Искусство видеть

      — Я-я? — промямлил Син Цю, бегая глазами от своей руки в чужом плену к полному надежды взгляду Ка Мина и обратно. Боги-боги-боги.       — Да, — стиснув его ладонь в своих сильнее, Ка Мин сократил расстояние между ними до совсем условного, ненарочно заставил Син Цю вжаться в стену спиной. — Я так рад, что могу наконец сказать об этом!       — Ка Мин…       Несмотря на каблуки, он всё равно был немного ниже Ка Мина, из-за чего приходилось чуть задирать подбородок. Золотые глаза гипнотизировали, мерцая в полутьме, и напоминали того самого мифического льва, которого Ка Мин изображал в танце Ушоу. Син Цю отстранённо подумал, что их ситуацию в любовном романе непременно описали бы как романтичную.       — Нет, прошу, послушай, — было заметно, как тяжело Ка Мину давалось говорить с ним на «ты», — ещё тогда в гильдии, когда ты спросил меня про доставку, а я разболтался. Я… мне показалось, что наш диалог он что-то значил! И потом вы приехали с Чун Юнем, я подумал, что тогда нет смысла, но вы же только друзья? Я и сам не слишком-то намёки понимаю, возможно, я ошибся, но сердце обмануть сложно…       Син Цю перестал дышать, когда Ка Мин приложил его ладонь, которую так и держал в руках, к своей груди. Под напряжёнными пальцами чувствовалось гулкое сердцебиение, хотя Син Цю не был уверен, что не путает его со своим собственным, отдающим в ушах. Ка Мин был горячий. Казалось, пылкое сердце вот-вот выпрыгнет беснующимся огоньком между ними, разлетятся вокруг искры, подсвечивая их двоих за углом чайного дома для всех вокруг.       С холодным Чун Юнем он часто представлял себя своевольной рекой, которая то поддавалась льду, позволяя себя морозить, то разбивала его играючи, перемешивая осколки льдинок. Рядом с Ка Мином вскипала кровь и вспыхивали щёки, путались в жарком мареве близости мысли.       Теперь он вспомнил их первую встречу в гильдии очень хорошо. Да, Син Цю тогда был, пожалуй, слишком флиртующим, ненамеренно, у него просто было хорошее настроение и симпатичный наёмник оказался под рукой, чтобы пошутить и поболтать. Это было незадолго до поцелуя с Чун Юнем, до того, как Син Цю разрешил себе представить трещину в их дружбе, сквозь которую робко прорастали совсем иные чувства. В последующие разы, когда они с Ка Мином пересекались, он думал и говорил только о Чун Юне, совсем забыв, как сам же раньше хлопал глазками и кокетливо улыбался другому.       Ка Мин ничего не забывал. Наблюдая за умилительным смятением Син Цю, он с улыбкой протянул руку к его лицу, мягко убрал прядь волос за ухо и его пальцы проскользнули по кисточке в серёжке. Син Цю понял, что его сейчас поцелуют, и, вместо того, чтобы остановить, затаил дыхание. Мысли метались как сумасшедшие. Конечно, он эгоистично хотел добиться Чун Юня, но по тому было не понять, взаимно ли желание зайти дальше. Кусок льда, мутный даже под лучом солнца.       Может, Син Цю надо попробовать подумать о ком-то другом, отвлечься? Может, тогда их дружба сохранится, всё станет как раньше, если случившееся останется случайностью? Что ему делать: выкорчевать все свои чувства к лучшему другу с корнем или плеснуть на них воды?       — Можно? — едва слышно спросил Ка Мин, заглядывая в янтарные глаза с дрожащими зрачками. Ответить Син Цю не смог, только несмело кивнуть.       С молодым господином, таким грациозным и красивым словно статуэтка, Ка Мин не мог вести себя так же беззаботно и весело, как с новым другом Чун Юнем. Наедине Син Цю заставлял присмиреть и укрощал его внутренний огонь одним своим любопытным взглядом, поэтому, решившись, Ка Мин поцеловал его со всей нежностью, на которую был способен. Зажмурившись, Син Цю подался одновременно ему навстречу.       Он так мечтал поцеловаться, как писали в романах, что от долгожданного чувственного поцелуя предательски подкосились коленки, отчего Ка Мин, не поняв, машинально подхватил его за талию и Син Цю совсем растаял, растворившись в удовольствии. Ах, это определённо было прекрасно именно так, как он и представлял! Собственная неопытность с лихвой покрывалась жаждой познания. По телу пробежалась волна мурашек, когда Ка Мин непроизвольно прижал к себе крепче, и в ответ Син Цю осторожно обнял его за шею, скрывая их непотребное поведение за пышными рюшами своих рукавов.       Расставаться с горячим ртом и языком Ка Мина не хотелось, но Син Цю с непривычки быстро растерял всё дыхание и отстранился, чтобы вздохнуть полной грудью. Не размыкая объятий, они взглянули друг на друга с растерянностью.       Однажды во время тренировки фехтования Син Цю в голову пришла поэтичная мысль, что в основе искусства владения мечом или другим оружием лежало искусство видеть. Видеть не глазами, а на острие чувств, скрытое между строк. И вглядываясь в золотистые глаза, Син Цю видел, что Ка Мин слишком… не для него. Слишком простой, слишком открытый, слишком доступный для Син Цю, которому нравилась острота, но иная. Та, что скрывалась в духе Ян внутри Чун Юня. Неподдающаяся, никогда не подвластная ему до конца.       — Ох, Ка Мин… — мягко выкрутившись из его рук, Син Цю ускользнул в сторону, вернул себе невозмутимый вид. — Прости, мне не стоило вводить тебя в заблуждение. Это было некрасиво с моей стороны.       Ка Мин сжал пустые кулаки на мгновение и, опустив руки, усмехнулся своим внезапным мыслям. Ему вспомнился вдруг недавно прочитанный роман о боевых искусствах, который он одалживал у Син Цю, где писали, что для достижения мастерства надо «открыть меридианы энергии инь-ян». Подняв взгляд на Син Цю, он подумал, не скрывалась ли в духе Ян друга из гавани та самая меридиана и не открыл ли он в один день ещё и энергию Инь с молодым господином, а то после столь насыщенного дня Ка Мин и правда чувствовал себя постигшим некое мастерство. Ждать ли ему теперь под подушкой второй Глаз Бога?       — Всё нормально, — он улыбнулся без тени печали и встряхнул волосами, проводя по ним пальцами, чтобы убрать пряди от лица. — Я всё-таки просто наёмник и уличный танцор…       — Дело вовсе не в тебе, — вздохнул Син Цю и, виновато улыбнувшись, сцепил руки за спиной. — Ты очень милый. И, будь, наверное, другие обстоятельства…       — Нет-нет, вы… ты, кхм, — Ка Мин искренне запереживал, что смутил молодого господина, который пытался теперь подобрать слова. — Правда, всё нормально, я понимаю. Это был прекрасный момент, я его никогда не забуду!       Син Цю не хотелось признаваться себе, но то, как легко Ка Мин принял отказ и даже разочарования в глазах не проскользнуло, задело его гордость. Нелепость, видел ведь, что у того лишь искра симпатии, граничащая с любопытством больше, чем с желанием. Син Цю без труда мог бы раздуть из искры огонь, но сам, сам!, опалившись, решил погасить, а теперь чувствовал неудовлетворение. Не надо было вовсе поддаваться жару близости, но он тоже не железный…       — Да, я тоже, — Син Цю мягко улыбнулся. — Пойду, уже поздно.       — Я провожу! — Ка Мин оказался вдруг слишком близко и Син Цю сделал шаг в сторону, качая головой.       — Не стоит. Увидимся завтра.       — Хорошо…       Заметно поникнув, Ка Мин как брошенный щенок остался стоять на месте, когда Син Цю вышел из ниши, но тот вдруг заглянул обратно и, закатив глаза с улыбкой, поманил за собой:       — Ладно, идём.       — Ура!       Если бы Ка Мин знал его немного лучше, то догадался бы, что Син Цю не удержался от маленькой провокации из-за своей уязвлённой гордости, и тогда бы, возможно, задумался, не повезло ли ему, что бурная река решила обогнуть его, а не испытать сопротивление огня. Но Ка Мин ни о чём подобном не думал и просто был рад, что удалось снять груз невысказанного с души, пусть даже он не получил взаимности, на которую рассчитывал.       У дверей чайного дома они расстались друзьями, а следующие несколько дней беззаботно провели время втроём, изучая вдоль и поперёк долину Чэньюй. Впрочем, демонов ни в тёмных пещерах, ни в горных лесах, ни в туманных озёрах для них так и не нашлось.       Когда гости из гавани собрались покинуть гостеприимную долину, Ка Мин передал им в дорогу вещей больше, чем они брали с собой. Назад свою книгу получил Син Цю, а вместе с ней специальное масло для смазки меча, сделанное из растений, которые можно найти только в их местах, что привело мечника в восторг. Чун Юню была вручена целая связка разных видов успокаивающих чаёв, бережно рассортированных по мешочкам, заодно Ка Мин всё порывался вручить ему похожую на свою кофту с ушастым капюшоном и под ехидные комментарии Син Цю смущённому экзорцисту пришлось принять неожиданный подарок.       Ранним утром Чун Юнь и Син Цю выдвинулись в путь домой и тепло попрощались с Ка Мином, который стал для них кем-то больше, чем просто местным гидом или наёмником торговой гильдии «Фэйюнь». Наверное, они оба могли бы назвать его теперь своим другом, если не слишком ударяться в воспоминания, что именно положило начало их дружбе…       И всё же стоило Чун Юню и Син Цю остаться вновь вдвоём без шумного и весёлого Ка Мина, к ним вернулась прежняя тихая неловкость, достигшая своего предела и требующая разрешить недопонимания. Син Цю мучился до сдавленного горла, мысленно перебирая слова, которые мог бы сказать, решая, с чего именно начать разговор и как не вызвать у друга перевозбуждение духа Ян одним воспоминанием, которое будоражило его самого.       Проблему решил Чун Юнь — он заговорил первым. Ближе к полудню они решили сделать перерыв и остановились выпить чай в одной из беседок по пути, которые можно было встретить в долине Чэньюй через каждые сто метров. От звука его голоса, разбившего их игру в молчанку, Син Цю вздрогнул и удивлённо поднял глаза.       — Я хотел бы извиниться, — краснеющий Чун Юнь смотрел прямо перед собой на вид с возвышенности, где располагалась беседка, — за своё поведение в эти дни. И, наверное, до этого тоже… Поце… То, что у нас было, тот раз, он выбил меня из колеи немного. Возможно, я даже слишком много об этом думал, всё стало как-то… непонятно.       Молчавший Син Цю боялся сделать даже вдох, то опуская взгляд к чашке, которую вертел в пальцах, то тоже разглядывая горные вершины. Тон Чун Юня был задумчивый, по нему невозможно было угадать, что он собирался сказать дальше, будет ли это то, что хотел, надеялся услышать Син Цю.       — Думаю, нам надо… Мы… — с каждым следующим словом Чун Юню было всё сложнее выражать свои мысли и он сделал глоток остывшего травяного чая, чтобы смочить горло, — …кхм, знаешь, мог бы и помочь мне.       Встрепенувшись, Син Цю выпрямился и взглянул на него широко распахнутыми глазами.       — С чем?       — С этим разговором, — вздохнул Чун Юнь и всё же заставил себя повернуться к сидевшему рядом Син Цю. Он боялся увидеть равнодушие или даже насмешку в обычно игривом блеске янтарных радужек, но Син Цю был словно… испуган?       — Всё и правда стало непонятно, — медленно повторил Син Цю, пряча взгляд и слишком сильно сжимая чашку с остатками чая. — И я не знал, как начать разговор. Ты так закрылся, я подумал, что ты не хочешь… даже обсуждать…       Пришла очередь Чун Юня растерянно моргать, переваривая услышанное. А он и не подозревал, что его попытки разобраться в своих чувствах выглядели так со стороны. От сказанного Син Цю поник плечами и печально вздохнул — Чун Юню стало стыдно от того, что он причина грусти близкого друга. Друга… Он набрал в грудь побольше воздуха и, зажмурившись, выпалил на одном дыхании:       — Это потому что я понял, что я к тебе неравнодушен.       Ну вот, он сказал. Да, ему было страшно, но он это сделал. Что он будет делать, если Син Цю сейчас не ответит взаимностью? Очень долго дышать, чтобы успокоиться, и, вероятно, придётся выпить весь травяной чай от Ка Мина…       — Я к тебе тоже, — раздалось смущённое.       Чун Юнь приоткрыл глаза в неверии, встречаясь взглядом с Син Цю, у которого непривычно румянились щёки.       — Я боялся начать разговор, — искренне продолжил Син Цю, отпустив наконец чашку и сцепив пальцы перед собой на коленях, — вдруг для тебя это ничего не значило и… как бы мы тогда дружили дальше? — он поднял воинственный взгляд на Чун Юня: — А для меня наша дружба важнее всего.       — И для меня, — сглотнув, ответил Чун Юнь, чувствуя, как подскочил пульс. Он спешно приложился губами к чашке чая, как будто капля могла потушить пожар внутри него.       — Но раз теперь выяснилось, что мы зря потратили столько времени, — голос Син Цю зазвучал бодрее, а сам он подсел ближе к другу, хитро заглядывая в растерянные голубые глаза, — придётся нагонять.       — В-в смысле?..       Син Цю пододвинулся ещё ближе, так, что его бедро прижалось к бедру Чун Юня, заметил, как вспыхнуло бледное лицо и кончики ушей, выглядывающие из волос. Какой же он милый! После травяного чая Чун Юнь ведь сможет сопротивляться духу Ян? Помедлив мгновение, Син Цю осторожно вложил свою ладонь в его раскрытую ладонь, лежащую на коленях, аккуратно переплёл их пальцы и несильно сжал. Они взглянули друг на друга в опасной близости. Взгляд Чун Юня непроизвольно опустился к губам Син Цю, у которого, казалось, всё тело стало оголённым пульсирующим сердцем, так гулко оно билось.       Холодные губы несмело коснулись его губ, прижались, разделяя тепло, и Син Цю почувствовал, как ласково скользнула вторая рука Чун Юня по его шее, зарываясь в волосы на затылке.       Вот поэтому Син Цю не смог бы быть с Ка Мином, который спрашивал у него разрешение, поэтому жаждал услышать, что и у Чун Юня были к нему чувства, поэтому потянулся навстречу, прогибаясь в спине, чтобы оказаться в его власти, почувствовать себя по-настоящему желанным. Их полный нежности поцелуй был лучше любого любовного романа. Вдали от людей в беседке свидетелем сокровенного момента стала только молчаливая природа, создавшая музыку гуляющим ветром в кронах близстоящих деревьев.       Син Цю хотелось бы больше, не представлялось, что именно, но хотелось до зуда на кончиках пальцев, которыми он цеплялся за плечо Чун Юня, у которого нутро горело почти осязаемым огнём от переизбытка эмоций. Лёд ведь тоже может обжечь. Они прервали поцелуй только ради того, чтобы вздохнуть, встретились горящими взглядами и Син Цю не сдержал счастливой улыбки. Но сказать ничего не успел — Чун Юнь мягко отстранил его от себя и быстро кинулся за мороженым, а если бы мог, кинулся бы в самую ледяную реку, какую нашёл бы, чтобы остыть. Остыть надо было немедленно!       Только выпитый до того чай спас Чун Юня от немедленного порабощения духом Ян после поцелуя с Син Цю. От его мягких требовательных губ, сладкого запаха, податливости и нетерпеливости кружило голову, вмиг расшатывало спокойное состояние, выводило из себя и хотелось… Чун Юнь затолкал мороженое в рот и закрыл глаза, глубоко вдыхая носом. Хотелось успокоиться, иначе их с Син Цю будет ждать ещё один сложный период…       — Пока ты ешь мороженое, — вдруг начал немного нервно Син Цю, теребя пальцами края шортов и пряча глаза, — мне надо ещё кое-что тебе сказать.       — М? — удивлённо промычал Чун Юнь, неуверенный, что готов к новой волне возможных откровений, а звучал Син Цю именно так.       — В общем, пару дней назад, в тот день, когда мы первый раз пошли искать демона, так вышло, что… — Син Цю глубоко вздохнул, не заметив, как напрягся Чун Юнь, вспомнив, о каком именно дне шла речь, — …меня поцеловал Ка Мин.       — М?!       — Прости, — вскинув раскаивающийся взгляд, Син Цю затараторил: — но я просто хочу быть с тобой честным! Это было немного неожиданно, ничего такого больше не было, я объяснил, что ничего не получится… — о том, что он приврал и вернее было бы сказать «мы поцеловались», знать дорогому другу было вовсе необязательно.       Чун Юнь, который от неожиданности откусил слишком большой кусок мороженого, с трудом прожевал и проглотил и его, и услышанное. Ну Ка Мин… Рассуждая холодно и здраво, не было смысла обижаться на случившееся, но он слишком хорошо знал Син Цю, поэтому сказал, прищурившись:       — Понравилось?       От его тона Син Цю вздрогнул худыми плечами и посмотрел на него непонимающе, но, встретившись взглядом, едва смог сдержать довольную улыбку от проявленной ревности. Подтянувшись, он мягко поцеловал Чун Юня в ещё горячую от духа Ян щёку.       — С тобой больше.       Чун Юнь шумно вдохнул, поднимая глаза к потолку беседки.       — Мне тоже надо признаться.       — В чём? — пришла очередь Син Цю нервничать от предстоящих открытий.       — Я тоже целовался с Ка Мином.       — Ну, это не новость…       — А, точно. Тогда два раза.       — Что?!       Шок в глазах Син Цю, превратившихся в два здоровых куска янтаря, неожиданно развеселил Чун Юня, который испытал лёгкое удовольствие от того, что и ему было чем удивить друга, всегда обходившего его на несколько шагов. Хотя какие же они теперь друзья? Нет, не суждено ему сегодня успокоиться, потому что Чун Юнь почувствовал ударившую по нервным окончаниям энергию Ян и обронил снисходительное:       — С тобой мне понравилось больше.       Син Цю собирался было возмутиться, но, увидев изменившийся взгляд голубых глаз, закрыл рот и сглотнул. Нет, он обязательно должен успокоить Чун Юня.       Обязательно.       Но в другой раз.