долго и счастливо

она постоянно убегала от него. даже тогда, после всего, что они пережили, руками хватаясь за него, окровавленного и совершенно сломленного, она хотела его покинуть. и он уже тогда решил, что не сможет жить в этом аду без неё. не сможет. но она не покинула его. и как же так вышло, что женщина, неожиданно пожертвовавшая своим настоящим телом ради него, женщина, которая, казалось бы, уже точно решила, что останется с ним, снова хочет убежать? умом он прекрасно понимал, что должен отпустить её на эти чёртовы раскопки, чтобы она не пожалела, что осталась здесь, но на самом деле никогда не мог смириться с этим. несмотря на то, что приказал приезжать раз в неделю и ежедневно созванивался, ему всё равно было её недостаточно. недостаточно её запаха, недостаточно её голоса, недостаточно её прикосновений, недостаточно её присутствия, недостаточно её смеющихся взглядов, недостаточно пенелопы. он плохо спал без неё, иногда с кошмарами, а иногда просто лежал без сна всю ночь и смотрел в потолок, вспоминая её холодные аквамариновые глаза. однажды ему приснилось их первое знакомство, которое успело покрыться тоннами пыли из-за глубокой давности. правда, в том сне всё было несколько... иначе? они словно поменялись местами: пенелопа стояла с огромным блестящим мечом, отражающим брызги фонтана, расположенного поодаль, и ледяным взглядом просверливала признавшегося ей в любви каллисто, словно намереваясь тотчас же поднять оружие и снести его прекрасную белокурую голову. он, не обрывая зрительного контакта, опустился на оба колена перед ней и поднял руки в сдающемся жесте, продолжая завороженно глядеть в её глаза, сочащиеся яростью и безразличием. она растянула губы в безумной улыбке, какой когда-то улыбался он, подняла меч с намерением действительно сделать это, и каллисто покорно закрыл глаза, собираясь смиренно встретить верную смерть от рук своей возлюбленной. мышцы его лица слегка дрогнули, когда он почувствовал у своей шеи остриё идеально наточенного оружия. он успел открыть рот и только-только собрался напоследок произнести вслух то, что крутилось на языке последние несколько секунд, как... вдруг услышал глухой звук падения чего-то тяжёлого на землю. каллисто ошеломлённо распахнул глаза, медленно опуская руки, и внезапно обнаружил напротив своего лица пенелопу, стоящую на коленях, как и он. она придвинулась к нему ближе, положила нежные руки ему на лицо, огладила скулы и смахнула золотистую прядку со лба. затем, с какой-то глубокой, непонятной ему грустью улыбнулась и мягко коснулась своими холодными губами его уст. — прости меня. прости. я не хотела... не хочу убивать тебя. — почему? — он недоумённо заглянул в её глубокие блестящие глаза, взял её тёмно-розовую прядку и поднёс к своему носу, вдохнув такой родной и приятный запах. её запах. — потому что я тоже люблю тебя, каллисто регулус.

***

потом он, напускно усмехаясь, рассказывал любимой этот совершенно дикий сон, то и дело оглаживая магический шар, связывающий его с ней. на самом деле, их разделяли километры расстояния, и его это безумно, до ужаса тревожило, чего он, разумеется, не показывал, ведь император должен быть безупречным. однако, это была не главная причина. больше всего на свете он не хотел давать пенелопе поводов для беспокойства, заботливо позволяя ей без лишних проблем продолжать работу над очередной древней реликвией. она не должна ни о чём волноваться. — я в итоге вас не убила? — со смешком в голосе проговорила она, откусывая наспех сделанный сэндвич и скользя по нему заинтересованным взглядом, — и что же было потом? — потом ты... — каллисто сделал глубокий вдох и внезапно замолчал, отводя взгляд. он выглядел слегка смущённым, и пенелопа умудрилась заметить это даже через магический шар. — что-то не так, ваше величество? — ваше величество, у вас совещание через пять минут, поторопитесь, пожалуйста! — послышался где-то в отдалении слегка дрожащий голос седрика, весьма не вовремя зашедшего в императорский кабинет. каллисто оторвался от шара с изображением любимой и бросил укоризненный взгляд из-под нахмуренных бровей на вытянутого по струнке секретаря. — проваливай. — н-но... — я занят, — грубо отрезал он, затем обернулся обратно к шару, резко изменившись в лице, и тихим голосом обронил: — потом ты тоже встала на колени напротив меня и сказала, что любишь меня, поэтому не собираешься убивать. неожиданно изменившееся выражение лица пенелопы на экране заставило каллисто улыбнуться: она резко покраснела от накатившего смущения и отвела свои прекрасные аквамариновые глаза, потупив взор в пол. потом посмотрела на каллисто и тепло, по-родному улыбнулась. — это чистая правда. я вас люблю, и поэтому никогда бы не убила. что за глупости вам снятся? она легко рассмеялась. казалось, от её смущения не осталось даже следа. каллисто завороженно наблюдал за этим зрелищем, которое каждый раз заставляло его сердце бешено биться об грудную клетку, норовя выпрыгнуть. — я тоже люблю тебя, пенелопа. он не заметил, как сказал это вслух, глупо улыбаясь.