Одно желание

— Ты просто не понимаешь всей прелести! — радостно всплеснул руками Вэй Усянь. Странно слышать такой звонкий и счастливый голос от человека, стоящего в наказание на коленях. Это должно быть унизительным действом: у всех на глазах опускать стыдливо голову, прятаться от взглядов и думать, что больше никогда не совершишь чего-либо предосудительного. Только вот Вэй Усянь не был обычным учеником. Даже наказание казалось ему развлечением и приключением. Цзян Чэн уже несколько раз пожалел, что пришел попытаться поддержать. — Когда уже прекратишь позорить наш Орден? — раздражённо спросил Цзян Чэн, ощутив, как дернулась от негодования бровь, когда мимо прошли два глазевших ученика Лань. Вэй Усянь только закатил глаза и громко цокнул. Прямо как ребёнок, которому не давали поиграть. — Задирать ледышку Лань Ванцзи ведь так весело! Ты даже представить себе не можешь, как это забавно наблюдать за бешенством такого великого и неприступного, благородного и благовоспитанного, невероятнейшего Лань Чжаня, — говорил энергично Вэй Усянь все громче, а затем рассмеялся, будто вспомнил во время рассказа выражение лица Лань Ванцзи и вновь ощутил прилив весёлости. Цзян Чэн сложил руки под грудью, глянул на Вэй Усяня сверху вниз. Непоседливый братец приносил много проблем. Цзян Чэн слишком часто думал, как же наконец остановить бесконтрольный поток странных поступков Вэй Усяня, но разговоры совсем не помогали. И недавно Не Хуайсан озвучил интересную идею: "— Вэй Усянь так любит "играть", так сыграй с ним." Цзян Чэн сначала и не понял сути, но потом в голову взбрела странная мысль. Разве откажется Вэй Усянь от искушения заставить зануду Цзян Чэна сделать что-то стыдное? Пусть и в обмен на нечто. — Давай так, — на выдохе произнес Цзян Чэн, устало потер глаза, не представляя, к чему могли привести последующие слова, — ты до конца срока обучения в Гусу Лань ведешь себя, как святой, а я выполняю всего одно твое желание. Вэй Усянь умолк, опустил взгляд, показательно прислонил к подбородку пальцы. До конца осталось не так уж много, а желание могло принести столько веселья, что хватило бы на все оставшееся время, поэтому предложение Цзян Чэна было заманчивым. — Два желания! — выдал вдруг Вэй Усянь. — Одно! — Три! — Я сказал, только одно! — повысил голос Цзян Чэн, чуть сконившись к сидящему на коленях Вэй Усяню. Тот надул губы, сложил руки под грудью и отвернулся, всем видом показывая, насколько против. Цзян Чэн сжал зубы, ощущая, как внутри закипает огромный котел злости. Хотелось просто прокричать на весь мир, как же раздражало это поведение. Цзян Чэн уже захотел разразиться триадой гневных слов, но увидел, как Вэй Усянь сидел и смотрел в одну точку. А затем хитро улыбнулся. Цзян Чэн проследил за взглядом. По одной из тропинок шел Лань Сичэнь. Неспешно, гордо, как и положено наследнику Ордена. Он тихо общался с другим учеником, легко водил рукой, жестикулируя, вторая была заложена за спину. Цзян Чэн и Вэй Усянь одновременно повернули головы друг к другу. — Вэй Усянь, нет! — прошипел злобно Цзян Чэн, строго указал на него пальцем. От этих слов улыбка на лице Вэй Усяня стала только шире. Внутри зародились подозрения, которые вполне могли стать правдой. — Выведи из себя Лань Сичэня. Доведи до жуткой злости, и я не стану больше приставать к Лань Чжаню, — проговорил на одном дыхании Вэй Усянь, ощущая себя победителем жизни. Тяжелый вздох вырвался из груди. Он словно шел подписывать кровавый договор, ценой которого были собственные честь и достоинство. Цзян Чэн поджал губы, задумчиво уставился в землю, постукивая пальцами по предплечью. — И больше не станешь позорить наш Орден, — ответил через некоторое время он. Он точно сейчас совершал ошибку и жестоко поплатится. Лань Сичэнь выглядел как добрый и понимающий человек, вряд ли он станет разводить большой скандал и попытается выгнать их из Ордена навсегда, но все же совсем не хотелось даже пытаться. И вообще. Возможно ли довести до дикой злости такого уравновешенного и спокойного человека (каким он казался со стороны)? Цзян Чэн глянул на Вэй Усяня, который смог вывести из себя Лань Ванцзи, осознал, что такое вполне возможно, если ты такой, как этот неугомонный. Однако получится ли у Цзян Чэна — вопрос интересный. — Обещаю! — кажется, маленькая нечисть нашла себе жертву и предвкушала скорые результаты. Цзян Чэн вновь тяжело вздохнул, посмотрел, куда ушел Лань Сичэнь, прикусил изнутри губу. — И как же ты узнаешь, что я его все-таки довел? — Так я ведь буду смотреть! Самое интересное пропускать? Пф, я ведь ради этого и согласился на игру. Цзян Чэн ощутил еще большую беспомощность. Насколько глупо будет выглядеть, если Лань Сичэнь увидит, что за ними подглядывают, узнает про странную игру. Тогда Цзян Чэн точно сгорит от стыда и умрет прямо на месте. — Ладно, все, я пошел, — сказал он и направился к выходу, где исчез Лань Сичэнь. — Я с тобой! — Ты ведь все еще наказан. — И что? Ты ведь еще не довел Лань Сичэня, значит я пока что могу делать, что захочу. Это "пока что" так грело душу. Шанс подчинить неуправляемый вихрь. Возможно, Цзян Чэн действовал слишком наивно, не думал о последствиях, но не мог отказать себе в удовольствии увидеть смирного и послушного Вэй Усяня. Цзян Чэн только громко цокнул. Лань Сичэнь нашелся на тренировочном поле. Один практиковался в фехтовании, наносил удары по воздуху. Владение мечом учеников Ордена Лань поражало изяществом, четкостью, легкостью. Лань Сичэнь был так сосредоточен. Идеальные стойки, положения рук. Однако Лань Сичэнь не выглядел довольным и повторял очерёдность ударов снова и снова, чтобы довести умения до нового невообразимого уровня совершенства. Вэй Усянь подтолкнул в плечо, заставляя Цзян Чэна вернуться в этот мир и осознать причину нахождения здесь. На душе было гадко, сердце гулко билось в груди. Он не мог и представить, как заставить Лань Сичэня начать буйствовать. Да и он вовсе не хотел разрушать эту идиллию. Как Вэй Усянь наслаждался этим? Уничтожением прекрасного образа, чарующей атмосферы непреступости и величия. Настоящий дикарь, ничего другого в голову не приходило. Цзян Чэн несмело шагнул к Лань Сичэню. Он не мог и представить, как мог победить в чертовой игре. Что могло по-настоящему вывести из себя Лань Сичэня? Цзян Чэн вытащил из ножн Саньду, тяжело вздохнул и произнес, едва заметно дрогнувшим голосом: — Не хотите сразиться, господин Лань? Лань Сичэнь обернулся, мягко улыбнулся неожиданному гостю. — Было бы интересно потренироваться вместе, — ответил он. Началась тренировочная битва. Изначально они бились медленно, слабо, будто пробовали на вкус, спрашивали разрешение на более смелые действия. Но со временем пыл битвы разгорался. Движения Цзян Чэна все яростнее, резче, Лань Сичэня все быстрее, четче. Не было проигрывающего и побеждающего, словно силы абсолютно равны. Очевидного перевеса не заметить. Цзян Чэн так увлекся, что чуть в очередной раз не забыл про истинные причины нахождения здесь. Сильно отвлекаться на сторонние мысли времени не было. Даже резкое осознание немного отвлекло, помогло Лань Сичэню перейти в нападение, а Цзян Чэну оставалось только уйти в оборону и пытаться вновь уравновесить их силы. Мысль, пришедшая так предательски неожиданно, казалась лишь глупым абсудом умалишенного. Что могло быть более раздражающим, чем подлый поступок во время честного боя? Цзян Чэн точно бы разразился руганью, а вот как поступит Лань Сичэнь? Цзян Чэн поджал губы, резко наклонился, сжал в кулак немного пыли с земли и бросил в глаза Лань Сичэню. Тот, явно не ожидавший подобного поступка, не успел увернуться или зажмуриться. Почти все залетело в глаза, заставляя оступить, потирая глаза. Меч выпал из его рук. Нужно было закрепить успех, вытянуть меч и сказать, что Лань Сичэнь проиграл, но он не смог. В горле стал ком, когда он посмотрел на Лань Сичэня, отчаянно пытавшегося очистить глаза от грязи. Кажется, нужного эффекта произвести не получилось. Лань Сичэнь скорее неудомевал и от удивления не мог произнести и слова. Цзян Чэн ощутил такой резкий прилив стыда, что был готов провалиться сквозь землю, рассыпаться прахом, исчезнуть в мгновение без следа. Кожа лица загорелась огнем, все внутри сжалось. Как же гадко на душе. Он резко и очень низко поклонился, быстро выдал: — Прошу простить! И унесся с места преступления. Что могло быть хуже произошедшего? Цзян Чэн опозорил не столько Орден, сколько себя самого. Так глупо, что и не стерпеть. Это все еще и произошло на глазах Вэй Усяня. Цзян Чэн был готов рвать на голове волосы и выть на всю округу от отчаяния. Ноги унесли в другую часть Ордена. Он остановился, лишь когда оказался на мосту через небольшую речку. Оперся локтями о поручень, уронив голову на грудь. Лишь бы никто из этих двоих не решил пойти следом. Внутри все свернулось. Захотелось выплюнуть из себя гадость, скопившуюся тяжестью внизу живота. Однако не получалось, она продолжала гнить, смердеть, медленно пожирать. И ничего с ней сделать не получалось. Цзян Чэн и не понял как долго простоял там, съедая себя за странный поступок. Больше никаких игр с Вэй Усянем! Никогда и ни за что. — Господин Цзян, — произнес осторожно мягкий голос. Цзян Чэн вздрогнул, поднял голову, чтобы взглянуть на посетителя. Лань Сичэнь выглядел немного потерянным. Кожа вокруг глаз покраснела, капиляры на белках наполнились кровью. Идеальный образ и правда был немного подпорчен, но Цзян Чэн ощутил лишь отчаяние и безнадежность. Могла ли ситуация стать еще хуже? Только если бы Лань Сичэнь увидел подглядывавшего Вэй Усяня. — Могу ли я получить объяснения? — произнес он без укора, без обиды. Лань Сичэнь понимающий. Прекрасно осознавал, что подобного от Цзян Чэна никогда не получишь. — Раньше я не получал от вас предложений о тренировочной борьбе, — он прошел ближе, встал рядом, уложив ладони на тот же поручень, — был приятно удивлен предложению. И мне действительно нравилось, до того как... Внутри потеплело, когда Лань Сичэнь сказал, что ему понравилось тренироваться вместе. Цзян Чэн тоже ощущал некоторый азарт в попытках пробить его защиту и при этом не ослабить свою. Лань Сичэнь интересен в бою. И в жизни тоже. Пришел поговорить после такого странного случая, а не решил просто замолчать и спрятаться. Сохранял спокойствие, не спешил всецело разочаровываться в Цзян Чэне. За последнее он был особенно благодарен. Цзян Чэн не смог распрямить спину, вновь опустил голову, провел рукой по лицу, словно после умывания пытался убрать воду. — Мне жаль, — выдал Цзян Чэн, не в силах придумать, как объяснить. — Просто... Я должен был вас разозлить. Лань Сичэнь молчал несколько долгих секунд, а затем тихо прыснул от смеха. — И зачем же? Цзян Чэн промолчал, уставился в прозрачную воду, разглядывая мелкую россыпь камней, не в силах смотреть на собственное отражение. — Я предполагаю, это как-то связанно с Господином Вэем? — произнес он, понимая, что иначе не добьется ответа. Цзян Чэн наконец вновь посмотрел на него, встретился с добрым взглядом. Ощущение, будто этот человек знал его достаточно хорошо, почти как близкий друг, такое странное. Неужели настолько проницательный? Лань Сичэнь приятно впечатлял. — Как?.. — Я знаю о поведении Господина Вэя и понимаю, что вы не тот, кто захочет злить меня, — покачал головой Лань Сичэнь. В медовых глазах искрилось только понимание и доброта. Эта аура спокойствия, умиротворения и теплоты так подкупала. Цзян Чэн распрямился, стал немного менее нервным. Кажется, Лань Сичэнь понял бы все, что он бы сказал, и не стал бы осуждать. — Я просто хотел заставить его перестать всех доставать и стать послушным, за это пообещал желание. И он загадал разозлить вас, — проговорил он, ощущая, как вновь начала гореть кожа лица. Лань Сичэнь только тихо усмехнулся. — Глупость какая. Цзян Чэн, увидев реакцию, почувствовал облегчение, всепоглощающее чувство стыда, отползло обратно в угол. Легкая улыбка тронула губы. – Не могу не согласиться. Солнце медленно заходило за горизонт. Лань Сичэнь всегда выглядел так чарующе обворожительно, а сейчас, в закатных лучах, особенно приятно. Длинные и прямые волосы, убранные в аккуратную прическу, белые одеяния, с трудом скрывающие крепкое тело, изящные тонкие пальцы. Не зря о красоте Первого Нефрита Гусу складывали целые легенды. И только одно сейчас особенно сильно раздражало. Покраснение глаз. Ведь это его вина. Рука сама непроизвольно дернулась к коже. Цзян Чэн успел осознать собственное действие, лишь кончиком пальца задел кожу под веком, замер, не смея шевельнуться. — Снова прошу простить. Лань Сичэнь посмотрел на ладонь Цзян Чэна нечитаемым взглядом, вновь глянул на него и покачал снисходительно головой. — Ничего, я понимаю ваше рвение остановить брата. Может быть, я мог бы помочь. Цзян Чэн представил, как они разыгрывают сценку для Вэй Усяня. Как Лань Сичэнь наигранно кричит и прогоняет его. Он невольно нахмурился, мотнул головой, отгоняя неприятные мысли. — Я уже сделал для него глупость, повторения истории не хочу, — ответил он, сложив руки под грудью. — Что ж, дело ваше. Но помощь эта была бы неплохой еще и для Лань Ванцзи, — ответил Лань Сичэнь и вновь потер глаз. Цзян Чэн только и мог что беспомощно посмотреть на Лань Сичэня, а затем, осознав слова, ответить: — Я подумаю, может быть, соглашусь на взаимовыгодное сотрудничество по изгнанию вредителя Вэй Усяня. Лань Сичэнь вновь тихо посмеялся. Цзян Чэн соврал бы, если бы сказал, что этот смех не радовал и не грел сердце. Сдержанный Нефрит всегда был приветлив и дружелюбен, однако чтобы поддерживал шутку, не осуждал за подобное? Даже странно.

***

Истерику Вэй Усяня, кажется, услышали небеса. Как же долго он издевался, не прекращая подшучивал, любой диалог сводил к произошедшему. А Цзян Чэн просто хотел уже лезть на стенку в отчаянии. Ничто, казалось, не могло заставить его замолчать. И вот очередной раз, когда Вэй Усянь решил припомнить о прозошедшем. Они сидели на траве вдали от центральной части Ордена. Здесь редко можно встретить учеников и учителей, поэтому вели себя парни достаточно расслабленно. Вэй Усянь ел какую-то булочку, купленную в городке у Облачных глубин, говорил с набитым ртом, громко смеялся. Лишь тяжелый вздох вырвался из груди. Он уже прошел через все стадии принятия, просто смирился с судьбой, даже уже почти не злился. — Я вот просто не понимаю, как тебе такое в голову пришло! — хохотал Вэй Усянь. Он протянул булку Цзян Чэну, предлагая откусить, тот отвернулся, сложил ноги и уложил голову на руку, уперев ее в колено. Скучающий взгляд направился в траву небольшого холма, безысходность так и исходила от него волнами. — Ой, да не делай такое недовольное лицо, — беззаботно произнес Вэй Усянь, откинулся назад, оперевшись на руку, вытянул расслабленно ноги. — Не так уж и часто я тебе припоминаю об этом. — Каждый раз. — Чего "каждый раз"? — Ты делаешь это каждый чертов раз, когда видишь меня! — вспылил Цзян Чэн, резко обернулся к Вэй Усяню, прожигая убийственным взглядом. Тот по-кошачьи улыбнулся, глаза вытянулись. — А как тебе Лань Сичэнь? Понравился? Мне вот Лань Чжань очень даже. Будем братьями из Ордена Цзян, доводящими Нефритов Гусу до бешенства, — в глазах нечисти засиял игривый пугающий огонек. Обычно ничего хорошего этот огонек не предвещал. Цзян Чэн уронил лицо на ладонь, раздраженно выдохнул. Невыносимый. Кто же задает такие вопросы? Цзян Чэн не видел в них смысла, в любом случае заводить дружбу с Лань Сичэнем он не собирался. Они виделись слишком редко, за последнее время еще ни разу не пересеклись в Ордене, занятые учебой. Да и в целом Цзян Чэн не был тем, кто мог запросто подойти к человеку и заговорить. Особенно если это Первый Нефрит Гусу, такой потрясающе понимающий, спокойный и вселяющий странное чувство надежности. Кажется, если бы они начали общение, Цзян Чэн смог бы доверить ему любой секрет, не сомневаясь, что он будет сохранен. — А чего ты молчишь? — пропел довольно Вэй Усянь, подсел ближе, чуть склонился к Цзян Чэну, спрятавшему лицо. — Понравился Лань Сичэнь, да? Понравился, точно. Я знал, что эта игра... — Господа, в Ордене Гусу Лань запрещено громко разговаривать, сидеть на земле и есть неразрешенную еду, — послышался спокойный голос из-за спины. Цзян Чэн ощутил, как по спине пробежал холодок. Они одновременно резко обернулись к стоявшему за спиной Лань Сичэню. Цзян Чэн сразу подпрыгнул на ноги, оттряхнулся. Вэй Усянь последовал за ним не сразу, весь покраснел, сдерживая, очевидно, приступ хохота от осознания ситуации. Лань Сичэнь по-доброму улыбался, не упрекал, лишь рекомендовал вести себя прилично. Цзян Чэн ощутил новый прилив стыда. Не хотелось больше представать перед ним в дурном свете. А если он услышал бесстыдные речи Вэй Усяня? Это точно была бы катастрофа. — Прошу простить, — произнес Цзян Чэн раньше, чем успел понять. Вэй Усянь не выдержал, тихо прыснул со смеху, тут же закрыл рот двумя руками, в одной из которых все еще была булочка, не давая звукам предательски вылетать. Убийственный взгляд метнулся в его сторону. Если бы можно было умереть от взгляда, Вэй Усянь сейчас бы уже лежал, сгоревший заживо в пламени злости. Лань Сичэнь посмотрел сначала на Вэй Усяня, затем на Цзян Чэна. Явно догадался, что Вэй Усянь обо всем знал, лишь слепой бы этого не увидел. — Просто не повторяйте больше подобного. Тогда извинения будут приняты, — ответил Лань Сичэнь, сложив руки за спиной. Цзян Чэн смотрел на него снизу вверх. Пора прекратить каждый раз попадать в неловкие ситуации рядом с ним. Теплые глаза блестели в яркий солнечных лучах, сияли почти как маленькие фонарики небольшими горячими огоньками. Цзян Чэн не смог что-то сказать, просто прошел вверх по холму, встал вровень с ним. Вэй Усянь хитро прищурился, покивал головой, а затем развернулся и сбежал с холма на нижнюю тропинку. Грациозно поклонился и через пару мгновений исчез вдали. Лань Сичэнь проводил его непонимающим взглядом, удивленно глянул на Цзян Чэна. А тот и сам не понял, что произошло. — Не спрашивайте. Его понять сможет только такой же безумец, — выдохнул обречённо Цзян Чэн. Лань Сичэнь тихо посмеялся, сделал шаг к тропинке, чтобы отойти от края холма. Земля оказалась мягче, чем ожидалось, нога скользнула вниз. Лань Сичэнь находился в некоторой задумчивости, не мог подумать о таком подвохе, поэтому начал терять равновесие. Цзян Чэн среагировал быстрее, чем успел понять. В секунду подхватил за талию, подтолкнул обратно, помогая вернуть равновесие. Неловкость от бессовестного прикосновения повисла в воздухе. Цзян Чэн придерживал его еще пару секунд, не сразу осознал, что нужно поскорее отойти и отпустить. Они лишь несколько мгновений они смотрели друг на друга. Эта ситуация не должна была стать такой. Цзян Чэн быстро отдернул руку, приложил кулак к губам, прочистил горло, опустив взгляд к земле. — Благодарю, — лишь отозвался Лань Сичэнь. — Пойдемте в Орден. Цзян Чэн кивнул. Последовал за ним. Рука ведь не коснулась даже голой кожи или хотя бы тела сквозь ткань. Лань Сичэнь имел слишком длинные волосы, а потому Цзян Чэн дотронулся лишь до них. Взгляд невольно устремился к чудесным волосам, больше похожим на шелк высшего качества, сияющий в солнечных лучах переливами блеска драгоценных металлов. Белая лента ярко контрастировала с безграничной тьмой. Такая длинная, но легкая, почти невесомая, раз ветер игрался с ней так просто. Лента. Коснулся ли он ее, когда останавливал падение? Лицо загорелось пламенем. Быть может, поэтому Лань Сичэнь выглядел таким потерянным и поскорее решил уйти вперед? Цзян Чэн поджал губы. В прошлый раз его съедали сомнения, стыд, размышления до того, как Лань Сичэнь пришел поговорить. То облегчение стало слишком приятным, нужно ли им и сейчас поговорить? — Господин Лань, — позвал осторожно Цзян Чэн и подошел ближе. Он не придумал, что будет говорить, просто хотел уничтожить любое напряжение между ними. — Я знаю отношение в вашем Ордене к лентам. Когда произошло то недоразумение, я мог и не коснуться ее. А если и коснулся, то только сквозь ткань ханьфу. Правильно поддерживать людей он не умел, ощущал себя глупо, пока говорил, но считал эти слова необходимыми как никогда. — Лента? — едва слышно переспросил Лань Сичэнь, а затем тихо усмехнулся. — Это нестрашно. Главное, не снимайте ее с меня. Цзян Чэн вновь обратил внимание на тонкую ленту. Такая чудесная, привлекающая взгляд. Пальцы немного закололо от желания коснуться ее. Запретный плод сладок. Быть может, нечто похожее ощущал Вэй Усянь, когда задирал Лань Ванцзи. — То есть касаться ее можно? — улыбнулся Цзян Чэн и протянул руку, будто действительно хотел дотронуться. Любопытсво и игривость проснулись неожиданно. Подкрались со спины, захватили в крепкие объятия, из которых не так и просто выбраться. Лань Сичэнь вопреки ожиданиям не отпрыгнул в ужасе, защищая сокровенную ленту от наглеца, покушающегося на драгоценность. Глаза его сверкнули странным блеском. Он чуть поддался к пальцам Цзян Чэна, те едва не коснулись ленты. Цзян Чэн отдернул руку так быстро, как только мог, будто рисковал дотронуться до раскаленного металла. Лань Сичэнь посмеялся в рукав, отвернувшись. Нечто шевельнулось внутри. Он немного другой. В нем есть место для озорства и смеха, даже в строгости Ордена сохранил в себе долю детской игривости. Цзян Чэн сам не заметил, как улыбнулся. — Ведь вы сами знаете, кому я позволю ее коснуться, — отозвался загадочно Лань Сичэнь. Цзян Чэн невольно задумался. Ведь ее можно трогать лишь жене или детям? Не было ведь сказано про близких друзей. Хотя Цзян Чэн вряд ли сможет удостоиться, даже такого звания. — Господин Лань, может быть, пока нет занятий проведем еще один тренировочный бой? Но в этот раз... Без игр, — проговорил через некоторое время Цзян Чэн, шагая рядом с Лань Сичэнем. Он заинтересованно глянул на Цзян Чэна, не думая ни секунды ответил: — Буду рад.

***

— А я услышал, что будущие главы Орденов очень подружились! — влетел в комнату Вэй Усянь, без приветствий и вступлений. Будто он только что собрал последние слухи и помчался поскорее выяснять все из первых уст. Цзян Чэн лишь тяжело вздохнул. Последнее, что хотелось бы сделать: рассказать Вэй Ину о чем-то подобном. Он все еще периодически выслушивал насмешки из-за того случая, разве можно было саморучно подписать себе еще один смертный приговор? — Давай, рассказывай, — пропищал радостно Вэй Ин и упал на стол, за которым сидел Цзян Чэн и занимался каллиграфией. Тушь от такого резкого удара разлилась, испортила несколько свитков. Цзян Чэн нахмурился, посмотрел гневно на беспардонного Вэй Усяня, который и не думал раскаиваться. — Нечего рассказывать. Мы просто... Немного общаемся, — Цзян Чэн надеялся, что этого будет достаточно и Вэй Ин не станет говорить странных вещей. Но в глазах напротив загорелся пугающий огонек озорства и любопытства. Он уже набрал воздуха, чтобы что-то сказать. — Нет, не смей продолжать, — раздраженно перебил Цзян Чэн и резко поднялся из-за стола, не желая продолжать разговор. Да. Они действительно стали встречаться достаточно часто. Каждый раз договаривались о следующей совместной тренировке, о медитации, о простом разговоре. С Лань Сичэнем всегда было комфортно и приятно. Непоколебимое спокойствие заражало, гипнотизировало, заставляя внутреннее пламя утихнуть, превратиться в мягкий водный поток, приятно разливающийся по телу. Цзян Чэн понимал, что хотел встречаться с ним чаще, вновь и вновь испытывать тот трепет от возможности увидеть чудесное лицо и услышать мелодичный голос. Цзян Чэн прошел мимо Вэй Усяня, который торопливо стал подниматься, приговаривая что-то бессмысленное в спину, резко раскрыл дверь, чтобы поскорее уйти. Остановить бесконечный поток слов или хотя бы немного сдержать. Он замер на пороге. Лань Сичэнь стоял перед дверью с занесенной рукой, чтобы постучать. Видимо, его опередили. — Прошу простить за беспокойство, но в прошлый раз... Цзян Чэн не дал ему договорить, резко зажал рот рукой. В прошлый раз они не назначали время для следующей встречи. Осознав, насколько неприлично себя повел, Цзян Чэн резко убрал руку и, отказываясь смотреть на Лань Сичэня, захлопнул за собой дверь, чтобы вихрь Вэй Усянь не вырвался на свободу. — Цзян Чэн! Вы что-то от меня скрываете? — прокричал юноша из-за двери. — Прекрати надумывать! — рявкнул Цзян Чэн. Лань Сичэнь стоял рядом и пытался понять, что должен сейчас сделать. Цзян Чэн тяжело выдохнул, опустив взгляд. Меньше всего на свете хотелось сейчас обсуждать свои чувства с Вэй Усянем. Он в целом ненавидел перед кем-то выворачивать душу наизнанку. Мысли спутались, странная тревожность появилась внутри. Цзян Чэн не выдержал, сжал край ткани рукава Лань Сичэня и потянул за собой, бросив лишь: — Надеюсь, вы тоже сейчас свободны, потому что я очень захотел прогуляться. Сзади донесся лишь тихий смешок. Лань Сичэнь не задавал лишних вопросов, шел следом, ожидая, когда же Цзян Чэн расскажет все сам. И такой подход был всегда лучшим по отношению к Цзян Чэну. Терпеливо дождаться, когда пламя потухнет, когда мысли придут в порядок и испарится весь внутренний яд, которым он мог начать плеваться в расстроенных чувствах, и только после этого вступать в диалог. В этом и был секрет Лань Сичэня. Находиться рядом, вселяя спокойствие, ожидать, мастерски сдерживать рвущуюся злость. Он не просто заставлял заткнуться, чтобы Цзян Чэн захлебнулся в собственной кислоте, а помогал избавиться от уничтожающих чувств, выпустить их без ущерба себе и окружающим. Они вышли к менее людному месту за Орденом, где были лишь тропинки, расходящиеся в разные стороны, небольшие беседки, овитые ползущими растениями, редкие деревья. Цзян Чэн не отпускал края ткани ханьфу Лань Сичэня, будто боялся, что тот уйдет, если не вести за собой. Цзян Чэн ощутил мягкое прикосновение, вздрогнул от неожиданности. Лань Сичэнь взял его за руку. Волна смущения и неловкости накрыла слишком резко. Цзян Чэн подавился воздухом от неожиданности, отвернулся от поравнявшегося с ним наконец Лань Сичэня. Холодные пальцы почти не сжимали ладонь, едва заметно прикасались, лишь придерживали, чтобы слабое переплетение не распалось. — Вы ведь хотели прогуляться? Предлагаю тогда пойти к небольшому лесу, — Лань Сичэнь говорил так, словно в этом жесте не было совсем ничего странного, спокойно направился по одной из тропинок. Цзян Чэн еле влачил ноги, косил глаза на их руки. Он не хотел отдернуть руку, не чувствовал отвращения или неуюта положения. Это было так естественно, что почти пугало. Под навесом крон деревьев пришло чувство безопасности, как под крылом огромной заботливой птицы. Лань Сичэнь молчал, не спрашивал ничего. С ним было комфортно даже просто помолчать. Обычного присуствия достаточно, чтобы ощутить облегчение. — Вэй Усянь... — произнес на выдохе Цзян Чэн, помотал обреченно головой, словно в попытке отогнать воспоминания, — он просто очень упертый и не знает слова "нет". — Да, это я уже давно понял, — отозвался Лань Сичэнь. Цзян Чэн вскинул непонимающий взгляд, уставился на него с вопросом, ведь он избегал темы "Вэй Ин" в разговорах с ним. — Кхм, Лань Ванцзи. Этого ответа было достаточно, чтобы все понять. Цзян Чэн сам не заметил, как улыбнулся. — Не один я хочу жаловаться на него. Я просто... Не желал обсуждать интересовавшую его тему, — он отвернулся от Лань Сичэня, уперев взгляд в кусты. Идти рядом с ним, держась за руки, и обсуждать Вэй Усяня. Так смущающе и в то же приятно. Пальцы сами сжали его ладонь чуть крепче, согревая холодную кожу. — Правда? Эта тема вам так неприятна? — Скорее я сам не знаю, как ответить на вопросы, которые бы он мне задал. — Как любопытно. Цзян Чэн задумался. Горло сдавило, от чего продолжить разговор было уже проблематично. Возможно, он просто боялся выдать что-то лишнее, чего не мог сказать даже самому себе. Лань Сичэнь вдруг протянул свободную руку к голове Цзян Чэна. Тысяча мыслей проносилась в голове, когда Цзян Чэн краем глаза наблюдал за медленными действиями. Тот лишь вытащил из волос листик, ничего больше. Внутри зародилось странное чувство сожаления. Разочарования, что он не сделал ничего больше. Пальцы сжимались все сильнее. — Тогда вам стоит хорошо над этим подумать. Нельзя, чтобы внутри была неопределенность и вопросы, — произнес Лань Сичэнь спустя несколько секунд молчания. Цзян Чэн остановился, все еще не желая смотреть на Лань Сичэня. — И как же мне получить эти ответы? — Как минимум, для начала задать себе правильные вопросы, а затем искать ответа в собственных реакциях, действиях, чувствах. Цзян Чэн поджал губы. "Нравится ли тебе Лань Сичэнь?" Вопрос пронесся в голове молниеносно. Цзян Чэн поднял взгляд к нему. Сияющие добротой и пониманием глаза смотрели в самую душу, прикосновение пальцев дарило приятное ощущение легкости. Внутри теплело от одного осознания, что он рядом. Мысли возвращались к нему так часто, грели изнутри десятком свечей. Да, однозначно он Цзян Чэну нравился. "Как ты относишься к Лань Сичэню?" Близкий друг, с которым можно было обсудить все, что захочешь. Сделать глупость и не получить осуждения или насмешки. Быть собой, наслаждаться каждым мгновением и не бояться мыслей ближнего. Лань Сичэню легко доверять. "Чего ты хочешь рядом с Лань Сичэнем?" Вопрос отозвался неприятным привкусом горечи. Собственные мысли, спрятанные в глубокий потайной ящик, рвались наружу, желая поскорее найти выход. "Хочешь обнять?" Цзян Чэн мотнул головой, отвернулся от Лань Сичэня, чувствуя, как сердце расходится в бешенном танце. "Хочешь быть ближе?" Размышления уже больше походили на пытку, от которой не получилось бы спастись. — Господин Цзян? — позвал Лань Сичэнь, вырывая из неостановимого потока мыслей. — Что же такое хотел узнать Вэй Усянь, раз вы так глубоко погрузились в себя, что даже не услышали, как я вас зову? Цзян Чэн не мог поднять взгляда. Будто это будет самой большой ошибкой, которую он не хотел ни в коем случае совершать. Пальцы вдруг расслабились, мягко выскользнули из его ладони. Призрачное ощущение прикосновения исчезало так пугающе быстро. Он хотел вернуть руку обратно. Хотел обнять, ощутить его энергию, согреться чарующим теплом. — Прости, — отозвался Цзян Чэн, сжав собственное запястье, словно пытался остановить от необдуманных действий. — За что? Лань Сичэнь шагнул ближе, аккуратно отцепил руку Цзян Чэна, которая слишком крепко держала запястье, прошелся осторожно пальцем по покрасневшей коже. — Он собирался спрашивать про меня? — едва слышно спросил Лань Сичэнь, немного наклонился, будто пытался заглянуть в его глаза. Цзян Чэн выдохнул, напряженные плечи резко расслабились, он все-таки поднял взгляд. И пожалел. Глубокие глаза смотрели в самую душу, видели все самое тайное и сокровенное. Он был так близко, непозволительно близко, что на влажных губах ощущалось слабое дыхание. Цзян Чэн сглотнул ком в горле. Он хотел обнять, поцеловать, ощутить тепло кожи и мягкость губ. Внутри больше не было неопределенности, вызванной отрицанием очевидного. Мысли отозвались горечью, которую так хотелось выплюнуть. — Да, — нескоро смог ответить Цзян Чэн. — И почему же ты не пожелал ответить на вопросы? — не прекращал спрашивать Лань Сичэнь, шагнул еще ближе, посмотрел с таким интересом, немного требовательно. Цзян Чэн сдался. Пусть вихрь сомнений вьется в голове, пусть он вновь будет опозорен. Дни обучения в Ордене Лань подходили к концу, они не пересекутся, если не будут искать встречи. Он выпутался из слабого захвата запястия, но только чтобы взять его ладонь в свою. Цзян Чэн прикрыл глаза, не в силах смотреть на реакцию Лань Сичэня, подался вперёд и мазнул поцелуем край его губ. Странное, короткое действие. Стыд накрыл с головой, щеки вспыхнули ярким пламенем. Послышался тихий смешок, из-за которого сердце испуганно замерло в груди. Лань Сичэнь потянул на себя, расцепил их ладони, чтобы обнять. Так крепко, как только мог. Уткнулся носом в шею, вновь тихо посмеялся. — Никогда не думал, что буду так благодарен дурачествам Вэй Усяня, — произнес тихо Лань Сичэнь. Цзян Чэн не мог понять, куда нужно деть безвольно висящие руки, что нужно сказать и сделать. Ноги слабели, отказывались держать резко потяжелевшее тело. Дыхание замерло, словно в воздухе он уже вовсе не нуждался. Цзян Чэн отрицал все. Не верил, что действительно мог желать подобного, даже тот короткий поцелуй был скорее попыткой оттолкнуть от себя, вызвать отвращение. Но Лань Сичэнь поступил иначе. Они могли бы стать еще ближе, если бы Цзян Чэн поднял руки, тоже приложил небольшое усилие. Разве он мог? Два так крепко обнимавшихся юноши, что могло быть абсурднее и глупее. Лань Сичэнь медленно отстранился, оставляя после себя холод. Кожа покрылась мурашками, будто с него резко сорвали теплое одеяло и выставили на мороз. — Какие же вопросы ты задавал самому себе? — спросил шепотом Лань Сичэнь, наклонился так, что они соприкоснулись лбами и носами. Цзян Чэн стоял, словно на него наложили странное заклятие, не позволяющее пошевелить хоть чем-то. Губы приоткрылись для слов, но язык отказывался ворочаться, горло не выдавало и звука. — Какие ответы получил? — продолжал спрашивать Лань Сичэнь все тише. Шеи коснулась уже снова прохладная рука. Так осторожно, словно Цзян Чэн был самым хрупким существом в мире, которое так хотелось сберечь. Он сжал зубы. В животе приятно защекотало, сердце гулко забилось в груди, желая поскорее прорваться сквозь плоть к нему. Это ведь ненормально. Это ведь слишком странно. Цзян Чэн с трудом заставил себя поднять руку, сжать его запястье. Убрать чужую ладонь от уязвимых мест, оттолкнуть, не дать сделать еще хоть что-то такое же волнующее. Он закрыл глаза, разорвал соприкосновение. Кажется, Лань Сичэнь все понял, отдалился. Как и всегда проницателен. Напряжение достигло пика, довело до крайней стадии. Цзян Чэн вот-вот сломал бы Лань Сичэню кость, неожиданно даже для себя расслабился. Уложил его ладонь на щеку, прошелся своей сверху. Он творил просто что-то безумное. Открыл глаза, посмотрел на него. Лань Сичэнь улыбался. Выглядел таким счастливым. Нечто внутри сломалось, затрещало так громко, превращаясь в труху. Чудесный, слишком прекрасный. — Зачем спрашивать, если все и так очевидно? — прохрипел Цзян Чэн едва слышно, почти не напрягая голос. Лань Сичэнь осмелел, словно получил разрешение. Вдруг обнял двумя руками чуть ниже талии, приподнял над землёй и прокрутил, накрыв губы Цзян Чэна своими. От неожиданности он мог только вцепиться руками в его плечи и зажмуриться. Соприкосновение губ такое приятно легкое. Цзян Чэн никогда бы не подумал, что его первый поцелуй произойдет вот так: под кронами многолетних деревьев, осыпающих редким дождем сочные листочки, с таким же юношей, который так легко поднял на руки, подарив приятное чувство полета то ли поцелуем, то ли объятием. — Я обязательно поблагодарю Вэй Усяня за навязчивость, — посмеялся Лань Сичэнь, все еще улыбаясь, и посмотрел на Цзян Чэна, которого отказывался ставить обратно на землю, будто в желании утащить к себе поскорее, пока тот не одумался и не убежал. Цзян Чэн, увидев озорство в глазах напротив, сам не заметил, как тоже заулыбался. — Стоит признать, что он хоть в чем-то оказался полезен. Лань Сичэнь лишь вновь едва слышно посмеялся.