***
«— Мистер Барретт, вы должны перестать так беспечно относиться к своему здоровью. Если вы продолжите в том же духе, ваши проблемы с желудком усугубятся, и тогда вы не то, что работать не сможете, даже просто жить».***
«— Кхм, судя по вашим жалобам, трудоголизм значительно осложняет вам жизнь. Вас в целом интересует в жизни что-то, помимо вашей работы? У вас есть увлечения, хобби, друзья? Я молчал, потупив взгляд в пол. До поры до времени я даже не думал, что мне станут задавать настолько странные и сбивающие с толку вопросы. Какие к чёрту хобби? Зачем меня вообще направили к психиатру, для того, что он затирал мне очередную чушь, как и все ему подобные до этого? Я устало поморщился, поменяв положение ног, знатно затёкших за то время, что я неподвижно сидел в неуютном безразмерном кресле напротив врача, не внушающего никакого доверия. — Сторонние дела мешают бизнесу. Я не могу позволить себе спокойно отвлечься на бесполезное времяпрепровождение, пока у меня горят все дедлайны».***
Периодически я рассеянно засыпал прямо за рабочим столом в своём кабинете, а на утро просил секретаря принести две чашки крепкого эспрессо и вновь приступал к неустанной работе. В этот вечер возвращаться в пустую захламленную квартиру так же не хотелось. Хотелось, скорее, снова непредусмотрительно заснуть в кабинете офиса, по крайней мере, зная, что за его пределами в здании останется ещё целый штаб ночных сотрудников, нежели переступать порог пыльных глухих апартаментов, от которых я не ощущал никакой атмосферы «дома», а потом всю ночь нервно проворочаться в ледяной кровати в страхе подхватить кошмар по засыпании. Или, чего хуже, всё-таки случайно уснуть и действительно увидеть жуткий кошмар. Я вдруг нелепо помотал головой, пытаясь сбросить наваждение, но пальцы всё равно задрожали от воспоминаний о пугающих до смерти снов, приходивших ко мне каждую ночь, что я спал в своём холодном доме. Я не мог допустить, чтобы мне вновь приснилось это дерьмо, поэтому, словно трусливая псина, спал на работе, а затем ходил овощем весь оставшийся день, будучи неспособным продуктивно справляться с рабочими задачами. Приближенные и даже некоторые рядовые сотрудники начали со временем замечать мою смертельную измотанность, а затем от суки и недоумения принялись разносить слухи по офису о том, что я, якобы, страдаю от неразделенной любви, или, вероятно, пережил какое-то сильное (опять же, любовное) потрясение, и почему-то оправдывали всем этим моё полумёртвое состояние. К счастью, никто из них не был прав. Иногда я, забывшись в одиночестве, устало усмехался, думая о всех тех глупейших легендах, что обо мне складывал офис, и радовался тому, как мало в них на самом деле было правды. Потому что всё в действительности было в тысячи раз хуже, чем они предполагали.