Западня

Неттья пискнула, влетев руками во внутренности шкафа. Сзади что-то почти по-звериному зарычало, пытаясь выбить захлопнувшиеся перед носом деревянные створки. Правда, судя по раздражëнному шëпоту под нос, совершенно безуспешно. — Как вы смеете?! Это, по-вашему, крайне смешно и забавно, да? — Хиро провёл пальцами по всклокоченному ëжику волос. Голос его, смешанный с разъярëнным дыханием, звучал теперь, однако, почти обыденно. — Да, разумеется, для вас это шутка высшей категории, но да будет вам известно: я над такой хернëй ржать не намерен! Выпустите меня! — Кулак в кожаной перчатке несколько раз долбанул по дереву, и Хиро застыл, напряжëнно прислушиваясь. Из светлой щëлки раздалось злорадное гремлинское хихиканье, и Осока постучала костяшкой в ответ: — Сиди, сиди, прыткий какой! Не хочешь нормально общаться с членами команды — значит, будем исправлять это в яр-р-рчайших тр-радициях нашего университета! Выйдете, как сможете нормально поговорить! — Ага, вот как! — Хиро едва не подавился пустотой от возмущения. — А как тебе перспектива нанести увечья второму подопытному вашего идиотского эксперимента?! Такой исход тебя не смущает?! — Кого ты обманываешь? — Осока прислонилась ртом к щëлке, чтобы убедиться, что её остроту точно услышат. — Ты же так старательно её защищаешь! Неужто позволишь своим трудам кануть в лету по твоей же вине, м? Я так не думаю! — не дожидаясь ответа, выпалила она радостно и отскочила в сторону, громко хохоча. Талос грузно развернулся, наблюдая за ней, и тяжко вздохнул, но решил не мешать. — Чëрт бы её! — фыркнул Хиро, приваливаясь спиной к правой стенке шкафа. Неттья отошла к противоположной и аккуратно сглотнула, оглядывая выделенное им помещение. Негусто. Полтора метра в длину, чуть меньше в ширину, пара метров в высоту, груды тряпья за спиной и почти кромешная темнота. Ну, может быть, для Хиро оно и было так, а Неттьины глаза почти сразу же привыкли к отсутствию света и теперь бегло и испуганно скользили по шкафу и силуэту паладина перед ней. Он без брони. Так близко. А она без плаща. И всё равно так жарко и душно. К тому же, страх не позволяет утихомирить дыхание. Здесь, в замкнутом помещении, ему прекрасно слышно, как шелестит воздух в её лëгких. Она нервничает. Почему? Хиро же выглядит спокойно. Сложил руки на груди, прислонился макушкой к одежде за спиной и закрыл глаза — всё равно ведь ничего не видно, к чему лишние хлопоты? Неттья виновато закусила щëку. «Завиду…» — еë мысли оборвались, когда Хиро открыл глаза и, разозлëнно прищурившись, как разбуженный кот, посмотрел в сторону щели: — Итак! И чего она от нас ждёт? Мне ничего не стоит прямо сейчас спросить тебя что-то глупое и наивное. Знаешь, в стиле: «О, прекрасная сегодня погода!», но… — Но она скажет, что ей нужно не это… Да, я тоже почти уверена, что так и будет… — Не перебивай. — Д-да, простите, паладин, простите… — Она его видит прекрасно, а он еë — нет. Но его взгляд всë равно безошибочно упёрся прямо в неё, не промахнувшись ни на миллиметр. Ориентируется по голосу — по звуку, разумеется! — с чего бы ей воспринимать это как что-то из ряда вон выходящее, но сейчас для неё эта деталь всё равно почудилась неправильной. Успокоить нервы, подумала Неттья, вжимаясь спиной в одежды всё сильнее, просто успокоить нервы… А Хиро тем временем в прежнем духе продолжал рассуждать: — Раз она имеет в виду наши межличностные конфликты… А идёт-ка она к чëрту! С какого перепугу я тут должен изливать душу по её указке? Личное — на то и личное, что принадлежит мне, и никому иному, пока я сам этого не захочу! — Он потëр подбородок. — А впрочем, так подумать… Если я приложу нужную силу, я вполне в силах выбить эти двери с петель. Ну-ка… Неттья обречëнно сползла вниз по стене и села. — Я знаю, что мои слова, как тифлинга, для вас не более, чем пыль, паладин… — Так и закрой же свой грязный рот тогда! — …Но ни у вас, ни у команды нет достаточного количества средств, чтобы оплатить эту поломку перед владельцем. — Она обняла свои колени, прежним бесстрастным тоном продолжая, — Так что я бы, если бы могла, предложила вам не тратить лишний кислород и собственные нервы, чтобы не искать потом круглую сумму денег по всей округе… Никому не захотелось бы отступать от своего, а особенно если вы — гордый паладин с задатками на манию величия, но Хиро, на удивление, отступил. Тихо зарычал на выдохе, громко подпëр плечом стенку и угрюмо уставился во тьму, не порываясь более пытаться бороться за свободу, равенство и братство. Снова молчат. Осока наверняка подслушивает сейчас. Всё ждёт, когда случится что-то интересное. А оно никак не происходит. Нет, так они точно отсюда не выйдут. Может быть, и всю ночь придётся проторчать в этом душном шкафу, и весь следующий день, если никто не решится на первый шаг. Конечно. Если ты шагаешь первым, ты показываешь спину. Уязвимость, слабость, может быть, податливость. А как же так можно. Неттья провела рукой по виску, убирая волосы назад, и поджала хвост поближе, чтобы не мешал. А что для Осоки будет по-настоящему интересным? За чем эта грибная неуëмная душа готова охотиться днями и ночами, особенно если это касается Хиро и Неттьи? И думать не нужно — Осоку хлебом не корми, только дай увидеть, как между ними ломается лëд. Как они со скрипом, трудно и неявно показывают свои чувства друг к другу. Исключительно неумело и мягко, если это касается Неттьи, и холодно, но твëрдо, если за дело берëтся Хиро. Тяжëлые пациенты. Таких, пожалуй, и лучшие жрецы церкви выходить не способны. Ну, разумеется, правила игры до забавного просты. Стоит поднять эту тему, кому-нибудь сломаться раньше другого, и страдания будут закончены. По крайней мере, в этой форме. На самом деле колесо сделает оборот, и по закону сохранения энергии они перейдут в другое состояние и продолжат жечь душу сильнее, чем прежде, потому что развитие отношений неизбежно приведëт именно к этому, а особенно если это касается их обоих, но сейчас это абсолютно не важно! Кому какое дело, что будет потом? Последствия — иллюзия, будущее — в тумане, идём — ва-банк! Неттья вдруг поднялась на ноги, шурша висящей одеждой и когтями. Хиро скучающе повернул на неё голову. — Чего задумала? — Я… Паладин… Если она так хочет, чтобы мы поговорили… — Только она замолкла, Неттья ужаснулась тому, как сильно застучали её зубы. Напряжение и страх так быстро захватили всё её тело, стоило только подумать об этом… О том, чтобы… Господи, он точно это слышит. Какой позор, какой позор… — У… У м-меня есть идея, о чëм. — Та-ак? Учти, конечно, что она тебя слы… — Ты ведь хочешь меня возненавидеть, в-верно? — И тут же, залпом, будто боясь не успеть, — Я же вижу, это очевидно, ты меня ненавидишь, сильно ненавидишь, но этого вечно недостаточно. Т-ты словно бы срываешься: почему тогда ты защищаешь меня во время битв, зачем ты волнуешься, в порядке ли я, и нет, ты никогда, никогда не говоришь об этом прямо! Но я… Я же вижу… — Не расплакаться бы. — И я… Тоже не без греха. Я сразу себе сказала — это невозможно, можешь засунуть свои надежды куда подальше, затоптать их сразу, чтобы не выжили, но я не могу… Каждый раз, когда я вижу подобный жест с твоей стороны, моё сердце начинает биться быстрее, и я снова, и снова, и снова думаю: «О, точно, это не просто так! Да, точно, это точно что-то значит, может, и он тоже?..», но нет, нет, нет, черт возьми, это никогда, никогда не станет правдой, мне не стоит надеяться, не стоит!!! Никогда не стоило!!! Неужели я всё ещё так же глупа?! — Она замолкла, дыша полной грудью и глядя куда-то вниз. Пересилить себя и поднять глаза она не решалась. Точно узнать его реакцию было бы хуже всего. Неопределённость ещё давала некую погрешность — он мог действительно разозлиться, как ей бы и хотелось, а мог… Мог бы и нет. И это, откровенно говоря, куда страшнее. — В общем… Я… У м-меня есть идея, как это сделать. — Она вяло усмехнулась. — Я как-то непозволительно инициативна сегодня… Исправлюсь, обещаю. — А я сегодня что-то непозволительно податлив. — Хиро развернулся на неё и надменно выпрямился. — И что? Мне согласиться? Ждёшь, что я доверюсь твоей затее? Отвечай. Её хватило только на то, чтобы согласно замычать. — Ну что ж. — Он как-то печально вздохнул. — Действуй. Терять нечего. Хиро солгал — ему было, что терять. На кону на деле стояло очень многое, но сейчас… Почему-то стало на это плевать. Чего не видишь, того не существует, а стенки шкафа свою задачу по устранению всего сущего выполняли исправно. Даже слишком, пожалуй. Даже то, что рядом ошивались Осока и Талос, вдруг перестало казаться проблемой. Двое в подводном колоколе, а колокол — в восьми тысячах лье под водой, и продолжает опускаться всё ниже и ниже, всё громче хрустя железными сочленениями. Тяжесть воды убивает внезапно, схлопывает мгновенно, и хотелось верить, что проблемы сожмут его точно так же. Быстро и почти безболезненно. Он ничего не видел. Свет из боковой щели был так же полезен, как свет звëзд безлунной ночью. Полагаться можно было на один только слух. Хиро почему-то напрягся, внимательно слушая, как Неттья шуршит одеждой, подходя ближе, как всё громче шелестит её дыхание, как её лицо вдруг оказывается совершенно близко — непозволительно близко! — и её руки резко обвивают лицо и шею, притягивая к себе в долгий поцелуй. Она пугается. Отпускает его, неуклюже отпрыгивает назад, слышно, как нервно стучит хвостом по ноге и стенке, хрустит когтями по дереву, стараясь опереться хоть на что-то, как хрипит сквозь сжатые челюсти, чуть не плачет, даже дрожь её Хиро практически слышит — чувствует нутром. — Простите… — всхлипывает она. — Когда мы выберемся, пожалуйста, я прошу вас, отсеките мне голову, умоляю, что угодно, только заставьте меня навсегда умолкнуть, на коленях прошу, умоляю, я не могу… И вновь молчит, стараясь слиться со стеной в единый организм или пройти сквозь неё. Неудачно. Хиро отвечает не сразу. И голос его дрожит. — Ты правда считаешь, что я прислушаюсь к твоим словам, грязная чертовка? — Простите!.. — Она готова взвыть. Голос приглушëн — накрыла лицо руками. Теперь часто и тяжело вздымается и его грудь. В шкафу становится душно. А от жара под рёбрами мутит вдвойне. Он выдавливает слова, одновременно стараясь унять несносное головокружение и успокоиться. — Могу сказать одно. Твой план сработал в обратную сторону. — О!.. — Страдальческий вздох сам вырывается из её глотки. — Всё потеряно… Всё… Невозможно. Неттья едва не вскрикивает, когда на её плечо ложится его гладкая ладонь. Не сжимает до хруста, не причиняет боли, но одним касанием вселяет уверенность и спокойствие. Пусть немного дрожит. — Послушай, Неттья. Я хочу, чтобы ты поняла. — Он шумно сглатывает, и вновь через силу продолжает, — Не решай за меня. Я в состоянии отвечать за свои поступки, так что… Так что не вини себя ни в чëм. Ясно? Вместо внятного ответа он чувствует лишь, как к нему порывисто и крепко прижимается дрожащий комочек, обвивающий хвостом его ногу. Держится руками, как испуганный ребëнок за родную мать, разве что не плачет. Только трясëтся, перепуганный и беспомощный, прямо мокрый щенок, заскочивший с улицы на коврик прихожей, прячась от холода и грома. «Я действительно первый человек в её жизни, которому она способна вот так довериться и доверить свою жизнь?» — Да что уж там, человек. Бери шире! Первое разумное существо в её жизни, включая её родителей, друзей, знакомых и прочий общинный сброд, к которому она не имела уже никакой привязанности. Первый. Первый, кто увидел в её жизни хоть какой-то — корыстный, самовлюблённый, но черт возьми смысл, позже проросший… В то, что происходит сейчас. «Она тоже одна.» — с горечью подумал Хиро. Но что ему делать? Ответить на объятье и показать свою слабость? — «Перед кем? Перед матерью? Перед кланом? Перед Неттьей, перед собой?! Здесь только мы. И свою слабость я уже проявил. Чего я боюсь?» — Уронить своё достоинство? — «Его я уроню, если отступлю от цели, и только.» — Может быть, окончательно стать крупнейшим разочарованием? — «Она ничего не видит. Она ничего не знает.» — И тут же повторил, но уже другим тоном — «Она ничего не знает. Ни обо мне, ни о ней, ни о том, через что мы прошли. Даже если бы узнала… Что она поймёт?» Неттье перехватило дыхание, когда его руки с рвением сомкнулись за её спиной. В такой близости все эмоции паладина были перед ней, как на ладони — глубокое дыхание, тяжëлое и степенное сердцебиение, подрагивающие пальцы — но ничего из этого не удивило её. Напротив. Она будто бы ненароком провела ладонью по его спине и с трудом подавила улыбку, когда в её голове промелькнуло осознание — она касается его, чувствует его тепло, слышит его, любит его — он тоже живой! Стало внезапно так хорошо. Хиро отпустил её не сразу, в несколько медленно сменяющих друг друга фаз, словно совершенно нехотя. Неттья отстранилась, смущëнно глядя куда-то в землю. Так они бы и стояли, не в силах заговорить, но их спасла внезапная вспышка света и оглушительный визг: — ЭТО НАСТОЯЩЕЕ ПЕРЕВЫПОЛНЕНИЕ ПЛАНА В ТРИ, А ТО И В ЧЕТЫРЕ РАЗА, ТАЛОС-ТАЛОС-ТАЛОС ТЫ ЭТО ВИДЕЛ?! — Маленький грибочек неистовствовал с такой мощной амплитудой, что грузного кованого нет-нет да и пошатывало. — ВЫ ТАКИЕ, ОНО ТАКОЕ, ЭТО ВСЁ ТАК!!! — И не найдя достаточно красочных эпитетов, Осока повалилась на спину с видом честно отстоявшего свою линейку пионера. — Неужели, свежий воздух! Что за гадство, Осока! — Хиро встал в привычную позу вперёд рогами, по-солдатски вышел из шкафа и слегка склонился над лежащим грибочком. — В каком это таком несбыточном сне ты видела моё письменное соглашение на проведение социальных экспериментов с моим участием, м?! — Нигде, товарищ командир! — отчеканила Осока и вытянулась по стойке «смирно!». Правда, всё ещё лëжа. — А с участием чертовки? — Хиро наклонился пониже, буравя грибочка самым грозным взглядом из имеющихся. Осока радостно затрепетала, предчувствуя новую порцию своего личного портвейна: — Нигде, товарищ командир! Ну, может, у вас в закромах нашёлся один, товарищ командир! — Где это?! — возмущëнно взревел Хиро, собираясь уже шутливо распалиться за клевету и хулу, но, словив на себе мельком испуганный взгляд Неттьи, сдулся и остыл. Лишь вздохнул и уже потише прошипел, — Это тоже тебе привиделось. Правда, не во сне, а после встречи с белочкой. Тебе что, много надо, чтоб наклюкаться до отказа? — Никак нет, товарищ командир! — Вот то-то и оно.