть это, естественно, ни он, ни кто другой не будет.       Переглядываясь и шушукаясь между собой, Тэхёну с Чонгуком тоже весело и смешно, но они держатся. Помалкивают. Поднимаются следом за хозяином дома и закрываются за дверью гостевой спальни. — Думаешь, нам под силу вырастить и воспитать двоих детей? — после горячего душа, коим оборудованы все спальни особняка, Тэхён зарывается носом в волосы своего альфы и вдыхает любимый аромат. — Я не думаю. Я знаю, Тэхён, и ты тоже об этой не думай, а точно знай, — шёпотом от Чонгука, и невесомый поцелуй в запястье и в тыльную сторону ладони его омеги, что так тесно прижимается всем телом к нему, закидывая сверху ногу. — Я в этом уверен, монТэ. Я уверен, мой Тэ.