little changes

В кофейне слишком людно, душно и шумно. Мия слегка морщится от этого, но его настроение меняется как по щелчку пальцев, когда Рэки, отстоявший в очереди минут десять (а по ощущениям – целую вечность), наконец-то плюхается к нему за стол вместе с их заказом. Возможно, слюни текут у Мии вполне себе буквально, а не только метафорически, но ему абсолютно плевать, потому что в приоритете у омеги сейчас – сожрать крайне аппетитно выглядящее заварное пирожное, политое шоколадной глазурью и присыпанное ореховой крошкой, а также запить всё это сладкое-жирное дело своим огромным баббл-ти с перечной мятой. Самое время для фразы в клишейном формате тупых американских комедий: «вы спросите, как он докатился до жизни такой? Что ж…» Всё очень просто. Мия на пятой неделе беременности, сопровождаемой токсикозами, скачками гормонов и желанием наверстать упущенные, похоже, за все годы его жизни калории. Он ест как не в себя последние пару недель, особенно испытывая страсть к сладостям – именно тому, чего старался тщательно избегать в своём привычном рационе, учитывая также профессиональную спортивную деятельность. Их маленькое чадо, что сейчас является лишь набором клеток, размером не крупнее фасолины и одержимо быстрыми углеводами. Паника о наборе веса присутствует, конечно, но Мия не может ничего с собой сделать. К тому же, что удивительно, за эти пару недель такого… кхм, интенсивного питания, он таки ничего не набрал. И это даже при отсутствии тренировок!.. Возможно, всё не так уж плохо. Генетика – очень важная штука, а у Мии и мать худющая, и отец, и низкие они оба, как сам Мия. В любом случае, это сейчас не так уж важно. Куда важнее – удовлетворять желания этой маленькой клеточки. — У тебя тут… — Рэки мнётся, но Мия видит, как его придурочный альфа едва сдерживает смех. — Фто? — недовольно переспрашивает с набитыми щеками, жуя своё пирожное. Блаженство, чистый кайф… все вкусовые сосочки на языке Мии сейчас в раю. Но это ведь так вредно… — Погоди, я не могу этого не сделать, — откровенно ржёт Рэки, доставая телефон и делая быструю фотку, пока Мия успевает лишь недоумённо моргнуть. — Эй, ты чего творишь, слизень?! — Сам посмотри! А меня свинтусом называешь, когда я ем. На снимке, который Рэки показывает ему, Мия видит себя, по уши заевшегося этим пирожным. В уголках рта и на щеках темнеют пятна шоколада, даже есть одно маленькое между носом и верхней губой… Он вспыхивает, краснея, и тянется за салфеткой, но Рэки опережает. Всё ещё похрюкивает от смеха, засранец, и бережно вытирает его сам. — Отстань, — Мия отмахивается, но Рэки не позволяет и настойчивее убирает с его лица сладкие следы с помощью салфетки. — Я сам могу! Эта забота, мягкая улыбка на губах альфы и море нежности, плещущееся в янтарно-карих глазах, заставляют Мию краснеть ещё больше. Сердце пропускает удар. Теперь нестерпимо хочется одновременно стукнуть Рэки и поцеловать. Впрочем, это у Мии достаточно перманентное желание, примерно с самого начала их дружбы… Баббл-ти приятно охлаждает, несмотря на то, что сейчас ноябрь. На Окинаве погода даже зимой редко опускается ниже восемнадцати-семнадцати градусов тепла, но в этом определённо есть свои плюсы. — Так о чём ты хотел поговорить со мной? — Мия громко тянет напиток через трубочку и жуёт шарики тапиоки. — Давай, наверное, ты первый? — мнётся Рэки со слегка неловкой улыбкой. Мия знает эту улыбку, потому щурится с неким подозрением. Хватка тонких пальцев на стакане становится заметно сильнее, на безымянном в ободке помолвочного кольца отблескивает гирлянда, развешенная на окнах в кофейне. — Рэки, — медленно начинает омега, — какую херню ты опять учудил? — Да почему сразу «херню»? — вскидывается тот и обиженно хмурится. — И ничего я не «чудил»… просто… — наконец, рвано выдыхает: — мне предложили работу. На такое заявление Мия приподнимает брови. Ну, работа… это здорово. Но почему для этого нужно было выбираться в кофейню? Можно же было и дома обсудить… Тем не менее, озвучивает он другое: — Работу, — медленно повторяет, делает ещё глоток баббл-ти. — Хорошо, это… это классно. Что за работа? — Мия спрашивает осторожно, потому что знает, что Рэки до сих пор страдает неуверенностью в себе по всем фронтам. Какая-то небрежная формулировка сейчас может расстроить или ударить по и так низковатой самооценке, а Мия совершенно этого не хочет. Он, вообще-то, очень поддерживает своего альфу в чём бы то ни было. — Я просто… я бы отказался сразу, но там предлагают такую клёвую зарплату, да и работа изичная, в принципе, я с таким на раз-два… — Рэки, — Мия перебивает, но достаточно мягко. Касается его ладони своей, потому что Рэки начинает нервно перебирать пальцы и хрустеть ими, потом это дойдёт до рвания салфетки… — Ближе к сути. — Да, да… — Кьян откашливается. — Это, типа… в общем, сезонная работа механиком на этом самом… на горнолыжке на Хоккайдо. Мне придётся чуть больше трёх месяцев, типа, тусить там. Просто, кис, я подумал… я бы сразу отказался! Но там реально нехило подзаработать можно, и нам нужны сейчас деньги, потому что скоро ведь появится малыш, и я хочу, чтобы у нас уже было своё жильё, а не съёмное, и… — Рэки шумно выдыхает, глядя Мие в глаза. — Но я так не хочу оставлять тебя, котёнок, — его тёплая мозолистая, местами, ладонь чуть крепче сжимает собственную. — Я там взвою, три месяца без тебя… это просто жесть, блин! Тем более сейчас, когда ты с нашим карапузом, и я… я так хочу быть рядом с вами, просто это… Мия даёт Рэки выговориться, но когда понимает, что сей словесный поток будет бесконечен, сам подаётся ближе, тянется через стол и коротко чмокает своего альфу в губы. Тот затыкается, моргая и приоткрывая рот – рабочая схема, как и всегда. — Тш-ш, — мягко просит, — вдохни и выдохни, слизень. Рэки тут же исполняет. Какой же послушный щеночек… — Мия… — Я взял заочку со следующего семестра, — они говорят почти одновременно, и это слегка забавляет. — Так мне будет удобнее дописывать диплом в моём нынешнем положении. А ещё… — здесь Мия на секунду медлит, но в итоге таки продолжает: — я поговорил с тренером. И сказал, что больше не вернусь, даже когда восстановлюсь после декрета. Не то чтобы это было неожиданно, но… да. Возможно, при новости о перспективе беременности, в голове Мии практически сразу же промелькнула мысль о том, что придётся бросить «молодёжку» на последнем году вхождения туда, и это, честно говоря, подарило искреннее облегчение. Мия заебался, откровенно говоря, будучи в профессиональном спорте с самого детства, это давно не приносило того удовольствия, как тогда, когда он был ребёнком. Годам к пятнадцати его выгорание усилилось, а к восемнадцати, во время выпускных школьных экзаменов, Мия едва не заработал себе нервный срыв, когда пытался не загнуться с бешеной нагрузкой и давлением со всех сторон. Возможно, именно начавшиеся отношения с Рэки его в то время спасли… но не суть. Сейчас, будучи молодым беременным омегой, заканчивающим колледж и имеющим стабильный заработок на стримах, Мия понимает, что пришло время попрощаться со сборной. Скейтбординг в его жизни, несомненно, останется, но уже в виде хобби, дарящего удовольствие, а не того, ради чего нужно так надрываться, как он надрывался уже много лет. Награды, медали… всё это, конечно, круто. Но намного круче быть счастливым и жить полноценной жизнью. Особенно, когда рядом есть любимый человек. — Значит ты… — моргает Рэки удивлённо. — Да, — Мия не сдерживает улыбки и кивает. — Мы можем поехать на Хоккайдо вместе, слизень. Раз это действительно такая классная работа… — он ведёт плечом, переплетает с Рэки пальцы, — …то почему бы нет? В самом деле, какая разница, где вести стримы и писать диплом? Заочка вполне позволяет не появляться в колледже эти три месяца, так что… один хер – что в Нахе на Окинаве задницу просиживать, что где-то в горах на Хоккайдо… Рэки светится, словно рождественская ёлка, от такой новости, видимо, осмыслив всю их возможную удачно сложившуюся перспективу, и тут же тянется ближе. Крепко радостно целует Мию, посылая очередной прилив жара к щекам. В самом деле, блин, они же в кофейне, тут люди… но Мия не может устоять и отказать этому едва ли хвостом не виляющему золотистому ретриверу в человеческом облике, которым является его альфа, потому ворчит лишь немножко, для формальности. И вот таким образом они отправляются зимовать на Хоккайдо.

***

Китаномин, горнолыжная зона на курорте Фурано, встречает их в последние дни ноября минусовой температурой и колючим, кусающим за нос и щёки морозом. Контора, с которой Рэки подписал контракт, предоставляет им маленький домик-коттедж неподалёку от, непосредственно, лыжной трассы и канатной дороги. В хуево-кукуево, короче говоря, потому что рядом есть лишь парочка комбини, а до ближайшего супермаркета и какой-никакой цивилизации нужно ехать на автобусе минут пятнадцать, как минимум. Домик рассчитан на одного, но условия для молодой пары тоже вполне комфортные, особенно после того, как Мия наводит там свои порядки и припрягает Рэки сделать даже небольшую перестановку. Они приехали только вчера и оба вырубились после долгой дороги, проспав почти двенадцать часов, но теперь настало время разбирать вещи, потому что уже послезавтра Рэки нужно выходить на работу. Уюта в домике также добавляет камин, очень классно потрескивающий на фоне их совместной уборки. Не хватает лишь Кьёки, но её было решено оставить Джо и Черри на попечительство, потому что Мия переживал, что кошке здесь будет холодно, да и к чему лишний стресс с перелётами и так далее?.. Погода на Хоккайдо суровая, снега уже лежит едва ли не по колено, послезавтра – первое декабря, и Мия облегчённо выдыхает от того, что ему хватило мозгов перед отъездом немножко обновить гардероб зимними шмотками. Рэки, с его вечными худи-джинсами, отмахнулся, купил только куртку и ботинки, потому Мие пришлось едва ли не за ухо тащить его выбирать термобельё, свитера и тёплые непродуваемые лыжные штаны. Не обошлось тут и без красноречивого «долбоёбище», но Рэки, благо, достаточно быстро прекратил сопротивление, понимая, что спорить со своим беременным омегой, у которого и так характер шипящего недовольного кошака, – идея хреновая. — Надо сгонять закупиться продуктами, — задумчиво говорит альфа, пока Мия заканчивает с протиранием пыли на шкафу. В принципе, теперь у них здесь везде чисто, осталась парочка финальных («душнильных», как говорит Рэки) штрихов. — Только сначала я надену на себя, пожалуй, миллион слоёв, — бурчит Мия, собираясь спрыгнуть со стула, но Рэки тут же ловит и плавно спускает к себе. В груди теплеет, когда любимый слизень прижимает его ближе, держа навесу, так и не дав коснуться ногами, обтянутыми двумя парами тёплых носков, пола. — А я потом помогу тебе их все снять, — урчит Рэки, касаясь губами в области шеи. У Мии от таких поцелуев всегда кожа покрывается мурашками. Сейчас – не исключение. — При условии, что ты наберёшь нам горячую ванную, когда мы вернёмся. — Забились, кис. Мия усмехается, обвивая шею Рэки руками, а потом целует, и не может отлипнуть ещё несколько долгих минут. Так всегда – уже несколько лет вместе, но стоит поцеловаться – и весь мир вокруг перестаёт существовать, время замирает, а в животе порхают дурацкие преславутые бабочки. Перед выходом на улицу Мия таки натягивает кучу слоёв: термобельё, свитер и плотные штаны на флисе, плюшевую жилетку, всё те же две пары носков, зимние ботинки. Кутается в шарф так, что Рэки с него уссыкается (за что впоследствии получает по печени), довольно натягивает шапку – и только тогда они оба выползают из дома. Самому же рыжему теплокровному придурку хватает лишь футболки, толстовки, мягких спортивок и тёплой куртки, но Мия таки заставляет тоже надеть шапку. Смотрится она на нём крайне по-дурацки, хотя… стоит заметить, слизню даже идёт. Рэки в принципе идут головные уборы – начиная от любимой банданы, которую он вечно таскал ещё до того, как постригся, заканчивая кепками или какими-нибудь шапками-бини (не то чтобы на Окинаве имелась необходимость надевать их). Даже уродская панамка деда-рыбака Рэки к лицу. К морде. Наглой и рыжей. Возможно, всё дело в том, что Мия влюблён в этого балбеса с тринадцати, и сейчас носит от него ребёнка под сердцем. Смотреть влюблёнными глазами на любимого человека – это то же самое, что и читать текст с пометкой «ненадёжный рассказчик». Даже надень Рэки на голову шапочку из фольги, Мия бы закатил глаза и поржал с него, называя полным идиотом, но любовь в его сердце не угасла бы ни на одну искорку. Скорее всего напротив – разожглась бы ещё чуть сильнее, потому что, ладно, если признавать по-честному, то вся эта придурочность Рэки имела свой… шарм, что ли. Есть сапиосексуалы – те, кого привлекают люди с высоким интеллектом. Мия задаётся вопросом, как называются те, кого привлекают полные тупицы, глядя на то, как Рэки с разбегу плюхается в сугроб, когда они идут к остановке. Следует изучить этот вопрос – Мия смело себя к этим тупицесексуалам причислит. — Не смей! — шипит он, когда Рэки бросает в него первый снежок. Попадает прямо в грудь, и глаза Мии загораются опасными огоньками. — Ну держись, слизень, пизда тебе. — Это мы ещё посмотрим, — азартно ухмыляется альфа, уже вылепливая следующий снежок голыми ладонями. Мие в этом больше везёт, потому что он, в отличие от некоторых недоумков, додумался надеть перчатки. Бой снежками продолжается ещё некоторое время, пока Мия не кашляет, глотнув, видимо, слишком много морозного воздуха. Лицо у Рэки меняется, в глазах мелькает волнение, и Мия даже чует, как феромон его альфы обостряется из-за инстинктов позаботиться о своём беременном омеге. Это даже… умиляет. — Ладно, ты победил, Соколиный Глаз, — Рэки весело улыбается, подходит ближе, приобнимает и помогает отряхнуть снег с куртки, шапки и других мест, куда тот налип. Дыхание из его носа и открытых губ вырывается сизыми клубками пара, и Мия отчего-то залипает на это, думая, что у Рэки наверняка горячо во рту. Хочется проверить, что он и делает, притягивая альфу к себе за затылок. Целует достаточно напористо и жадно, чувствуя, как быстро стучит собственное сердце от их эпичной битвы снежками, только что закончившейся, судя по всему, перемирием. Заключен пакт, война между двумя королевствами в этой фэнтези-рпгшке подошла к концу, осталось скрепить её браком между двумя принцами из этих самых двух королевств. Хотя, вероятно, Рэки был бы в такой вселенной кем-то типа плотника-простолюдина или кузнецом, возможно оборотнем, а Мия, будучи не принцем, но, пожалуй, эльфом-лордёнышем из аристократичной семьи, лет в четырнадцать, в первую же течку, затащил бы этого самого плотника-кузнеца-оборотня на ближайший сеновал. Эти мысли слегка вскруживают голову, вместе с жарким поцелуем, который у них выходит, когда Рэки толкается языком в рот Мии и уверенно сминает его губы своими. Людей вокруг нет, лишь какие-то рандомные прохожие по ту сторону дороги, на которых, впрочем, никто из пары не обращает внимание. Щёки у Мии уже некоторое время красные от прилившей крови – активно двигаться в его объёмном обмундировании на морозе, вообще-то, не так-то просто. Но сейчас румянца добавляет и Рэки, притягивая его к себе так внезапно горячо, что у Мии что-то переворачивается в животе, а меж ног начинает сладко тянуть. Голову даже посещает секундная мысль о том, что до дома возвращаться минут пять, но Мия отгоняет её, потому что, ну… закупиться реально надо, есть особо нечего, кроме каких-то полуфабрикатов из ближайшего комбини. В конце концов, потрахаться они всегда успеют, верно? К его удивлению, Рэки отстраняется первый. Облизывает губы, шумно выдыхает и сглатывает, смотрит на Мию с расширенными зрачками. Щёки у него тоже краснючие, за прилившей кровью прячется лёгкая россыпь веснушек на переносице. — Так, это самое… стопэ. А то у меня щас встанет. Мия не выдерживает и прыскает смехом, но понимающе кивает. — У меня… тоже. Идём уже, кузнец, — он берёт Рэки за руку, переплетает пальцы и тянет за собой. Альфа тут же утягивает их руки к себе в карман. — Кузнец? — недоумённо хрипловато посмеивается. — Почему? Мия усмехается в ответ. — Да так. Потом расскажу. Автобус приезжает на удивление быстро, чем радует уже порядком замёрзшего Мию. Ему явно понадобится некоторое время, чтобы привыкнуть к здешним температурам. Не то чтобы минус слишком сильный – всего два градуса ниже нуля, но после окинавского солнышка и тепла хочется укутаться с головой во все возможные слои обогрева. У Рэки же, несмотря на отсутствие перчаток, руки очень тёплые, даже горячие. Мия этим беззастенчиво пользуется, греет о них собственные ладони, отправив перчатки ненадолго в карман, пока они едут в автобусе. А что? Может себе позволить, вообще-то, потому что рыжая портативная грелка – его без пяти минут муж, как бы. Что-то в груди теплеет каждый раз, когда Мия вспоминает об этом. Улыбка тянется в уголках губ, стоит ему глянуть на помолвочное кольцо на своём безымянном пальце. Тонкий ободок из белого золота, украшенный маленьким изумрудом, сделан так, чтобы потом носить парным с обручальным. По итогу Рэки наденет ему на палец и второе кольцо, когда они поженятся, и то будет дополнять первое. Признавать самому себе и, тем более, произносить вслух стыдно, но Мия просто дождаться уже не может, когда же это случится. Рэки рассказал, что собирался делать предложение на выпускном Мии из колледжа, ведь парой лет ранее омега в порыве ссоры ляпнул, что не собирается быть «окольцованным» до того, как получит высшее образование, но… новость о скором пополнении в их маленькой семье, естественно, ускорила весь процесс. Рэки сделал предложение на следующий же день: разбудил с утра, улыбаясь как придурок (которым он и является), устроил классный завтрак, а потом опустился на одно колено. Мия тогда чуть не поперхнулся своей утренней матчей. Слизень выбрал не то чтобы идеальное время для предложения – Мия всё ещё был растрёпанный и одетый лишь в футболку Рэки, даже без белья. Сидел, думая, что надо доесть и ползти в душ, при этом не испачкав стул, потому что новость о ребёнке они с вечера отмечали достаточно бурно (примерно всю ночь), и между ног Мии всё ещё было влажно от смеси их вытекающих жидкостей. Когда он поднялся, чтобы ответить «конечно же выйду, балда» со всей возможной нежностью, по щекам Мии потекли слёзы, а по бедру – щедрая порция спермы Рэки. Но не то чтобы это хоть как-то испортило момент, особенно учитывая, что на эмоциях Рэки вновь утащил его в спальню. Они оба как-то привычно сплетничали-крысятничали про всех подряд, и посмеивались, что Ланга с Адамом ебутся как кролики, учитывая количество раз, когда они буквально заставали тех – по телефону, звоня Ланге, или даже вживую. Что ж… кто бы говорил. Вновь полюбовавшись кольцом, сидя в автобусе, Мия замечает на себе взгляд Рэки. — Что? — Ничего, — тепло улыбается тот и оглаживает его ладонь своими пальцами. — Просто… ты такой красивый. Мия вспыхивает мгновенно, тут же отворачиваясь к запотевшему окну, которое ранее протёр рукавом, чтобы иметь возможность насладиться снежными горными видами. Не то чтобы он редко получает комплименты от своего альфы, но… сейчас в голосе Рэки и на его мордашке читается такое искреннее обожание, что сердце щемит от накатившей нежности. Слишком смущает вот так… чувствовать себя настолько любимым. Но это чувство, несомненно, самое приятное в мире. — А ты такой симп, — фыркает Мия. — Может и симп, но… — Рэки поднимает их сплетённые ладони и прижимается губами к его костяшкам, — …с таким омегой и симпом быть не стыдно. — О боже, слизень, — из груди вырывается смех, — хватит цитировать Джо. — Между прочим, — важно вскидывает палец свободной руки Кьян, — он научил меня этой мудрости! А Джо херне не научит. — Меня он научил готовить пасту и ещё парочку блюд, — подумав, Мия таки соглашается. — Тебя от них теперь за уши не оттащишь. — Ну, — тут Рэки усмехается совершенно по-придурочному и ровно так же по-придурочному играет бровями, и Мие уже очевидно, что сейчас прозвучит либо кринж высшего уровня, либо какая-то пошлятина, — меня Джо научил ещё и тому, как сделать своему омеге приятно… — Рэки наклоняется ближе, остальное шепча на ушко: — …и от твоей лабии меня тоже теперь «за уши не оттащишь», кис. Понятно, два в одном. Мия возмущённо шипит, раскрасневшись, и хреначит Рэки по плечу. Вот ведь… — Какой же ты придурок. — Я тоже тебя люблю, котёнок. Рэки смеётся, и у Мии не выходит долго его осуждать за всякое… эдакое, особенно учитывая, что Мия и сам частенько любит шепнуть своему альфе нечто достаточно пикантное, заставляя краснеть, спотыкаться. При этом сам же ловит на себе его взгляды, полные разгорающегося пожара желания. Выходить на холод после поездки в автобусе немножко неприятно, но терпимо. Ближе к городу становится теплее, возможно, здесь даже не минус, как у подножия гор, где располагается выделенный им домик. Ассортимент в супермаркете плюс-минус тот же, что и на Окинаве, а вот на рынке рядом уже поинтереснее. Рыбу и мясо решено покупать там, остальное же легко находится в магазине. Некоторые бытовые мелочи, овощи… При выборе грибов они чуть не срутся, потому что бабушка Мии готовила набэ с майтаке, а мама Рэки – с шиитаке, но в итоге берут немножко и тех, и других. Ну, а что? Попробуют сделать смесь, остатки можно и в другие блюда добавить. — Возьмём колы? — спрашивает Рэки у отдела с напитками. — Тут есть «зеро»! — добавляет поспешно. — Да ну, зачем нам тянуть с собой? В комбини у дома купим. — Но там только обычная и с лаймом, я видел, когда за лампочкой выбегал. Мия мельком поглядывает на свой ещё совершенно плоский живот с твёрдым, но не особо рельефным прессом, и, пару секунд помявшись, тихонько перебарывает орущую в голове панику по поводу лишнего сахара: — Да и пофиг. Я… с лаймом никогда не пробовал. Кажется, Рэки тоже что-то понимает – дело не совсем в кока-коле. — Оки-доки, тогда точно надо взять с лаймом, — и то, как он нежно берёт его за руку, как ободряюще улыбается, всем собой выказывая поддержку, заставляет Мию ощутить подкатившие к глазам слёзы. Благо, получается проморгать их и избежать конфуза. Гормоны делают его слишком эмоциональным, да и вообще… Выбирая рыбу, Мия чувствует, как собственные омежьи инстинкты внезапно обостряются, когда Рэки совершенно привычно приобнимает его за талию, но ладонью плавно соскальзывает к животу. Что-то в самом факте происходящего вызывает у него желание урчать: Мия выбирает со своим альфой продукты на рынке, будучи беременным, с неба реденько моросит снег, а бабулька, взвешивающая им рыбу, охотно поддерживает с вечно болтливым экстравертом Рэки разговор о погоде, о том, что они не местные и приехали ненадолго, но и не отдыхающие, о беременном Мие. Последнее, к слову, малость смущает, но Мия видит, как Рэки загорается каждый раз, когда об этом заходит речь, потому не против. Забавно даже наблюдать: Рэки расправляет плечи, гордо касается Мии, сияет весь и улыбается так довольно, мол, да-да, это я сделал, это я заделал. Ну, правда же, балбесина такой… Рэки хочется поделиться новостью о том, что у них будет ребёнок, кажется, со всем миром, и видя, каким счастливым его это делает, Мия… сам тоже заражается этим счастьем. На обратной дороге на остановке они проводят в ожидании автобуса около двадцати минут, за которые у Мии успевает отмёрзнуть нос. Он зарывается ним в шею Рэки и жмётся ближе, нахохлившись, словно воробей. — Приедем домой – я поставлю вариться набэ, а ты сразу же наберёшь нам горячую ванную, понял, слизень? Рэки целует его в лоб и издаёт смешок. — Слушаюсь и повинуюсь, Ваше Котейшество. Ещё распоряжения будут? — М-м, ещё разденешь меня и отнесёшь туда, когда я тебя позову. — Хочешь на ручки? — Хочу, — Мия чуть поднимает голову и встречается с Рэки взглядом. Сдувает чёрные пряди собственной чёлки, чтобы не лезли в лицо и не преграждали зрительный контакт между изумрудными и янтарными глазами. — А я хочу тебя поцеловать. Рэки улыбается, и Мия не может сдержать улыбки в ответ. — Так целуй. И Рэки целует. Точнее, они оба тянутся друг к другу примерно одновременно, но это не так важно. Важнее то, как приятно ощущать губы Рэки своими и согреваться тёплыми поцелуями на морозе. Время вновь будто замирает, но пара настолько увлечена друг другом, что на всё в мире становится абсолютно плевать. На остановке больше никого нет, вокруг опять лишь редкие прохожие, потому отрываются друг от друга Рэки и Мия только тогда, когда подъезжает их автобус. Сколько прошло времени, Мия без понятия, но его нос уже не мёрзнет, а губы совершенно раскрасневшиеся и бесстыдно зацелованные, припухшие, сладко пульсируют. Он облизывается, смотрит на Рэки, а тот такой же – сидит, довольный, лыбится от уха до уха. Шоппер на колени себе поставил, очевидно прикрывая пах. Мия закатывает глаза и отворачивается к окну, но не сдерживает усмешки. Прячет её в ладонь, которой подпирает подбородок. У Рэки всегда встаёт быстро, парочка поцелуев (а иногда и без них) – и всё, кровь вместо головы приливает к головке. А самого Мию чертовски заводит то, что именно он является причиной возбуждения этого слизня, и вот такой оборот даёт это Колесо Сансары. Круговорот стояков в природе. Наверное, поэтому они и любятся так часто. Мия помнит то время, когда в их отношениях только появился секс, но сам он ещё жил с родителями. Каждый раз, когда получалось уединиться, им с Рэки просто срывало башню – так сильно хотели друг друга, распробовав, что можно не только «за ручки держаться». В подсобке «Dope Sketch», в туалете «Sia La Luce», во всяких заброшенных обоссанных сторожках на «S» – да и вообще по всем более-менее укромным (и не очень) углам и кустам там… ну, ещё у Рэки с Лангой на хате, конечно же, да и у Мии, если предков не было дома, но, да, к тому же, тогда омега вступил в самый яркий период пубертата и едва ли не взрывался от их малейшего контакта. Стоило Рэки поцеловать его чуть настойчивее, а руками скользнуть на сантиметр ниже талии – Мия был готов накинуться на своего парня и тёк так обильно, что домой возвращался в насквозь мокрых боксёрах, которые, ко всему прочему, норовил прорвать колом стоящий член. Не то чтобы сейчас многое изменилось… По возвращению домой Рэки, как ему и было приказано, отправляется набирать воду в ванную и, судя по треску около камина, попутно подкидывает туда дров. Мия спокойно занимается готовкой – в последнее время он находит в этом нечто успокаивающее. Помыть овощи, нарезать, разобраться с мясом, потом всё это дело соединить и поставить вариться-тушиться на медленном огне. Ничего особо сложного, а в итоге выходит вкуснятина, которую тут же хочется скормить Рэки, чтобы тот наминал да нахваливал. Глупо, по-дурацки, но так ведь приятно, блин… В ванную комнату Мия вплывает неспешно, слыша, что в душевой кабине уже шумит вода. Сама ванна набрана, но перед ней, как у них, японцев, принято, следует ополоснуться под душем за перегородкой, чем Рэки и решил, по всей видимости, заняться. Мия тихонько прикрывает за собой дверь. В помещении клубится пар от контраста комнатной температуры и горячей воды. Рэки спокойно намывается под душем – поджарый, крепкий, смуглый. Мия его бледнее и куда миниатюрнее, худее. После всяческих советов и помощи от Джо, Рэки, лет с восемнадцати, выглядит рельефнее и крупнее. Мышцы красиво проступают на его теле, местами закругляя, местами заостряя фигуру. Тугие, но не слишком массивные, упругие… Пена от какого-то дешманского геля для душа «сто в одном» стекает по подтянутым ягодицам в ложбинку между ними. Закусив губу, Мия усмехается. Ловит себя на желании хорошенько шлёпнуть Рэки по заднице и подходит ближе совсем бесшумной поступью с некой кошачьей грацией. Его альфа разворачивается, и теперь потёки пены очерчивают кубики пресса. Мия следит глазами – пупок, низ живота и блядская дорожка до густой, но стриженой поросли тёмно-рыжих волос в паху. Однажды они втроём с Лангой завели разговор о бритье и волосах на теле, и пятнадцатилетний тогда Мия скривился, фыркая: «кусты отращивать – кринж». С тех пор Рэки и постригает, сам признался. Взгляд Мии опускается ещё ниже, но его альфа оборачивается теперь полубоком, намыливая губкой подмышку и что-то напевая себе под нос. До сих пор не заметил чужого присутствия, беспечный дурачок. Будь Мия каким-нибудь якудза – уже бы десять раз успел прихреначить… Ладно, возможно, стоит всё-таки поменьше играть в «Assassin’s Creed». Мия подходит совсем близко, стараясь держаться больше со стороны спины Рэки, под тем углом, под которым тот не видит, и в конце концов таки осуществляет задуманное – щедро шлёпает альфу по заднице. Рэки едва ли не подскакивает. — М-Мия?!.. — А кто ещё тебе тут по жопе может дать, кроме меня? — выгибает бровь омега и прыскает, стаскивая с себя одежду. — Двинься, слизень. Я тоже вымыться хочу. Вскоре в душевой они теснятся вдвом. Рэки заботливо растирает пену по телу Мии, вместе с тем не упуская возможности погладить и пожамкать везде. Мия совершенно не против, даже наоборот – откидывает затылок на плечо своего жениха, прикрывает глаза и урчит, льнёт поближе всем телом. В районе ягодиц ощущает чужой стояк, что вызывает ухмылку. Неудивительно, учитывая недавние последствия поцелуев на автобусной остановке. Мия заводит руку за спину и плавно обхватывает возбуждение альфы ладонью, смыкает пальцы потуже – знает, как будет приятнее всего. Ведёт кистью, на что слышит шумное сдавленное дыхание. — Детка… давай капну ещё геля для душа, — хрипловато предлагает Рэки. Его горячий полушёпот опаляет ухо даже сильнее воды, льющейся из душа. — Достаточно, уже вылезать будем. Неспешно двигая рукой, Мия закусывает нижнюю губу в улыбке, когда Рэки касается его живота ладонью. Вновь, как на рынке недавно, только теперь не сквозь одежду. Рэки делает это всё чаще после того, как они узнали о том, что скоро станут родителями, и Мия каждый раз в лужу растекается, ощущая тёплое прикосновения своего альфы там, где сейчас растёт соединение их клеточек, что впоследствии станет малышом. Или малышкой – кто знает?.. — Поскорее бы… у тебя уже появилось пузико, — урчит Рэки, более чем очевидно млея от ласк. — Кошмар, — фыркает Мия, — я стану толстым и неуклюжим. Даже на скейте потом кататься не смогу, пока не приду обратно в форму. — И ничего не станешь… фигню мелешь какую-то, у тебя просто вырастет животик, кис. — Огромный живот… у тебя вставать на меня перестанет. Не то чтобы Мия имеет это в виду всерьёз, но… реакция у Рэки достаточно резкая. Он перехватывает омегу за запястье, останавливая движения руки, и разворачивает к себе. Мия даже теряется на секунду, видя в глазах своего жениха шок и… гнев, что ли? Он злится, серьёзно?.. — Что за херню ты несёшь, Мия? — густые тёмно-рыжие брови хмурятся. — Ты – мой омега. Мой омега, который, блин, носит моего ребёнка! И твоё беременное пузико… — Рэки смягчается, — это же… это же самая сексуальная и самая офигительная фигура, которая только может быть, понимаешь? — он наклоняется ближе, и сердце Мии пропускает удар. — Я люблю тебя… люблю тебя любым, и как бы ты ни менялся, я буду любить тебя любым. Буду… всегда любить и хотеть, кисуль, слышишь? К уголкам глаз опять подкрадываются слёзы, в переносице щиплет, и на этот раз Мия не сдерживается, позволяя себе всхлипнуть. Он всё ещё иногда не может поверить в то, что жизнь сложилась именно так, что Рэки полюбил его в ответ. Настолько очевидно и крепко полюбил, что у Мии нет ни малейшего повода усомниться в искренности этих чувств. И сейчас… его накрывает эмоциями. Рэки не успевает ничего сказать, потому что Мия сам затыкает его настойчивым поцелуем. Весь прижимается, будто желая залезть под кожу, чувствует Рэки каждым сантиметром своего тела, и что-то внутри от этого довольно мурлычет. Омежьи инстинкты, вероятно, сдобренные гормонами на почве беременности. Только вдоволь нацеловавшись, Мия отстраняется и смотрит Рэки в глаза. Сердце то колотится как бешеное, то сладко замирает, переполненное нежностью. — Я тебя тоже люблю, — шепчет он, пока Рэки бережно стирает слёзы с его щёк. — И как бы ни вырос мой живот… я рад носить ребёнка от тебя, Рэки. Свет, в принципе, можно было не включать – лицо альфы загорается ярко и счастливо. Его эмоции всегда выразительны, и сейчас Рэки пребывает в полнейшем восторге. Смотрит с такой концентрированной любовью во взгляде… и с ней же принимается зацеловывать Мию везде, где достанет. — Мой маленький… котёночек… я тоже так рад, Мия, детка, я… ты у меня самый лучший!.. Вода шумит, пар продолжает наполнять помещение, и следует, наверное, перемещаться в ванную. Мия всё ещё чувствует эрекцию Рэки внизу собственного живота, потому, дабы ускорить процесс, неохотно отстраняется. — Знаю, — шмыгает носом, но уже слабо усмехается, стараясь прогнать эти дурацкие слёзы. — Видишь, как тебе повезло со мной, слизень? Урвал. — Точно, — Рэки смеётся, ополаскивает с себя пену, видимо, поняв, что уже пора немножко менять локацию, а затем достаточно ловко подхватывает Мию под бёдра и выносит из душевой части помещения на руках. — Урвал, реально. Теперь они смеются вместе, дурачатся немного, и есть в этом нечто такое уютное, такое домашнее, что Мия не может перестать улыбаться, вскоре растекаясь по груди Рэки в ванной. Горячая вода помогает отогреть, кажется, даже кости, когда погружаешься в неё полностью, а не просто поливаешься сверху тем же душем. Мия не сдерживает мурчания от наслаждения, пока Рэки оглаживает его по спине. Несколько минут они просто откисают, перекидываясь ленивыми комментариями о том, как балдёжно лежать и нежиться в ванной, и о том, какое же здесь, на Хоккайдо, дубэо-холодэо-замерзэо. А потом Мие становится интересно, насколько же Рэки хватит просто лежать с явно не собирающимся спадать стояком, и он хитро ухмыляется, специально меняя положение, дабы сесть ровнее. Прямо своей промежностью на чужое возбуждение. — Здесь действительно пиздецки холодно, так что… — он медленно качает бёдрами, чувствуя, как хватка мозолистых пальцев на них становится крепче, — …классно, что мы поехали вдвоём, да? Вместе теплее. — Д-да, теплее, — из груди Рэки вырывается короткое утробное рычание, что чертовски Мию заводит. Грубоватые ладони гладят бёдра, тоже этому способствуя. — Надо греть тебя почаще, котёнок, ты же такой мерзляк у меня… — Тогда займись этим, — омега хмыкает, одной рукой опирается о грудь Рэки, а второй тянется к собранным в небольшой хвостик волосам, дабы стащить резинку. Позволяет прядям, будто чернильными мазками, расчертить холст в виде собственного бледного тела – те ниспадают чуть ниже плеч, достают до ключиц. Рэки смотрит заворожённо, его кадык дёргается, когда альфа сглатывает. — Как прикажете, Ваше Котейшество, — хрипловато усмехается. И вновь это прозвище… впрочем, подобное повиновение Мие нравится. Заводит. Пока их губы в очередной раз находят друг друга, он опускает руку меж их телами и направляет Рэки в себя, а тот помогает приподняться. Мия принимает любимого достаточно плавно, осторожно, потому что секс в воде – не то чтобы удобная затея, но… они оба уже не могут терпеть. Смазка смывается, оттого проникновение выходит слегка дискомфортным, между ног саднит, хоть и совсем недолго. Вскоре это ощущение притупляется и сменяется более привычным, сладким и жарким, особенно когда Рэки обхватывает член Мии в кулак, стимулируя достаточно активно, чтобы помочь расслабиться. — Норм? — уточняет. — Да, всё… окей, — выдыхает Мия в ответ. — Точно? Или на ручках в спальню? — Рэки звучит обеспокоенно, хоть по нему и очевидно, насколько сильно он возбуждён. Едва ли пар из ноздрей не валит, как от горячей воды. Мия усмехается и потирается о нос альфы своим, успокаивая. — Позже. Хочу начать здесь и, мх… — Рэки толкается тазом, заставляя Мию сжаться вокруг него, — и закончить в спальне. Сцепка… там будет удобнее. Получив согласный кивок, он забывается. Отпускает себя – двигаться выходит уже свободнее, легче, да и альфьи ласки делают своё дело. Медовое наслаждение растекается по всему телу, но не такое яркое, чтобы довести до оргазма. Чего не скажешь о Рэки. Мия играет в свою игру, когда чувствует, что его жених близок к разрядке. Активнее двигается, насаживаясь на член и сокращаясь мышцами лона вокруг него, подводит до края, но… — Нельзя, — хмыкает, садясь и замирая. Рэки взвывает, вскидывается бёдрами, но не получает никакой стимуляции. — Мы договорились закончить в спальне, Рэки. Будь хорошим мальчиком и потерпи, — кончиками пальцев Мия нежно гладит его по щеке. Издевается, конечно же, дразнит. Но они оба любят поиграть. — Д-детка… — Ты ведь хороший мальчик, м-м? — подцепив чужой подбородок, Мия вглядывается в янтарные глаза. Их взгляд совершенно поплывший, зрачки расширены, практически затапливают радужку. — Да, — Рэки хрипловато выдыхает. — Умница. И конечно же Мия продолжает свои сладостные пытки – меняет темп, ласкает в других чувствительных местах, играется внутренними мышцами, заставляя Рэки скулить от желания кончить. Трижды почти доводит до звёздочек перед глазами, но в последний момент, ощущая пульсацию члена в себе, либо останавливается, либо выпускает Рэки в воду. Скулёж и хныканье периодически сменяются порыкиванием. Очень сексуальным порыкиванием, следует заметить. Себя тоже приходится контролировать, но это особенно сложно, когда Рэки мстит, активно лаская его член или горизонтальный чувствительный шовчик кожи над половинками лабии. Когда Мия ловит себя на том, что сам только что едва не кончил перед очередным «стопом», он наконец-то даёт добро на переход в спальню. Рэки, пребывая на грани, лишь этого, похоже, и ждал, потому что тут же утаскивает своего омегу на футон, даже не выходя из него и не заботясь о том, чтобы вытереться после ванной. Справедливости ради, Мию сейчас тоже лишняя влага на теле волнует в последнюю очередь. В первую – то, как пульсирует собственное лоно, желая принять альфу глубже и интенсивнее. И тот самый альфа с этим прекрасно справляется, вскоре втрахивая своего омегу в постель так хорошенько, что Мия то и дело давится воздухом вперемешку со стонами. Дрожащие бёдра сжимают бока Рэки, а лодыжки сцепляются у него за поясницей. На особенно чувственных толчках Мия вытягивает ножки вверх и поджимает на них пальцы, вместе с тем впивается короткими ногтями в чужую спину. — Х-хороший, мх, мальчик… да, вот так!.. — Мия… Рэки кончает первый, хрипловато стонет, взрыкивает и изливается внутрь, и от последнего Мию, к его же удивлению, тоже внезапно накрывает оргазмом. Всего секунду назад казалось, что он не близок, даже в голове мелькала мысль дать Рэки «команду» вылизать весь тот беспорядок, что он натворит, кончив внутрь, но теперь… Теперь Мия только и может, что вздрагивать, ныряя в негу оргазма и с трепетом целуя любимого альфу. Пока формируется сцепка, они ловят отходняки и ласкаются, потому что оба очень любят нежности после секса. И если будучи младше Мия цундерешничал и ещё пытался как-то это отрицать, то теперь не видит смысла. Классно же, ну… — Блин, — тихо вздыхает он, вспоминая кое-что. — Что такое, кисуль? — Рэки тут же отзывается, поднимая голову и отрываясь от шеи Мии, в которую до этого утыкался, шумно дыша и выцеловывая нежную кожу пахучих желез. — Надо было твой ошейник взять тоже. А я ж только парочку игрушек положил… Рэки прыскает смешком и лезет целоваться уже в губы. Мия лишь тепло отвечает, разморенный и удовлетворённый. От его альфы пышет жаром, крепкое тело нависает сверху – это так приятно ощущать, что хочется мурлыкать. — Эти твои кошачье-собачьи фурри-приколы… вот узнал бы тринадцатилетний ты, что таки сделал меня в будущем «своим пёсиком», стопудово бы уссался от радости. — Пф, — Мия закатывает глаза и дуется, отворачивая голову. — Можно подумать, тебя это не заводит. Не нравится – ну и хер с тобой. — Заводит, — посмеивается Рэки, продолжает его зацеловывать. — И нравится. Мне всё с тобой нравится, котёнок. Всё-всё… — Ой, не подлизывайся, — бурчит Мия, конечно, лишь из вредности. На деле же тает, как мороженое под палящим солнцем. — Будешь выёбываться – костюм школьницы сам носи. — Ну Ми-и-я… Ладно, на эти щенячьи глазки долго обижаться невозможно. К тому же… стоит признать, что Мие и самому нравится этот долбанный «костюм школьницы». Напоминает времена, когда он был в старшей школе и иногда носил форменную юбку вместо брюк. Пару раз они с Рэки занимались любовью сразу после уроков Мии, и тогда, он точно помнит, Рэки просил оставить юбку. Извращенец. Ну, Мия и сам хорош, конечно… нашли друг друга, короче говоря. Засыпать, ощущая горячую ладонь любимого альфы на своём животе – просто волшебное чувство. В принципе, любое прикосновение Рэки к животу сейчас волнует Мию даже сильнее, чем до беременности. Это интересное наблюдение, которым он делится спустя несколько дней, болтая по видеосвязи с Лангой, пока Рэки батрачит где-то посреди сугробов на своём горнолыжном подъёмнике. — У тебя такого не было? — интересуется младший омега, наблюдая за тем, как старший по ту сторону экрана ноутбука собирает пазлы вместе с их с Адамом сыном, Айси. Имя «Айсаку» уже как только не трансформировалось – родственники Ланги из Канады называли мелкого не иначе как «Айзек», от мамы Ланги к нему на некоторое время пристало «Саку-чан», но сам Ланга придерживался другого ласкового сокращённого варианта – «Айси». А всё потому, что Рэки, который вспоминал английский язык только для каких-то кринжовых штук, ещё когда малыш только родился, пошутил, мол «ну, Ланга же у нас Сноу, а этот будет Сноуфлэйк… типа, снежинка, сечёте прикол? Айси Сноуфлэйк! Ледяная Снежинка!». Ланге понравилось… ну и осталось, в итоге. Адам же был рад, кажется, любому варианту сокращения, учитывая, что первый иероглиф «любовь» в имени сына выбирал он, придерживаясь некой традиции рода или типа того. Самурай-феодал хуев. — М-м, было, — отзывается Ланга, увлечённый детскими пазлами, похоже, даже сильнее Айси. — Я так и понял, что беременный. — Серьёзно? — Мия удивлённо моргает, кутаясь в плед поплотнее, и снимает очки – недавно закончил делать задание по учёбе, можно теперь и отложить их. Рядом на журнальном столике ждёт своего часа кружка чая, а на кухне на плите тушатся овощи с мясом. Аромат уже разносится на весь их небольшой домик. Лангу от пазлов не оторвать, он лишь кивает, но даже не глядит на экран. Маленький Айси, точная копия а-папы во всём, кроме цвета глаз, что унаследовал от о-папы, подаёт тому собранный элемент – уголок всей картины с облачком. — Я сделаль! — радостно сообщает Ланге. На лице того расцветает мягкая улыбка, и Мия наблюдает за тем, как Ланга нежно целует сына в висок. — Умница. Покажем Мие? — Да! Мия-ниисан, смотли! — малыш весь светится, когда подносит кусочек пазла к экрану. Слишком близко к вебкамере, конечно, но изображение примерно угадывается. — Какой молодец, — усмехается Мия. — Соберёшь что-нибудь ещё для меня? — Конечно! — бирюзовые глазки загораются восторгом. И что-то Мие уж очень напоминают эти едва ли не формирующиеся сердечки в зрачках, что видны даже по видеосвязи. — Я для Мии-ниисана всё сдевлаю… а потом мы позженимся! Мия не сдерживает смешка. Этот забавный детский краш Айси в него крайне умиляет. Рэки, дурачок, даже ревнует. — У Мии уже есть альфа, Айси, — напоминает Ланга. — Мия – омега Рэки-оджи. — А-па сказавл, что если омега без кольца – то мозно звать замувж. — Это когда тебе а-па такое сказал? — Я сказавл а-пе, что хочу ж-з-жениться на Мие-ниисане. А-па сказавл, что Мия-ниисан – ховошая пар-ртия, — иногда Айси таки выговаривает «р», но получается это продолжительным рычанием в таких случаях, либо же не получается вообще. Весь в отцов – либо на все сто, либо никак. — Но надо ивз-… извбвавиться от конкулента! Мия вновь не сдерживает смеха, всхрюкивает, пока Ланга со вздохом бормочет, что ему стоит устроить «а-папе» очередную профилактическую беседу. — Я передам Рэки, что у него тут растёт конкурент, малыш, — Мия наклоняется чуть ближе к камере. — Только… смотри, Айси-чан,— показывает колечко на безымянном пальце. — Видишь? Меня уже позвали замуж, так что теперь я не смогу быть твоим мужем, прости. Айси вздыхает так глубоко и расстроенно, что Мие хочется крепко его обнять. Щёки малыша дуются, а брови сводятся к переносице. Он плюхается на пол, подпирая спиной диван, и недовольно болтает вытянутыми вперёд стопами в носочках с зайчиками из стороны в сторону. Психует по-детски, но так сдержанно, что невозможно не умилиться. — Ну… бвлин. — Действительно, — соглашается с ним Ланга. Бледные длинные пальцы прочёсывают чёлку тёмных волос сына, убирают некоторые прядки, что лезут в лицо. — Рэки-оджи и Мия любят друг друга, ты же знаешь. И у них скоро будет ребёнок, поэтому… — Так это Р-Рэки-оджи позвал Мию-ниисана замузж?! — Айсаку вскидывает голову так быстро, что Ланга нечаянно попадает пальцем ему в глаз. Маленький альфа настолько увлечён полученной информацией, что даже не замечает этого, просто промаргивается. — Да, — отвечает ему Мия. — Опережая внезапные допросы, ребёнок тоже от него, Шерлок. Ланга усмехается уголком губ и вручает сыну какую-то игрушку-рыбку, тот довольно начинает её мять. Кажется, это что-то вроде антистресса, Мие не очень видно отсюда. — Значит… я пр-роиглал лоху. На это Ланга чуть не роняет другую антистресс-игрушку из собственных пальцев. — Айси, ты где такое услышал? — Р-Рэки-оджи сказавл, что а-па – лох, объелся блох. Я сказавл а-пе, и а-па сказавл, что это Р-Рэки-оджи лох. И что я не должен ему плоиглывать, — видимо, выговаривать «р» чётко малыш устаёт, потому последнее слово звучит неразборчиво и смазанно, но суть ясна и так. Мия ржёт, прикрыв рот кулаком, потому что их альфы – абсолютные идиоты, и Ланга, судя по усталому выражению лица, полностью разделяет его мысли. — Когда наш а-папа вернётся с работы, я с ним поговорю, — обещает он Мие. — Я с Рэки тоже. Ещё не хватало, чтобы эти кретины втягивали в свои бодания рогами малого, — фыркает тот, отпивая чая. Наконец-то немного остыл, язык уже не обжигает, но всё ещё идеально горячий. — А когда у Мии-ниисана и Р-Рэки-оджи будет лебёнок… — внезапно подаёт голос Айси, уже успевший перебраться к о-папе на коленки, — он будет поховж на Мию-ниисана? — спрашивает малыш, поднимая взгляд на Лангу. Тот немного недоумённо моргает. Наклоняет голову чуть набок, задумавшись. — Ну… все дети похожи на своих родителей. — Ага, — фыркает Мия, — а потом вылупится ещё один рыжий слизень, только поменьше… — Есвли лебёнок Мии-ниисана и Р-Рэки-оджи будет поховж на Мию-ниисана… то я возьму его замув-вж! — свою идею Айсаку определённо находит гениальной. Не хватает лишь зажёгшейся лампочки у него над макушкой для полноты образа. Мия вновь посмеивается, покачивая головой. — Отличная идея. — А вдруг он или она родится альфой? — интересуется у сына Ланга. — Тогда… — малыш аж шумно выдыхает от напряжения, задумывается лишь на секунду, после чего выдаёт: — тогда мы будем лучшими длузьями! Пр-рям как о-па и Р-Рэки-оджи! — В обоих вариантах жду не дождусь реакции твоего а-папы, когда он об этом узнает, — усмешка Мии становится ещё ехиднее. О да, он многое отдаст, чтобы увидеть рожу Адама, когда его ненаглядный сыночек поведает тому, что собирается связать свою жизнь с отпрыском Рэки. — Могу представить, — бормочет Ланга и вздыхает. Айсаку, явно довольный собой, вскоре отвлекается на телевизор, потому что там идёт документалка про подводный мир (а на этой теме у него всё ещё гиперфиксация), и Мия с Лангой болтают уже просто между собой. Есть в этом нечто… уютное. Им редко удаётся поговорить вдвоём, обычно это происходит вместе с Рэки, но они всё ещё очень близкие друзья, и Мие действительно нравится общаться с Лангой, даже если Рэки нет рядом. С возрастом такие разговоры у них стали более частым явлением, особенно когда Ланга был беременный. Мия тогда, почему-то, ощутил между ними некую связь, и она не пропала до сих пор. Возможно, дело в каких-то инстинктивных приколах, ведь омеги между собой, если сближались, действительно делили нечто особенное. Сейчас, будучи беременным сам, Мия ловит себя на каком-то дежавю, только в другую сторону. — Ты спрашивал про живот, — Ланга, доставший из-ниоткуда пачку моти, хомячит те втихаря от сына, пока Айси отвлечён на телек. — Когда я только забеременел, я чувствовал необходимость в том, чтобы Айноске был рядом. Первое время он даже работал в своём кабинете со мной у него на коленях, потому что я просто… — тут Снежок задумывается, видимо, подбирая слова, — как… «заряжался» от него, не знаю. Мия понимающе кивает на это. — У меня то же самое. И вот этот прикол с тем, когда Рэки трогает живот… — сам невольно касается рукой сквозь чужое худи, в котором сидит, и ловит себя на тоскливой мысли о том, когда же уже вернётся его жених. — Типа, Рэки и сам начал его чаще трогать. Это инстинкты? — Наверное, — Ланга не то чтобы знаток. По поводу таких вещей разумнее было бы поговорить с Черри, но даже так… обсудить собственные размышления с другом, всё же, приятно. — Я сам постоянно тянул руку Айноске на живот. Даже во время секса, когда он был вну- — Окей, ладно, я понял, — вспыхивает Мия, быстро перебивая Лангу. Не то чтобы они не обсуждали подобные вещи, просто… почему-то в привязке к беременности это ощущается слишком смущающим. — Я думаю… это из-за того, что на самых первых сроках плод слишком уязвим. И мы, типа… стараемся быть рядом со своими альфами, защищать и согревать себя, давать плоду, м-м… прочувствовать, как бы, что а-папа тоже здесь, рядом? — высказывает он своё предположение. Ланга согласно мычит, так вкусно уплетая моти, что у Мии самого в животе урчит. Нужно бы проверить, как там дела у мяса с овощами, чем Мия и занимается, беря ноутбук с Лангой с собой на кухню. Там, помешивая еду, обсуждает планы насчёт праздников, показывает, куда они с Рэки собираются поставить ёлку. — Так в каких числах вы прирулите? — Скорее всего, с двадцать первого по пятое. Может быть, останемся подольше, мы с Айси хотим накататься на сноубордах. Мия усмехается, вспоминая фотки и видео этого семейства из Канады – Ланга, конечно же, катался отлично, Айси освоил сноуборд достаточно быстро (весь в о-папу), а вот Адам… первое время он, судя по фото-видеоотчётам Ланги, только жрал снег да катался кубарем со склона. Рэки тогда уссыкался и в итоге взял с Ланги обещание, что в следующий раз они едут в горы все вместе. Очевидно, чтобы узреть лажания Адама вживую. Мия, собственно, разделял и раздляет по сей день это желание своего жениха. Что ж, зимний отдых обещает быть интересным. У Рэки на Рождество по расписанию короткий рабочий день, после – выходной, как и на Новый Год, так что, они точно успеют отлично провести праздники. Если, конечно, Рэки и Адам не посрутся в очередной раз и не устроют что-то из разряда «дед с батей сцепились по пьяни, каждую пятницу одно и то же»… Этого не происходит – по крайней мере, ни при встрече двадцать первого числа, ни днём позже, когда они таки выбираются покататься. Три недели пролетают совершенно незаметно и очень комфортно. Мия чувствует себя замечательно, погружённый днём в учёбу и бытовые занятия, а вечером в Рэки или в компьютерные игры. Стримы на время приходится отложить, потому что, ну… с собой на Хоккайдо он не брал оборудование, только наушники с микрофоном, а вместо ПК взял ноутбук. Но, тем не менее, порубиться во что-то более-менее лайтовое просто по фану – тоже ведь классно. Когда же Ланга, Адам и Айси приезжают, становится даже веселее. Они заселяются в коттедж при каком-то супер-мажорном отеле, и Адам, расщедрившись, приторно скалится, предлагая снять и им номер там же, выбешивая этим Рэки (кто бы сомневался). Впрочем, терять возможность откиснуть в спа и поваляться в джакузи, а потом скушать вкусняшек, что будут оплачены чёрной картой «Центурион» Адама, Мия не собирается, потому с удовольствием тусуется с Лангой и Адамом, пока Рэки на работе. Когда же у него наконец-то выдаётся выходной, они решают пойти кататься все вместе. Мия не то чтобы мастер, но на сноуборде держится неплохо, примерно так же, как и Айсаку… ну, ладно, может быть чуть хуже – этот ребёнок обещает уже скоро догнать своего о-папу, как на сноуборде, так и на скейте. Адам, конечно же, как обычно, много выёбывается, и они с Рэки спорят на щелбан (ставка, как можно понять, по инициативе последнего) о том, кто продержится на сноуборде до условного поворота спуска. Ланге эта затея не нравится изначально, и он явно хочет возразить, но Мия останавливает его: — Нет, Снежок, не смей портить мне шоу. Лучше расслабься и присоединяйся, это же угарнее любой комедии. По итогу два идиота добираются до спуска с синяками и нажравшись снега, потому что в какой-то момент слишком поверили в себя и начали друг друга подрезать. Видимо, забыли, что имеют дело не со скейтом. Щелбаны им обоим раздаёт радостный Айсаку с одобрения о-папы и Мии. Вскоре Мия в компании всех троих альф уходит пообедать и отогреться в ресторан, находящийся где-то примерно на середине подъёма на трассу, а Ланга обещает присоединиться к ним чуть позже – хочет покататься вдоволь. Айси поначалу канючит, что тоже хочет с о-папой, но Адам достаточно умело управляется с сыном. Мия каждый раз удивляется тому, какой же из этого фрика вышел прекрасный отец. — Смотри, Айс, тут есть меню на английском. Закажем какой-нибудь вкусный суп? — урчит он, сидя в кресле с сыном на коленях. Мия наблюдает за тем, как ловко Адам расстёгивает Айсаку лыжную куртку и оправляет ворот свитера. В каждом жесте прослеживается забота, а в багровых глазах плещется море нежности. По отношению к Ланге взгляд у него такой же, только с примесью чего-то явно горячительного. Будто разница между безалкогольным и алкогольным коктейлями. — Как о-па! — радуется Айсаку, суча ножками, отчего его лыжные синие штанишки делают «фить-фить-фить». — По о-папиному языку, — важно уточняет. Адам на это коротко усмехается и зачёсывает волосы пятернёй. — Именно, мой маленький алмазик, как о-па. Мия даже немного завидует. Айсаку растёт билингвом, как рос и Ланга, это явно пригодится малышу в будущем. Они с Рэки же могут научить своего ребёнка только японскому, но Мия уже чётко нацелен включать мелочи мультики исключительно на английском. Лишним точно не будет. Ресторан внутри оказывается достаточно уютным: типичное заведение на горнолыжном курорте – круглое, с непродуваемыми стенами, скорее что-то вроде шатра, с печью и костром в самом центре, над куполом. Мие нравится. Некоторое время после заказа стартеров и напитков они болтают о всяком разном. Адам петушится, что в Куршавеле и Санкт-Морице сервис, конечно, получше. Рэки фыркает и закатывает глаза, подъёбывая старшего альфу насчёт того, что же он там делал, раз всё равно на сноуборде ездит хуже сына, на что Адам хмыкает, покачивая грог в своём стакане: — Тебе, Рыжик, конечно же, неизвестно, что нормальные люди ездят в подобные места просто отдыхать, а не только отмораживать себе причинные места, копаясь во всяких железках. Но, ко всему прочему, я отлично катаюсь на лыжах. — Заебись просто, — коротко порыкивает в ответ Рэки, и Мия видит, как рука его альфы сжимает обивку подлокотника кресла. — Так и катился бы, выпендрёжник, вниз по склону… — Рэки, — одёргивает Мия. Своей ладонью накрывает чужую, стараясь успокоить. Адам, конечно, тоже «молодец» – проехался прям по больному, ведь Рэки вопрос финансового благополучия уязвляет сейчас больше всего. Старший альфа довольно скалится в ухмылке, делает глоток своего грога. — И прокачусь, не сомневайся. Красиво и эффектно, — кажется, Адам хочет добавить что-то ещё, но его отвлекает вошкающийся Айсаку, который перебирается с коленей отца, сидящего в кресле, на диванчик к Рэки и Мие. Благо, Адаму хватает мозгов не продолжать. Мия облегчённо выдыхает. В такие моменты, когда обмены колкостями между Рэки и Адамом набирают обороты, желательно, чтобы с ними был Ланга, со спокойным покерфэйсом, обычно, работающий неким громоотводом. Сам Мия так не умеет, иногда ему просто хочется врезать Адаму за какую-то херню, которой тот может причинить боль его альфе. В груди разливается тепло, когда Рэки поднимает его ладонь, переплетённую с собственной, к себе и прижимается губами к костяшкам. Руки у Мии холодные, но греются достаточно быстро в таком согревающем плену между горячей лапой и жарким ртом Рэки. После альфа также тянет носом у запястья, где расположены слабые, но ощутимые пахучие железы, таким образом «занюхивая» Мией свой накал, будто бы успокоительным. Мия ощущает себя немножечко валерьянкой. — Р-Рэки-оджи! — перетягивает на себя внимание Айси, наверное почувствовавший, что а-папа и любимый «дядя» Рэки сейчас в очередной раз начнут собачиться. Не впервые, даже ребёнок к этому привык… — О-па сказал, что ты лаботаешь на той шфтуке, котор-рая поднимала нас. Подхватив Айсаку на руки и усадив на колени, Рэки весь расцветает. Недавнее раздражение в сторону Адама испаряется будто по щелчку пальцев, а веснушчатое лицо вовсю озаряет улыбка. — Ага! Я слежу, чтобы там всё нормально фурычило, и чтобы никакие малипуськи, как ты, случайно не застряли посреди подъёма на гору. Рэки ещё некоторое время рассказывает о своей работе, отвечает на вопросы любопытного Айси, а у Мии внутри разливается море нежности при виде собственного жениха, так прелестно возящегося с ребёнком. Когда Мие было лет пятнадцать, уже после первой течки, и он видел, как Рэки управлялся с младшими сёстрами, инстинкты впервые проявили себя внезапным сильным желанием забеременеть от этого альфы. Тот самый «baby fever», о котором Мия уже задумывался несколько лет назад, походу, периодически возникал ещё с тех пор. Совсем скоро Рэки в действительности станет отцом для их малыша. Тринадцатилетний Мия всё-таки зря рыдал в подушку, получается. Мысль невольно вызывает короткую усмешку, которую омега прячет в своём безалкогольном амадзаке. Когда приносят стартеры, Мия бессовестно стаскивает некоторую еду у Рэки, а тот только поощряет его, самостоятельно подкладывая на тарелку то, что Мия больше всего любит. Адам и Айсаку делают заказ на себя и на Лангу на английском языке, чем заставляют официанта прогружаться чуть медленнее. Не то чтобы это необходимо, но, опять же, Адам любит выёбываться, а его сын любит говорить на английском, потому что «это язык о-папы!». «О-папа», к слову, будто бы почуяв, что ему организовали еду, вскоре возвращается к ним. После хорошенького проезда по трассе он взмылен и взбудоражен, словно наэлектризован весь. Аквамариновые глаза сверкают чем-то Мие неведомым, чем-то, что понимает лишь Адам, судя по его довольной усмешке и восхищению, с которым он смотрит на Лангу. Снежок машет ладонью сыну, обрадовавшемуся появлению о-папы, пока Адам, поднявшись, помогает ему снять куртку. Белый кашемировый свитер с высоким горлом Ланге очень к лицу. Как и ударная доза адреналина, похоже. — Как прокатился, любовь моя? — спрашивает у него альфа. — Отлично. Нашёл действительно крутую трассу. Ланга взбудоражен настолько, что когда Адам чмокает его в щеку, он поворачивает голову и утягивает мужа в куда более откровенный поцелуй. Мия зыркает на Айси, но тот вновь отвлекается на Рэки, наверняка привыкший к тому, что могут творить при нём весьма любвеобильные родители. Тем временем, поцелуй набирает обороты. Мия вскидывает брови, наблюдая за тем, как Адам с Лангой, кажется, пытаются друг друга сожрать. Длится это с минуту точно, только потом поцелуй разрывается по иницативе Адама, что удивительно. Но, глядя на Лангу, становится понятно, что иначе они бы попросту не остановились. Как обычно, будто приход словил, долбанный адреналиновый наркоман… и муж у него такой же. Два сапога пара. Рэки, походу, разделяет мысли Мии – фыркает, переключая внимание на Айси и скармливая ему креветку темпура. — Покажу моему милому Ланге, где здесь уборная, — чуть ли не урчит Адам. Голос его низкий и бархатный, а крупная, но изящная ладонь по-хозяйски находит себе место на талии омеги. — Рэки, Мия, присмотрите за Айси? — медленно моргает тот. — Да, всё пучком, мы тут механику подъёмника обсуждаем, — подмигивает таки Рэки, на секунду отрываясь от разговора с мелким. Адам с Лангой уходят по направлению к туалету, и Мия округляет глаза, а до Рэки только начинает доходить. Не без помощи Айси. — Мозжем начинать куфшать бевз них. Они когда так цевуются, потом всегда поздно пр-риходят мультик смотлеть, — беспечно заявляет тот. — Погодь… а с фига ли Лангу не ты повёл, кис? Там же туалеты раздельные… Мия закатывает глаза и пихает его локтем. Ну что за слоупок, блин? Не хватало ещё, чтобы Айси начал задаваться вопросами. Впрочем, этого не происходит, что радует. А вот реакция Рэки – отдельная тема: щёки краснеют, глаза округляются. Он давится воздухом, когда вдупляется. — Да твою ж… как обычно! — фыркает, и Мия на это пожимает плечами. — Вспомни нас, когда у меня течка. — Но у Ланги же не течка, блин. — Он просто адреналиновый наркоман. — А что такое «течка»? — пытливо моргает Айсаку и глядит на них своими красивыми аквамариновыми глазками. Рэки с Мией оба тушуются. — Э-э… — Спросишь у о-папы, когда он придёт, — благо, Мия отлично умеет быстро ориентироваться. И переводить стрелки. «О-папа» вместе с «а-папой» возвращаются минут через пятнадцать – оба слегка растрёпанные, но явно удовлетворённые. Губы Адама расплываются в блаженной улыбке, а голос наполнен мурчанием, когда он воркует с сыном, переняв того из рук Рэки обратно к себе на колени. Ланга же выглядит куда спокойнее, размореннее и расслабленнее. Будто сонный. Эта сонливость, тем не менее, не мешает ему сожрать несколько порций рамена и десерт. Адам с умилением и сердечками в глазах наблюдает за тем, как его муж, заевшись, уплетает за обе щеки, в то время как их сын тоже достаточно активно наминает свою еду. Яблоко от яблоньки… Мию вновь пробивает на сладенькое, так что десерт он, поколебавшись некоторое время, тоже берёт. Чуть позже они все вчетвером перемещаются в спа при отельном комплексе Адама и Ланги. Рэки поначалу от этой идеи не в восторге, даже ворчит, но Мия говорит, что замёрз, и противиться желанию своего беременного омеги Кьян точно не в силах. Благо, Мия заранее взял им с собой плавки, потому что перспективу покиснуть в спа всем вместе он обсудил с Лангой и Адамом ещё вчера, когда Рэки был на работе и они тусили втроём. Вчетвером, точнее, с Айси. Уже после бассейна, сауны, джакузи и прочих прелестей, Рэки выглядит куда более довольным, и компания Адама теперь, похоже, бесит его не так сильно. В отличие от самого Адама, взрослого мужика, умеющего, когда нужно, таки сбавить обороты и игнорировать все раздражающие факторы, Рэки, пока что, таким умением похвастаться не может. Вспыхивает как спичка, блин. Но, справедливости ради, всё уже не так плохо, как раньше, несколько лет назад. Рэки было тяжеловато принять и смириться, что Ланга выбрал своего альфу в лице Адама, и если поначалу, когда они только трахались, Рэки просто старался игнорировать это, то потом, когда их отношения вышли на более серьёзный уровень… ну, Мие пришлось выслушивать море негодования. В какой-то момент это даже ударило по его собственным страхам – неужели Рэки ревновал Лангу? Но, нет, места ревности там не было – Рэки просто опять беспокоился, как и тогда, когда Ланга катался с Адамом на скейте первые разы. Сейчас же… дела идут куда лучше. Мия усмехается, наблюдая за тем, как Адам организовывает себе, Рэки и Ланге шоты Йегермейстера на снегу во дворе, наливая напиток через фирменную насадку на бутылке в виде головы оленя с открытым ртом. После спа они решили провести вечер в коттедже Адама и Ланги, который Адам пафосно называет исключительно «шале». Айси дрыхнет перед ужином, вдоволь накатавшийся на сноуборде и наплюхавшийся в бассейне, и Мия, отказавшись выходить на мороз снова в ближайшее время, кутается в плед перед камином. Алкоголь ему, по очевидной причине, нельзя, потому обходится какао, наблюдая в окно за друзьями. Ему действительно сейчас хорошо и уютно, и ладонь сама плавно касается живота. Совсем скоро в этом месте он станет круглее, ведь их с Рэки малыш растёт, как и полагается ребёнку в утробе. — Мы тебя очень ждём, знаешь? — говорит он тихо, обращаясь к тому. — Твой а-папа-дурачок уже ноет, что хочет, чтобы ты поскорее начал толкаться. Или начала… у а-папы много сестёр, возможно, ты тоже девочка. Но как бы там ни было… — Мия поглаживает свой живот, чувствуя себя крайне глупым, — мы очень любим тебя. Ланга говорил, что Адам где-то вычитал, мол, с ребёнком во время беременности нужно почаще общаться, и даже включал ему классическую музыку постоянно. Тоже вычитал, что это полезно. С губ срывается короткий смешок, когда Мия вспоминает выражение лица Ланги, явно подзаебавшегося слушать Моцарта, Вивальди и Эйнауди в таких количествах. Пригревшись у камина, Мия не замечает, как начинает дремать, а вырывает из полусна его как раз шум вернувшихся в коттедж. Сонно моргнув, он разлепляет глаза, и не сдерживает мягкой улыбки, когда ощущает на себе руки уже раздевшегося и разувшегося Рэки. От альфы пахнет травяно-алкогольным Йегерместером, он румяный и свежий с мороза. Сухие, чуть обветрившиеся губы мажут по скуле, затем по щеке. — Котёнок закемарил? — М-гм, — Мия касается линии челюсти Рэки и плавно проглаживает кончиками пальцев, тем самым приманивая к себе поближе. Их губы соединяются плавно и чувственно, поцелуй выходит сладкий из-за выпитого Рэки «Йегеря» и какао, сливочное послевкусие которого Мия ощущает до сих пор. Смесь интересная, конечно, но приятная. Он прихватывает губы жениха поудобнее, сначала нижнюю, потом скользит по верхней кончиком языка. Целуются они не глубоко, без лишней страсти, и Мия готов мурчать от того, как идеально Рэки угадывает его настрой каждый подобный раз. Где-то на фоне слышно негромкий смех Адама, затем звук звонкого чмока – эти двое там тоже друг другом заняты. — Я брал настолку с собой, — говорит Мия, когда слегка отстраняется от Рэки. — Можем поиграть, — оборачивается чуть, поглядывая за спинку дивана на Лангу, которого обнимает за талию Адам. Идею все поддерживают. После первого раунда игры, когда оглашается пауза на перекур (для Адама и Ланги), Рэки остаётся у камина с Мией, и они довольно котяшкаются. Сидя между ног своего альфы, откинувшись ему на грудь спиной, Мия наслаждается каждой секундой. Рэки так тепло и приятно обнимает его, что даже совсем не хочется привычно ворчать и называть альфу слизнем. Немногим позже, уже после второго раунда, Адам отходит к мини-бару и зовёт к себе Рэки. — Дуй сюда, Рыжик, хоть попробуешь нормального виски. — Пф, да чё мне твой вискарь, — Рэки, тем не менее, поднимается и уходит – они уже не сидят в обнимку, потому что Мия перетасовывает карты и раскладывает фигурки из настолки по-новой. — Ты настоек моего деда не пробовал, вот то – вещь! — Не выёбывайся давай, — хмыкает Адам, разливая виски по двум низким стаканам-тумблерам. Один протягивает Рэки. — Моей драгоценной Еве виски не по душе, он предпочитает джин. — «Не по душе»? — Рэки прыскает, выгибая густую бровь и поглядывая на Лангу. — А на вписонах в колледже всасывал нормально так. Мне потом патлы чьи-то держать приходилось, так на меня ещё и быковали, что я это через жопу делаю, помнишь, Рапунцель? Ланга же на это морщится – видимо, неприятные воспоминания нахлынули. — Вот именно поэтому виски мне и не нравится… — А нам, значит, больше достанется, — весело заявляет Рэки и чокается с Адамом. — Давай, чувак, за свежий воздух. «Чувак» вскидывает брови – Мия полагает, это связано не так с тостом, как с интересным обращением. И, всё же, Адам никак не возникает, что радует. Нет, ну, это действительно прогресс – оба альфы пьют вместе, и даже находят общие темы для шуток. Рэки посмеивается, Адам скалится в привычной усмешке, только куда более расслабленной, нежели когда настроен колко или даже враждебно. Это не та криповая коварная ухмылка или безумная улыбка, это нечто… такое, что не для всех. Переведя взгляд на Лангу, Мия замечает, что уголки губ того также приподняты, а взгляд источает нежность. Снежок, кажется, тоже рад, что его муж и лучший друг сейчас не изъявляют желания перегрызть друг другу глотки. Вечер проходит суперски – после настолки, когда Айси просыпается и просит кушать, они идут ужинать в местный ресторан, где Адам заранее уже заказал столик. Местечко выглядит повычурнее и помажористее, чем то, посреди трассы, и Мия видит, как Рэки немного мнётся – наверняка чувствует себя малость неловко в таких местах. Это не «Sia La Luce», где они завсегдатаи, потому что кореша с Джо, это уже незнакомое заведение уровня повыше, чем те, что уже Рэки привычны. Мия касается руки своего альфы и успокаивающе переплетает с ним пальцы под столом. Работает – Рэки постепенно расслабляется, плечи перестают быть такими напряжёнными. Мие очень хочется помассировать их, а ещё приласкать Рэки, чтобы тот не нервничал от всякой фигни. Самому же омеге здесь вполне нормально, потому что, ну… он привык, как с родителями, так и со спортивными спонсорами, пиар-агентами и прочими людьми из своей профессиональной сферы. Да и, чего таить, с Адамом он тоже парочку раз гонял покушать, когда они катались вечером, ещё до того, как Ланга приехал на Окинаву, или пересекались в Токио, например. К концу ужина Адам просит у официантки счёт и оплачивает всё кредиткой, на что Рэки, естественно, тут же возникает. Но его быстро прерывают: — Уймись, гаврик, у тебя свадьба скоро и ребёнок на носу. Считай, отработал уже тем, — аккуратные пальцы Адама скользят по отросшим волосам Ланги, губы изгибаются в усмешке, полной тепла по отношению к его омеге, — что придерживал локоны моей драгоценности во время всяких конфузных ситуаций. Мия видит, как Ланга, не отрываясь от еды, накрывает ладонь мужа своей свободной и поглаживает его костяшки кончиками пальцев. На безымянном поблескивает обручальное кольцо. Скоро и они с Рэки станут носить такие вдвоём. Мия ловит себя на желании поскорее увидеть, как кольцо будет смотреться на руке его альфы… но нужно немного подождать. В конце концов, он сам захотел свадьбу в марте, весной, а не зимой. Но Мия ждал несколько лет, так что пара месяцев – сущий пустяк. И весь остаток вечера у омеги в голове крутится одна крайне яркая и слегка смущающая мысль: Рэки ведь станет его мужем. Мужем! И говорить о нём можно будет «мой муж». Кринж какой… Мия не может перестать улыбаться, а сердце в его груди обволакивает теплом, несмотря на щедрый снегопад. Снега за эти пару дней наметает прилично – рождественское настроение обеспечено, что радует, потому что для упаковывания подарков нужна особенная атмосфера. Мия возится с этим добрую половину следующего дня, завидуя своему жениху, который ещё вчера завернул подарок за считанные минуты, пока сам Мия гонял в душ. Руки у Рэки, несмотря на всю его придурочность, растут точно из нужного места, тут не поспоришь. Вечером, когда Рэки возвращается с работы, они оба валяются под котацу, мурчат друг с другом обо всём на свете и лопают мандарины. Вечер ничем не хуже предыдущего в компании Адама и Ланги с их сыном, между прочим. Одинаково классно и комфортно – что вчера, с друзьями, что сегодня, только вдвоём. Втроём, закрадывается иррациональная нежная мысль. Уже завтра канун Рождества, они снова соберутся вместе, а сегодня можно и лениво почиллить наедине, пока молодая семья отправилась на какую-то экскурсию, на которой Адам собрался пересечься с кем-то из коллег в неформальной обстановке. — Джо мне написал, что у них с Черри не получится приехать на Рождество, — делится Рэки и лениво зевает. — Блин, жаль. Ну зато Кьёке меньше стрессов, не придётся её твоим отдавать… — Не, таки придётся, он просто ещё писал, что они пригонят к Новому Году. — О. Круто. А что Шэдоу? — Да он вообще морозится. Фиг знает, может у него какие-то другие дела. Плюс, он недавно говорил, что на мели, — жмёт плечами Рэки. Его пальцы проскальзывают под худи Мии и оглаживают талию. Немного щекотно, но приятно. Мия льнёт чуть ближе, закидывая на своего альфу бедро. Под котацу тесновато вот так переплетаться конечностями, но, если постараться, то можно устроиться достаточно удобно. Что они и делают, в принципе. Тянуться за PSP-шкой лень, потому Мия просто лежит и открывает рот, когда Рэки чистит ему мандаринки и скармливает по дольке. Всё утро мучился от токсикоза, выблевал всё съеденное и выпитое, по ощущениям, за последнюю неделю, потом эти подарки ебучие же ещё запаковывал… короче говоря, к вечеру оказался не менее уставшим, чем Рэки, трудившийся с восьми утра в мастерской у подъёмника. — Рэки. — М-м? — тот моргает, отрываясь от разделывания мандаринки, и улыбается. — Да, кисуль, что такое? Мия тянется к его щеке пальцами, поворачивает к себе и прижимается к губам альфы своими. Целует неспешно, плавно, обмениваясь сладким мандариновым вкусом. — Я тебя люблю, — шепчет после, отстраняясь. Рэки улыбается ещё шире, а в океане любви в его янтарных глазах можно попросту утонуть. Мия с удовольствием тонет, и ему совершенно не нужен ни спасательный круг, ни акваланг. — Я тоже тебя люблю, Мия. Ты у меня самый опупенский малышарик! Господи, думает Мия, какой же он кринжовый. Как же я его люблю. До Рождества остаётся один день. Уже завтра они с молодым семейством Шиндо начнут отмечать, потом, к Новому Году, подтянутся и Джо с Черри. Где-то в конце января-в феврале, когда сезон праздников спадёт, и цены на местный отдых будут ниже, к ним наверняка прикатит Коёми с подружками. А ещё чуть позже, в марте, они с Рэки поженятся, и к середине лета, после выпуска Мии из колледжа, их семью ждёт пополнение. В течение года жизнь Мии перевернётся с ног на голову, но, честно говоря, он совершенно ни о чём не жалеет. И пока Рэки рядом, пока они есть друг у друга… с любыми переменами, хорошими или плохими, они обязательно справятся. Вот как выглядит и ощущается счастье.