Вкус жизни

      Весеннее Солнце стало теплее, согнав, наконец, остатки снега и любя прогрев оттаявшую землю. Молодая сочная трава уже пробилась и покрыла собой всё, насколько хватало взгляда, украсив поля и лужайки вокруг домов. Деревья потихоньку набрали цвет и готовились вот-вот покрыться благоухающими белыми и розовыми цветками, привлекая мелких диких насекомых-опылителей. Жизнь начала свой цикл снова и она прекрасна в этом. Она творила новое, вершила свой неприкосновенный идеальный план, где всё сбалансировано и взаимосвязано. Но почему Великая всеобщая Мать, поддерживающая своих детей, может отвернуться от некоторых?       Греясь в ласковых лучах, юный форми сорвал ещё желтый, как он сам, одуванчик, повертев его перед глазами. Спарк приподнял свою двухцветную шапку с помпонами, из под которой высунулся усик с пушистой зеленой горошиной на конце, протянувшийся прямо к острым лепесткам. Антеннка мягко коснулась цветка, передавая своему хозяину запах и вкус пыльцы. Муравьишка мечтательно хмыкнул, слегка улыбнувшись – он мог бы собрать несколько корзин и сделать неплохое варенье или вино, попутно полакомившись чем-нибудь ещё. Но мимолетные планы только ударили по кому в груди, снова навернув слезы на красивых тёмных глазах. Он больше не мог планировать и загадывать что-либо. Искорка сжал цветок в руках, пока из бедного стебля не брызнул сок на его белоснежные перчатки, на что он, заикаясь, не обратил внимания. Парнишка всхлипнул, вздрагивая всем телом. Он пытался не думать, пытался отвлечься и урвать последние дни жизни, но всё напоминало ему о его предназначении. О том, как несправедливо с ним обошлась природа.       Он пытался себя успокоить, пытался принять и думать, что это совершенно нормальная, неизбежная часть жизни ради благой цели, как их убеждают сородичи. Но гнетущее чувство только росло, подкидывая всё новые и новые тяжелые мысли. Не было простого способа справиться с этим. Все вокруг умирает, даже вкуснейшие фрукты, которые он так любит, упадут с деревьев и сгниют, чтобы дать жизнь новым деревьям. Совсем как он. У всего есть цикл, и форми уже почти видел конец своего. Этой весной юнец достиг половой зрелости, а значит, следуя зову, он отправится на собственную плаху в чужую постель. Конечно, это будет фееричный конец. Его мозг застелит небывалое количество гормона удовольствия, смягчая стресс и затмевая любую осознанность, он подарит жизнь десяткам яиц, которых даже не увидит, и особо не воспримет ту самку, что приманит его, как и она будет туго соображать. Небольшая поблажка для психики, исключающая привязанности и смягчающая травму. Но а потом то? Почему нельзя просто вернуться к себе домой? Спарк натянул шапку пониже и уткнулся в колени, заглушая горькие рыдания.       — Я раньше никогда не замечал за тобой подобного.       Синтетический голос внезапно раздался откуда-то сверху, от чего муравьишка чуть не подавился от испуга.       — Что ты имеешь ввиду, Фарк? — Искорка стер кулаками соленые дорожки с короткой шерсти и сдвинул шапку обратно на лоб, чтобы лучше видеть собеседника.       — Чтобы с твоими глазами происходило... это. — Робот неопределенно махнул на чужое опухшее и покрасневшее лицо.       Спарк безразлично пожал плечами, снова попытавшись почиститься, но кожу уже неприятно стянуло.       — Просто реву. Не забивай себе память лишним.       — Но это ведь плохо? — Робот опустился рядом с ним в траву, сохранив небольшое личное пространство парнишки.       — Я немного расстроен, но это скоро пройдет. Я скоро вообще соображать перестану и всё наладится.       — Ты болен?       — Нет, я здоров. Всё из-за них, видишь? — Он мягко поводил большими полупрозрачными крыльями, сложенными у него за спиной. — Если бы их не было, я бы не расстраивался.       Давно живя среди форми в качестве основного помощника в тяжелой работе, Фарк видел, что у некоторых особей есть эти большие крылья. Но все же таких представителей было не много. И ему нравилось, что у Спарка они были, нравилось, что он был таким особенным и будучи ребенком мог парить, упиваясь свободой, высоко в небе.       — Они очень красивые, — сказал робот слегка неуверенно, признаваясь в маленьком секрете.       — Сп-пасибо, наверное. — Форми глубоко вздохнул и выкинул смятый цветок. — Дело в том, что я создан для продолжения рода и только. Скоро начнется мой брачный период и... после того, как я все сделаю, для меня всё закончится.       — В смысле? Закончится период?       — Я умру, черт возьми! — Не выдержал Спарк. — Мне осталась примерно пара дней! А потом еще неделя почти беспрерывного спаривания, пока я не выдохнусь. И тогда это еще не закончится, пока от меня вообще ничего не останется! Умереть, затрахавшись до смерти. Это даже звучит смешно! — Спарк протер заслезившиеся глаза, нервно смеясь. — Прости, что накричал на тебя... Я не хотел срываться. Ты здесь не при чём.       Юнец отвернулся, обхватив себя за плечи. Честно говоря, у него уже не было сил ни на что, даже просто сидеть здесь.       — Вы можете создать искусственное сознание, подобное моему, но не можете предотвратить собственную гибель от спаривания?       — Всё сложно. Это мало изучено. Есть феромон, который запускает определенную программу в мозгу. Это как... если бы у тебя были функции, которые активировались только с каким-то ключом, но ты не можешь их отключить. Ты должен выполнить задачу, даже если это приведет к поломке. Я просто почувствую привлекательный для себя феромон и переключусь на его поиск, для этого мне нужны крылья. А потом... Потом я буду как зомби. А дальше ты знаешь.       Спарк немного помолчал, нервно сжимая смятую бандану на шее, пока его вихрь внутри немного успокаивался.       — Я даже не могу спросить каково это, ведь никто из мужских особей не выживает, а описанных наблюдений недостаточно. В детстве, если родители видят, что рождается такой, как я, нам даже читают другие сказки, где это называют жертвой любви и показывают, как высшую и благую ценность. Природа наделила нас этим, значит, это нужно и важно, и подобная чушь. Они пытаются внушить принятие этого, но я не могу. Я... Я хочу жить, Фарк... — Закончил он так тихо, что этого было практически неслышно, и ветер забрал эти слова с собой, будто бы он признавался в чём-то запретном.       Все это время молчавший механический муравей посмотрел на него немного по-другому, но никак не показав это своим литым, лишенным мимики лицом. Не может быть такого, чтобы это чудесное создание было столь обреченным. Он просто не в праве допустить, чтобы все пошло своим чередом! Он слишком привязался к этому радостному, полному жизни форми, заражавшему чем-то светлым даже его искусственные механизмы.       Но искры ведь затухают быстро?       — Ты сказал, что почувствуешь феромон. Как ты это сделаешь?       — Мои антенны различают вещества в воздухе. Я даже сшил себе эту шапку, все пальцы исколол, и она просто ужасная, но мне так спокойнее. Если б можно было спастись так просто.       — Тогда отрежь их. Дело не в крыльях, а в антеннах.       — Что?! — Спарк пораженно отпрянул, схватившись за края колпака. — Нет! Это же как отрезать, я не знаю, палец! Это же больно! И они нужны мне!       — Ты боишься лишиться незначительной части тела настолько, что предпочтешь смерть? Это не жизненно важный орган.       Спарк с тяжелым сердцем обдумал эту мысль и, опустив голову, отрицательно помотал ею.       — Но тогда я лишусь обоняния. Вкусы почти пропадут, и я даже не знаю, что ещё случится. Мир станет, как вода – никаким.       — Я не знаю, что такое вкус, Спарк, я не могу себе его представить. Я даже не подозреваю, что мир чем-то пахнет. Даже слово "боль" мне ни о чём не говорит. Но ты будешь жив. Ты должен жить. Это главнее всего.       — Мы не можем быть уверены, буду я жив или нет. Некоторых пытались растащить прямо во время процесса, но самцы потом сходили с ума. Я не хочу быть сумасшедшим, это страшнее, чем смерть.       — Потому что их процесс был запущен и не завершен? Твой не начнется, если мы сделаем это сейчас.       Спарк неуверенно сжал шерстку на собственных бедрах, пока до боли закусил губу, обдумывая предложение. По сути, он ничего не терял, но, возможно, мог получить уникальный шанс. Но проворачивать подобное дома было нельзя. Такое наверняка осудили и остановили бы. Да и они могли бы не успеть, если какие-то самки по близости уже начали выпускать свои приманки.       — Давай убежим. Ты и я, далеко-далеко. — Муравьишка слишком внезапно ожил, загоревшись идеей. — Я всегда хотел сбежать с бродячим цирком. Мы сделаем свой, будем веселить незнакомцев! У меня даже есть подходящая шапка! Я сделаю тебе такую же!       — Да, я пойду с тобой куда угодно. — Не раздумывая ответил робот.       — Тогда, — Спарк пружинкой подскочил с земли и распахнул свои большие крылья, переливающиеся в лучах Солнца, как у стрекозы. Если бы Фарк был способен дышать, он бы забыл, как это делать в этот момент. — Пошли прямо сейчас!       — А твои антенны?       — У меня будет небольшая просьба насчет них.       Робот чуть склонил голову, внимательно слушая его.       — Сделай это, когда я буду крепко спать. И быстро.       — Я постараюсь.       Через несколько часов две схожие фигуры мелькнули на горизонте, навсегда покинув деревню и её ближайшие земли.