Тот самый вопрос

Люк не успел увернуться, и ногти, эти вечно наманикюренные, отполированные и длиннее обычного ногти, прошлись по его небритой щеке. — Ах ты ж су-у-у… — прохрипел он и вцепился в рукав пиджака из серебристой синтекожи, которая уже вторую неделю притворялась «самой натуральной» и «чёрным импортным люксом». Та затрещала от натяжения, угрожая разорваться на самом видном месте, но Люку было всё равно, даже если её хозяин устроит по этому поводу истерику, когда протрезвеет. — Бля-х-х! — Норрис едва не получил под дых заострённым носком ботинка с блестящей металлической нашлёпкой, очертаниями напоминающей корону. — Держи его! — выдохнул Сид, навалившись всем своим весом на разбушевавшееся тело. — Вы не имеете права! — раздался из-под него тонкий писк. — Как вы смеете!.. Они барон!.. Они… барон! На самой высокой ноте писк прекратился, и наступила тишина. Выждав немного, Люк выпустил из пальцев безжизненно замерший серебристый рукав. Сид распрямил спину, щёлкнув позвонками, и полез в карман за сигаретами. — Угомонился наконец. Кирие лежал на ободранном диване, широко раскинув руки. Норрис переместился от его ног к голове и прислушался к дыханию. Сид побледнел: — Я его задавил, что ли? — Дышит, — констатировал Норрис. И тут же, будто в подтверждение его слов изо рта Кирие донеслось тихое: — Барон немного отдохнут… В штаб квартире бывших Бизонов стало тише тихого. Люк пришёл в себя первым: — Что это за хрень? Чего и где он нализался? Какой ещё барон?! Норрис ухмыльнулся: — Паль какую-то из Мидаса притащил. Мне тоже предлагал… не бесплатно. А насчёт барона — ты где всё это время был? Он же со своим дворянством носится с тех пор, как прилепился. Сид кивнул. — А! — Люк крякнул. — Барон — это в смысле дворянин, что ли? Вот дебил. — Где-то полгода назад я решил над ним приколоться, — заговорил Сид. — Он глотнул лишнего и затянул старую песню про голубую кровь. Я ему говорю, дворняга ты, а не дворянин. Такая же дворняга, как все мы тут. Нет, говорит, вы всей правды не знаете. А правда такая: он в Гардиан оказался случайно, его похитили у богатых туристов, хотели выкуп, а потом что-то не срослось… Короче, предки его погибли, а сам он младенчиком в Центр угодил. Норрис издал мученический стон. — Да он достал меня своим «бароном»! При всех стеснялся — боялся, что хором оборжём, а наедине только что в короне не ходил. Аристократ хренов! У предков его, видите ли, кость белая, кровь голубая. Люк фыркнул: — Бело-голубая! А он-то в кого такой дебил, ты у него не спрашивал? — Спрашивал, — ответил Сид, зажав в зубах сигарету и щелкая зажигалкой. — И? — Оскорбился, — выдохнул Сид вместе с дымом. — Надул губы и посмотрел, как на говно. Куда уж нам уж до них уж! — Да уж… — эхом отозвался Норрис, провожая взглядом сигарету, которая как раз вернулась в рот Сида. — А прикиньте хоть на секунду, что это правда. Сид и Норрис молча уставились на Люка. Тот выставил перед собой ладони: — Я говорю «прикиньте»! Чё вы сразу! — Ну, прикинул, — Сид сделал новую затяжку. — А что это меняет? — Норрис потянулся за его сигаретой, но получил шлепок по пальцам. — Как его предков ни складывай и вычитай, дебил в остатке остаётся. — Не предки красят человека… — начал Сид. — А предков красит человек? — закончил Люк. — Как-то так. В случае с «бароном» мы даже знаем, в какой цвет. Рука в серебристом рукаве дёрнулась, и послышалось невнятное: — Барону хочется пи-пи… — Блядь! Все трое бросились к дивану и быстро стащили Кирие на заплёванный пол, где тут же медленно растеклась лужа. — Интересно… — спустя примерно минуту нарушил тишину Норрис. — А моча у дворян какого цвета? И это был тот самый вопрос, который Люк и Сид просто не успели озвучить.