Лишь бы мы проснулись в одной постели

Беатрикс не может заснуть. Ей слишком холодно. Она не может согреться, сколько бы не куталась в одеяла и пледы. Дрожь пробивает до костей, несмотря на то, что во всех залах Алфеи всегда тепло. Беа не спит до самого рассвета. Если повезет — проваливается в дрему на пару-тройку часов. Вот только везением это очень сложно назвать: во снах фею преследуют моменты, которые бы она предпочла забыть. А после пробуждения приходится снова жить жизнь. Сильва стал новым директором Алфеи, какая неожиданность. К Беатрикс он относиться очень мягко. Это неудивительно, если учесть, что она спасла его сына, чуть не погибнув при этом сама. Но все равно, едва Беа приходит в себя, он вызывает ее на ковёр. У него в кабинете присутствует весь педагогический состав, и они решают судьбу Беатрикс прямо перед ней, при этом полностью игнорируя тот факт, что сама Беа их вообще-то прекрасно слышит. Его страшно. До одури страшно, что ее вышвырнут вон, потому что идти ей по факту некуда. Она лишь изо всех сил старается не показывать страх и сделать так, чтобы голос не дрожал. Беатрикс разрешают остаться в Алфеи на испытательном сроке. Когда девушка покидает кабинет, у неё ноги подгибаются. Она опирается о стену, чтобы не свалиться от бессилия. Но уже через секунду вспоминает, что нужно надеть маску и заставлять себя стоять прямо. Вспоминать, как передвигать ногами. Ей было кажется, что все позади и теперь жизнь должна наладиться, но не тут-то было. Становится только хуже.В ее жизнь приходят бессонница и дурные сны. Беатрикс неизменно просыпается в холодном поту. День за днём. Синяки по глазами, ощутимая дрожь в руках и необходимость вливать в себя литры кофе, чтобы просто существовать, стали привычной необходимостью. Блум сердобольна до неприличия и наивна до одури. Беатрикс всегда считала, что эти качества безумно раздражают ее в людях, пока не начала отчаянно в них нуждаться. Беа впервые ловит на себе обеспокоенный взгляд Блум в коридоре и сперва не понимает, что происходит. А потом осознаёт, что с остервенением расчёсывает свою руку и сама этого не замечает. Блум молчит в тот раз, лишь смотрит обеспокоено напополам с настороженностью. Когда спустя неделю она ловит Беатрикс на том, что та тушит сигарету о сгиб собственного локтя, то реакция огненной феи уже не такая пассивная. — Какого хуя?! — Блум со злостью выбивает уже потушенный окурок из рук Беатрикс и тянет ее куда-то за собой. Беа толком и не сопротивляется. Блум обрабатывает ожог и что-то там говорит, но до Беатрикс слова долетают словно через толщу воды. На следующий день она оказывается на пороге комнаты Блум в стельку пьяной, даже не осознавая, что у неё по лицу текут слёзы. На Блум пушистая пижама, волосы стянуты в свободную косу, она уже готовилась ко сну. На контрасте в одной отдаленной вселенной они бы даже выглядели комично. Блум молча впускает Беатрикс в свою спальню и ещё примерно час слушает ее пьяные всхлипы. А потом заболотило накрывает пледом, когда дыхание ночной гостьи выравнивается. Скоро этот статус становится постоянной. Беа оказывается в комнате Блум каждый вечер. Вот только алкоголя и слез с каждым разом становится все меньше и меньше. Когда однажды утром они в обнимку просыпаются в одной постели, это кажется чем-то донельзя правильным. Ведь Беатрикс было так холодно спать.