Отражение врага

Сегодня тот самый день. День, когда я избавлю мир от этого жуткого и жестокого монстра. Меня не особо волнуют последствия моих действий. Главное – освободить всех от его мыслей, идей и действий. Но как бы я ни старался, избавиться от него не получалось. Каждый раз он находил все новые способы улизнуть. То доза яда окажется слишком слабой, то знакомые помешают моим планам в самый неподходящий момент, то нанесенные мной раны заживают словно на собаке, оставляя лишь шрамы – напоминания о моей неудаче. Словно сама вселенная выбрала его своим помазанником. Но теперь он не уйдет. Теперь я готов ко всему. Небольшой складной нож, купленный по внезапно возникшему желанию после просмотра пары внезапно-заманчивых роликов на популярном видеохостинге, и давно лежавший в шкафу, висел на кармане; адрес был знаком мне с рождения. Выходя с работы, я был полон решимости закончить начатое. Дорога до дома, как обычно, заняла добрых два часа. Уже подъезжая к конечной остановке маршрута автобуса, я почувствовал...безразличие? Словно меня и не будоражила мысль о скорейшем завершении дела всей жизни. Словно его кончина не станет облегчением для всех и каждого. Словно я уже не хотел этого. Короткая пятиминутная прогулка до места назначения превратилась в часовой марш вокруг родного микрорайона. Когда, наконец, я зашел в подъезд, в голове крутились лишь напутственные лозунги и распаляющие речи. Продолжая накручивать себя и поднявшись на восьмой этаж, я подошел к самой дальней на лестничной площадке двери и провернул ключ в замке. Тяжелый стук изолировал меня в пустой квартире. Тишина навалилась на меня всем своим весом. Раздевшись, прошел в гостиную. Перед креслом, в которое я рухнул стояло большое, в человеческий рост, зеркало. Оно, вмонтированное в массивный шкаф, казалось, повидало многое: радость и печаль, надежды и их крах, рождение, победы, поражение, отчаяние, страх, жизнь. Быть может, что, впитав такое количество человеческого, зеркало обрело свою собственную душу. Однако считается ли она, собственной, желанной для него? Или, являясь лишь отражением всего жестокого и чужого, душа заставляет зеркало страдать, продолжая изменять и проецировать чуждое на когда-то чистую зеркальную гладь? Хотел ли этот предмет интерьера стать живым отражением несобственной воли? Кто-то его вообще спрашивал!? Нет. Как и всегда, человек следует только своим собственным прихотям, удовлетворяя свои гедонистические порывы и желания. Человеку всегда мало. Будьте уверены, если рай существует, то власть там уже давно в совсем других руках, а бесконечно любящий свои творения Всевышний, лежит в бассейне собственных слез, безучастно глядя на свою ошибку. Я вырубился. И во мгле небытия проплывали передо мной лица людей. Которых видел множество раз, с которыми обменивался словами, которым не сказал ни единого слова о себе. Люди, которых я непомерно уважал. Их лица смотрели на меня с доброй, светлой улыбкой. И я пытался с ними заговорить, однако слова мои были неслышны. А лица все улыбались и смотрели на меня, но не могли внять ни единой фразе. – Я устал!!! Помогите мне, пожалуйста!!! Даже эти два предложения они не слышали. В какой-то момент я просто сдался и улыбнулся им в ответ. Улыбнулся ярче их всех вместе взятых, заскакал по комнате, падая и громко смеясь. Они не слышали мой смех, но, видимо, все понимали и одобрительно качали головами. Рядом с парящими в пространстве головами возникли громадные руки и, всей своей массой обрушились друг на друга. Барабанные перепонки разорвал гул оваций. Я встал прямо, как рядовой на построении, и, пытаясь поклониться, запнулся о бубенцы своей собственной шапки, повалившись в удобно разлившуюся лужу. Новая волна смеха и аплодисментов накрыла меня... Внезапно я пришел в себя... Передо мной стоял он. Этот злобный и гнилой человек. В коротких шортах, под которыми виднелись, испещренные следами моих неудач, ноги; в простецкой майке с заметным шрамом на правом плече; с грузным, безразличным лицом и пустыми глазницами, направленными куда-то в пустоту. – Что, пришел наконец? Решился! – прохрипел он. Оставив его вопрос без ответа, я приблизился к нему на пару шагов. Враг не отступил. В моей руке материализовалось маленькое, матовое черное лезвие. Он улыбнулся. Шаг... Шаг... И еще один... Я первый нанес удар. Мой враг отшатнулся, но все еще крепко стоял на ногах. Тогда я налетел на него с максимально возможным напором. Посыпался град ударов. Я бил, резал и колол, и колол, и резал. С каждым ударом усиливались чувство спокойствия и слабость. На глаза наворачивались слезы. Я бил и бил, а слезы водопадами летели на пол. Вскоре, от моего врага осталось лишь покачивающееся лицо. С последним ударом исчезло и оно. Грустная победа. Умиротворяющая боль окружала, обволакивала, укутывала красным одеялом. Я опустился на пол, выронив нож из руки. В камере депривации раздалися звонкий треск падающего стекла...