Недопонимание, похищение и стрёмные шутки

      После того, как Столас подарил Кристалл Асмодея, они больше не общались. Принц позвал его в парк в Имп-сити, и Блиц, хоть и делал вид, что ему всё равно, чувствовал вину за то неудавшееся свидание, за которое корил себя несколько недель, поэтому согласился. Чего плохого может быть в простой прогулке? Если что, всегда можно сослаться на срочно появившуюся работу и сбежать. Столас переживёт.       Блиц даже приоделся немного: не слишком вычурно для прогулки, не слишком обыденно, как для похода в соседний магазин за пачкой сигарет. Но Столас, будь проклят, начал всё слишком прямо и быстро. Они встретились у входа, прошли до лавочки, которая находилась в достаточном отдалении от детских площадок и основной дорожки, чтобы можно было поболтать.       — Я не задержу тебя надолго, Блицси, — начал он, доставая из небольшого портала, появишегося рядом, коробочку.       Кажется, в этот момент в душе Блица что-то ухнуло. Сильно и беззвучно.       — Я просто решил, что должен отдать тебе это. Тебе для попадания в мир людей нужен был гримуар, но я думаю, тебе не стоит больше приходить ко мне в полнолуние. Я безумно ценю наше с тобой знакомство и каждый момент, который мы провели вместе, но понимаю, что ты никогда не мог сказать мне нет. Поэтому… — он немного замялся, пытаясь подобрать слова, провёл по коробке рукой, но не открыл, — я думаю, что это можно счесть моим прощальным подарком. Если ты больше сам не захочешь меня видеть.       — А, да… конечно, — бездумно согласился Блиц, принимая из тонких рук коробку.       На самом деле, он и половины речи не слушал. Всё его внимание было сосредоточено на знаке Асмодея на крышке коробки. Он сразу понял, что это его пропуск в мир живых и не мог в это поверить. Из всей информации он извлёк лишь «полнолуние, гримуар, прощальный подарок», и, когда слова образовали связь между собой, он просто не нашёл, что сказать.       — В таком случае, — Столас после слов беса стушевался ещё больше, но продолжал сохранять спокойствие, какое сумел выработать за годы жизни со Стеллой, — спасибо тебе за всё.       — Ага, конечно. Я же классный ебырь! — Блиц сморозил первое, что пришло в голову, когда понял, что его очередь в обмене репликами.       Напряжение и неловкость, которые появились между ними, когда принц Гоэтии достал кристалл уже можно было почувствовать, а сейчас так вообще, можно было бы и ножом резать, если не рубить мачете.       Столас тем временем встал с лавочки, на которой они сидели, и развёл руки в стороны, вызывая портал. После слов Блица он ссутулился и стал уже не напряжённым, каким был в самом начале, а просто до одури печальным, но Блиц, конечно, этого не заметил.       — Прощай, Блицси! — произнёс Принц, прежде чем шагнуть в портал и тут же закрыть его за собой.       — Ага, — уже в пустоту сказал бес.       Он ещё несколько минут посидел, держа в руках закрытый подарок, и, затаив дыхание, всё же решился его открыть. Под крышкой со знаком Асмодея действительно лежал его кристалл жёлтого цвета, достаточно большой, чтобы его можно было использовать сразу нескольким демонам для превращения в людей. Он провёл по нему рукой. Поверхность была гладкая, а в нём самом чувствовалась демоническая сила, как в гримуаре, только слабее.       Блиц не помнил, как он потом вернулся домой и что делал первые несколько часов. У него, так-то, был выходной. Кажется, он просто завалился на диван, тихонько напевая песню, и уставился в потолок. На душе было так до неожиданности легко: у него есть кристалл для работы и Столас больше не будет доставать его этими глупыми потрахушками или ещё более глупыми сентиментальными словами, которые он любил строчить ему в личку. Не жизнь, а сказка. Он на радостях станцевал недобрейк в гостиной (хорошо, что Луна этого не видела) и открыл новую бутылку коньяка, который лежал на особый случай. Ему больших усилий стоило не пить много. Завтра ждал клиент на 10 утра (какой ненормальный вообще хочет в 10 утра в понедельник назначить встречу, когда весь день записи свободный), поэтому надо было выглядеть не как ковбой с круга гнева после вечера в пабе.       В итоге он пригубил лишь рюмочку, ещё немного порадовался, утыкаясь в обивку дивана, поздоровался с Луной, что вернулась с прогулки и отправился спать с весёлыми мыслями, упрямо игнорируя маленький узелок где-то внутри.       Таким настроем он удивлял своих подчинённых ещё неделю. Он был исключительно резв с клиентами, особо не цеплялся к Мокси, лишь немного подшучивал, но это всегда звучало таким безобидным тоном, что бесёнок даже не делал вид, что обижается. Блиц даже за эти семь дней ни разу не обматерил Луну, которая по обычаю залипала в телефоне и игнорировала свои обязанности секретарши. А потом его накрыло. С головой и полностью.       Они полдня гонялись за поехавшим чмошником из мира людей, что собирал женские пальцы, после того как убивал своих жертв. Его заказала девица, что случайно столкнулась с ним и была убита. Она слишком сильно любила своё колечко с бриллиантом от любовника, пальчик с которым этот ублюдок себе прикарманил. Кристалл Асмодея работал на ура, они без проблем слились с толпой, и Милли в образе низенькой, но очень обаятельной афроамериканки отвела придурка в подворотню, а потом всё пошло не по плану, но суть одна: они выполнили свою задачу и могли с чистой совестью возвращаться домой.       И как раз дома Блиц резко подумал, что ему надо напиться, да так, чтобы забыть ближайший год полностью. Не думать о тонкой пернатой шее или двух парах светящихся красных глаз, о том неудавшемся свидании в «Оззи», о том, что Блиц чуть не потерял Столаса, когда его похитил Страйкер, и о том, что этот жёлтый камень — грёбаный прощальный подарок, который так и говорил, что его, Блица, выкинули на помойку, как наскучившую игрушку. Он этого и боялся всегда, пытался убедить всех и даже самого себя в том, что Столас ничего для него не значит и он для Столаса — тоже. Других убедить получилось, а себя нет, поэтому завтрашнее одинокое полнолуние показалось тремя ножевыми с ядом осознания.       Блиц выглотал всю бутылку того самого коньяка и просто уткнулся в подушку, тихо плача и думая обо всём этом. Он снова слышал, как Луна пришла домой, когда за окном было темно, но ругать её за позднее возвращение не было сил. Он просто промычал в подушку что-то вроде «привет» и продолжил самокопание. Спустя пару часов (хотя, может, это были и тридцать минут, он не знал) Блиц почувствовал, как его желудок сопротивляется такому количеству крепкого алкоголя, и в итоге пришлось подняться и добежать до туалета, где его вырвало желчью и остатками обеда.       Он сидел, прислонившись виском к бачку унитаза, весь зарёванный и с отвратительным привкусом на языке. В полной мере он ощущал свою никчёмность, от которой отказался даже тот, у кого друзей не было. Столас назвал его единственным другом, бесу тогда на секунду показалось, что это что-то значит для них обоих. Но, оказывается, единственный, но такой друг, принцу не нужен.       А у самого Блица есть друзья? Может, Мокси (ну и Милли) можно назвать таким. Хотя они, скорее, в связи подчинённый-босс, и женатикам просто приходится терпеть его. Но если их дуэт правда считает его кем-то большим, чем просто боссом, то он счастлив. Может, для него ещё не всё потеряно. Луна иногда называет отцом, хотя большую часть времени просто огрызается, напоминая, что и без его удочерения у неё всё было бы совершенно заебись. А Мокси просто слишком вежлив, чтобы откровенно сказать о том, что Блиц его достал. Блиц сам в этом уверен. Физзи же, хоть и принял извинения, которые таились в Блице десятки лет, общения не поддерживал. Он сразу дал понять, что Блицу нет места в его жизни, которая теперь крутилась вокруг Князя Похоти. Но всё-таки бес ценил то, что давний друг был рад его видеть хотя бы в качестве телохранителя. Чего не скажешь о его сестре.       Барби до сих пор винила Блица во всех кошмарах своей жизни и отказывалась выходить на связь. Может, она опять ПНД. Специально наширялась до усрачки, чтобы вернуться туда, где Блиц её не достанет до ближайшей выписки, лишь бы не видеть его. А он так хотел с ней поговорить, поговорить и обнять, потому что она – единственное, что осталось от его детства и семьи, которую он своими руками разрушил. От этих мыслей слёзы с большей силой потекли из глаз, а к горлу подкатил новый ком.       — Блиц, ты что, обкурился? — послышался голос Луны со стороны входа в туалет.       — А у тебя есть чем? — прохрипел бес, вытирая глаза. Внезапно стало стыдно, что дочь видит его таким поношенным. Видимо, градус алкоголя спал, ведь большую его часть он выблевал.       Гончая закатила глаза и продолжила смотреть на отца. Она видела его несколько раз сильно выпившим и плачущим в подушку и знала, что он не хочет оставаться один, но чтобы он так откровенно просил его накачать наркотой — никогда. В последний раз даже после адской смеси с вечеринки гончих, когда он разревелся ей в футболку, он был не таким разъёбанным в хлам.       — Пап, что случилось? — она подошла к нему, присаживаясь на корточки рядом, и положила хвост перед собой. Руки Блица тут же опустились на него и начали поглаживать.       — Луни, ты же не бросишь меня? — он спросил так тихо, что если бы не усиленный слух, она бы и не услышала. Он опять завёл старую шарманку, но сейчас она понимала, что его надо поддержать.       — Я же уже говорила, что не брошу, — Луна прижала уши к голове и тихонько проскулила. — Пап, пойдём, я уложу тебя спать.       — Ты такая хорошая девочка, — пробормотал Блиц и протянул свою руку к Луне, как бы соглашаясь с её предложением.       Она приподняла беса и помогла ему доковылять до его спальни, где помогла стянуть рабочий пиджак. Он оказался немного облёванным. Завтра утром Блиц точно ахуеет, когда увидит всё это.       К удивлению Луны, а потом и Милли с Мокси, Блиц не ахуел. Он просто встал утром, напялил другой пиджак, налил кипятка с сахаром себе на завтрак, нашёл таблетки, выпил и пошёл на работу, где просто молча существовал весь день, иногда недовольно вздыхая и матерясь на подчинённых. Остальные лишь развели руками: «Ну, с бодуна, бывает». Хотя обычно после пьянки босс вёл себя ещё более надоедливо, чем за день до.       — Чего это с ним? — хмурился во время обеда Мокси, пока нанизывал на вилку зелёный салат. Блиц просто сидел молча в своем кабинете, даже не ушёл в кафешку через дорогу, чтобы поесть. Это напрягло бесёнка достаточно, чтобы он начал волноваться о необычно тихом начальнике.       Луна на этот вопрос лишь закатила глаза и продолжила чатиться в интернете:       — Кризис, видимо.       — Да ладно, Мокс, он придёт в себя, вчера, видимо, был не лучший день, — ободряюще похлопала его по плечу жена. Ему ничего не оставалось, как согласиться и продолжить обед.       К концу недели всё стало более-менее. Блиц с каждым днём приходил в себя, постепенно возвращалась его заносчивая, противная натура, которая отпускала абсолютно ублюдские шутки и лезла в интимную жизнь подчинённых. И все даже расслабились. Пока не наступила следующая неделя.       Утром понедельника Блиц пришёл вновь молчаливым и помятым, будто его переехал бульдозер, потом каток, а потом его закинуло в лопасти катера. Спустя две недели все почувствовали, что застряли во временной петле, которая зациклилась на настроении босса. Только каждая неделя была новой: с новыми числами, клиентами и заказами. Сначала молчаливое игнорирование всего, к концу — возвращение в норму.       — Это ненормально, с ним надо что-то делать, — в один из рабочих дней на второй неделе сказал Мокси. Он всегда был слишком дотошным, но здравым смыслом команды, заводил свою песню о приоритетах и принципах, когда надо было. И когда не надо было, тоже. Состояние Блица его правда беспокоило.       — Ты прав, милый, — брови Милли сошлись на переносице, она смотрела в сторону кабинета начальника. Раньше он предпочитал оставлять дверь открытой, чтобы был лишний повод доставать их во время работы, но уже почти десять дней он закрывается в кабинете в одиночестве, пропуская только клиентов. — Но нас он не послушает, это же Блиц, «о» не читается.       — Я… Я послежу за ним на выходных, — вдруг подала голос Луна. Её поведение приёмного отца беспокоило ничуть не меньше.       В эти выходные она, как и обещала, осталась дома. Луна могла пропустить тусовку гончих ради Блица.

***

      Столасу стоило стольких усилий не заплакать прямо там, на парковой лавке, когда Блиц даже не попытался с ним поговорить, а лишь уставился на подарок. Он постарался как можно быстрее ретироваться в свою спальню через портал, где его никто не потревожит, чтобы он мог выплакать эмоции.       Он искренне надеялся, что если Блиц видел в нём кого-то больше, чем просто объект для траха и способ получения гримуара, то он ответит ему, остановит, сделает хоть что-нибудь. Но бес лишь угукнул на его прощание, вогнал Столаса в пучину отчаяния, из которой он, казалось, лишь недавно начал выбираться.       Чувства опустошения и разочарования, которые сдавили его грудную клетку, словно капканом, не давали вздохнуть целую минуту, и из глаз брызнули давно сдерживаемые слёзы. Он, как принцесса из земных детских сказок, сидел у кровати, выплёскивая эмоции в постельное белье, спрятавшись в него лицом и прикрыв голову руками в качестве домика. Собственно, это был последний трезвый день за всё следующее время.       Сначала он просто выпивал вечером, постепенно забивая на приём таблеток. А когда Блиц, чат с которым он проверял каждый день по нескольку раз, так и не ответил ему спустя две недели, он начал подливать себе в кофе алкоголь крепче ликёра, которым по обыкновению сглаживал похмелье.       Иногда он просыхал, возвращаясь в реальность, бессмысленную и тяжёлую, какой она была для него долгие годы до. Столас просыпался утром, меланхолично в тишине завтракал, пока Октавия в наушниках жевала свою порцию, и шёл разгребать завал документов. С дочерью они разговаривали редко. Раньше на него огрызалась Стелла, поэтому поддержать диалог без оскорблений от неё было невозможно. А сейчас он просто не находил в себе слов и тем, чтобы заговорить с ребёнком. Он понимал, что не тот отец, каким хотел быть, что он ничем не лучше Паймона, который заводил детей только ради долга перед Люцифером.       Единственное, что Столас успел выяснить о дочери, когда они остались в большом особняке лишь вдвоём, это то, что у неё нет друзей. Она неплохо начала общаться с Луной, приёмной дочерью Блица. И это всё. Он не решился спрашивать дальше тогда за ужином, потому что лишь одно воспоминание о нём отдавалось неприятным ощущением по всему телу, от которого хотелось спрятаться и напиться.       В один момент он решил, что ему пора вернуться к нормальной жизни, попросил Вию спрятать (и предупредить об этом слуг) весь крепкий алкоголь, который у них ещё остался, и стал употреблять в разы меньше. Даже стал снова пить антидепрессанты. В целом, его жизнь превратилась в рутину из того, чем он жил пару лет назад, только изо дня в день его перестали пилить уничижительные крики и обзывательства от жены.       В моменты отчаяния он всё равно возвращался к Блицу: думал о его лице, рогах и тех эмоциях, что бес вызывал внутри пернатого тела. Он был самым радостным воспоминанием из детства, когда Столас на целый один день смог отбросить свою маску принца и просто носиться по всему особняку, собирая все попадающиеся под руку вещи. Потом, конечно, ему прилетело от отца, но не так сильно, чтобы почувствовать хоть какое-то раскаяние, хотя маленький Столас был расстроен после этого целую неделю. Он считал, что подвёл отца.       Если бы не Блиц и его абсурдное вмешательство в жизнь принца, он бы, может быть, до сих пор жил со Стеллой. Ему было так глубоко наплевать на свой статус, авторитет и долг, когда он почувствовал, что может любить. Искренне, как не любил никогда. Это могло сравниться с тем, что он чувствовал к Октавии, только в сотню раз жарче и неконтролируемей. И он даже был готов побороться за это чувство перед всем адом. Но выяснилось, что бороться за него были готовы не все.       Блиц и правда просто считал его пропуском в мир людей. Глупо и самонадеянно было думать, что такой одинокий заучка Столас, пусть и королевских кровей, понравится этому свободолюбивому бесу. И Столас начал корить себя за то, что позволил себе думать о таком явлении, как взаимность.       Он мог долго перечислять, что его привлекало в Блице, помимо умопомрачительного секса. Во-первых, Блиц никогда не ценил демонов по их статусу: он был достаточно безбашенным, чтобы решиться украсть ценный гримуар прямо из-под носа владельца, и не менее дерзким, чтобы нагрубить жене владельца этой книжки. Во-вторых, он умудрялся рассмешить Столаса, чего никому не удавалось. Как-то в одном из толмудов он вычитал, что чувство юмора — это показатель уровня интеллекта, и, если нескольким людям нравятся одни и те же шутки, значит, они близки друг другу в развитии. Столасу это было неважно, ему просто нравилось ворковать и смеяться с них после жаркой ночи, когда Блиц внезапно решил снести откровенную чушь. В-третьих, бес заставлял чувствовать себя комфортно. Столас не знал, связано это было с тем, что они знакомы долгое время или роль играет нечто другое, но он никогда не чувствовал себя так умиротворённо с кем-либо. Даже на свидании в «Оззи», когда он нервничал и торопился, в душе было так тепло и безветренно, что улыбка и благодарность рвались наружу. Многие другие, более незаметные качества, которые Блиц прятал за напускным сарказмом и мудачеством, заставляли Столаса радоваться новой встрече.       Но чем больше проходило времени, тем больше Принц Гоэтии начал убеждать себя в том, что ошибся, увидел в реальном мудаке кого-то из детства. А потом начинал обвинять себя в том, что смеет судить о Блице, когда сам пользовался им.       Так и проходили нередкие печальные вечера или — было не редкостью — дни, которые Столас перестал замечать.

***

      Небо было бездымно-безоблачным, к краям переходя из насыщенно-красного в бордовый. День был на редкость скучным для и так вечно скучающей Луны. Она решила, что сегодня — идеальное время для встречи с Октавией. Они неплохо сдружились после побега юной королевской особы в мир людей, когда гончей пришлось прошерстить половину города, следуя фоткам из инсты принцесски.       Они обе были замкнуты в себе и плохо заводили знакомства. Их общение началось с небольшой психотерапии про отцов, но они стали часто списываться и после этого. Сначала обсуждали какие-то общие темы: любимые фильмы, музыкальные группы, сплетни из инета, как, например, нашумевший новостной эфир с принцессой ада на Три Шестерки. Иногда Луна жаловалась на свою работу и рассказывала истории из неё. И гулять иногда они тоже ходили.       Октавия категорически отказалась от каких либо вечеринок, и Луна согласилась. На самом деле ей было похуй, но она понимала, что Вия не просто демон из соседнего дома, а дочь принца Гоэтии. Хотя в душе гончая саркастично подчёркивала, что только поехавшие типа Страйкера будут пытаться похитить члена королевской семьи, тем более кого-то из семьи Столаса. В основном они тусили в тихих местечках, где можно было бы глянуть видосы или пару серий нового сериала на телефоне под бургер и пожаловаться на жизнь. Луна могла бы назвать Октавию хорошей подругой, по крайней мере, они достаточно сблизились. Несмотря на разницу в пять лет, Луне нравилось проводить с ней время почти так же, как выпивать на тусовках гончих.       В этот раз Октавия согласилась даже быстрее, чем гончая рассчитывала. Та была интровертом и не всегда вылазила из своего гнезда, если точнее, комнаты.       Ко времени, когда небосвод над Кругом Гордыни стал темнеть и багроветь ещё больше, а чёрный диск пентаграммы сместился к краю, Луна увидела, как Октавия вышла из-за угла, смотря в телефон, и переодически поднимала голову, пытаясь сориентироваться. Гончая помахала ей рукой, Вия запихала гаджет в карман кофты и кивнула в ответ.       Они встретились, обменялись приветствиями и пошли купить себе еды: Луна взяла себе какой-то сендвич и пачку сигарет, потому что сегодняшним утром она докурила остатки от пачки, половину которой недавно пришлось отдать Блицу в момент его обострившегося депрессивного эпизода. Октавия же остановила свой выбор на шоколадке и баночке энергетика.       С этими покупками они двинулись в сторону заброшки, куда прежде не ходили. Это здание стояло здесь достаточно долго, его никто не сносил, но и строительство не продолжалось. Кажется, это должно было быть заведение Мамона или кого-то из близких к Князьям Ада демонам, но юридически (или из-за того, что Имп-сити на биологическом уровне отторгал все более-менее яркие места) не сложилось. Из-за того, что земля принадлежала сильным демонам, да и сама она находилась в городе бесов, а не в отбитом мегаполисе, каким был Пентаграмм, никто тут не устроил блядушник или наркопритон, на удивление. Луна специально узнала это заранее, хоть она старалась не показывать, но чувствовала ответственность за младшую подругу, поэтому не хотела подвергать её опасности: с работой их и так хватает.       Девушки посмотрели влог суккуба с недавнего шоу Мамона. Новость о том, что Асмодей признал свои чувства к известному бесу Физзаролли, уже не была большим открытием, но демоница, явно шокированная, говорила об этом несколько минут. Впрочем, она просто восторгалась и радовалась за далёкого «папочку». Потом они пообсуждали пару интернет-сплетен, и Луна рассказала о том, что нашла прикольный журнал прошлым вечером. Когда они прикончили свой «дешёвый, но сердитый» хавчик, каким его прозвала Вия, гончая не могда больше откладывать тему для разговора, которая неприятно скреблась внутри уже неделю. С того самого раза, как она просидела все выходные с Блицем, слушая его практически бессвязное нытье. Она не хотела использовать их дружбу ради отца, но её это слишком беспокоило. Просто спросить же не будет лишним?       — Что-то случилось? — окликнула её Октавия, видимо, Луна слишком долго собиралась с мыслями, раз в руках подруги уже была залитая парилка.       — Меня беспокоит Блиц, — гончая вздохнула и взглянула на небо. Сейчас оно было уже глубокого тёмного оттенка между бордовым и иссиня-чёрным.       — Он в очередной раз тебя слишком сильно опекал? Или спизданул какую-то идиотскую шутку? — Октавия улыбнулась и затянулась. В воздухе почувствовался аромат гранатовой жижи, а сама она оперлась руками на бетонный подоконник и тоже взглянула наверх.       — Блиц всегда такой, знаешь, навязчивый и закрытый. Я не лезу в его дела, потому что он идиот, пусть сам разбирается, — Луна развернулась к улице спиной и подставила локти. — Но, кажется, в этот раз произошло что-то серьёзное.       — Ты хочешь спросить, связано ли это с моим отцом? Возможно. Папа тоже не очень, — Вия чувствовала, что это всё было связано с бесом. Когда Луна упомянула Блица, ей оставалось только в этом убедиться.       — Бля, они что, поругались? Они ж даже не встречались, — гончая вздохнула и закатила глаза, в руках у неё повились зажигалка и сигареты. Себя она предпочитала травить нормальным никотином.       — Папе твой Блиц нравился, — печаль в голосе Октавия даже не пыталась скрыть.       — Да ладно? Ты не прикалываешься? Я думала, у них отношения чисто всунь-высунь, — Луна выдохнула облако дыма в сторону.       — Аргх, как стрёмно это обсуждать! Я правда не знаю, что между ними произошло! — в ответ воскликнула Вия и уронила голову на подоконник, свободная же рука обняла занятую вейпом.       Разговор из расслабленного стал несколько тяжёлым, но ни одна, ни другая не хотели с него съезжать. На этой заброшке хотелось обсудить весь тот пиздец, который они наблюдали последние несколько недель, и, может, получить ответы, которые уменьшили бы беспокойство.       — Просто, может, другие и не очень заметили, но папа был счастлив последние несколько месяцев, — после несколько секундной паузы продолжила Октавия. — После того банкета, когда мама устроила скандал, я думала, что всё пошло по наклонной, семья, которая у меня была, развалилась, как карточный домик из-за какого-то беса. Прости.       — Да похуй, знаешь, — пожала плечами Луна на виноватую заминку принцессы. Её правда не слишком ебало то, как называли или кем считали её приёмного отца.       — Кхм, ну да, в общем, — Вия выдохнула густой дым и поправила шапку на голове, — Он в кои-то веки улыбался по утрам и не запивал лекарства вином, даже к крикам мамы стал относиться проще. Мне было грустно и неприятно, что это из-за кого-то другого, а не из-за мамы, но я думала, что всё начало налаживаться, а потом всё будто откатилось к какому-то сраному чекпоинту.       — Блиц достаточный уебок, чтобы наплевать на чувства других, но он ценит своих друзей, поэтому не знаю, что он мог бы сказать Столасу, — утешения у Луны выходили ещё хуже, чем работа секретаршей.       — Ты думаешь, твой отец считает моего другом? — в словах гончей Октавия зацепилась именно за это. Она всё время думала о том, кем был бес для папы, но никогда не думала в обратном направлении, даже мельком её не посещала эта мысль, поэтому она удивилась, услышав её.       — В душе не ебу. Я не хочу лезть в это дерьмо. Пусть сами разбираются, они уже взрослые дяденьки, — Луна затушила бычок о стену и откинула подальше.       — Ты права.       На этом разговор будто был закончен. Не то, чтобы каждая из них разобралась в сопливой драме между двумя мужчинами, но отчего-то стало спокойней. Причина теперь была, как минимум, стопроцентно ясна. И этого хватало, чтобы сделать выводы, и, может, кто-то из них решит вправить отцам мозги, если дела станут совсем плохи.       Октавия глубоко вздохнула и раскачалась на пятках, нарушая образовавшуюся тишину:       — Обсуждать с тобой наших отцов было последним, чего я ждала от сегодня, но, спасибо, я думаю, мне это было нужно.       — Наши отцы те ещё долбаебы, так что это может войти в привычку, — Гончая улыбнулась в ответ и, повернув голову, увидела, как на неё смотрит нахмуренная мордашка принцессы.       — Луна! — притворно возмутилась Октавия. Она была согласна, что её родитель точно иногда поступал абсолютно по-идиотски.       — Ну что, я серьёзно! — она пожала в ответ плечами и шутливо ударила кулаком по совиному плечу. — Пойдем, я провожу тебя до такси, принцесска.       В ответ Луна услышала недовольный рокот, который никакой опасности не представлял, она это знала.

***

      Поздним утром, когда Имп-сити уже жил вовсю: мамочки гуляли со своими младенцами, а какая-то группа суккубов особо активно шумела под окнами, Блиц сидел в своём кабинете. Дверь в этот раз была открыта, но от этого он злился ещё больше. Демоны под окнами были лучше слышны, и это отвлекало его от мыслей о том, какая паршивая у него жизнь. Внезапно к голосам на улице добавился пронзительный крик. Блиц подпрыгнул от неожиданности, но потом опомнился. Это звонил его телефон. Он слишком долго не слышал этого идиотского рингтона, который поставил на номер одного конкретного пернатого ублюдка.       Блиц сбросил. Он что, совсем идиот, чтобы отвечать Столасу после того, как тот так грандиозно его бросил? Хотя, скорее, выбросил. Конечно, Блиц сначала обрадовался появившейся свободе и Кристаллу Асмодея, который во всех смыслах развязывал ему руки в мире людей. Он бы радовался и сегодня, только быстро прошибло осознание, что Принц Гоэтии успел привязать его к себе, как бы бес не пытался этого отрицать, и ничего не оставалось, кроме как смириться, погрязнуть в жалости к себе и искать утешения в бутылке, которые Луна через пару недель начала прятать. Она даже нашла заначку в ванной.       Звонок раздался ещё раз.       — Да ты издеваешься? — Блиц сбросил вновь.       Ещё раз. Сброс. Звонок. Сброс. Звонок. Сброс.       — Блиц, выруби это! — раздался недовольный крик Луны из коридора.       «Ответь, прошу тебя!» — сообщение пришло с характерным звоном. Почему его номер не в ЧС?       — Да в пизду, — плюнул Блиц и ответил на звонок. Лучше разобраться с этим прямо здесь и сейчас, но сначала послушать, что этот ублюдок хочет сказать ему с таким нетерпением.       — Блицси, ты взял трубку, ох, блять, — тут же с другого конца провода прозвучал голос Столаса.       Блиц на это лишь поднял бровь и мысленно дал ему таймер в полминуты.       — Ты, точнее, твоя дочь не знает, где Октавия? — задал вопрос Столас. Что ж, это достаточно неожиданно, Блиц ожидал, что принц начнёт нести какую-нибудь ерунду про их еблю. В тайне бес на это надеялся и хотел, чтобы сейчас Столас начал просить разложить его на столе, как это было прежде.       — С чего она должна знать? — спросил Блиц. Он вообще ничего не понимает.       — Они с Вией, вроде как, общаются? Я не знаю, — Столас вздохнул, пытаясь объяснить Блицу, что произошло. По привычке от волнения он наматывал на палец шнур от домашнего телефона и наворачивал круги по комнате. — Вчера, это было вчера, я проверил, она написала, что придёт вечером, потому что пошла прогуляться с Луной, а это, вроде, твоя дочь. Но Вия не вернулась и не отвечает мне на звонки. И на сообщения тоже…       — Луна, какого хуя? — Блиц просто позвал гончую, переставая слушать сбивчивые щебетания Столаса.       — Что? — в ответ крикнула она. Вот же противная, даже не соизволила встать и подойти.       — Ты вчера встречалась с Октавией? — Блиц сам встал и вышел из кабинета. Луна в своем обыкновении сидела и читала журнал, но, когда услышала имя Гоэтии, отвлеклась и подняла взгляд.       Милли и Мокси, что до этого сидели и влюблённо ворковали на соседнем столе, также обратили своё внимание на Блица с телефоном в руках.       — Принцесса вчера не вернулась, и, кажется, её отец решил, что я должен знать, где она, — Блиц помахал рукой перед динамиком и закатил глаза. Он старался делать вид, что ему всё равно на то, что прямо сейчас происходит.       — Понятия не имею, я проводила её до такси, как и все разы до этого, — Луна подняла руки на уровень головы, сообщая, что взятки гладки. Но напряжение осталось в ней. То, что Октавия не вернулась домой, а Столас ищет её, ничего хорошего не предвещало.       — Не, Луна не в курсах, — говорит Блиц в динамик, но в ответ ему последовало лишь молчание. — Эй, Столас, ты издеваешься?       Ему никто не ответил. Что-то внутри неприятно перевернулось, это чувство, кажется, называют волнением. Неприятное и липкое.       — Всё, я сбрасываю, — Блиц уже и правда собрался скинуть этот идиотский звонок и пойти сожрать пачку мороженого, чтобы не думать лишнего. Лучше будет ещё и закурить.       — Она… Вия у Стеллы, — произнёс надорванно Столас. За то время, пока Блиц говорил с гончей, Столас прямо в руки получил письмо со знаком Андреальфуса. Стелла же не могла опуститься до похищения собственной дочери? Она так сильно его ненавидит?       — И что? Она её мать, — Блицу кажется, что демон по ту сторону поехал крышей. Таким образом решил посмеяться над ним, чтобы бес знал, что ничего не стоит? Другого объяснения он просто не может придумать.       — Она прислала мне письмо с условиями, что это, блять, вообще… приглашение на чай? — Столас кинул письмо на кровать двумя пальцами вдавил глаза у клюва и сильно зажмурился. Ему хотелось проснуться и понять, что это всё — глупая игра воображения и психики, расшатанной алкоголем и постоянным стрессом. — Что мне делать… Паршивая сука!       — Так что, ты там уже сам разберёшься? — он слышал проскользнувшее отчаяние в голосе принца и не мог заставить себя сбросить. Именно за это Блиц ненавидел испытывать чувства к кому-то.       — Нет, стой, подожди! — в голову Столаса пришла абсолютная в своей абсурдности идея. — Блиц, я… Октавия самый дорогой мне человек, у меня больше никого нет, Стелла с братом просто так не отдадут её.       — Ну, попроси друзьяшек с работы помочь.       — Ты мой единственный друг, — эта фраза режет сразу по сердцу. Ещё и сказана она таким тоном, будто взаправду. Или Столас просто шикарный манипулятор и лишь притворялся всё время таким бедным. — Пожалуйста!       — Да блять, дважды это не сработает, — Блиц завершил звонок, он больше не хочет это слушать.       Блиц не знал, как ему поступить. Хотелось закурить. То есть, Столас позвонил ему, потому что подумал, что Луна может знать, где Октавия, но выяснилось, что это его бывшая жена похитила дочь? Это вообще можно считать похищением? Что за ебанутая семейка?       Бес просто ходит взад-вперёд по кабинету, пытаясь всё осмыслить. Столас звучал и правда слишком обречённо и создавал впечатление волнующегося родителя. В прошлый раз он звонил и похожим тоном сообщал, что его самого похитили. В тот раз его ранили, чёрт.       — Чёрт, чёрт, чёрт! — Блиц пнул стул для гостей. Тот, не оценив вымещенной на нём ярости, с глухим стуком упал на пол.       — Босс, всё нормально? — рогатая голова Мокси выглянула из проёма, следом за ней показались ещё две: Луны и Милли. Конечно, они волновались за Блица, в последнее время он был сам не свой. И после того, как Луна поделилась с ними тем, что Блиц занимается самобичеванием с бутылкой в руке выходными вечерами, им стало ещё больше не по себе. Тем более, когда они поняли, что это сводится к Столасу. Камень Асмодея объяснил достаточно.       — Это касается Октавии? — в этот раз подала голос Луна. Вопросы Блица до этого заставили её беспокоиться. Милли и Мокси же посмотрели сначала на неё, потом на босса, выжидая, что он ответит.       — Блять, — Блиц глубоко вдохнул и выдохнул в попытке успокоиться, — Его стерва-жена, судя по всему, решила пошантажировать его дочерью, а Столас решил, что я идеальный вариант, чтобы помочь ему. Ублюдок.       Хотелось рвать и метать и в то же время спрятаться под одеяло, и не показываться миру ближайшие два дня, надеяться, что всё это – неудавшийся пранк.       — Босс, мы могли бы ему помочь, — подала голос Милли. Они что, все сговорились! Блиц чувствует, что поступит, как последняя мразь, если не придёт на выручку принцу, но упорно не хочет это признавать. Лучше пусть будет мразью, как в случае с Веросикой. Он к этому уже привык. Быть мразью для тех, кто ему дорог.       — Неа, нет, пусть сам разбирается.       — Сэр, Вы ведёте себя, как ребёнок, — голос разума в виде Мокси приходит на поддержку жене. — Если Его Высочество просит Вас о помощи, значит, дело серьёзное. Вы не должны это игнорировать!       — И почему это я должен ему помочь?! — Блиц откровенно не выдерживает всего этого дерьма.       — Потому что у него, кроме Вас, никого нет, — так же уверенно, будто речь идет о прогнозе погоды из телека, ответил бес. Они точно сговорились со Столасом. — В тот раз Его Высочество тоже звонил Вам, и всё закончилось печально.       — И ты неравдошунен к нему, Блиц, — говорит Луна в подтверждение слов Мокса. Эти слова — последний гвоздь в крышку гроба его самообмана.       Видимо, выбора у него не было с того самого свидания в Оззи. Или, может быть, ещё раньше, с той самой фразы про друга, когда Блиц пришёл стащить фолиант.       Столас же в это время не знал, как поступить. Единственный, кто мог ему помочь, сбросил звонок, и принц не смог найти в себе смелости позвонить ещё раз. Обратиться к Асмодею? Нет, у него сейчас и так много дел после афиширования отношений с тем стендап-комиком. Втягивать его ещё и в этот скандал было бы отвратительно по отношению к нему.       Он всегда мог просто пойти к Андреальфусу по приглашению в письме и поговорить, но прекрасно понимал, что всё это закончится угрозами и ему придётся отменить развод в лучшем случае, а в худшем — вообще отказаться от всех сил и статуса, передать всё Андреальфусу и Стелле. Он не хочет этого, не может позволить. Эти силы и знания – то, ради чего он жил большую часть своей жизни. С их помощью он может защитить Вию. Только, похоже, плохо справляется с этой задачей, раз оказался в такой ситуации. До чего же он жалок.       До встречи ещё пара часов, он обязан что-то придумать.       Столас нервно заламывал пальцы и кружил по комнате в надежде найти выход из этой западни. Казалось, ещё немного, и он начнёт задыхаться. В горле встал огромный ком, который он не мог протолкнуть ни внутрь, ни наружу. Внезапно его телефон засветился от нового сообщения. Это помогло отвлечься.       «Мы будем с командой через десять минут, если ты откроешь нам портал из штаба», — гласила эсемеска от Блица. Принц Гоэтии просто не мог поверить своим глазам. Надежда, которая с каждой минутой уступала отчаянию и страху, вернулась.       Конечно, бесята не смогут сделать что-то серьёзное демону Гоэтии, который сильнее самого Столаса, но они могут отвлечь его внимание или хотя бы уравнять силы. Или ещё что-то. С ними шансы хотя бы есть. Он будет обязан каждому из них своей жизнью.       Столас направился в гостиную. Лучше, если никто из них не будет видеть, в каком плачевном состоянии находится его спальня. На столике были раскиданы предметы косметики, которыми он скрывал свои горькие ночи с алкоголем, когда появлялся на работе. Старался не беспокоить слуг. А около кровати стояла начатая пачка с хлопьями и бутылка вина. В последнее время он пристрастился заменять молоко на что-то покрепче. Он думал убрать это после завтрака, но Вии не оказалось дома, и всё полетело к чертям быстрее.       Чуть больше чем через десять минут, ведь Столас случайно впал в прострацию, он открыл портал в штаб-квартиру И.М.П. Из него тут же вышли четверо: Блиц и его подчинённые, в том числе дочь-гончая.       — Эм, привет, — поздоровался со всеми Столас, обводя взглядом. Чуть больше, чем следовало, он задержался на Блице. Тут же появилась иррациональная мысль, что он совсем забыл прихорошиться. Он же буквально в халате. — Простите, я немного… не в надлежащем виде.       — Да ладно, Ваше Высочество, мы достали Вас из шахты Страйкера. Тогда Вы были в более, э… помятом состоянии, — ободрила его невысокая девушка-бес. Кажется, она была женой того бесёнка, что стоял от неё по левую сторону. Её звали... Милли? Столас не помнил точно.       Они присели на диван, который стоял в комнате. Им предстояло обсудить план действий. Против Андреальфуса, если тот решит использовать свои силы, у них было очень мало шансов, поэтому они решили действовать максимально скрытно.       По логике, они не должны показывать Октавию отцу, тот всё-таки может открывать порталы, а она главный ключ к «разговору», который все решили не нарекать шантажом, хотя имели именно это в виду. Девушка должна быть в одной из комнат, поэтому Мокси с Милли должны будут её найти и помочь освободиться. После чего Луна откроет портал с помощью Гримуара и перенесёт их в особняк. Столас же в это время должен отвлекать Стеллу и Андреальфуса, по сути, просто вести переговоры. Блиц по плану должен подстраховывать принца Гоэтии с улицы. Бесу нет равных в проникновении в чужие дома через окна.       В итоге после того, как они разобрались, что им стоит делать, когда они окажутся у особняка ледяного демона, Столас отправился одеваться и умываться, пока бесята и гончая обсуждали тонкости плана, что следует делать, если что-то пойдет не так. Принцу стоило появиться на глазах этих двух при полном параде, не дать им понять, что они заставили его волноваться, что он на самом деле чертовски напуган тем, что могло случиться с его дочерью. Кто угодно, но только не эта чёртова парочка брата и сестры, им он не может показать свои слабости. Это он уже понял.       Дрожь, от которой его потряхивало сначала, постепенно успокоилась. Ему удалось взять себя в руки. Это хорошо. Он оказался готов незадолго до того, как надо было появиться на пороге особняка Андреальфуса, но время ещё оставалось. Столас вышел на кухню выпить немного воды. В горле сильно пересохло, пока он собирался. Он не позавтракал, но сейчас есть не хотелось, из-за стресса чувство голода покинуло его тело.       — Ох, ты здесь, — за спиной послышался до боли близкий голос. Блиц стоял чуть ближе к проходу и явно собирался развернуться и сбежать. Они не разговаривали напрямую сегодня ни разу, лишь играли в стрёмные гляделки или, наоборот, по очереди отводили глаза. У Столаса, видимо, окончательно поехала крыша от беспокойства, потому что он схватил пытавшегося уйти беса за руку.       — Блицси, давай поговорим, — голос предательски дрогнул.       — Нет, — отрезал бес и попытался вырвать руку, но его держали слишком крепко.       — Я могу объяснить, — Столас попробовал ещё раз. После нескольких недель разлуки с ним казалось, что сейчас единственный шанс попробовать ещё раз убедить Блица дать их отношениям шанс. — Прошу, я всё…       — Не сейчас, — он вздохнул, прерывая принца, и выдернул руку. Как же тяжело, сейчас совсем не до этого. — Сначала нам надо вытащить твою дочь из лап отбитой суки.       Блиц ушёл с кухни так быстро, как только мог. Им в любом случае придётся поговорить после всего этого, и если он может отсрочить этот момент, то лучше позорно сбежит.       Время неумолимо заканчивалось. Нужно было выдвигаться к ледяному особняку.

***

      Предместье, в котором находился особняк Андреальфуса, встретило Столаса наступающим вечером. Красное небо Круга Гордыни медленно заволакивала воронка тёмных облаков, а воздух вокруг становился тяжелее. Но, может, это Столасу от волнения было сложно вздохнуть. Он решил не разбираться. Блиц и остальные вышли из портала подальше от особняка, чтобы не привлекать внимания и незаметно проникнуть на его территорию, в то время как сам принц выскользнул из разреза своего дома прямо к дорожке, ведущей ко входу в особняк.       Он вздохнул глубоко и задержал дыхание на доли секунды, это помогло немного протолкнуть опять вставший ком в глотке. Чего ему волноваться? Стелла всего лишь съехала с катушек окончательно и похитила их дочь. А ведь это он в высших кругах прослыл изменником и предателем семьи Гоэтия, что спутался с низшим бесом. Будто вообще есть разница, какого ты происхождения. Блиц вот не имеет титула принца, но у него есть друзья, хорошие коллеги и весёлая жизнь, и лишь Столас смотрелся в его жизни лишним, слишком дорогим и правильным, пятном.       Нет, сейчас нужно забыть обо всём этом. Главная задача — вытащить Вию и остаться целыми, не дать Стелле и Андреальфусу воспользоваться им и его дочерью. С Блицем они всё обсудят после.       Дверь ледяного здания открылась перед Столасом, стоило ему подойти.       — Добро пожаловать, Ваше Высочество, — поприветствовал его старенький седой бес на пороге и приглашающе склонил голову, следом проводил в столовую, медленно переступая по застеленному тёмно-синим ковролином полу.       Как только дверь обеденной залы отворилась, взору Столаса предстали брат и сестра. Андреальфус в своём обыкновении сидел, положив ногу на ногу, в руках у него багровел бокал с вином. От него так и разило напыщенностью и высокомерием. Сестра же, что сидела по правую руку от него, пыталась казаться такой же элегантной, но лицо её предательски выдавало. Сверкающие глаза и клюв, что сморщился при виде бывшего мужа, портили всю картину. У Стеллы, видимо, хроническая непереносимость Столаса, раз её каждый раз так корёжит. Впрочем, Столас в ответ так же реагирует и на неё.       — Ох, здравствуй, — с хитрой улыбкой встретил его Андреальфус. — Мы с сестрой безмерно рады, что ты пришёл по нашему приглашению.       Ледяной демон указал на стул слева от него и, взяв бокал, налил туда вина из бутылки, ставя рядом с пустым местом. Столас на эти действия лишь кивнул, его волновало лишь одно:       — Где она? — ещё немного, и он начнёт недовольно ворчать по-совиному. К чему эта деланая доброжелательность?       — Жалкий придурок, — выплёвывает Стелла.       — Бессердечная мразь, — в ответ кидает Столас.       Ледяной демон игнорирует их взаимное приветствие и не даёт ответа на вопрос.       — К чему торопиться? — умасленная улыбка на лице Андреальфуса коробит ещё больше, и Столас собирает всю силу воли в кулак. Ему нужно держаться, не поддаваться волнению и злости. — Давай обсудим все условия и тонкости нашего… м-м-м… бартера. Столас садится за стол, игнорируя налитый бокал, сейчас он, разве что, хочет в нём захлебнуться. Знание того, что Блиц где-то поблизости следит за происходящим, успокаивает.       Андреальфус заходит издалека, говорит о том, как сильно развод подпортил репутацию их обоих. Снова заводит свою шарманку, как и месяцы назад. А потом намекает на то, что Стелла, будучи жертвой в этой ситуации, не получила достаточной компенсации. И сама она поддакивает брату, строя из себя саму невинность, хотя всё её поведение: выражение лица, голос, глаза — показывает, насколько она довольна тем, что сейчас Столас прижат к стенке, без возможности вырваться.       По сути, они не требуют слишком многого: переписать ещё пару единиц имущества, в том числе летний домик на Круге Зависти. Столас там был лишь единожды, когда Вия была ещё совсем маленькой. Андреальфус также назвал часть акций, которые Столас «мог бы» отдать ему и его сестре. Это уже заставляло напрячься, но пока дело не дошло до адских легионов, надо сохранять хладнокровие. Хотя бы делать вид.       — А ещё я хочу, что бы ты отдал мне свою книжку, как она там называется?.. Ты понял, — Стелла даже названия её не знала, но Столас понял о чём она говорит.       Отдать гримуар? Ей? Она настолько хочет его задеть, что решила забрать то, чем даже пользоваться не умеет? Чёрт! Столас просто рычит. Как она может использовать их дочь ради таких грязных вещей?       — Да как ты смеешь! — он не может это игнорировать, это просто выше его сил. — Ты ненавидишь меня, но Вия ничего не сделала, как ты можешь так поступать с ней!       — Что, прости? — она вспыхивает мгновенно, перья в её прическе вздымаются в ответной ярости.       — Слишком низко, видимо, я был прав, когда подавал на развод! Ты и твой брат, что участвует во всем этом, позорите семью Гоэтия намного больше, чем я! — Столас чувствует, что его слова сейчас выйдут ему боком, поэтому старается успокоиться, замолкнуть, пока ещё есть шанс.       — Ты – ублюдок! Меня тошнит от одного твоего существования! Лучше бы ты сдох тогда от рук беса! — Стелла вскакивает и выплёвыет слова, только слюной не брызжет для полной картины. Андреальфус на это лишь тяжко вздыхает. Вспыльчивость сестры не добавляет ему баллов в копилку для манипуляций Столасом.       Внезапно раздаётся выстрел. Где-то на втором этаже. Столас подскакивает сразу же. Нет-нет-нет. Если это было там, где Октавия, то это очень плохо!       — Вия! — невольно вырывается у него. Вся напускная холодность и остатки ярости рассеиваются, как ни в чём не бывало.       — Блять, — жёстко произносит Андреальфус. — Столас, твоих рук дело? Позвал на помощь?       Ледяной демон встаёт из-за стола, его павлиний хвост дёргается вверх, а по полу от него и в воздухе вокруг начинают образовываться снежные кристаллы.       — Понятия не имею, о чём ты, — Столас тоже не стоит на месте. За ним клубится чёрная масса, медленно перетекающая в руки.       — Думал, я не замечу присутвие двух лишних бесов в своём доме? Я посчитал, что это кто-то из прислуги. Ошибся, — он хищно улыбается, готовый атаковать.       Звук разбитого стекла и выстрел. Пуля отскакивает от Андрельфуса как ни в чём не бывало. Позади него Столас видит Блица, влетевшего в окно мгновением ранее. Секундная заминка павлиньего демона дает фору Столасу. Он ударяет по Андреальфусу магией, и того отбрасывает на несколько метров к стене.       — Как всегда всё через пизду, — самодовольно говорит Блиц и подскакивает к Столасу, он готов прикрывать его.       — Твой верный пёсик? Приятно познакомиться, — язвит Андреальфус, поднимаясь с пола. — Как невежливо нарушать законы гостеприимства.       Он тут же атакует ледяными шипами. Столас защищает себя и Блица тёмной материей, что мгновенно начинает поглощать его. Он теряет свой привычный вид. Собственно, как постепенно и Андреальфус.       Они обмениваются атаками, Столасу приходится чаще уклоняться от ледяных копий, в то время как Андреальфус возводит стены, защищаясь. Блиц неплохо отвлекает второго, постоянно обстреливая его. Но боеприпасы не бесконечны, поэтому им следует поскорее всё закончить. Иначе они рискуют остаться не то что ни с чем, так ещё и потерять то, что было. Под «было» имеются в виду шансы уйти отсюда живыми. Андреальфус точно как-нибудь скроет факт их убийства, раз на то пошло.       — Эй, Столас, нам нужен тайм-аут, — когда они оказываются близко к друг другу, шепчет Блиц.       Столас, вняв его словам, начинает продвигаться к выходу в коридор. Он помнит примерную планировку особняка. Где-то в восточном крыле они смогут укрыться ненадолго, там, кажется, были гостевые спальни. Блиц же несколько раз стреляет в потолок. И поджигает дымовуху. Последний выстрел, и огромная хрустальная люстра падает прямо перед Андреальфусом, всё помещение охватывает дым.       Блиц быстро хватает принца за очертание руки, и они выбегают из столовой. Дальше Столас сам ведёт их, петляя по широкому коридору. Они вваливаются в комнату. Это и правда спальня. Пока Столас пытается отдышаться, та дымовая шашка как-то неприятно драла горло. Хорошо, что он не успел надышаться ею.       — Что это, чёрт возьми, было? — спрашивает он у Блица, когда вдохи и выдохи перестают вызывать желание откашляться.       — Прикупил кое-что, после того как меня вместе с Физзаролли похитили поехавшие ублюдки, — лыбится Блиц. Как всегда старается казаться неотразимым. — Эта малышка и высшим демонам немного мешает.       — Предупреждай в следующий раз, — Столас очень надеется, что следующего раза не будет. А про похищение с Физзаролли он спросит чуть позже.       — Нам надо придумать, что делать дальше. Твоя жена в драку не полезет, она свалила куда-то сразу, как этот ублюдок вскочил и начал всё морозить. Так что предлагаю продвинуться на второй этаж, где стреляли. Так мы уровняем шансы, потому что Мокс с Милли там. Кто-то из нас точно сможет забрать Октавию.       — Ты уверен, что Вия ещё здесь?       — Уверен, Луни написала мне, если бы твоя дочь сейчас была с ней, — отвечает Блиц и для достоверности показывает, что никаких сообщений не приходило. — У меня есть одна идейка, как нам выйти сухими из воды. Мне нужно, чтобы ты доверился мне.       Блиц пишет что-то в телефоне и поднимает взгляд. Смотрит умоляюще.       — Я всегда тебе доверял, Блитси, — отвечает Столас. Как он мог ему не верить? Он верил ему птенцом, когда они мечтали о будущем в тот счастливый день, верил ему, когда Блиц пригласил на свидание. И поверит в этот раз.       Тем временем Милли вновь сбивает Страйкера с ног, пока Мокси пытается выбраться из-под упавшего на него шкафа. Ковбой же сбрасывает налетевшую на него маленькую демоницу, вмазав ей рукояткой револьвера по лицу. Он появился за их спинами с пафосной фразочкой, пока они старались освободить Октавию от ангельских верёвок, которыми та была связана. Ещё и выстрелил, падла. Благо, что у Милли отменная реакция: пуля лишь повредила стену.       В пылу боя никто не замечает, как Стелла хватает Октавию под руки, зажимая ей рот, и выводит из комнаты. Девушка пытается вырваться, но ангельские путы, может и немного ослабленные бесятами, не дают этого сделать.       — Ты можешь перестать брыкаться, Вия! — прикрикивает на неё Стелла, пока ведёт по коридору. Её надо увести подальше от драки и перепрятать, а то так ничего не выйдет. Конечно, её тупой муженёк решил попросить помощи у ебыря и спутать все карты.       — Мам, хватит! — при звуке её голоса Стелла дёргается, будто от испуга. На самом деле она никогда не слышала, чтобы дочь таким тоном обращалась к ней. Октавия и вправду была напугана.       — Я не остановлюсь, — Стелла заводит дочь в комнату.       Помещение оказывается шире предыдущего, но темнее. Все окна завешаны шторами, а в середине комнаты стоит огромный бильярдный стол из дерева. Женщина оглядывается и находит стул, на который усаживает дочь. В этот раз ангельских пут нет, поэтому она привязывает ноги пленницы тем, что попалось под руку. Тканевые заколки-держатели для штор неплохо справляются.       — Почему? — снова этот тон. Стелле он не нравится. — Я думала, что тебе было больно, когда ты узнала об отце, а ты… всё что тебе было нужно – это власть?       Октавия начинает плакать. Это было последней каплей. Конечно, она понимала, что это мать с дядей виновны в её похищении, что это по их указке какой-то сумасшедший ковбой затянул на ней ленты от ангелов, привязывая к стулу. И она стойко терпела и верила, что это всё окажется просто шуткой, что не может всё быть так паршиво, как есть на самом деле. А сейчас ей ноги связывает никто иной как Стелла, и у неё не хватает сил держаться. Всё и правда хуёво.       — Мне казалось, что это папа виноват, что весь мой мир рушится у меня на глазах, — она всхлипывает. Стелла не хочет этого слышать, ей не нравится, что её обвиняют, и она спешит к двери, как только заканчивает. — Оказывается, что его никогда и не существовало!       Последнюю фразу Октавия выкрикивает, и Стелла, собирающаяся покинуть бильярдную, оборачивается и смотрит на дочь. Она никогда не думала, что будет чувствовать себя виноватой из-за чьих-то слов. На Столаса и его жалкие обвинения ей было всё равно с самого начала, как бы он не пытался. Слишком много говоришь — я поддерживаю светскую беседу! Хватит устраивать чаепития в нашем особняке — в отличие от тебя, я пытаюсь укреплять связи с обществом! На любой укор она находила, что ответить, ещё и обвинить в ответ. На слова, которые в неё кинула Октавия, Стелла не хочет отвечать яростью, коей она окружала мужа каждый раз. Ей отчего-то становится грустно и стыдно, что дочь винит ещё и её, как до этого отца.       — Октавия! — когда девушка слышит своё имя голосом матери, она вскидывает голову. Слово было сказано таким тоном, какой она слышала очень редко. Они мало разговаривали друг с другом, даже когда ездили на отдых вдвоём, а во время трапез Стелла обычно выбирала попричитать на мужа.       Женщина видит, как дочь пронзает её взглядом, полным слёз.       — Не я выбирала свою жизнь и твоего отца, поэтому если хочешь винить меня, то пожалуйста. Но я уже сказала, меня ничто не остановит, — Стелла хмурится, ещё мгновение смотрит на притихшую дочь и, развернувшись, уходит.       Она тратит ещё несколько минут на то, чтобы проверить, что никто не понял, куда она увела Вию. Ей нужно найти брата. Она надеется, что тот уже разобрался с её мужем и этим назойливым бесом, который каждый раз портит ей настроение. Чем ближе она подходит к лестнице на первый этаж, тем явственнее ощущает холод. Видимо, брат не смог прибить этих двоих. Её взгляд ловит, как его фигура выплывает в холл на первом этаже. Стелла хочет его окрикнуть, но замечает, как тот блондинистый коротконогий бес, который дрался со Страйкером, вылетает из-за поворота и врезается в стену, отключась. Следом за ним выбегает и сам Страйкер. С мелкой, видимо, он тоже разобрался.       Он не смотрит по сторонам, лишь секунду цепко скользит по Стелле взглядом, цыкает в недовольстве. Глаза его горят каким-то нездоровым огнём. Он срывается в направлении, куда Стелла увела дочь. Он же не найдет её? Зачем вообще идёт туда, когда все его враги здесь?       Стелла срывается следом. Её начинает злить всё, что происходит. Хочется разодрать чье-нибудь лицо, выместить всю ярость, но она следует за бесом и видит, как он сворачивает налево. Там всего две двери: бильярдная и выход на террасу.       — Что ты собираешься делать? — кричит она, когда видит, как он врывается в комнату с бильярдным столом.       — Пристрелить девку! — хохочет Страйкер. Он улыбается, оголяя свои зубы, его желтоватый хвост наотмашь хлещет пол. — Я бы с ней повеселился, но времени нет.       Наёмник наигранно пожимает плечами и достает ангельский револьвер. Стелла кидается к нему и хватает за руку, толкает, загораживает дочь.       — Ты с ума сошёл? — ей правда страшно за Вию, что сейчас сидит на стуле и со слезами таращится на всё это и даже не кричит. — Она – мой козырь, ты не можешь просто так убить её. Без неё я ничего не получу от Столаса!       Всё внимание Стеллы сейчас сосредоточено на бешеном Страйкере и девушке за спиной, поэтому она не замечает, как за дверным проёмом раздаются удары и выстрелы. Страйкер отбрасывает женщину в сторону и снимает предохранитель, ангельская сталь, которой отделано оружие, опасно сверкает от света, падающего из окна. Этим выстрелом он бы вышиб Октавии мозги, но его сбивает с ног Стелла. Она не может позволить убить дочь.       — Сучка!       — Ты с катушек слетел?! Я не за это тебе заплатила! — она не кричит, а визжит. Вспыльчивость и чувство страха довели её до крайнего состояния. Такой она не была, даже когда била и рвала всё, что попадалось под руку в доме, после того как ей на праздничный торт свалился бес с фразой «простите, я трахнул вашего мужа».       — В пизду! Сначала ты не дала мне грохнуть своего мужа, хотя мы договаривались на это! Теперь не даёшь вышибить мозги его дочурке, когда та сидит похищенная и готовая! Я наёмник, а не клоун! — он разворачивается и приближается к Стелле и в этот раз направляет дуло прямо на неё. — Прибью тебя, раз так просишься!       Стелла дёргается на полу, её когти впиваются в паркетное покрытие, глаза горят ужасом, а клюв раскрыт, она не может вздохнуть и уже готова попрощаться со своей жизнью, которая так никчёмно закончится. Умереть от руки отбитого гибрида-беса! Такого конца она всей душой желала своему бывшему муженьку, а не себе, так какого чёрта!       Выстрел.       Тело мешком падает на пол, из рук выпадает ангельский револьвер, который тут же подхватывает Блиц, пока лужа крови расползается от простреленной головы. Позади с пистолетом в руках стоит Мокси. Стелла тупо блуждает взглядом по комнате. Почему в ней так много народа? Кроме них ближе к Октавии стоит Столас. Его силуэт еле проглядывается сквозь смоляные перья, что испускают клубы чёрной материи вокруг.       Тут же ледяной коркой покрывается вход. Это Андреальфус вошёл внутрь, придерживая за правый рог Милли.       — Вау, какое ахуенное признание, миссис сучка! — Блиц довольно улыбается, направляя на Андрельфуса ангельскую пушку. Тот отпускает Милли, и она бежит скорее к мужу, который радостно улыбается ей. — Всё прошло немного не так, как я думал. Хотя это даже лучше.       На самом деле, всё пошло вообще не так, как он думал. Ебучий Страйкер и Андреальфус. И ангельское оружие, как сказал Столас, это могло быть оно. И Блиц поставил на знания Столаса о привычках своей жены. Он думал, что они тихо проберутся на второй этаж и смогут отвлечь внимание, но этот павлин очухался от дыма в лёгких чуть быстрее, чем Блиц рассчитывал. Он планировал, что Луна откроет портал к Октавии, чтобы достать её, пока они борются с Андреальфусом и, как выяснилось, Страйкером. Он же с камнем Асмодея вытолкнет Столаса, когда поймает момент. А сами они с Милли и Мокси постараются отнять пушку от Кармиллы и застрелить по возможности стерву с её братцем. Потом бы взял всю вину на себя и всё. Ему не впервой сидеть в тюряге, хотя он не уверен, на что его могли обречь за убийство демонической знати. Да и похуй, раз всё пошло не по плану.       Он кивает Столасу, чтобы тот что-то сказал. Милли и Мокси в это время развязывают Октавию.       — Вы всё равно ничего не сделаете! У вас нет доказательств! — Стелла, наконец, обретает дар речи и визжит, как последняя шавка с улицы, страдающая бешенством. От её аристократического образа, который она пыталась поддерживать, сидя за столом с братом, не осталось и следа. Причёска всклокочена, глаза блестят, весь маникюр она снесла об пол, перья стоят дыбом.       — Стелла, — таким же холодным голосом, каким является пол под ним, говорит Андреальфус. Взгляд его направлен в сторону окна.       — Луни, девочка моя, с какого момента ты всё засняла? — Блиц, как и остальные, медленно движется к окну.       — С самых слов про козыри, — говорит гончая, стоя с фолиантом у портала. В руке она держит телефон. А Стелла понимает, почему брат так морозил её взглядом, что она проебалась. Револьвер блестел совсем не от света из окна, а от света ламп по ту сторону портала. У них есть запись её признания в покушении на Столаса. Блять.       — Ты получишь то, чего так хотела, кроме гримуара, — чеканит каждое слово Столас, пока Блиц продолжает держать Андреальфуса на мушке. — Но не смей больше никогда приближаться ко мне или к нашей дочери. Ни к одному из них. И твой брат тоже! Иначе я уничтожу вашу репутацию.       Андреальфус устало смотрит на то, как Столас поднимает на руки беса, который всё ещё направляет на него оружие, и входит в портал, где ранее скрылись Октавия и те двое голубков.       Вечер вышел на редкость ужасным.

***

      Блиц сидел на кухне особняка, в который раньше приходил трахаться раз в месяц. Столас был с Октавией в её комнате, успокаивал, наверное. Она, после того как они всей толпой оказались в их поместье, просто приклеилась к отцу. Неудивительно, ей всего семнадцать, а её уже похитила собственная мать и чуть не сдохла на её глазах. Блиц мог её понять, хотя его в детстве отец просто продал за презик отпрыску высшего демона и заставил вынести полдома. Но отца Блиц никогда не любил и не сильно был обижен на то, что его использовали, просто добавил ещё один пунктик в мысленный список «причины ненавидеть ублюдка». А эта девочка ещё, видимо, верила матери и любила её. Блицу её действительно жаль, он мог бы ей даже посочувствовать, ведь у Октавии, кроме отца и Луны (как он выяснил сегодня), друзей-то и не было. У Блица вот была сестра, друг и любящая мать. Когда-то.       Луна, кстати, как и он, осталась в особняке. Она хотела поговорить с подругой и ждала, пока Столас закончит, что бы он там ни делал. Милли и Мокси ускакали домой, как только поняли, что закончили работу. Им было привычнее зализывать раны в своём моногамном гнёздышке.       Блиц ждал долго и мучительно, даже хвост нервно дёргался из стороны в сторону, а палец отбивал ритм по столешнице. Он не мог найти покоя. Голову его с каждой минутой заполняла лишь одна мысль о том, что ему надо поскорее отсюда уйти, пока Столас не пришёл. Блиц обещал, что они поговорят, но сейчас сильно жалел о том своём порыве. Он не представлял, что они вообще должны обсуждать. Да и не впервой ему нарушать свои же обещания. Он привык быть мудаком для остальных, так что ничто его тут не держит.       Он обманывал сам себя и понимал это, раз до сих пор сидит здесь в вечернем полумраке, а не отходит от тяжёлого дня в своей берлоге с бутылкой в руке… или косяком. Хотелось закурить, как и утром. Но сигарет всё ещё не было. Был неприятный ком внутри. Это ощущение его психолог, к которому он перестал ходить после расставания со Столасом, описал бы как предвкушение. Или страх. Страх быть отвергнутым ещё раз.       Блиц, может, и не ценил трогательные моменты и бессовестно их портил стрёмными фразами и внезапными идиотскими мыслями, но он всё-таки умел смотреть на других. Особенно, если эти другие для него что-то значили. И он видел, каким измотанным был Столас, по нему будто трактор семьи Милли проехался. И был он таким далеко не от волнения за пропавшую дочь. От этого он просто был нервным и взъерошенным. Было что-то ещё, и Блиц смел подумать, что это из-за него. Столас сам весь день тянулся к нему на важный разговор, необходимость которого Блиц почувствовал, когда увидел его, но оттягивал до последнего.       — Блиц, поговори с ним, — в проёме показалась гончая.       Луна что, заделалась в моралисты, каким был в их коллективе Мокси? Бес на её слова лишь нечленораздельно промычал. Ему не нравилось то, что она говорит ему делать то, от чего он хочет, как ребёнок, сбежать.       — Блиц, я серьёзно, — она подошла к нему, даже руку на плечо положила. — Тебе необходимо с ним поговорить.       Луну откровенно заебало поведение Блица. Она обещала самой себе не лезть в это, но сейчас хотелось дать пинка под зад приёмному отцу. Работать становилось труднее, он то был в своём обычном репертуаре и творил хуйню, то запирался в кабинете и игнорировал всех их. В спокойное существование Луны с налётом пофигизма такие выкрутасы не вписывались. Она даже скучала по ублюдку Блицу, который бы гиперопекал её.       Ответа от него гончая не получила, поэтому сочла подходящим просто уйти: свою работу она выполнила.       Блиц просто хотел пробить головой поверхность стола. Он сидел в такой позе несколько минут или секунд. Он постепенно переставал чувствовать поток времени, которое тянулось мучительно долго. Блиц прекрасно понял, что это был за акт доброй воли от Луны, поэтому продолжал ждать.       — Можно? — тихо донеслось с той же стороны, куда удалилась гончая. Это был Столас. Блиц поднял голову и повернул её в сторону шума. Свет из коридора обтекал высокую фигуру принца. Тот прошёл к выключателю и зажёг свет. Блиц сморщился: было слишком ярко и неприятно ударило по глазам.       — Твой же дом, — вместо ответа пробормотал Блиц. Он сел прямее, когда Столас отодвинул стул напротив и пристроился на нём полубоком. Воспоминания зачем-то подкинули провальное свидание в «Оззи».       — Я хотел поговорить, — издалека начал принц.       Вопреки его словам в воздухе повисло молчание. Он волновался не меньше. Знал, что надо обсудить их отношения. Но сейчас мозг начинал предательски отключаться, и Столас просто не понимал, как подступиться, с чего стоит начать. Блиц не хотел начинать первым.       — Блестящий план, — сморозил первое, что пришло в голову, Столас. — Я не мог представить, что всё выйдет так гладко.       Он покачивал ногой от нервов.       — А как иначе, я же ахуенный придумыватель планов, — Блиц начал хвалиться, по-другому он просто не мог.       Но дальше диалог не продолжился. Тишина опять заполнила комнату, бес обвёл её взглядом, опять начиная постукивать пальцем по столу. Его очень интересовал узор на обоях, потому что смотреть в глаза напротив было до ужаса страшно. Но и играть в молчанку со Столасом он не хотел. Не для этого сидел и мучался всё это время, но принц ничего не говорил.       — Это серьёзно всё? — лучшая защита — это нападение. — Если так, то я ухожу.       — Нет, стой! — Столас дёрнулся, как только услышал его слова. Но Блиц блефовал, он даже с места не сдвинулся.       Что должен сказать Столас? Попросить прощения? Но он же ничего не сделал, хотя был готов умолять беса на коленях, пусть тот только скажет, в чём демон-принц провинился.       — Я хотел обсудить наши отношения, — опять издалека зашёл Столас. У него что, аллергия на прямоту?       — Если ты хочешь трахаться со мной, как раньше, то я не против, — Блиц сам не знает, что несёт. Он же собирался говорить вообще не об этом. Нет, об этом, конечно, но точно не в таком ключе. Защитный механизм, выработанный годами, так просто не сломать.       — Я не хочу с тобой трахаться, — отрезал Столас, и Блиц, наконец, посмотрел на него. Тот выглядит потерянно, будто не понимает, о чём они говорят. Блиц выглядит так же, он уверен.       Принц глубоко вздохнул. Ему надо собраться с мыслями, иначе это никогда не закончится. Если секс — единственное, что нужно бесу, то Столас примет такой ответ. Но он должен донести свои чувства.       — Я не хочу просто трахаться, — он выделил голосом слово, пытаясь донести свою мысль. — Ты мне нравишься, Блиц. Я хочу проводить с тобой время где-то ещё, кроме постели: сходить на свидание, даже если это будет просто просмотр фильма дома. Мне будет весело с тобой. Отношения — вот чего бы я хотел, потому что я чувствую к тебе то, чего ни к кому не чувствовал.       Предложения внезапно полились рекой, Столасу хотелось выразить всё, что он испытывает в глубине души. А Блицу хотелось от этих слов сделать две вещи: кивнуть и уебаться с парапета. Вопреки всем законам логики он выбрал третью:       — Столас, обычно я всё порчу.       Бес думал о том, что скажет принц, и рассчитывал, что тот скажет, как ему плохо без его члена, и Блиц бы ответил, что он готов ебаться с ним даже без книжки в обмен. Но чувства? Блиц давно понял, что сам неравнодушен к Столасу, но он понимал, что ничего хорошего не выйдет. Или просто боялся, как и всегда. Привязывать себя чувствами боялся. Та картинка, которую Блиц бережно выстраивал из-за самообмана с самого начала, начала постепенно распадаться, как только Столас заговорил о своей симпатии. Бес ни разу не думал о том, что к нему могут отнестись не как к выгодному предложению. Но действительность, которую он наблюдал, не давала полностью усомниться в этой идее, поэтому он продолжил:       — Из-за меня ты попадаешь в неприятности. Ты уверен, что это хорошая идея? Вы развелись с женой из-за того, что ты начал спать со мной, затем она решила, что может тебя убить, а потом добралась и до твоей дочери!       — Блиц, послушай, — Столас накрывает его сцепленные руки своей в попытке прервать бред, который Блиц считает достаточно убедительным, чтобы оттолкнуть его. — Ты не стал причиной того, почему мы со Стеллой разошлись. Это копилось… годами! Я долго старался выстраивать хоть что-то, что можно было бы назвать семьёй, но ей, как видишь, даже дочь не мила. Блиц, ты просто показал мне, что я могу чувствовать себя счастливым с другими, поэтому я решился прервать этот бесполезный брак, который отравлял меня. Понимаешь?       — Ну, допустим, — Блиц не отдергивал руку, а это уже прогресс. Столас назвал его по имени, а не прозвищу слишком много раз, чтобы Блиц почувствовал, насколько тот серьёзен. Будто могло быть по-другому в их ситуации.       — Я не прошу тебя остаться со мной, только потому что я признался тебе, слышишь? — Столас наклонился к нему, положил руку на плечо и заглядывал в глаза в поисках досрочного ответа.       — А нахуя тогда ты устроил ту недосцену с прощанием в парке? — это был тот единственный момент, который заставлял Блица до последнего сомневаться во всём и чувствовать себя идиотом, который ведётся на сладкие речи.       — Что, прости? — Столас споткнулся об этот вопрос, как о самую натуральную подножку. Что, блять? — Я подарил тебе Кристалл Асмодея, потому что хотел дать выбор, а не удерживать насильно. Я подумал, раз ты не захочешь меня видеть, то это будет прощальным подарком.       Блиц лишь нахмурился. В его голове мысли перестраивались. Он вспоминал тот вечер и пытался посмотреть на всё, что было тогда, под другим углом.       — Ты подумал, что я отказываюсь от тебя? — осознал вдруг принц. Теперь он понимал, почему Блиц так просто ушёл и ничего не сказал, даже не написал потом. — Я бы никогда не отказался от тебя, мне нравится с тобой и спать, и есть, и…       — Я не против, — после своего продолжительного молчания Блиц перебил Столаса.       — Что? — не против чего, продолжать заниматься сексом? Или не против продолжать общение? Или наоборот, не против прекратить его прямо сейчас? Столас напрягся всем телом, он немного перестал понимать, что происходит.       — Я не против, — повторил бес, — попробовать. Знаешь, все эти идиотские вещи, как совместные просмотры фильмов или поездки в ебеня, чтобы провести время вместе.       — Ты серьёзно? — белые зрачки-сердечки появились в глазах Столаса. Он был рад слышать эти слова, хотя до конца в них не верил.       — Ну, если что-то пойдет не так, я всегда могу съебать туда, где ты меня не найдёшь, — Блиц пожал плечами и в глубине души понадеялся, что такого не случится.       Столас наклонился к нему, поднял пальцами за подбородок и прильнул ко рту. Это отличалось от их обычных мокрых поцелуев, которые заканчивались стонами и мощным трахом. Он продлился всего пару мгновений, никто из них даже не полез языком в рот другому, и они оторвались друг от друга. Столас довольно улыбался, и Блиц смог улыбнуться ему в ответ. Было приятно. И тот ком, который скручивал его всё это время, распустился приятным ощущением внутри.       — Так и… что нам делать? — Блиц подал голос первым.       — Для начала можешь с Луной остаться здесь, уже поздновато, а у меня достаточно свободных комнат… даже слишком, — Столас покачал головой. — И ещё тебе надо помыться и обработать раны.       Блиц вообще напрочь забыл, что пиздился с демоном Гоэтии сегодня, но сейчас его тело заныло, стоило подумать об этом. Столас тоже был не в лучшем виде: хоть он и умылся, чтобы не пугать Октавию лишний раз, полностью избавиться от следов драки не удалось. На левой щеке, например, сквозь пёрышки ещё проглядывались остатки чёрной крови, как и под шеей, на ключице.       — Оу, хочешь совместный душ… или ванну? — бес по-идиотски поиграл бровями, будто в самих словах не было намёка.       — Не сегодня, Блицси, я думаю, мы слишком устали, — Столас даже не смутился.       Блиц решил не говорить, что портить все милые моменты неподходящими фразами — это его стиль.