"Бай Чжу"
Молитва.
Он понимает, когда Бай Чжу не спит. Ещё с первого поцелуя, когда по хрупкому телу прошёлся табун мурашек, а следом дыхание стало сбиваться. Лекарь не смог устоять и на его лице появилась лёгкая детская улыбка. Он зарывается лицом в подушку и вытягивается всем телом перед тем, как перевернуться на спину и поднять глаза на партнёра. Такое внимание ему тоже в новинку. И каким же было удивление и испуг, когда на Дотторе посмотрели яркие золотые глаза, совсем змеиные. Зрачок слегка подрагивал, будто следуя за ритмом сердца. Золото моры, свет солнца и переливы пшеничных полей Ли Юэ смешались в одном только взгляде на совершенно холодного и кровожадного, точно с таким же полным жизни, красным и убийственным взглядом, человека. Бай Чжу первый поднимается на локтях, а после приближаетс к чужому лицу, чтобы прервать возникшую паузу. Как и во времена академии, он все ещё использует при поцелуе раздвоенный и неестественно длинный язык. Дотторе же больше терпел это, позволяя Бай Чжу наслаждаться доминированием в чужом рту, пока у него не заканчивался кислород и Дотторе не принимался за губы. Он целовал сосредоточенно, медленно, как будто пробовал дозволенное по кусочкам, но вскоре переходил на покусывания, вылизывания — Бай Чжу всегда наслаждался любым видом внимания, как и в этот раз. Он делает первый рывок и проникает в чужой рот, когда Дотторе точно так же движется навстречу. Его челюсть слегка сжимают когтистые руки, удерживают, пока змеиный язык проходится по ряду зубов, а после движется по шершавому, совсем человеческому языку. Дыхание сбивается у обоих одновременно в предвкушении. Долгожданная разлука пробуждает лёгкий страх ошибки, заставляет сдавать назад и смущаться, чем вызывает у Дотторе лёгкую усмешку. Бай Чжу движется ритмично, импульсивно, не смотря на то, что он только что проснулся. Вернее, был разбужен. В его действиях читается такой же аппетит, такая же скука, которая приятно вяжет животы у обоих. Первым разрывает поцелуй Бай Чжу. Его сердце уже зашлось в бешеном ритме, что при желании каждый толчок можно будет услышать даже человеческим ухом. Он обвивает руками чужую шею, льнёт ближе, а Дотторе заваливает на спину, на постель, в окружение теплых одеял. Дотторе прикрыл глаза лишь на мгновение, когда его тело обвили совсем незнакомые руки. Тонкие и эстетические кисти, выпирающие венки и хрупкие запястья с выпирающими косточками, к которым он совсем не успел привыкнуть. Каждый раз, когда Бай Чжу уходил, Дотторе приходилось открывать глаза, чтобы вновь не потерять его.***
Чжун Ли всегда был рядом. Он смотрел за гаванью несколько сотен лет и не мог допустить разрушение того, что так долго и тщательно строилось им же самим. И только со временем он смог отпустить свои обязанности, примкнув к обычному человеческому образу жизни. Перед таким этапом ему стоило убедиться, что люди готовы к тому, чтобы остаться без попечения божества. Бай Чжу знает его совершенно другим. Они оба долгожители и успели переплестись друг с другом. Даже спонтанные встречи на площади заканчивались чаем в хижине Бубу. Не было смысла идти в ритуальное бюро, когда там находилась Госпожа Ху, но иногда, в ее отсутствие, Бай Чжу проскальзывал в чужие покои для теплых встреч. Он знал, что Чжун Ли был не просто адептом, но в первую очередь гео архонтом. Это подогревало интерес перед тем, как они в первый раз пересеклись на дружеской встрече. Консультант бюро выглядел во многом проще в своем костюме, но под темными перчатками его руки все ещё были похожи на кор ляпис. Темные, с желтыми жилками, по которым тек настоящий свет. Кор ляпис достаточно гладкий, но обладатель этих рук всегда был груб, когда дело заходило дальше чая. И Бай Чжу нравилось наблюдать за чужой фигурой, когда он предлагал прогуляться по чайной долине, либо отправиться за травами. Дотторе на момент командировки позволил себе прикинуть одежды и зарядиться во что-то простое, совпадающее со вкусами... Снежной. Официальная просторная летняя одежда. Бай Чжу не мог ничего сказать поперек, лишь улыбался и закатывал глаза. Чан Шэн, как правило, даже рядом не находилась в тот момент. На всю хижину Бубу, когда Бай Чжу был занят Дотторе, хозяйкой оставалась она и травник Гуй. Всего лишь за неделю в сердце предвестника расцвела юношеская любовь. Он чувствовал её каждый раз. И в последний раз, когда они прощались, проводя вечер в парке у лотосов, он тоже чувствовал любовь, в перемешке со скукой и тоской. Бай Чжу стоял по колено в воде, окружённый лотосами разных видов, с кувшинками и стеблями. Вокруг его ног игриво плавали карпы, обвивали, щекотали. Рядом же сидел Дотторе, напротив, на пристани, так же со спущенными по икры ногами. Бай Чжу бережно поглаживал чужие голубые пряди, пока его возлюбленный ощутимо засыпал рядом от комфорта. Вскоре корабль в Снежную начнет отплывать и неизвестно сколько ещё лет пройдёт, когда они смогут встретиться, ведь Дотторе – смертен. Тепло региона окутывает тело, но не душу, и каждый раз, когда он размышляет о грядущем будущем, ставит перед собой цель найти бессмертие, все рушится воедино. Сколько бы он ни пытался, в этой жизни ни одному мудрецу было не под силу продлить человеческую жизнь, кроме как сохранение памяти для сосудов. В тот вечер летающие огни бросились по небу россыпью, объединив на праздник морских фонарей расставшиеся души. В глазах Бай Чжу один день был мгновением, которое он прождал и не успел оглянуться, как оно прошло. Для Зандика это длительность, которую можно перетерпеть. Их расставание и возможность новой встречи заставляет кровь закипать, но пробуждает сомнение, успеет ли он найти время, чтобы не застать уже чужую смерть? Единожды оказавшись на корабле, уплывая от своего возлюбленного, он заметил ту самую фигуру, чем-то напоминающую ему великих военов прошлого. Возможно, ему показалось на почве трагического расставания. Но за спиной Бай Чжу возвысился силуэт, полный такого же человеческого тепла, каменной уверенности и бессмертного долголетия. Сам Гео архонт, даровавштй бессмертие человеку с дендро глазом бога, который заключил контракт с адептом. – Когда-нибудь он погибнет. – Нет, – Бай Чжу обернулся и с открытыми, искренне по-детски раскрытыми глазами прошептал. – Он найдет своё бессмертие. Этот человек не настолько пустой. – Сколько людей осталось, чтобы ты наконец-то осознал, что бессмертие и понятие "бесконечности" нарушают законы тейвата и жизни? – с ноткой пессимизма и глубоким вздохом гео архонт наклонил голову в бок. Он тоже устал и желал всего лишь выспаться. В противовес его жизни всегда стоит смерть, которую он предпочитал называть сном. Это куда лучше, чем попросту уйти из жизни в бою, как архонт соли – оставляя после себя разрушения. В то время он предпочел бы уснуть где-то в горах, где никто и никогда бы не нашел остатки его тела. В то время бессмертие Бай Чжу было лишь вопросом истощения его внутренних сил. Он старел быстрее, хоть был в разы моложе Чжун Ли. Но веры в каждого приезжего в нем было достаточно, чтобы осознать, что бессмертие у каждого человека разное. Кто-то передавал свое бессмертие в памяти, ведь пока ты помнишь человека, он продолжает жить в чужих историях. Но Дотторе не видел этого. Он желал найти бессмертие разума, а в дальнейшем бессмертие сосуда. И лекарь из Ли Юэ верил, что в этот раз он не ошибся, выбрав человека, который даже спустя десяток лет не забыл об их в Сумеру приключениях. Об их целях, которые они ставили десять лет назад. И о том, как прощание в один день перешло в десять долгих лет, по окончанию которых уже никто не был уверен, встретятся ли они вновь.