Письмо от Дина

Письмо от Дина. Привет, родная… Нет... Здравствуй, любимая… или... Хей, детка? Малышка?.. Черт! Я даже не знаю, как это делать. Я не знаю, как начинать, как тебя называть и как приветствовать. И честно сказать, чувствую себя настоящим болваном, делая это. Слушай, ты серьезно хочешь чтобы я тебе написал письмо пока тебя нет??? Хотя, зачем я спрашиваю? Конечно, хочешь. Я, конечно, не мастер разгадывать намеки… Но твоя просьба, сказанная открытым текстом без всякого подтекста и прямо глядя мне в глаза — не была намеком… У меня даже отмазки теперь нет, что типа я не понял. Прямой текст, прямой взгляд… Да, я всё же не совсем болван, я понял… Я понял каждое слово. Но… это странно и… Маленькая, это неловко. Я отказываюсь строчить тебе письмо, словно мы не можем поговорить по телефону, по видеозвонку, да даже просто попереписываться в мессенджере… или пообщаться голосовыми сообщениями… Малышка, ну есть же куча вариантов. Куча НОРМАЛЬНЫХ вариантов… Нормальных для этого века. Видишь, родная? Я умею намекать. Но толку от этого никакого. Тебя рядом нет, а я сейчас с ручкой и с этим листом бумаги сижу за столом, как школьник, выполняющий домашку. Поверить не могу, что согласился на твою просьбу. Ты даже не разрешила мне напечатать это. И вот пожалуйста — у меня уже болит правая рука, запястье и пальцы… и вроде как и голова начала… Ну никто ж не пишет сейчас письма от руки. Проще напечатать, распечатать и поставить подпись в конце… в этом случае, рука не заболела бы… Уверен, что ты прочтя эти строчки, снова улыбнёшься и скажешь, что я ворчу. Потом ты, взъерошив мои волосы, чмокнешь в губы. Или в нос, или в щеку, или в шею… а я обниму тебя, прижму к себе крепко-крепко… Я закрою глаза и вдохну глубоко-глубоко, чтобы наполнить свои лёгкие тобой… Стоп, это Я написал? Погоди, хочу перечитать… Перечитал. Да, это я. Очешуеть! Я что у тебя, ворчливый… романтик? Кто бы мог подумать… Знаешь, я бы никогда не согласился на эту «авантюру» с письмом. Никогда. Ни за что. И ни для кого! Но твои умоляющие глазки… Черт. Я согласился ради тебя и для тебя. Только для тебя. Но отныне, это будет запрещенный прием. Твои умоляющие глазки… Да, малышка, я этим письмом воспользуюсь и вот тебе мое постановление: я официально запрещаю тебе воздействовать на меня твоими приёмчиками. И да, я знаю, что это не сработает, и ты продолжишь так делать, но я должен был попытаться. (Хотел только что сюда поставить смайлик. По привычке. Но рисовать я здесь не собираюсь. Хватит и того, что я пишу, пишу сам, пишу ручкой, пишу на бумаге и… Это будет слишком уж глупо — рисовать эмоджи. К тому же, я ещё тот художник). Ладно… (Имей в виду, я тяжело вздохнул. Вздохнул раздражённо. Чрезвычайно раздражённо и очень глубоко и тяжело). (Просто упомянул этот факт, чтобы ты оценила те жертвы, на которые иду ради тебя сейчас. Я даже не буду брать слово «жертвы» в кавычки в предыдущем предложении.) Малышка, ты же знаешь, я люблю тебя, люблю очень сильно, но ты такая вредная. (Продолжаю ворчать за то, что ты втянула меня в эпистолярный жанр). И снова! Не могу поверить что пишу такие слова на обычном листке блокнота и обычной ручкой. Не могу поверить, что пишу это сейчас, сегодня, хотя меня окружают гаджеты, способные связать меня с тобой в любую секунду. (Перечитал. Слушай, малышка, а ведь я действительно много ворчу. Как ты меня терпишь? Хотя нет! Не отвечай. Я знаю как и знаю почему. Потому что ты меня любишь и потому что используешь мое ворчание, чтобы заставить меня делать вот такие штуки в качестве наказания. «Штуки» — как например написание этого дурацкого письма. Я прав? Я прав. Я знаю, что прав.) (Ладно, поцелуй меня ещё раз и быстренько закончи чтение, потому что я стою рядом (буду стоять, когда ты будешь читать)… Стою рядом в нетерпеливом ожидании той секунды, когда твой взгляд дойдет до последней точки и я смогу схватить тебя и уволочь в спальню. Нет, ну правда… (ого, видимо, я уже не только ворчу, а ещё и ною. Блеск (а вот теперь сарказм. Ну а дальше — честно и без иронии) Малышка, я ужасно соскучился. Читай быстрее и погнали в нашу спальню). Вот тебе описания того дня, когда ты уехала. Ты просила, а я пишу. Тот вечер начался бесподобно. Ну за одним исключением, что тебя не было рядом. Ты уехала на примерку свадебного платья… (Кстати, до сих пор не могу понять, почему это вдруг: платье твоей мечты должно было найтись не то что в другом городе, а в другом штате! Уверен, что любое белое платье в НАШЕМ городе смотрелось бы на тебе великолепно. И тебе не пришлось бы уезжать от меня на эти бесконечные два дня). (Снова немного поворчал). Так вот, в тот вечер я засыпал один, в холодной постели, покинутый тобой. Засыпал бесконечно одиноко одинокий одиночка… (У меня получилось наполнить твое сердце сочувствием? Если да, то поцелуй меня ещё раз. А если нет, то согласись, что у меня очешуенное чувство юмора и всё равно поцелуй меня). Знаешь, маленькая, а я ведь не сразу увидел твой сюрприз. Я долго ворочался в постели и никак не мог найти удобную позу для сна. Я взбивал свою подушку снова и снова, пока меня не осенила блестящая идея. Я понял, что мне нужно лечь на твою сторону кровати и спать на твоей подушке, на подушке с твоим запахом. Я это сделал. Я лег именно так, как надо. И я наслаждался почти целую минуту ароматом твоих духов, которые остались на подушке… (Хотя погоди. На какой подушке?.. Ты спишь не на подушке, а на каком-то блинчике расплющенном. Прости, малышка, но пришлось взбить ее. Хотя ты, хитрюшка, на это и рассчитывала, верно? Ты знала, что так и будет). В итоге под твоим «блинчиком», от которого у тебя не болит шея после сна, потому что твоя подушка — не «гора»… (как ты всегда обзываешь мою подушку)… Короче, я нашел под твоей подушкой мой подарок. Я тут же разорвал тот пакет, чтобы увидеть, что это за полулиловое-полуфиолетовое… (Или это был цвет лаванды? Сирени? Я не знаю, я скажу просто — фиолетовый). Так вот, мне было до чёртиков любопытно, что это за фиолетовое непонятно что лежит в пакете с моим именем, написанным твоей рукой. Должен признать, это было забавно. Ведь я не сразу и понял, что это мое, а не твое. Это же ночнушка! Пусть кто угодно говорит, что это ночная сорочка или рубашка, но это самая что ни на есть ночнушка! Но тут бонусом из пакета вывалился колпак. Колпак. С помпоном. Ты бы видела мои глаза в тот момент. На моей шапке не было помпона, тем более такого мягкого и такого пушистого помпона, лет с пяти. И вот, в тот момент я держал в руках твой подарок и думал, что ты пошутила, когда написала в записке, что я буду в этом спать, как младенец и ночи без тебя пройдут быстро и незаметно. (Кстати, ты ошиблась. Я очень даже заметил, эти две ночи без тебя. Ни черта это не было быстро! Мне не хватало твоего дыхания, которое щекотало бы мою шею. Мне не хватало твоих ладоней, лежащих на моей груди, пока ты свернувшись клубочком возле меня мирно спала. Мне не хватало тебя… Я не знал, как лечь и куда положить руки, ведь привык тебя обнимать по ночам). В общем, ты ошиблась, но на тот момент, я этого ещё не знал и поэтому примерил этот смешной ночной колпак с помпоном. Малышка, ну кто спит в шапках? Никто. Никто, кроме одного идиота и его имя Дин Винчестер. Твой без пяти минут муж, действительно, напялил фиолетовый колпак с помпоном на свою голову. Я даже в зеркало посмотрел. В отражении на меня смотрел какой-то дурачок с моей внешностью. Но знаешь, что странно? Он улыбался. Улыбался твоему подарку и смеялся над собственным глупым видом. Ну… Не глупым. Признаюсь тебе, я был милым, очаровательным и бесконечно очешуенным. (А теперь, очередной поцелуй от тебя. Вот сейчас. Давай. Я заслужил). Короче, я напялил не только колпак, а ещё и эту сорочку. И уже лёжа под одеялом, я вдруг вспомнил, что видел такой наряд в каком-то мультике. А знаешь, что было дальше? (Но только не читай это вслух, если рядом Сэм, а то его снова начнет подташнивать. Не удивляйся, я опишу это дальше). В общем, весь такой милый, как фиолетовое облачко в этом наряде, я снял ещё и свои боксеры. Вообрази, я голышом в той ночной МУЖСКОЙ рубашке и с колпаком на голове. Прелесть. Очень удобно. Хотя и непривычно, и местами даже… сказал бы прохладно, но нет… это было МЕСТАМИ свежо. (Ты хихикнула? Поняла каким моим местам было свежо? Ты снова хихикнула? Ах так?! А ну-ка, моя будущая миссис Винчестер, немедленно поцелуйте меня снова!) (Пытаюсь быть грозным, но ты же слышишь, как я смеюсь вместе с тобой). В итоге, напоминаю: я — одинокий без тебя, и сообщаю: я спал плохо без тебя. Но! Чуть лучше, чем мог ожидать, учитывая что ты была в другом штате… Подарок помог. Засыпая, я представлял, как ты выбирала это шуточное одеяние, чтобы меня развеселить в твое отсутствие, и это помогло. Я уснул полу-счастливый. (Был бы полностью счастливым, если бы ты была рядом). Малышка, а утром… Ох, что было утром… Я проснулся и довольный пошлёпал в туалет. (Кстати, очень удобный наряд для справления малой нужды. Поднял подол и всё готово. В тот момент я понял шотландцев и их любовь к килтам). После этих ненужных подробностей, которые я, как дурак, написал только что, я зашёл на кухню и… (Кстати, если бы печатал, то удалил бы про туалет. Но я же написал. А переписывать мне будет лень. И несмотря на то, как сильно я тебя люблю, даже не надейся, что я буду переписывать это в «чистовик». Просто смирись и читай, что есть.) После уборной я, одетый как Скрудж Диккенса… (Вспомнил! Я всё-таки вспомнил мультик, где какой-то мужик был в похожем наряде: ночнушка и колпак. Точно! Скрудж из Рождественской истории или песни… ладно не важно. Я был как Скрудж. Но я-то выглядел в разы очешуеннее, чем он, и уж точно счастливее, чем он, ведь у меня есть ты. А про свою красоту и говорить не буду. Он тот ещё уродец старый. Не то, что я. Ты прекрасно знаешь, какая у меня потрясающая внешность, верно?) (Эй! Я тут стараюсь изо всех сил тебя улыбнуть, так что ты знаешь, что надо делать. Правильно, малышка. Целуй меня снова). (Надеюсь, я получил поцелуй и поэтому продолжу). В общем, я зашёл на кухню. Не знаю как сильно и насколько лучезарно я улыбался, но случилось так, что Сэм был ослеплён… Хотя нет, он был «ослеплён» секундой спустя, когда я сел на стол, за которым он завтракал. Сэм спросил, что я на себя напялил, а я гордый и счастливый, ответил, что это подарок от тебя. Я так хвалил свой наряд, что демонстрируя Сэму ткань и весь свой образ, поднял… (Малышка, это звучит не очень мужественно, так что приготовься и сильно не смейся. Хотя… Ладно смейся, я обожаю твой смех, твою улыбку и то, как блестят твои глаза, когда ты веселишься). Короче, я продолжаю. Момент, когда Сэм чуть не ослеп: Сидя на столе, я поднял… кхм… (об этом даже писать неловко) …я поднял подол. Ты слышишь?!. ПОДОЛ! Подол будто в юбке или в платье… брр!..) Я поднял подол моей ночной рубашки. («Занавес!» — Хотелось бы сказать в тот момент и положить конец той немой сцене, но это не был конец, нет, неа, ни разу нет. Финал был отложен…) Дело в том, что пока бедный Сэмми на несколько секунд «ослеп» от моей мужественности, которую он смог… (Не по его желанию и не по моему хотению, а по чистой случайности и… моей забывчивости и очаровательной непосредственности — за то, какой я есть снова целуй меня) Да, Сэм «ослеп», когда смог лицезреть меня во всей красе и без прикрас ниже пояса… Но и это ещё не всё. Его потом ещё и подташнивать начало, потому что я опустил подол не сразу, ведь просто не обратил внимания на его реакцию. А когда заметил, что ты натворила с Сэмом своим подарком… (Да-да, малышка, вина за плохое самочувствие Сэма в то утро — полностью на тебе. Кстати, часть денег, которую нам подарят на свадьбу, мы с тобой обязательно пустим на его психотерапевта, чтобы убрать последствия той ситуации. Надеюсь, специалисты ему помогут справиться с воспоминаниями о вчерашнем инциденте). Когда я наконец заметил, что Сэм немного позеленел… (Хотя, если честно, я до сих пор уверен, что тошнота была притворная. Он просто позеленел от зависти. Да, родная, он позавидовал моему размеру — тому размеру, который ты считаешь идеальным для тебя. Нет, поправочка — мы оба: ты и я считаем идеальными для тебя. (Я снова хотел тебе отправить смайлик… Ну этот, который подмигивает. Но ты, вредная, и лишаешься его, потому что я пишу ручкой на листке бумаги.) Так вот, когда я наконец заметил, что Сэм позеленел, было поздно. Он «сфотографировал» «меня» глазами. (Будь я на его месте (кстати, не дай Бог!), то мне бы потом кошмары снились всю оставшуюся жизнь). Итог двух дней твоего отсутствия: Я безумно по тебе соскучился, но всё же по достоинству оценил твой подарок. Сэм по тебе тоже соскучился… (Но я уверен, что не столько по тебе, сколько по той твоей баночке из ванной, которую он постоянно берет, в тайне от тебя, чтобы его волосы были красивее (Его прическа всё равно отстой. И как только у меня будет возможность и ножницы в руке, я приведу его прическу в порядок). Малышка, знай он соскучился по тебе, но, в отличие от меня, он твой подарок не оценил. Ну вот и всё. P.S. Любимка, я не умею начинать письма, не умею их писать, так что не жди, что я умею их заканчивать. Просто знай, я люблю тебя и я счастлив, что ты вернулась домой. P.P.S. А теперь давай сожжём это недоразумение в виде письма и, наконец-то, покончим с этим. *** Дин с улыбкой смотрел, как она читает последние строки его послания. Буквально несколько минут назад его невеста вернулась домой и первое что сделала после того, как они поцеловались, протянула руку и с довольным выражением лица, полная предвкушения, сказала: — Дай мне письмо, Дин. Скорее! Не терпится прочесть то, что ты мне написал. *** Дин считал идею с письмом дурачеством и глупостью. Но глядя на то, как она смеётся над посланием, которое только что получила, он был счастлив, что исполнил ее просьбу. Его забавляло, как она реагировала на рукописные шутливые описания и его умиляло, как она, доходя в тексте до просьб и приказов о поцелуе, тут же исполняла написанное. Чтение затянулось лишь потому, что поцелуев было много, и ни разу это не был просто чмок. Это всегда были поцелуи, настоящие, долгие и страстные. Те поцелуи, которых стоило ждать два бесконечных дня. И она — та девушка, которую стоило ждать всю свою жизнь, чтобы иметь возможность любить ее, веселить ее, обнимать ее, заботиться о ней и делать всё, чтобы слышать ее смех и чтобы делать ее счастливой. *** Рукописное письмо, фиолетовый колпак с помпоном и фиолетовая ночнушка, «ослепший» Сэм… Это всё такая мелочь, по сравнению с тем, на что Дин готов ради неё. Уже завтра они станут семьёй. Уже завтра она станет его женой, а он ее мужем. Уже завтра они оба станут ещё счастливее, чем сегодня… Завтра. Да, осталось совсем немного. Завтра будет всё! Завтра начнется другая, ещё более счастливая жизнь. А сегодня ночью, Дин снова наденет то, что она подарила ему, чтобы снова ее повеселить. А ещё, сегодня ночью он подарит ей похожий наряд. А ещё, сегодня ночью, он покажет ей, как удобно, что есть подол, который можно всего лишь поднять и… (хотя она итак прекрасно знает о таком удобстве). Письмо прочитано, обе ночные рубашки надеты, а дверь их спальни заперта… Два бесконечных дня, которые они провели друг без друга, наконец-то завершились. Теперь они вместе. Всегда. Неразлучные и влюбленные, начиная с «сегодня», а завтра еще и официальные: муж и жена — Дин и Она Винчестеры.