Это какое-то безумие

      у майка стёртые пальцы в кровь от игры на гитаре, банки от энергетика покоятся под кроватью, и непонятная безнадежность в глазах.        у уилла на руках пятна от масляных красок, которые не смываются, потрёпанный томик большого взрыва в рюкзаке и черная дыра в области сердца.        майк прогуливает уроки, вечно забывает взять с собой учебник-тетрадь- ручку- голову, а по субботам собирается в их еле как собранном клубе играть в, подземелье и драконы,,.        уилл собирается поступать в медицинский университет после одиннадцатого, и кажется, жизнь не ограничивается книгами о квантовой физике и одним кудрявым парнем.       майк ездит на своей побитой ладе приоре, ублюдского синего цвета, и уилл каждый раз немного переживает за свою жизнь, ведь он помнит, как парень сдавал на права.        — если инструктор будет орать, я скажу, что въеду его стороной в столб — мало того, уверенность в голосе майка пугает, так он ещё для пущей убедительности кивает головой.             — знаешь, я пожалуй, буду ездить на автобусе — отвечает уилл, сомнительно относясь к этой авантюре, за что получает уничтожительный взгляд майка. байерс прыскает в кулак, а потом начинает заливисто смеяться, толкая майка в бок.       — ну-ну, посмотрим, как ты заговоришь, когда я буду подвозить тебя до школы — серьезным тоном несерьёзно угрожает майк, не сдерживая появляющуюся улыбку, любуясь смеющимся парнем.        уилер мечтает вырасти и купить мотоцикл, желательно кавасаки ярко-зеленого цвета, чтобы по ночам забирать сонного байерса из квартиры и отвозить за город. они будут наслаждаться сиянием звёзд, лёжа где-то в высокой траве бескрайних полей.        уилл мечтает завести собаку, какую-нибудь большую и очень добрую, чтобы та смогла его защитить. майк конечно и сам прекрасно справляется с этим, он разбивает нос задире из параллельного, и готов вгрызаться в шею каждого, кто скажет про уилла что-то не то. но собака станет их совместным ребенком, и они будут как настоящая семья.        а еще иногда уиллу снятся сны, где он и майк, на самом деле живут в тихом американском городке. там никогда ничего не происходит, нет экзаменов, которые нужно сдавать, нет отвратительного консервативного отца, с его методикой воспитания и ремнем, и нет страха потерять что-то невероятно важное. там он с майком, а значит по умолчанию уже все в порядке и в безопасности.        майку снятся кошмары. он просыпается от собственного мозгового крика, пытаясь понять, реальность это или очередной сон.        в его кошмарах уилл пропадает и он никак не может его найти. его нет ни дома, ни в школе, ни в городе, ни в лесу — он будто растворился, будто уилла никогда и не существовало.        после таких снов, уилер судорожно начинает звонить уиллу, вбивая номер на быстром наборе, просто чтобы убедиться, узнать, что все в порядке, услышать такой родной сердцу голос.        — у..уилл, я.. мне приснился сон, где..- и кажется горло пересыхает от отсутствия жидкости в организме, а не из-за того, что майк каждый раз боится это сказать. сказать, что потерял уилла, не смог защитить.        — майк, это просто кошмар. — уилл хоть и безумно хочет спать, ведь он так и не ложился, делая домашнее задание по биологии, но он все равно, откладывает тетрадь в сторону и говори́т-говори́т-говори́т. — этого нет в реальности. конечно, чисто теоретически, если учитывать теорию и параллельных вселенных и теорию квантового бессмертия, то… майк, я здесь, рядом с тобой, живу в паре улиц от тебя. все в порядке, хочешь, я приеду?        на следующий день, когда уилл решает к вечеру сесть и начать рисовать картину, он только берет в руки краски и холст, к нему врывается майк, как всегда бесцеремонно, но очень необходимо для них двоих.        — прием, бо́тан- он подбегает к уиллу сзади и начинает его тормошить — я взял твои любимые кислые мармеладки, несколько одеял и пару белых монстров.        майк делает выразительную паузу, поворачивая уилла к себе и выжидающе смотря в его глаза.        байерс сам не замечает, как начинает тонуть в омуте сияющих глаз майка, и только когда тот отпускает его, обеспокоенный странным поведением, парень приходит в себя:        — думаешь, купил кислые мармеладки и я уже твой — запоздало понимая, что только что принес уилл прикрывается краской, глядя на то, как темнеет взгляд майка.        — детка, ты стал моим в момент нашего знакомства — понижая тон голоса, хрипло произносит майк на ухо уиллу, невесомо приводят кончиками пальцев по волосам- боже, уилл, пошли уже, весь закат пропустим.        уже смеясь, майк также быстро меняет тон голоса, и вся интимность момента растворятся, ведь уилл в своей манере закатывает глаза и бьёт парня по плечу.       — ааууч! — явно преувеличенно вопит майк, хватаясь за место удара — да вы дурной, сударь!        уилл, глядя на это корчащееся представление, берет майка за руку и тянет к выходу из квартиры:       — сам говорил, пошли уже.        майк забирает уилла из обшарпанной квартиры на седьмом этаже, и ведёт на крышу их советской девятиэтажки, наблюдать за закатом. закат действительно необыкновенный, темно-оранжевый на фоне потресканных домов. сейчас конец марта, и на улице всё ещё дико холодно, так что майк вытаскивает взятые с собой одеяла и делает из них небольшое гнездо.       уилл ёжится от пронизывающего ветра на крыше и майк отдает ему свое куртку, оставаясь в зелёной толстовке. байерс никогда не одевается по погоде. ходит в отдавших жизнь старых вансах, без шапки зимой, постоянно оставляя шарф дома.        забота майка об уилле — как что-то понятное и само собой разумееющееся. это въелось на подкорки сознания, майк, всегда знает как помочь, то куртку отдаст, то от злых насмешек закроет, чтобы никто его уилла тронуть не смог. и от отца байерса тоже защищает.        это так пермаменто и навсегда, что из всех живущих на земле людей, а их между прочим почти 8 миллиардов, майк даже думать ни о ком не хочет/ не может/, кроме этого потерянного мальчика, бредящего космосом, старыми выпусками комиксов людей икс и их дружбой.        поэтому, он откидывается на кирпичную стену крыши, позволяя уиллу лечь на себя, и накрыть их одеялами. байерс заботливо подгибает края ткани вовнутрь, чтобы ни один сквознячок не проскочил под одеяло.        когда становится темно, а время переваливает за полночь, ребята поднимают голову вверх, наконец-то замечая развернувшуюся перед ними завораживающую красоту. миллионы звёзд сверкают на темном небе, как мириады кем-то разбросанных алмазов.        — смотри, там кассиопея — уилл пальцем показывает звёзды на небе, вырисовывая причудливую фигуру созвездия.        — что? где? — майк крутит головой так, насколько позволяет это его шея, а уилл смеётся, глядя на его попытки разобраться в астрономии.        — вот там, буква дабл ю, видишь — байерс обхватывает руками голову майка, направляя его в правильном направлении звёздного неба.        они сидят так ещё немного, пока уилл увлеченно покоряет его знаниями астрономии. он рассказывает о квазарах, о ближайшей к ним звёздной системе, и видах материи и вообще о всем о всем.        — майк, знаешь, я...-- прерывая свой рассказ, уилл останавливается, как будто собираясь поведать что-то очень важное и необходимое.        уилер чуть-чуть ёрзает на месте, боясь даже вздохнуть и испортить момент.        он смотрит в глаза уилла, и видит там свою вселенную.        байерс моргает и отводит взгляд, всё-таки не решаясь сказать, и начинает подниматься с колен майка.       — пойдем домой, уже становится холодно.       майк забавно фыркает, но противоречить не спешит. на крыше и правда не по-весеннему холодно и они вполне серьезно могут заболеть. майку достаточно было двух недель, когда уилл заболел ангиной и все время был дома. конечно, это не помешало кому-то оказываться у него в комнате, но повторять печальный опыт болезни не хочется, так что майк резво поднимается с пола, чувствуя, как кровь начинает приливать в затёкшие конечности.        — не бойся, демогоргон не утащит тебя. — шутит он, пытаясь подавить в себе мерзкое ощущение страха от знакомого сюжета сна,-- пока я с тобой, ничего тебе не грозит.        — я знаю. — кивает уилл, и даже сквозь темноту ночи он буквально ощущает яркую улыбку уилера.        у уилла нет причин не верить словам майка. да, они уже не маленькие, и такое убеждение не пройдет, но майк действительно всегда рядом с ним, в зоне доступа, руку протяни — и дотронешься до кудрявых черных волос, или только позвони ночью — и он уже готов примчатся на своем верном железном коне, чтобы развеять остатки кошмарного сна.       майк с ним, и этого ничто не изменит.       они собирают одеяла, даже не складывая их, убирают в рюкзак к майку и покидают крышу. ребята прикрывают за собой дверь, ведущую на крышу, ведь если они не хотят, чтобы об их секретном месте узнали, нужно сохранить эту тайну ещё на ближайшие несколько лет.        майк в силу своего роста быстро сбегает по лестнице и оказывается на девятом этаже.        он разворачивается, чтобы предложить уиллу добежать до первого этажа на перегонки, /кто последний, тот лох/, но замирает, глядя на напряжённое лицо уилла. тот все ещё стоит на лестнице, так и не решаясь сойти со ступеней.        — ээй, — майк отбрасывает рюкзак в сторону и так же быстро подлетает обратно, к парню — что случилось? в глазах майка всепоглощающая тревога и множество вопросов.        у улла что-то болит? он поранился, пока они вылезали из узкого окошка крыши? его задирали в школе? что-то с отцом?        уилл закусывает губу, и обессилено откидывается ему на плече. он не готов плакать, просто у него в сердце черная дыра неровными краями зияет, и кажется, она совершенно не собирается сходиться обратно.        майк беспокойно гладит руками плечи байерса, постепенно добираясь пальцами до мягких волос парня. он знает, сейчас не время так себя вести, но он всей душой надеется, что от этих ласк уиллу станет легче.        байерс сжимает руками толстовку парня, чувствуя, как майк перебирает его волосы, в успокаивающем жесте гладя голову уилла.       тот дышит майку в шею, чуть задевая носом чувствительную мочку уха, и, немного осмелев, он начинает водить руками его по спине.        в какой-то момент они сначала соприкасаются щеками, а потом кончиками носа, как в детстве, когда нужно было примириться на мизинцах.        майк рвано выдыхает от резко накалившейся обстановки — между их губами осталось буквально несколько сантиметров. уилл, кажется, не замечает смятения парня, продолжая водить кончиком носа по лицу майка.       смотря на такого нежного и расслабленного байерса, майк забывает дышать, и мысленно послав всех и все к чертям, вдыхает спасительный воздух и целу́ет-целу́ет-целу́ет уилла так, как будто он этого зависит их жизнь.        к его удивлению, байерс не отстраняется он него, как от огня, не бьёт пощёчину, а лишь перемещает ладони со спины на его талию, обхватывая ее руками.       майк обнимает его лицо руками и целует так головокружительно, будто не может насытиться этим. почему-то, ничего страшного не происходит, мир не взрывается, не появляется демогоргон, желающий их убить, даже бабочек в животе нет.        зато, там по ощущениям пробежал табун бешеных слонов, ведь сердце бьётся так быстро, слово собирается вырваться из груди уилла, собрать вещи, и оставить этих придурошных разбираться со всем самим.        когда воздух кончается, им приходится отстраниться от друг друга, ведь всё-таки вполне возможно умереть от недостатка кислорода.       майк стирает большим пальцем ниточку слюны, тянущуюся с губы уилла и не может насмотре́ться-налюбова́ться-нагляде́ться им.              — это какое-то сумасшествие — пытаясь восстановить дыхание, на грани слышимости шепчет байерс, всё ещё цепляясь за майка, как за спасательный круг.        — так давай сойдем с ума вместе — майк прислоняется ко лбу парня, чуть смеясь ему в губы.        кажется, безнадежность в глазах майка сменяется надеждой, а черная дыра в сердце уилла начинается сходиться.