У моей куклы синие глаза

На похороны пришли немногие. Навия запомнила каждого. Когда-нибудь она восстановит честное имя своего отца, а пока может лишь это: помнить. Над Пуассоном уже несколько дней не утихал проливной дождь, и ее траурное бархатное платье промокло насквозь. "Пожалуй, пора обзавестись зонтиком", — мелькнула случайная мысль. На следующий день она получила посылку из Снежной. В изящной коробке, украшенной лентами, лежала кукла. Точная копия самой Навии, вплоть до тридцатидюймовой талии, одетая в старомодный наряд с корсетом и кружевами. В качестве адресата значился "Господин Каллас". "Ах, папа, — уголок рта дернулся в привычной улыбке, но по щеке все равно скатилась слеза. — Мне уже пятнадцать, а ты... ты погребен под землей. Быть может, мне уже слишком поздно играть в куклы?" Затем объявилась Клоринда. С визитом. И с предложением научить юную главу Спина де Розула стрельбе. Навия сдержалась и вовсе не нагрубила ей. Отец учил ее быть леди, а леди не к лицу посылать к черту, даже если очень хочется. Первое покушение случилось через неделю после похорон. В нее выстрелили из обычного мушкета. Показалось, что пули чудом прошли мимо, потому что стреляли в нее с десяти ярдов, а на Навии не оказалось ни царапины. Вот только дома она обнаружила пять пулевых отверстий на совершенно новой фарфоровой кукле. Навия смотрела на эти отвратительные черные дыры на безупречном теле в окаймлении золотого кружевного шитья и думала, что внешность может быть очень, очень обманчивой. Когда ей исполнилось двадцать, она умела стрелять с обеих рук без промаха. У куклы отсутствовала правая нога, более двадцати черных пулевых меток уродовали ее тело, а фарфоровое лицо было изъедено кислотой. Но она все так же гордо сияла улыбкой в золотом кружевном ореоле.