Borrow A Kiss

Ньют начинает думать, что за ним следят. Последние несколько дней он незаметно крутился возле места, которое, как он почти уверен, является базой для контрабандистов, судя по услышанным им разговорам о крови единорога и скорлупе яиц окками в барах, которые с каждым разом становились все темнее; видимо, он был недостаточно незаметен. Рискуя, Ньют оглядывается в отражение на стекле витрины магазина, видит волшебника с палочкой в рукаве, грубоватого и коренастого, и снова опускает голову, направляясь в гущу толпы. Проблема в том, и Ньют знает это, что он заметил его слишком поздно. Он видел этого человека позади себя уже во второй раз, и Ньюту пришлось в рассеянности пройти мимо пекарни Якоба, придерживаясь противоположного тротуара, как будто бы он и собирался все это время идти именно там. Но он понимает, что сможет оторваться, только пока улица кишит людьми. Здесь, в центре Нью-Йорка, заклинание незаметности или магглоотталкивающие чары только привлекли бы к нему внимание, а у него уже было достаточно проблем с МАКУСА, чтобы это отбило всякое желание аппарировать так близко к толпе магглов. Ньют перебирает варианты, видя, как медленно движется толпа, редеющая всего в нескольких улицах впереди. Его преследователь еще не может знать, что Ньют заметил его, так что это лучший шанс сбежать без грязной стычки. Ньют не поднимает голову, следя за движением людей, идущих на работу или с работы, спешащих куда-то, и оглядывает промежутки между зданиями, маленькие тесные переулки, которые могли бы стать хорошим укрытием. Он немедленно отводит взгляд от парочки у стены, целующейся так страстно, что становится некомфортно, а затем думает — что ж. Возможно, это его лучший шанс. Пока толпа не поредела, Ньют сглатывает, облизывает губы и, так и не поднимая головы, продолжает наблюдать за улицей. Угол переулка находится почти прямо рядом с ним, когда кто-то проходит мимо, и Ньют немедленно хватает проходящего за лацканы пальто и тащит за угол, прижимаясь собственной спиной к стене. — Извините, — бормочет Ньют, по-прежнему не отрывая взгляда от толпы, и использует эффект неожиданности, чтобы притянуть кого-бы-то-ни-было в поцелуй. Воспользовавшись преимуществом, когда рот под его ртом открывается от удивления, Ньют лижет его, скользя рукой по затылку мужчины, притягивая ближе. Потому что это явно мужчина, с такими-то плечами и трением легкой щетины о кожу Ньюта; Ньют целует его, и, к удивлению, тот начинает целовать в ответ. Ньют понимает, что теряется в этом порыве, в горячем влажном скольжении чужих губ по его губам, в том, как его прижимают к стене, а пальцы впиваются в его бедра. Тело мужчины, прижатое к нему, теплое, нога между его ног — сплошное удовольствие, и Ньют подается бедрами, чтобы притереться, прикусывает его нижнюю губу и вознаграждается низким стоном. Ньют, улыбаясь, выдыхает, когда мужчина прижимается в ответ, возбуждаясь от жаркой искры, и трения, и интенсивности поцелуя, когда его язык скользит по языку Ньюта. Когда мужчина все-таки отстраняется, у Ньюта немного кружится голова, у него наполовину встал, и он держит глаза закрытыми и пытается вспомнить хоть что-нибудь. — Не лучшее место для подобного, — говорит мужчина. — Не то чтобы я жаловался, — и его голос кажется удивительно знакомым. Ньют открывает глаза и внезапно краснеет до корней волос. Брови Персиваля Грейвса медленно ползут вверх. — Мистер Скамандер? — О, — говорит Ньют и чувствует унижение, спускаясь с небес на землю. — Мерлин, я, — он просто не может посмотреть на него, потому что, стоит только это сделать, он видит эти губы, о которых думал уже несколько месяцев, задавался вопросом, каково это — просто наклониться вперед и… И теперь Ньют знает, и он не может выбросить это из головы. Ньют облизывает губы, а затем осознает, что Грейвс только что сказал. — Не то чтобы… жаловался? — А должен? — спрашивает Грейвс, выглядя еще более любопытным. — Мистер Скамандер… — Ньют, — поправляет Ньют, а затем чувствует, что его лицо краснеет еще больше. — О, Мерлин. — Ньют, — Грейвс говорит со смущением на губах, — ты только что начал целовать меня без всякого предупреждения. — Я не хотел! — жалобно произносит Ньют. — То есть, — и он отводит взгляд обратно на улицу, но он совершенно уверен, что прошло по крайней мере несколько минут, что если бы кто-то все еще следовал за ним, это было бы совершенно очевидно, — кто-то следил за мной, я хотел избавиться от хвоста. Выражение лица Грейвса меняется, он делает осторожный шаг назад. — У тебя неприятности? — О, — выдыхает Ньют и не может отвести глаз от рта Грейвса, его покрасневших и припухших губ, не может перестать впиваться зубами в свои собственные. — Я-я думаю, теперь все хорошо. Взгляд Грейвса задерживается на его губах, и Ньют судорожно сглатывает. — Получается, — медленно произносит Грейвс, — ты поцеловал меня, потому что пытался спрятаться от какого-то преступника. — Ну, я, — начинает Ньют, — я не хотел целовать конкретно вас, я знаю, что вы не… — Я «не»? — перебивает Грейвс и шагает вперед, заставляя Ньюта немного вжаться в твердый кирпич стены, а затем вспомнить все приятные ощущения до этого. — Я «не» что? — Вы не, — говорит Ньют, — э, — и он не может перестать думать о том, как целуется с ним, снова и снова, не может перестать думать о звуках, которые Грейвс бы издавал, тихих и голодных, под прикосновениями Ньюта. — Вы не… заинтересованы во мне? Грейвс близко, потом еще ближе; Ньют чувствует исходящее от него тепло, когда инстинктивно поднимает руки, чтобы заземлиться, а пространства между ними становится все меньше и меньше. — Мистер Грейвс, — говорит Ньют, затаив дыхание, и Грейвс наклоняется вперед, его нос касается носа Ньюта, и… останавливается. — Я не заинтересован, — повторяет Грейвс медленно, отсюда его глаза блестят, радужка поглощена расширенными зрачками; отсюда Ньют может сосчитать его ресницы, может почувствовать каждый теплый выдох на своей щеке. — Серьезно? — А, — выдавливает Ньют, — видимо, я… ошибся? — Ньют, — говорит Грейвс, — сколько времени я потратил, пытаясь привлечь твое внимание… — и Ньют сжимает пальто Грейвса в кулаках и снова его целует. На этот раз он пытается быть помедленнее, если вообще хоть что-то в этом может быть медленным; Ньют прижимается поцелуем к уголку его рта, проводит языком по нижней губе Грейвса, пока Грейвс не открывает рот, и Ньют не пробует его улыбку на вкус. Ньют позволяет себе погрузиться в пьянящее ощущение пальцев Грейвса в своих волосах, тянущих достаточно сильно, чтобы причинить боль, позволяет себе притянуть Грейвса ближе, пока они не прижимаются друг к другу, и он не чувствует, как сильно тот тоже этого хочет. Ньют прижимает их губы друг к другу, целует до тех пор, пока его вкус не отпечатается у него на языке, забирает у Грейвса все дыхание и проглатывает его низкий, сдавленный стон, и Ньют хочет еще. — Ньют, — зовет Грейвс, голос у него низкий и хриплый, когда ему наконец удается отстраниться, а Ньют жадно тянется вслед; он улавливает раздраженный смешок Грейвса, его губы изгибаются в улыбке. — Ньют, здесь действительно не место. Ньют хмыкает Грейвсу в челюсть, и тот слегка качает головой, накрывает руками его руки, все еще крепко вцепившиеся в лацканы его пальто. — У меня есть дом, — говорит Грейвс. — Там тепло. И чисто. И никого нет. Ньют улыбается, он ничего не может с собой поделать, и проводит языком по губам, припухшим от поцелуев, и наблюдает, как выражение лица Грейвса становится голодным. Ему интересно, о чем Грейвс думает — и будет ли у него шанс узнать. — Ну, — говорит Ньют, — вам не обязательно ждать разрешения. Грейвс говорит, почти удивляясь: — Что же ты со мной делаешь, Ньют Скамандер, — и обнимает Ньюта, запуская руку ему в волосы. Ньют прячет свою улыбку в изгибе шеи Грейвса, когда тот их аппарирует; ему будет определенно весело узнать ответ на этот вопрос.