Вспомнишь

      Кудри приятно щекотали щеку, нос впивался в шею, а на прикосновения Егор был вовсе не скуп. Даня заводит руки ему за шею, и у второго сносит крышу — Крид берет рыжего под ягодицы и усаживает на стол. Теперь отстраниться было жаль, но столько долго было невозможно оставлять каждый сантиметр Даниного тела без хотя-бы взгляда, чего бы там большего они оба ещё не желали. Чёлка рыжая спадала на замыленные глаза, дыхание учащалось, щеки розовели, а в шортах Поперечного стояло бóльшее напряжение, чем при первой встрече непосредственно Данилы с непосредственно Егором. Особенно сейчас забавлял контраст, ведь пока на одном был чёрный смокинг по фигуре, на втором — бесформенная белая футболка и несчастные зелёные шорты чуть выше колена.       Крид поправлял волосы Поперечного назад одной рукой, а второй, взяв ручку потоньше в запястье, тянул на себя. Комик тихо мычал в поцелуй, а в голове его туман и вата. Он здесь явно занимал ведомую позицию, так что Егор умело брал дело в свои руки во всевозможных смыслах, сейчас беспордонно и пошло горячими ладонями поглаживая с внутренней стороны Данины бедра. Тот же поддавался на провокации, уже, кажись и самого себя не помня.       Один включённый в квартире свет — в коридоре, сейчас обделял лицо Булаткина, но даже так Данила не мог переставать плавиться перед такими нежными, но страстными серыми глазами. Руки тянутся к егорову галстуку и рэпер подаётся вперёд, кладя голову на плечо похрупче. Длинные пальцы шустро преодолевают молнию, и Егор было уже опешил, да Поперечный перебивает поцелуем и сам усаживается на столе поудобнее и прямее, насколько то возможно, ближе к Криду. Егор сам становится плотнее к кухонному столу, своим пахом теперь вжимаясь в чужой. Данилу ведёт, когда внизу он чувствует руку, берущую два органа сквозь ткань поближе друг к другу, почти высвобождая, а второй Крид водит от рыжего загривка к щеке, от губ солёных не отстраняясь.       С плеч падает пиджак, а со стеклянного стола вот-вот скатится Поперечный, когда становится кожа-к-коже и интимнее некуда. Ведущему тут явно нравится поставленная сценка, поэтому темп примедляется, становясь таким, который Егору Криду и свойственен — до раздражения нежный и сладостный, чтобы глаза закатывало, а разум накрывало, чтоб Данила проругался матом ещё разок.       Поперечный ненавидит Крида. Ненавидел. Но раньше за другое, очевидно. Сейчас все лучше некуда или хотя-бы думать не охота.

***

       За полночь бьются бокалы, в зале разливается женский высокий хохот вперемешку с мужским пониже. Егор улыбается — он любит вино. И виски тоже, и коньяк, безусловно.. Но столько мешать вредно, а картинка перед глазами так и начинает двоиться.       Какое-то ну очень простецкое день рождения какой-то подруги другой подруги Тимати.. Ну, остаётся надеяться Криду, что Тимур знает, где они, с кем они и как потом отсюда выбраться. — Выпьем же за чистую и верную любовь! — и слышится гул.       — Ну ещё бы более дедовское что-нибудь сказал, а то как будто нам тут всем под сорокет и пить больше не за что, — возникает какой-то парень из всей компании, только подошедший от соседнего столика, где стояла такая почти толпа, где, опять же, дай бог Тимати знал кого.       — Да отличный тост, что уж, — Юнусов выпивает, изподлобья глядя на Егора. Крид сам по себе расплывается в улыбке, примечая с собой не первый час, прекрасных дам, вечно строящих ему глазки.       — Для тебя, как раз, тост, Егор. — люди выпивают и рассасываются по залу, уходя кто в пляс, кто "в бляд".       — С чего бы то? — Булаткин вертит головой, засматриваясь на одну и вторую, а там уж третья рядо.. Тимур подходит сбоку.       — Ну вот.. Между делом, смотри какие девчонки, но тебе, конечно, совсем параллельно, тебя Данечка ждёт дома.        Егор толкает товарища под руку, — Ты совсем сдурел?       — Наивный ты и простой, Егорушка. Не замечаешь беды за рыжими ресничками, которые все скрывают свой наглый взгляд, — Тимати заметно поникает в тоне, — вспомни, сколько ты сделал для него? За то количество часов, украшений и букетов тебе сразу каждая первая в постель падё..       — Сам себя слышишь? Как будто не знаешь, что не в этом дело! — Егор пьян и зол, выражения лица меняются, как маски в комедии дель арте.       — Это ты меня не слышишь, а проблемы в упор не видишь. Ты ему то всё, он тебе что в ответ? Он даже не носит твоих подарков, шутишь?       — Ну Даня же объяснял всё.. — ну нет-нет, к чему Тимур клонит и для чего? Всему же есть объяснение.       — Срать он на тебя хотел. Ты все строишь из него святого, пока у него рога выше твоей головы.       Тимати оставляет друга один на один с собой, растворяясь в толпе под тяжестью взгляда нервных егоровых глаз, к которым вот-вот подступят слёзы.       В пьяном мозгу всплывают образы рыжие, всплывают картины те все, где сначала ор и крик, затем Егор приходит к Дане с грустнейшими глазами, большими букетами и дорогими украшениями. Данилу настолько же легко развести, как любую девушку, после того, как парень провинился. А, ну и потом секс.       Где тут благодарность? Крид сводит брови к переносице. Это же самый что ни на есть абьюз, а Даня с того бабло гребет лопатой. "Потом ещё перепродаст". Кулак сердито и сильно бьёт по столу, и Тимати растягивается в самодовольной улыбке.       —Сука.        Рука тянется к мобильнику.

***

      Даня где-то, где очень тихо и он, кажется, только-только отошёл от кабака, в пальцах шатая сигаретку. Где сигратека — там и думка, и мысля придёт, и новая тревога.       Когда Егор действительно последний раз придёт ко мне с провинившимся взглядом и блядским букетом?       Долго ещё можно так макать Поперечного головой в унитаз, а потом заботливо вытирать белым полотенчиком, приговаривая, что то было вовсе не специально, а обстоятельства "подло неподходяще складываются"?        Данила выдыхает дым а вместе с ним сомнения и последний вердикт — "Это его крайний шанс".       Поперечный бросает окурок на мокрый асфальт и тушит, затоптав ногой и было почти вошёл в кабак. "Егор"? Вспомнишь солнышко — вот и лучик света. Другую версию Данила, кстати, узнал раньше "доброй".       — Да, ало?        — Да ты, да ты вспомнишь ещё, сколько я тебе сделал и сколько вложил, — голос Егора явно надрывался и был полон злобы, да только и толики пьяности то не перекрывало. Это злило уже Данилу с ещё большей силой, — Неблагодарный, видел себя вообще? Да где ты! Где я! Чтоб я больше не видел даже твоего номера!        Звонок в ту же секунду сбрасывается. Даня эмпат. Но здесь неплохо бы понять и его, да только кому-то с ненавистным именем на "Е" того не дано с рождения. Музыкант чёртов.        — Сука, нет, это ты вспомнишь! Ты, гад, будешь плакаться новой бляди в плечо, вспоминая меня! — злость одерживает верх над всеми чувствами, Поперечному и секунды не требовалось, чтобы понять какой щас Егор, о чём он говорит, и что он упустил. Нарцисс хуев, ебись конём да гори синим пламенем.        Руки чешутся и телефон о землю разбить, и кулаки в стену впечатать, да Даня ещё имеет над собой контроль. Пальцы быстро, неверно шастая по экрану, заходят в контактную электронную книжку и к черту всё три номера блокируют. Сил нет.       Кажется, тогда другая поговорка больше подошла бы.       На входе в бар Поперечный уже не может и сдержаться, когда ком резал горло, рога дырявили череп, а стены кабачка всё таки сотряслись от столь громкого хлопка входною дверью.       — Дань, ты чего?