***
– Что ж! Неужели это и есть загадочный Сяо! – восклицает первый заметивший его Адепт, широкогрудый мужчина с огромным мечом в двух руках. Затем он поворачивается и показывает второй меч, зажатый в других двух. – Я думал, у тебя будут золотые крылья. Остальные оборачиваются, чтобы рассмотреть его, а Сяо сужает глаза. Расспросив всех, он, как и обещал, собрал Адептов на площадке для тренировок. Однако он не видит никаких намеков на поединок. Восемь или девять человек столпились у ограды, больше занятые пустой болтовней, чем искусством владения оружием. Сяо призывает Анемо и проносится мимо Адепта, легко выхватывая первый меч из его рукояти. Остановившись в непосредственной близости от оружейного склада, он бросает через плечо: "Мне не нужны крылья, чтобы летать". Раздается одобрительный свист. Сяо, приготовившись к контратаке, чувствует себя несколько растерянным. При дворе его бывшей хозяйки существовал четкий порядок, и Сяо изо всех сил стремился подняться на вершину, чтобы топтать других, а не быть затоптанным. Здесь же остальные Адепты начинают возбужденно болтать, как бы восхищаясь его способностями, а не испытывая перед ними ужас. Один из них добродушно подталкивает четырехрукого локтем. – Он поймал тебя, Босациус. Босациус пожимает плечами и поднимает две пустые ладони. – Он быстрый. – Знаешь, – лукаво говорит другая Адепт, используя свое Гидро, чтобы небрежно перебрасывать струйку воды между кончиками пальцев, рисуя непрерывные восьмерки. – Мы слышали, что ты очень нравишься Мораксу. Толкание локтями и ухмылки между ними значительно учащаются. – Ну, теперь понятно, почему, – щебечет длинноволосый мужчина позади нее. – Моракс всегда такой ужасно строгий, – добавляет владелица Гидро. – Скажи, к тебе он действительно благосклонен? Услышав это, Сяо резко вспомнил своего Бога в моменты, когда тот властвует над всем его телом, и встряхнул головой, чтобы избавиться от этих мыслей. Теперь их непринужденная обстановка стала вполне понятной. Репутация Сяо опережает его. Они не видят в нем угрозы, потому что воспринимают его как игрушку, подстилку их господина. По правде говоря, у него мало шансов возразить, но, если он сможет хорошо проявить себя здесь, если ему дадут еще один шанс вернуться в бой, он уверен, что сможет доказать свою силу и снова заслужить роль орудия своего хозяина. Он вновь направляет меч на Босациуса, острием вперед. Тяжелый клинок на расстояние вытянутой руки погружается в землю у его ног, и рукоять меча трепещет в воздухе. – Сразитесь со мной, – бросает Сяо. – Я разберусь со всеми разом. Улыбки на лицах застывают. Босациус откладывает меч, который все еще держит в руках, и осторожно кладет его на острие рядом со своим близнецом. – Почему бы нам не сбавить темп? Перваз должен с минуты на минуту вернуться с обедом. – Он оглядывается по сторонам, словно ожидая появления этого самого обеда. – Не будем сражаться на пустой желудок. Сяо давно собирался метнуться к стойке с оружием, но раз никто не нападает, он не торопится с изучением оружия. Он останавливает свой выбор на изящном копье, которое должно заменить то, что он потерял в последней битве. Он берет его в обе ладони и вертит, перекидывая из руки в руку. Прочная конструкция. Хорошо сбалансировано. Взмахнув, он направляет его на Босациуса. – Ты ответишь на призыв нашего господина только когда твое пузо будет набито? Или сейчас? Босациус еще раз оглядывается через плечо, обмениваясь неуверенными взглядами со своими товарищами. Когда никто не отзывается, он тяжело вздыхает и берет оружие за рукояти. Он смотрит на Сяо поверх скрещенных клинков, и его губы сжимаются в тонкую линию. – Давай покончим с этим побыстрее, – ворчит он. – Сегодня у нас блинчики с зеленым луком.***
Все восемь воинов валяются на земле, когда к ним подбегает еще один молодой Адепт, прижимая к груди корзину с горячей едой. Увидев руины тренировочного поля, он замирает и смотрит на единственного оставшегося на ногах человека. Он смотрит на своих товарищей, потом на Сяо. Победа над ними казалась оправданной в тот момент. Показать им, а главное – Мораксу, на что он способен. Но почему-то теперь, когда это произошло, ему неловко. С первого удара стало понятно, что это не те воины, каких воспитывала его госпожа. Даже после поражения Босациуса остальные скрестили с ним копья с некой наигранной доброжелательностью, без той сосредоточенности, которую он ожидал от элиты Моракса. Никто из них не показывал намерения убить его или хотя бы немного покалечить. На самом деле, ему не нужно было сражаться, чтобы те сдались. Возможно, именно поэтому, подойдя к новичку, он держит копье острием вниз, а его поза не выглядит угрожающей. Вблизи Перваз оказывается выше его ростом, но выглядит явно испуганным. Его руки возятся с крышкой корзины, вздрагивают, а затем вытаскивают тонкие хрустящие блинчики, поджаренные до золотистой корочки и свернутые вокруг начинки из лука. Аромат специй и душистого сливочного масла доносится до их ушей. Сяо делает глубокий вдох, а затем качает головой. – Я не хочу есть, – лжет он и удаляется с тренировочной площадки. Копье, однако, он оставит себе.***
До встречи с войсками сегуна Райден еще несколько дней, но Сяо с удвоенным рвением приступает к своим обязанностям. Моракс слушает рассказ о его сражении с веселым смешком, но потом соглашается, что, конечно же, это означает, что Сяо полностью здоров для битвы. Той ночью Сяо отдает себя в услужение своему Богу. Ничего особенного, просто пытливо прижимается к плечу Моракса, массируя его напряженные плечи, а пальцы по-прежнему вспоминают приятную мелодию быстрых ударов копья. Моракс удовлетворенно хмыкает, и Сяо берется успокоить напряжение своего господина. Когда он забирается под многослойную одежду, то жаждет прикосновений, которые, он знает, получит в ответ. Ему повезло, считает он, что он так хорошо справляется со своими обязанностями.***
Боевой отряд огромен, он выстроился в аккуратные шеренги, уходящие так далеко в горизонт, что даже зоркие глаза Сяо не видят им конца. К сожалению, Сяо сразу же замечает Адептов, участвовавших в спарринге. Они собрались во главе войска, в непосредственной близости от Моракса, а значит пользуются его уважением. Сяо незаметно ускользает, не дожидаясь, что они скажут ему на этот раз. Он находит поварскую тележку в некотором отдалении, желая принести своему господину немного чая. Чая нет, но Сяо, пока никто не видит, берет несколько паровых булочек, а затем отправляется на поиски высокой точки, где можно было бы поесть и продолжить наблюдение. Его настроение омрачает вид, открывающийся перед ним: сельская местность опустела, ее жители разбежались. Об этом свидетельствуют пустые дома и загороженные пастбища, а внутренние убранства – о том, что бандиты успели вынести все ценное. В одной из таких опустевших деревень он идет по грунтовым дорожкам под аккомпанемент скрипа дверей, оставленных распахнутыми настежь то ли из-за срочности эвакуации, то ли по неосторожности мародеров. Центральная площадь построена вокруг массивного дерева с вековыми корнями, затененного огромными ветвями. Приблизившись, он видит за деревом маленькую темную фигуру, быструю и мимолетную. Это движение, в то время как он думал, что находится один, заставляет его хищные инстинкты выйти на первый план. Он не раздумывая бросается вперед. Фигура уносится прочь от него, оставляя между ними преграду в виде толстого дерева, поэтому он не пытается преследовать. Вместо этого он взлетает по стволу и зависает на долю секунды, которой хватает, чтобы неизвестный снова огляделся вокруг и замер, не видя его за спиной. Он не даст обнаружить себя. Он пикирует вниз, как хищная птица, выпустив когти. В последнюю секунду Сяо понимает, что это всего лишь маленькая девочка, человеческое дитя, с широкими испуганными глазами и маленьким ртом, произносящим удивленное "О". Сяо переносит вес в сторону и наносит удар не по ней, а рядом, и копье, пронзив землю, замирает. Девочка пятится назад от силы его удара. Она падает прямо на землю и не встает, а лишь молча смотрит на него. У Сяо осталась последняя утренняя паровая булочка. Он отрывает кусочек и кладет в рот, чтобы показать, что она не отравлена. Во взгляде девочки – голод, но какой-то отрешенный, словно возможность получить кусочек даже не приходит ей в голову. Он дает ей оставшуюся булочку. Сначала она держит ее в руках, растерянная, словно забыла, что с ней делать. Но постепенно, подражая его жестам, она отрывает маленький кусочек и кладет его в рот. – Ты здесь одна? – спрашивает Сяо, медленно и сосредоточенно жуя. – Тебя оставили? Она пытается вернуть булочку, но он отмахивается. – Здесь небезопасно. Сейчас начнется бой. Людям давно было велено покинуть эту местность, дабы не оказаться втянутыми в схватку бессмертных. Не все, кто остался, оказывают поддержку врагу, но все же Сяо не может представить, чтобы Моракс позаботится о приюте для тех, кто пошел против его воли. Девочка наконец начала с жадностью вгрызаться в булочку. Сяо кладет руку ей на спину, но она не прекращает есть, даже когда он легонько подталкивает ее. – В той стороне безопасно. Человеческое поселение на равнинах Гуйли. В направлении восхода солнца, ты должна идти туда. Ты поняла? Булочка съедена. Девочка смотрит на него, а потом в ту сторону, куда он указывает. Он поднимает ветер, взъерошивает ее волосы, дергает за одежду, хочет утащить ее в безопасное место. Но она лишь прикрывает голову руками и слабо хихикает. Однако ветер приносит звуки повышенных голосов и лязг оружия. Он должен вернуться к своему господину. – Иди, – призывает он. – Сейчас же! Он в последний раз указывает в противоположную от войск сторону, а сам спешит обратно. У него нет времени ждать, послушает ли она его.***
Они легко и без потерь выходят из своей первой схватки, отбивая силы сегуна Райден. Слишком легко, по мнению Сяо. Должно быть, то была лишь предварительная разведка. Хотя эта мысль только усиливает беспокойство Сяо, остальные солдаты Моракса после боя расслаблены и веселы, опьяненные первым маленьким глотком победы. Эта излишняя самоуверенность сделает их реальность еще более суровой. У них осталось несколько часов дневного света, и Моракс, кажется, склонен продолжать наступление, но есть несколько раненых, которых нужно лечить, и он также чувствует настроение отряда. В конце концов он переправляет их через неглубокую речку и отдает приказ разбить лагерь в тени близлежащей горной гряды, где грязь уступает место поросшему мхом камню, а земля начинает уходить под уклон вверх: явно удобная территория для Владыки Гео. Сяо обходит периметр быстро образующегося лагеря, настороженно оглядывая окрестности. Если бы он возглавлял противоборствующие силы, то атаковал бы сейчас, когда враг меньше всего этого ожидает. В конце концов, убедившись в отсутствии деятельности по ту сторону воды, он возвращается в сердце лагеря, где, как он знает, найдет их повелителя. В то время как остальные сооружают переносные конструкции из ткани или тростника, Моракс сотворил жилище из безупречных белых камней. Оно выглядит скорее как храм, нежели военная палатка: изысканная форма, четкие и точеные углы, словно нарисованные, украшенные сложными арочными крышами, которые он предпочитает видеть у себя в доме. Под этими карнизами есть даже несколько маленьких окошек, через которые проникает ветер, и Сяо приходит в голову странная мысль, что, возможно, они были сделаны специально для него. Получившаяся конструкция элегантна, но явно не потребовала особых усилий. Пока он наблюдает, Моракс с помощью обычных всплесков силы возводит еще два рядом, одновременно советуясь с несколькими своими Адептами по поводу стратегии. Заметив Сяо, он прерывает беседу и машет ему рукой. – Мой господин, – Сяо с поклоном приближается к Мораксу. Моракс приподнимает склоненную голову за подбородок и тут же целует его прямо на глазах у своих советников. Сяо, как всегда, податлив, но не понимает, чего от него хотят. Ведь он здесь как оружие Моракса, не так ли? Но, возможно, он должен исполнять двойную функцию. Он даже не уверен, что возражает: если ему дадут возможность сражаться за своего господина, он с радостью согласится на любую другую роль, которую только пожелает Моракс. Вспомнив, как высоко ценится его инициативность, Сяо бормочет Мораксу: "Мне ждать вас внутри?" Пауза, а затем Моракс отвечает: "Я надеялся, что ты это спросишь". Сяо держится за теплое ощущение одобрения Моракса и старается не привлекать к себе внимания. Он прячется за занавесками, висящими над дверным проемом, позволяя творению своего мастера укрыть его от посторонних глаз. Он застает богато обставленную комнату: настенные украшения, шелковая ширма, отгораживающая спальную зону, а за ней – роскошные шелковые постельные принадлежности, больше подходящие для борделя, чем для казармы. Моракс ценит все самое изысканное в жизни. Чем является присутствие здесь Сяо, если не еще одним предметом обстановки, еще одной роскошью? Таковы власть и богатство того, кому он служит. Он обагрил кровью руку своего господина, показал свою остроту, свое мастерство. Если Моракс получает удовольствие от режущего клинка, это лишь делает его еще более грозным для тех, кто следует за ним. Моракс возвращается гораздо позже, но Сяо уже готов и ждет. Он снимает верхние одежды своего господина, когда тот входит, и занимается внутренними, пока увлекает его за ширму, к постели, которую он оставил теплой и манящей. – Такой внимательный, – бормочет Моракс, поочередно стягивая с Сяо одежду. – Как мне и подобает, – отвечает Сяо, заканчивая за него работу, и озадаченно смотрит, как Моракс подсмеивается. Вскоре его хозяин лежит голый на шелковых простынях, которые он так любит. Сяо забирается на него, прижимаясь бедром к колену, и берет член хозяина в рот. – Ох, – вздохнул Моракс. – В самом деле внимательный. Он откидывает голову назад, но руки сами тянутся вверх. Сяо замирает, ожидая, пока они ухватятся за его волосы, и следит, потянут они или направят. Когда же они только нежно поглаживают его голову, он снова берется за дело, облизывая и посасывая, пока нежная плоть не становится твердой во рту, пока Моракс не вздыхает от удовольствия и не вскидывает бедра. – Подожди, – говорит он, и Сяо замирает в середине движения. – Не так. Сяо поднимает глаза, и его пронизывает голод во взгляде Моракса. – Хочу видеть тебя. Мораксу всегда это нравилось. С того самого первого раза Моракс по непонятным причинам настаивает на том, чтобы смотреть в лицо Сяо, когда использует его. Это заставляет Сяо чувствовать себя невыносимо уязвимым, что едва ли имеет смысл, учитывая все остальное, чем они занимаются. Тем не менее он послушно ложится на спину и подтягивает ноги к груди. Моракс берет подушку, и Сяо приподнимает бедра, чтобы она оказалась под ним. – Ты выглядишь восхитительно, – бормочет Моракс, поглаживая его по внутренней стороне бедра. Сяо кивает. Он подготовился к этому. Войдя в комнату, он некоторое время размышлял над своими самыми неподобающими фантазиями, чтобы довести себя до твердости для своего господина. В прошлом Моракс проявлял непонятное беспокойство по этому поводу, но раз его собственное удовольствие приносит удовольствие его господину, значит, он обязан это сделать. Когда Моракс входит в него, их лица оказываются в опасной близости, достаточной для поцелуя. Теперь же предаваться фантазиям становится еще сложнее, словно страсть и полное отсутствие барьера между ними могут привести к тому, что его мысли станут видны господину, вырвутся из его головы и вознесутся в пространстве между ними. Что подумает Моракс, узнав, что его орудие, его инструмент, может обладать подобными бредовыми мыслями? Мыслями о том, что его пригласили сюда не только для удовлетворения плотских потребностей, что поцелуй на глазах у советников мог быть не просто свидетельством обладания, а скорее заявлением об отношениях, которых не может быть у хозяина со своим слугой. Рука обхватывает его член, и Сяо хнычет, сначала от острого желания, потом от облегчения, когда его начинают ласкать, по два раза на каждый медленный толчок. Он знает, что Моракс пристально наблюдает за ним, и ему нестерпимо хочется открыть глаза, чтобы убедиться, что его игра хороша, что ее достаточно. Так или иначе, он беспомощен перед нахлынувшими ощущениями. Мораксу потребовалось всего несколько ночей, чтобы узнать все слабости Сяо, понять, где и как нужно прикасаться, дразнить, чтобы превратить Сяо в безвольный комок нервов. Теперь ему не нужно много времени, чтобы подвести Сяо к краю и удержать его там с потрясающей точностью и самообладанием. Такой контраст с самим Сяо, который потерял всякий контроль над собой, задыхается и быстро насаживается на член своего господина, желая получить больше его, больше хозяина, больше всего. Он уже усвоил, что Моракс не любит, когда он просит разрешения кончить, но трудно забыть прежние уроки. Вместо этого он представляет себе, как Моракс улыбается своей обычной улыбкой, словно она предназначена только для него. "Кончай, Сяо", – скажет он, и- Глаза Сяо распахиваются. Улыбка на лице Моракса точно такая же, как он себе представлял. Он повинуется воображаемому приказу всем своим существом и с протяжным криком кончает в руку своего господина. – Умница, – хвалит его Моракс, хотя уже не понятно, говорит он это на самом деле или только в воображении Сяо. – Мой замечательный Сяо, молодец...***
Сяо погружается в сон, похожий на умиротворение, и просыпается от криков в ушах. Сейчас глубокая ночь, и Моракс все еще спит рядом с ним, но ветер не доносит до него голоса. – Они здесь, мой господин, – тихо говорит Сяо, набрасывая на себя одежду. Он проводит рукой по занавеске, прежде чем оглянуться. Моракс тоже проснулся, но лишь кивнул ему. – Иди, – говорит он. – Собери всех, кого встретишь по дороге. И Сяо бросается наружу, где видит лагерь в полном хаосе. Из дальнего конца доносятся крики, грохот, а на фоне темноты – мерцание пламени, едкий запах дыма. Здесь, в самом центре лагеря, раздаются другие крики, отчаянные и хаотичные, но у них не один источник. Сяо расталкивает всех окружающих его людей грубым призывом Анемо, нетерпеливо ожидая начала столкновения. Позади него появляется Моракс, более спокойный, и с присущим ему достоинством командует над остальными, Сяо отпускает тех, кто не захотел идти с ним, и расчищает себе путь. Он встречает вражеские силы раньше, чем ожидал. Должно быть, они подожгли край лагеря и в неразберихе обогнули его. Сяо решает устранить угрозу. Он с удовольствием расправится с вторжением в одиночку, если это потребуется, и управится с этим для своего повелителя за то время, что необходимо остальным войскам для организации. Вражеские солдаты падают перед ним, как тростник перед бурей, и на какое-то время он теряется в привычных движениях: копье и парирование, гибкость и рефлексы, движимый вперед инстинктом и быстрыми, отработанными ударами. Когда последний из них падает и за спиной не остается ни одного противника, он испытывает некоторое разочарование и вынужден возвращаться. Люди, суетящиеся вокруг него, принадлежат Мораксу, и теперь они более мрачны, поскольку вынуждены тушить пожар и оценивать потери и раненых. В первую очередь нужно найти хозяина. Моракс оказывается окружен лесом каменных столбов, настолько плотным, что ему с трудом удается пробиться к центру. Он не обращает внимания на то, сколько находится под ними. – Мой господин? – произносит он, и Моракс оборачивается с несвойственным ему оскалом. Его лицо покрыто полосами свежей крови, а волосы спутаны. Это отталкивает, но не удивляет. Когда бывшая хозяйка Сяо выглядела вот так, опьяненная яростью и резней, за этим всегда следовал один из самых мучительных в его памяти моментов, выделяющийся даже на службе, и без того полной боли и унижений. Каждая фибра его существа кричит, чтобы он не приближался к Мораксу в таком состоянии, но когда он отступает назад, то упирается в один из каменных столбов позади него, холодный и грубый, словно удерживающий его на месте. В любом случае уже слишком поздно. Его уже заметили. Он никогда не боялся этого взгляда хозяина, но сейчас, зажатый между жгучими янтарями и холодным камнем, он старается не шевелить ни единым лишним мускулом. – Есть ли еще что-либо, что вам требуется от меня? – справляется он, почти не шевеля губами. Моракс еще некоторое время смотрит на него, словно не в силах отделить его от кучи мертвецов. Медленно он вытирает кровь с лица и глаз, но его руки окровавлены еще больше, и эти попытки делают лишь хуже. – Они были в горах, – голос Моракса кажется чужим, будто скрежет камня о камень. – Они решили использовать мою собственную стихию против меня. Надо было пуститься в погоню раньше. Напряжение грозит разорвать Сяо на две части. Звучит так, будто Моракс винит себя в случившемся, но страх душит слова в горле Сяо. – Мы... не могли знать, – выдавливает он. – Ты меня неправильно понял, – быстрым, режущим движением Моракс взмахивает рукой. Верхушки всех каменных столбов разом срываются, словно обезглавленные невидимой косой, и падают на землю в облаках пыли. Сяо из последних сил сдерживает нервную дрожь: он не может позволить себе дрогнуть. – Это то, что мы должны были сделать. Мы исправим эту ошибку, устроив за ними погоню сейчас, – заявляет Моракс. – Иди, следуй за их удирающими хвостами. Уничтожь каждого, кто не принадлежит к нашему отряду. Я приду вслед и обрушу эти вершины на их головы. В его глазах появился дикий блеск, которого Сяо никогда раньше не видел, только не у этого господина, но он все равно узнал его. – Как пожелаете, – говорит Сяо, и ему удается сдержать охватившую его дрожь, пока он не скрывается из поля зрения Моракса.***
Им не приходится долго гнаться. Отряды сегуна отступили к горам, из которых они совершили внезапное нападение. Их дерзость в применении камня Моракса получила достойный ответ: ранее пологие подъемы превращаются в коварные оползни, а пещеры из убежища становятся тюрьмой. Пока войска Моракса собираются и снова вступают в бой, горы эхом отзываются криками и жестокостью, Сяо всегда на шаг впереди них, приказ его хозяина звенит в ушах. К утру остается только разгребать завалы. Сяо, самый ловкий из орудий Моракса, взбирается на высокие склоны, обыскивая скалы и расщелины в поисках отставших, скрытых очагов сопротивления. Тех, кого он находит, он без колебаний уничтожает – рука его хозяина мысленно направляет каждый его удар. Он – орудие, нацеленное и пущенное в ход. Враги того, кому он служит, не смогут спастись. Он успевает преодолеть почти весь неровный участок пути, прежде чем замечает впереди, недалеко от горной вершины, бледный отблеск чего-то в туманном рассвете. Там, вытекающий из устья небольшой пещеры, кристаллический ледяной бассейн. Приблизившись, он видит знакомое тело, лежащее в бассейне. Очень маленькое. У большого дерева на той заброшенной деревенской площади девочка сидела молча, пригнув голову и сцепив локти. А здесь, в своей смерти она распростерта, как если бы вода, застывая, растянула ее конечности. Покрытое инеем лицо девочки спокойно и расслабленно. Должно быть, она не убежала, хотя он приказал ей. Скорее всего, она подошла ближе к лагерю и нашла укрытие неподалеку. А когда начался бой, она забиралась все выше и выше в поисках укрытия? Он стоял рядом с ней, указывая в одну сторону, а сам спешил в другую. Если бы она послушалась его, а не шла за ним, ее бы здесь не было. Холодок по спине подсказал ему, что он не один. Инстинктивно он отступает в сторону, прикрываясь стенкой пещеры, но копье не поднимает - это всего лишь одна из Адептов с тренировочной площадки, владеющая Гидро. Она все еще мерно крутит воду между ладонями, торжественно напевая. Она заходит в пещеру и ступает на лед. Он не трескается ни под ее ногами, ни под коленом, когда она наконец наклоняется к девочке. – Как трагично, – она кладет руку на щеку девочки. Вода стекает по ее пальцам, омывая ледяную пелену. – Как ты оказалась втянута во все это, бедняжка? – Не занимайся чепухой, – говорит Сяо. – Девочка мертва. Но лед под натиском ее струи воды тает, и теперь лицо девочки выглядит удивительно живым, без малейших пятен, будто она спит. Адепт продолжает счищать кусочки льда там, где они скапливаются – в глубине закрытых век, в области горла, в складках одежды. В ладонях Адепта возникает слабое свечение, которое становится все интенсивнее, пока не вспыхивает слишком ярко, чтобы можно было смотреть на него, а затем затихает до пульсирующего ритма. – Этим ты ничего не добьешься. – Это мы еще посмотрим, – говорит она. – Помоги мне. Но Сяо упорно стоит на месте, лишь поглядывает на вход в пещеру, ожидая, что в любой момент их могут обнаружить. Адепт вздыхает и толкается обеими руками, в которой бурлит Гидро. Сияние струится из ее ладоней, пока с последним слабым мерцанием не просачивается в грудную клетку девочки. Раздается судорожный вздох, и глаза девочки распахиваются. Спокойный, любопытный взгляд из деревушки исчез, сменившись неживой яростью. Она начинает метаться, борясь со льдом, который все еще сковывает ее конечности. Она не успевает отползти далеко, когда Адепт подхватывает ее, пробивая лед, и прижимает к себе. Девочка-зомби, а именно таковой она теперь является, не перестает брыкаться, хватаясь за все, что попадается под руку, но еще одна капля Гидро легко удерживает ее на месте. – О, я знаю, дитя, – успокаивает адепт. – Такая жизнь – не подарок, когда ты только привык к предыдущей. Отойди, Сяо. Мне нужно доставить ее к Меногиасу. Он сможет укрепить новую жизненную сущность в ее сосуде и успокоить ее. Живо! – Я так не думаю, – говорит Сяо. – Она не из наших. Наш повелитель приказал уничтожить прочих. – Ты же не серьезно? Он не имел в виду эту девочку! – Не наше дело сомневаться в приказах. Только подчиняться им. Адепт еще мгновение яростно смотрит на него, а затем подталкивает к нему маленькое тело. – Ты хочешь, чтобы она умерла второй раз? Хорошо, используй свое копье, так будет быстрее. Если нет, пропусти нас. Девочка мечется в руках Адепта, пытаясь освободиться. Ее лицо невероятно бледное, менее живое, чем во льдах. "Ты знаешь, что бывает, если разочаровать меня", – вновь раздался шепот в его голове. А может, он никуда и не уходил? Его предыдущая хозяйка была существом безжалостным и ледяным. Когда она не могла придумать ничего более оригинального, самым простым наказанием за его проступки всегда было именно это. Лед. Он до сих пор помнит его неумолимое прикосновение к своей коже – удушающая тюрьма, неотвратимая агония, после которой он еще несколько дней чувствовал сильный холод и дрожь. Он отступает. – Поторопись. Я могу лишь выиграть для вас немного времени. Адепт еще секунду изумленно смотрит на него, а затем протискивается мимо и исчезает на склоне горы. Сяо смотрит ей вслед, ощущая приступ тошноты. Он не столько боится последствий, сколько испытывает отвращение к самому себе. Как долго он жаждал этой возможности проявить себя? Но все, что он доказал – это свою неверность и никчемность. Когда Моракс приближается, это ощущается как неизбежность. Он замечает змеевидную фигуру, кружащую в небе, лишь за мгновение до того, как ее тень скрывает вход в пещеру. Вскоре она опускается на горную вершину, где сворачивается в человеческий облик, подобно бумаге. Он с ужасом ждет приказа. Приказа о преследовании. Крови на его клинке. Но даже после того, как Моракс заходит в пещеру, он ничего не говорит, ожидая сначала его объяснений. Пусть проклянет себя своими же словами. – Это я… – пытается Сяо, - Я сказал ей оживить девочку. Ответственность за это лежит на мне. – За то, что у тебя столь близкие отношения с другими Яксы, что они выполняют твои просьбы? – сухо спрашивает Моракс. Он изменился, привел себя в порядок. Прежняя свирепость так быстро исчезла, что Сяо сомневается, не привиделось ли ему это. Глядя на него, трудно предположить, что он недавно вернулся из боя, что его воины с вечера до рассвета убивали под его началом. – Только прикажите, и я пойду за ними, – говорит Сяо на случай, если Моракс ждет от него именно этих слов. Признания в верности, самоотдачи. – Я обагрил свое копье кровью ваших врагов. Если те двое входят в их число, то я добавлю и их кровь. Веселье исчезло с лица Моракса. – Под "теми двумя" ты подразумеваешь Бонанус и Зомби? – Моракс безошибочно смотрит в ту сторону, куда они ушли, и Сяо думает, что их конец неизбежен. – Она ослушалась вашего приказа, – чуть не срывается он, но заставляет себя исправиться: – Я ослушался вашего приказа, но я все еще ваш преданный слуга. Я исполню приговор так быстро или же мучительно, как вы пожелаете. И ее, и свой. Вместо того, чтобы задобрить Моракса, это, похоже, вызвало еще большую обеспокоенность. Он подзывает его, и Сяо повинуется, ожидая, что его схватят за загривок и напомнят, где его место. Вместо этого Моракс притягивает его к себе и осматривает со всех сторон, глазами и кончиками пальцев, ища раны, пятна крови, или что-то подобное. Он заканчивает осмотр поцелуем, крепким и настойчивым, и Сяо инстинктивно подчиняется своему повелителю – покорный, раскаивающийся. Это не совсем то, чего он ожидал, – получить возможность расплатиться за свои деяния таким образом, но есть в этом определенный смысл: послушание за неповиновение. Это должно было ублажить господина, но его подчинение заставляет Моракса отстраниться и бросить на него еще один долгий, изучающий взгляд. Что бы он ни заметил, это, вероятно, не нравится ему, его лицо застывает. Что это значит? Вдали от роскошных покоев Моракса, когда рядом с ними все еще красуются доказательства проступка Сяо, Моракс вряд ли настроен на притворные игры. Почему-то именно сейчас Сяо представляет себе господина с залитым кровью лицом. Его бывшая хозяйка с удовольствием наблюдала бы за его покорностью, особенно ценой его личных страданий. Так, преклоняя каждую частицу своего тела перед лицом своего Бога, он падает на колени, затем касается босых ног Моракса и наконец упирается в них лбом. – Прошу вас, мой господин. Скажите, как я могу быть вам полезен. Скажите, как я могу искупить вину. Он чувствует, что Моракс дергается, а потом замирает. – Почему позволяешь прикасаться к себе, если очевидно не желаешь этого? – Я… – Сяо озадачен, – я не понимаю, какое значение имеет то, хочу я этого или нет. В этот момент раздается сильный треск. Сяо с тревогой поднимает голову и видит, что потолок пещеры раскалывается над ними: по нему проносится рваная линия, быстрая, как молния, расширяющаяся на глазах. Инстинкты подсказывают ему, что нужно бежать, но он знает, что нельзя двигаться без разрешения. А Моракс его не давал. – Вот оно что, – говорит Моракс. – Как я мог не заметить этого? Так было всегда. Каждый раз, когда мы делили ложе, это было против твоей воли. Вокруг них, из глубины горы, доносится низкий гул. Мелкие камни сыплются на них, и становится еще труднее осмыслить это странное заявление, эти бессмысленные слова. – Конечно, нет, – констатирует Сяо очевидное. – Ваша воля – моя воля. Пещера продолжает рушиться, находясь на грани обвала. Возможно, Моракс хочет похоронить его заживо. Несомненно, Владыка Гео мог бы обречь Сяо на заточение в безвоздушной гробнице, а сам выйти оттуда невредимым. Следующий обломок потолка врезается прямо в бассейн со льдом, раскалывая его и окутывая их холодным туманом. Наконец Моракс, кажется, замечает царящий вокруг хаос. Взмахнув рукой, он останавливает шквал сверху, и в воздухе зависает множество камней и валунов. Другой рукой он тянется к Сяо, потом передумывает и замирает, не прикасаясь. – Идем, – говорит он вместо этого. – Пора возвращаться. Думаю, я узнал более чем достаточно. Он освобождается от хватки Сяо, словно счищая лишайник с дерева, и уходит. За пределами пещеры раздается звук, с которым Моракс возвращает себе драконью форму и взлетает в воздух. Сяо несколько раз повторяет последние слова своего хозяина, прежде чем заставить себя подняться с колен и последовать за ним.***
Если накануне вечером Моракс не испытывал ничего, кроме кровожадной жажды к преследованию, то вернувшись в лагерь, он поменял свое решение. Вместо отряда он отправляет в лагерь сегуна Райден группу дипломатов. "Мы уничтожили значительную часть их войск, – объясняет Моракс, – это благоприятная возможность для ведения переговоров". Но приближенные к нему не могут не задаваться вопросом, не утратил ли Бог Войны желание сражаться. Сяо не просят вернуться, и он бесцельно проводит время, перелетая с одной высокой точки на другую. Он чувствует смутную потребность не попадаться на глаза, хоть и уверен, что его никто не ищет. С вершины палатки он замечает маленькую девочку-зомби и спасшею ее Адепта Гидро. Бонанус, так ее назвал Моракс когда- Он осекается. Зомби запечатали с помощью бумажного амулета, приклеенного к ее лбу, и она сохраняет спокойствие и молчание. Бонанус пытается покормить ее с помощью ложки. Она отскакивает от безучастного лица зомби и падает ей на колени. Глупость. Зомби существуют лишь для того, чтобы исполнять приказы, их не нужно кормить, как детей. Но Бонанус лишь вытирает беспорядок и повторяет попытку. Моракс возвращается вечером с временным договором в руках. Весь лагерь собирается с поразительной быстротой, словно сворачивающийся гобелен. Так закончилась Великая битва, и все маршируют обратно в Ассамблею Гуйли, не потерпев поражения, но и не одержав большой победы. Сяо идет вместе с ними, так как не имеет иного приказа. Девочка-зомби тоже.***
По их прибытии Моракс не зовет Сяо домой, а Сяо не просит. Он не уверен, что его прежнее жилище доступно для него, но за неимением других вариантов отправляется туда и находит свою одежду в шкафах, а немногочисленные личные вещи аккуратно разложенными по ящикам. Похоже, именно здесь ему и суждено остаться, что он и делает, никем не отвлекаемый. Днем он неспешно тренируется в саду из слабой надежды на то, что ему еще пригодятся эти навыки. По ночам он ложится в кровать и вспоминает, как его хозяин впервые оказался рядом с ним. Грызущая тьма заполняет его, давит на него, делает свинцом его конечности и сердце. Его наказывали за мелкие и серьезные проступки, но никогда прежде он не чувствовал, что провинился перед хозяином так сильно, и при этом не понимал, в чем именно. Проходит несколько недель, прежде чем его одиночество наконец-то прерывается. – Если ты здесь по приказу господина, говори, – призывает Сяо, не прерывая тренировку. – Если нет, уходи. – По его приказу, – раздается в ответ, и Сяо приходится напомнить себе, что нужно дышать, перед тем как обернуться. Босациус стоит на садовой дорожке, держа в двух руках поднос, а третьей придерживая кувшин с водой на плече. Если бы Моракс приказал ему повторить поединок – да что там, если бы Моракс приказал ему покорно терпеть, пока этот Якса беспрепятственно избивает его, – Сяо сразу же согласился бы. Но Босациус не выглядит так, словно пришел драться. – И? – Это чай, – говорит Босациус, так ничего и не удосужившись объяснить. Он поднимает поднос. – Для тебя. Сяо постукивает копьем по ноге и хмурится в ожидании. – Он сказал, что хочет прийти и выпить с тобой, если ты не против. Он хочет поговорить. Не менее озадаченный, Сяо отступает, когда Босациус идет к дому. – Если господин желает поговорить со мной, я, конечно, выполню его просьбу. – Он просил подчеркнуть "если ты не против". Сяо лишь сильнее постукивает себя по ноге. – Я передам ему, – вздыхает Босациус. В доме Босациус раскладывает на столе содержимое подноса, несколько чашек и тарелок, ставит железный чайник на пустую плиту. Наполнив чайник водой, он внимательно осматривает плиту. – Ты редко готовишь, не так ли? Сяо не удостаивает его ответом. Дрова и хворост, не тронутые с момента возвращения Сяо, загораются от искры, высекаемой кончиками пальцев Босациуса. – Просто поддерживай огонь, он скоро будет здесь. Выходя, он замирает на пороге, словно собираясь что-то сказать. Сяо готовится к этому. Какие бы унизительные истории ни рассказывал Моракс Босациусу, применять насилие, чтобы заставить его оставить свое мнение при себе, будет, пожалуй, неуместно. Возможно, его мысли отразились в одном лишь взгляде. – Не бери в голову, – наконец произносит он и уходит. Моракс появляется через несколько минут, как будто ждал вестей за углом. Выбросив из головы эту нелепую мысль, Сяо исполняет свой самый изысканный поклон и преклоняет колено, после чего наступает тягучая тишина. – В этом нет необходимости, – в конце концов почти спокойно говорит Моракс. Сяо поднимается и видит, как его господин возится с чайным сервизом, выполняя непонятные ритуалы и омовения чашек и приборов. Вскоре они уже сидят за столом друг напротив друга, каждый держит в руках по чашке. Несмотря на то, что Сяо чувствует себя не в своей тарелке из-за всей этой изысканной керамики и ароматов, исходящих от нее, он изо всех сил старается подражать движениям своего хозяина. Не ему задавать вопросы, напоминает он себе. По крайней мере, он достаточно цивилизован, чтобы вести элементарные светские беседы, которые начинает его господин. Да, тренировки идут хорошо, погода благоприятствует этому. Нет, он не покидает территорию двора. В конце концов разговор заходит о девочке-зомби, которую они привезли из своего короткого похода. Сяо удивляется, что она все еще с ними, и более того, Моракс не жалеет времени, чтобы проявить к ней заботу. – Тебе, наверное, будет интересно узнать, что она научилась отдавать себе приказы. Полагаю, для зомби это беспрецедентно, – Моракс задумчиво отпивает глоток чая. – Интересно, смог бы ты делать то же самое? Погрузившись в задумчивость, Сяо откидывается в кресле. Когда упреков не следует, он отставляет чашку и слизывает пролитый чай с пальцев. Несмотря на горячий напиток, ему вдруг становится холодно. – А, это лишь мои глупые рассуждения, не обращай внимания, – Моракс взмахивает рукой в воздухе, как бы избавляясь от этой темы. – Я больше думал о твоих словах, о том, что моя воля – это твоя воля. Возможно, мне не стоило так сразу отбрасывать эту мысль. Сяо облегченно кивает. Эта тема ему знакома. – В каком-то смысле твоя воля – это также моя воля. С тех пор как ты стал служить мне, я надеялся подарить тебе жизнь, которую ты заслуживаешь. Какое-то время я по глупости полагал, что она здесь, со мной, что мы сможем найти взаимное удовольствие в компании друг друга, но это кажется труднодостижимой мечтой, а то и вовсе несбыточной. Моракс поднимает руку, пресекая любые возражения. Слабый протест замирает на губах Сяо, он затихает, и его хозяин продолжает. – Когда ты спас того ребенка, ты решил действовать сам, даже вопреки моим предполагаемым планам. Я нахожу это достойным восхищения, хоть это и кардинально отличается от твоих предыдущих решений, продиктованных моей волей. Поэтому я прошу тебя еще раз подумать: что есть твоя воля? Независимо от хозяина, от приказов. Чего хочешь ты? Наступает долгое молчание, но Моракс не стремится его нарушить, лишь вновь наполняет чашки чаем. Лишь когда Сяо решает что-то произнести, Моракс перебивает его. – Только никакого "это не имеет значения", – строго говорит он, и Сяо закрывает рот. Именно это он и собирался сказать. – Давай так, – вздыхает Моракс. – Я хотел бы услышать, каково твое желание, что-то, что будет хотеться тебе, а не мне. Считай, что это твоя возможность получить что угодно, будь то малое или великое. Я даже могу обличить эту просьбу в приказ, если тебе это поможет. Это помогло бы, будь во всем этот хоть толика смысла. Сяо отбрасывает свое замешательство, фантазии, о которых не следует сейчас говорить вслух, и наконец решается протянуть Мораксу руку. Если он правильно истолковал эти слова, от него не отмахнутся, но он все равно следит за выражением лица своего господина, когда переплетает их пальцы. Моракс ободряюще улыбается ему. Сяо обходит стол в несколько шагов и прижимается к Мораксу всем телом, чувствуя, как чужой жар пробивается сквозь его вечный мороз. Он тянет руку, которую все еще держит, назад, пока та не обхватывает его за спиной, бережно поддерживая, как когда-то, до всех этих событий. – Боюсь, ты неправильно понял задание, – мгновение спустя произносит Моракс. Сяо застывает на месте и начинает отстраняться, но другая рука Архонта притягивает обратно, пока Сяо не оказывается сидящим на его коленях. Находясь так близко, окруженный лишь Мораксом, его кожей, его запахом, Сяо чувствует, что вот-вот расплавится под этими прикосновениями. – Мы еще вернемся к этому вопросу, а это я не засчитываю, – Моракс опускает подбородок так, что задевает макушку Сяо, его дыхание щекочет кожу головы. – Ибо это то, чего я тоже желаю.