безнадëжность

я сошла с ума, я сошла с ума! мне нужна она, мне нужна она. я сошла с ума, я сошла с ума! мне нужна она, мне нужна она. — мама, мама, я хочу ещё поиграть с тем мальчиком! - улыбчивое детское личико с только проступившими ямочками на щеках маячит перед лицом взрослой женщины, - смотри, он такой красивый, как солнце! — инни, малыш, давай-ка пойдём отсюда.. тебе уже пора на уроки вокала, нечего думать о мальчиках, - миссис ян с силой потянула малыша за рукав. — но мама! - на глазах ребёнка проступили маленькие прозрачные слезинки, пока он смотрел вслед улыбающемуся мальчику, игравшему в песочнице. меня полностью нет, абсолютно всерьез. ситуация "HELP", ситуация "S.O.S." ян чонин с трудом может посчитать, какой раз за вечер пропевает одни и те же заунывные строчки. шестой, седьмой, девятый... его отец лишь строго хмурится, когда голос младшего снова ломается на сложной высокой ноте. в его голове пусто, мысли и чувства будто испарились, осталась только безвольная запрограммированная на существование оболочка, обтянутая кожным покровом. но долгими ночами, когда небо застилается пеленой липкой мглы, чонин мечтает о будущем, о любви, о настоящей жизни и о светлых днях, которые будут ожидать его.. когда нибудь. когда нибудь точно будут. а пока, остаётся только выживать, запертым в этой семейной "клетке" и ждать чуда. я себя не пойму, ты откуда взялась? почему, почему, на тебя повелась? хван хëнджин своим появлением осветил тусклое существование одинокого певца. поздно вечером, выходя из спортивного зала, он услышал пение. чей-то до безумия красивый, но переливающийся нотками безнадёжия голос доносился из музыкального класса. заметив невзрачную черноволосую макушку, он осторожно заглянул в помещение. тот парень сидел один, и кажется его совсем не волновало, что снаружи уже поздно. он продолжал вглядываться в рассыпанные по полу бумажки при свете одного лишь уличного фонаря. при скрипе паркета тот дёргается. — ты.. красиво спел. я словно попал на настоящий концерт! у тебя же талант! - тараторит хëнджин, его блондинистые эфемерные кудри спадают на прищуренные от лёгкой улыбки глаза, - домой не собираешься? — спасибо, - почти шепча отвечает ян, - но..меня там - кивает в сторону двери, - не очень то ждут. выключается свет, я куда-то лечу. без тебя меня нет, ничего не хочу. это медленный яд. это сводит с ума. а они говорят: "виновата сама". а они говорят: "виновата сама". после начала общения со старшим мальчиком, каждую ночь ян чонин разглядывал звезды, о которых тот ему много рассказывал, теперь мечтая о другом — видеть его каждый день. на протяжение вечности, желательно. постоянно слушать приятный тембр голоса, смотреть за тем как он рисует, вглядываться в блестящие глаза-бусинки и родинку под одним из них, а потом украдкой переводить взгляд на пухлые нежные губы. от каждой такой мысли наивное юношеское сердце пропускало несколько ударов, а потом и вовсе падало вниз. он витал в ванильных облаках парфюма хвана, и эти облака со временем стали его смыслом жизни, испаряя всё остальное на своём пути. — карамелька, карамельная ириска! - улыбчиво сюсюкал блондин, тыкаясь носом в щеку младшего. — почему так, хëн, почему карамелька? - вопрошал он. — ты ведь называешь меня ванильным, значит я тоже могу придумать что-то своё! твои волосы напоминают мне ириски. с каждым днём чонин становился всё более зависим, пропускал занятия по вокалу, его преследовала вечная ругань, но ванильные облака смогли защитить невинное небо от грозовых туч. на какое-то время. без тебя я - не я. без тебя - меня нет. а они говорят, говорят это - бред. это солнечный яд, золотые лучи. а они говорят: "надо срочно лечить". — чонин, тебе пора взяться за ум! очнись уже, ты сворачиваешь на неправильную дорогу из-за своих друзей, - раздражённо голосила миссис ян, - что если ты станешь одним из тех противных распутных парней? а потом что, наркотики? алкоголь? может ещё и парня себе заведешь? боже упаси, сплошное разочарование.. — но я.. хëнджин правда очень дорог мне, мама, пойми же! - срывается на истеричный плач, - я не такой, мама, я не разочарование! я просто хочу немного радости.. - думаешь я недостаточно сделала, чтобы ты был счастлив?! я с детства учу тебя вокалу, воспитываю, отдала последние деньги на твоё обучение в старшей школе, а ты ещё и выпрашивать что-то вздумал?! - женщина трясёт его за плечи, наверняка останутся потом синяки, - неблагодарный, неблагодарный, неблагодарный.. - мамочка, пожалуйста, я не делаю ничего плохого, я не такой, мама, прошу.., - закрывает голову руками, касаясь лопатками холодной стены. я хотела забыть, до упора и вниз. я считала столбы и растерянных птиц. они сидят на крыше их любимого заброшенного здания, закатное солнце умиротворенно касается лучами их лиц. нежные и целомудренные поцелуи следуют один за другим, постепенно приобретая солёный вкус. хван хëнджина отправляют учиться в сеульскую академию изобразительного искусства и сегодняшний вечер станет прощанием. но пока - лишь касания неумелые под светом уходящего светила. — хëн, пожалуйста, не уезжай, не уезжай.. я не смогу, не смогу без тебя жить.., - чонин всхлипывает, утапливая в слезах чужую футболку. — карамелька, малыш, прошу, давай не будем руководствоваться сценариями из каких-то дорам, - тот лишь солнечно, светло улыбается, как раньше, - я обязательно вернусь сюда и заберу тебя, как только выучусь. пару лет потерпеть обещаешь? я ведь знаю, ты у меня сильный. — хорошо, хорошо, хëн, хорошо.. - старается улыбнуться он. от хван хëнджина остаются рисунки на потрёпанных листках бумаги с воспоминаниями, пропахнувший ванилью белый шарф и почти закончившаяся перьевая ручка. без тебя - меня нет. отпусти, отпусти. прошло полтора года. ян чонин вернулся к своей убивающей постепенно серой рутине, но душа его словно уехала вместе с тем поездом «пусан - сеул». он пытался, искренне пытался забыть. пытался ненавидеть, пытался злиться, пытался ничего не чувствовать,бороться, принять... но, увы, его изрядно потрепанному разуму уже всё осточертело. надоели вечные упрёки матери, надоели постоянные синяки на теле. достало чувство пустоты, одиночества, удручëнности. небо снова стало серым и безоблачным, и даже рассматривание размытых рисунков в любимой заброшке уже не помогало. до угла по стене, мама, папа - прости. таблетки - полезно, они помогают лечить болезни, укрепляют организм. и иногда остаются единственным выходом для упокоения израненной, покалеченной светлой души. ян чонин безвольно сползает по стене, закрывая глаза и в последний раз воспроизводя перед глазами образ своей первой, последней и вечной любви. раз, два, после пяти. мама, папа - прости. я сошла с ума. раз, два, после пяти. мама, папа - прости. я сошла с ума!