Scary

— Джу Ын.. Прости. Это я во всём виновата! Если бы я только знала. Если бы я только могла..! — голос обрывается на полуслове. На глазах застыли слёзы. Дыхание становится прерывистым и девушка держится из последних сил, чтобы горькие слёзы не упали на щёки любимой, голова которой расположилась на коленях госпожи. — Моя госпожа, вам не о чем переживать. Всё изначально шло к этому, мы.. — Не говори так! — тонкий голосок обрывается и перебивает реплику Джу Ын. Служанка смотрит сверху вниз и кротко поджимает губы. На лице застыло волнение и безысходность. — «Мы» — никогда не закончится, вот увидишь! Я отбуду наказание, а ты за это время поправишься, потом обязательно вернусь в Кванджу и заберу тебя, мы с тобой сбежим на край света, построим домик на окраине опушки, где будет огромное озеро и наш собственный.. Но и фраза старшей госпожи не остаётся не перебитой. — Йохва.. Ты же лучше меня понимаешь, что ничего не получится. Что-нибудь да помешает нашему счастью. Ты думаешь, это единственная попытка господина Шин убрать меня? Он просто слишком тебя любит, поэтому делал всё незаметно, — глаза широко раскрываются. Неформальное звание из уст младшей звучит так сладко, но в то же время с такой горькой обидой в душе служанки. — Ты хочешь сказать..? — Йохва подразумевает проделки своего отца. Она знала, что родителю, узнав такое, до́лжно будет наказать дочь и её служанку, но она не хотела верить, что собственный родитель был способен на угрозы её любимому человеку. Джу Ын не отвечает и долго смотрит на девушку над собой. Растерянный взгляд, глаза на мокром месте, руки чуть трясутся, а всё тело потряхивает. Сердце невольно сжимается и служанке хочется утешить свою госпожу, но она не может. Больше не может. Теперь от каждого её действия зависело, что останется после них. Хорошие и томные воспоминания, или горькие слёзы, или вообще, просто слово, ничего не значившее? Осознание быстро приходит в голову. Йохва долго смотрит на любимую нечитаемый взглядом будто вовсе не здесь, а далеко в своих раздумьях. — Поцелуй меня, — требовательно просила госпожа. Джу Ын знала, что старшая скажет это. Ведь это их последний поцелуй. Ын не могла отказать любимому человеку. Душа на месте перевернулась, когда их губы медленно потянулись навстречу друг другу. Кажется, Ын задержала дыхание. Как только чужое лицо напротив оказалось непозволительно близко, девушка ёкнула и снова отвернула голову, вцепляясь в соседние плечи. — Стоп! — чужой голос со съёмочной площадки прервал страдания младшей, но ненадолго. — Ну, сколько можно, Минкён! Что на этот раз не так? Мы не можем снять сцену поцелуя уже в двадцать четвертый раз. Что сложного? — не унимался сыпать вопросами режиссер, что следил за всем процессом съёмки лично. Но актриса неуверенно пожимала плечами. Никто даже не станет слушать её песен о волнении и банальном нервозе. С самого утра девушка в ужасном настроении. И ей приходилось прятать это куда подальше, чтобы никто не заметил перемен в вечно улыбчивой девушке. Режиссёр тихо вздыхает и просит всех сделать небольшой перерыв. Стафф немного шумит, но вскоре расходится кто куда. Кан нервно теребит края своего платья. Где-то на одежде виднелись следы грязи и даже крови (конечно же, бутафорской), небольшие клочки, что были практически выдраны. Внешний вид с суммарной верхней частью, а именно зарёванным лицом, и не только от грима, но и прошедшей ночи, и небольшими мешками под глазами, оставлял желать лучшего. Кан также уходит со съёмочной площадки, понимая, что сегодня ей вряд-ли удастся отснять эту несчастную сцену поцелуя. И на это действовало не только прошедшее совсем недавно событие, хотя во многом тоже. Минкён, именуемая актёрским псевдонимом «Ханна», проходит в небольшую зону отдыха, где часто сидят гримёры. К ней тут же подходит одна из подружек, работающих здесь, но девушка не даёт осмотреть свой макияж, и так зная, что там уж точно всё в порядке. На одном из столиков стояла бутылка воды и подруга, Квон Йена, подала жидкость младшей. Коротко стриженная брюнетка видела, как тяжело её младшенькой с самого утра. И что-либо сделать пока они на работе Квон не может, из-за чего мнёт нижнюю губу в размышлении. Ханна благодарит старшую и принимает воду, что действительно ей сейчас необходима. В горле резко пересохло, когда лицо Низз оказалось напротив. В который раз сердце девушки, настоящей Минкён, а не Джу Ын, сильно сжалось и завопило от волнения. Кан вздохнула. Этого не хватало для полного «счастья». — Ты как? — осторожно поинтересовалась подруга, когда девушки отошли подальше от остальной части стаффа и присели на одну лавочку, коих было множество по периметру съёмочной площадки. На мгновение Минки даже забывала, где они находятся во время съёмок. — Так себе, — коротко отзывается младшая и предпочитает молчать о причине своих краснющих глаз утром. — Что-то случилось? — заботливо спрашивала Йена. Она всегда знала, как подобраться к спрятанному за множеством колючих кустов сердцу Минкён. Нужно лишь медленно, шаг за шагом, очень аккуратно подкрадываться, и тогда этот лисёнок сам тебе откроется. Если доверится. Квон она, кстати, рассказывала почти всё. — Гаутами бросила меня вчера, — Йена напряглась, вспомнив, теперь уже, бывшую девушку младшей. От одного её вида только тошнило, неудивительно, — просто позвонила и сказала, что мы расстаёмся. Видите ли, я слишком далеко и не могу отказаться от карьеры, пожертвовать своей мечтой ради неё. Тем более, она давно мне изменяла, не мудрено, что она нашла какую-нибудь девку по богаче и сбежала в закат, — закрыв глаза, из последних сил выдавила она. Теперь Йена понимает, как сейчас тяжело её малышке Минки. Бедной девочке совсем не везёт в личной жизни, каждый раз она остаётся с разбитым сердцем у осколков воспоминаний. Это больно ранит душу девушки. Квон просто не может предоставить, как сейчас плохо её подруге. Чуть приобняв Минкён, Йена просто молчит, дав младшей выпустить все эмоции наружу и немного поплакать. Ей это необходимо, пусть потом и будут другие гримёры причитать об испортившемся макияже. Сейчас нужно выпустить всю боль и слёзы. Старшая не знала, сможет ли полностью помочь девушке, но явно хотела сделать хоть что-то, чтобы облегчить страдания подруги. Смотреть на такую разбитую Минки, что обычно была слишком жизнерадостной, физически больно. Кан как солнце, заряжает своей энергией и энтузиазмом. Не зря она решила стать актрисой, харизмы у неё хоть отбавляй. Но сейчас видеть её такой подавленной и расстроенной подобно ноябрьской депрессивной хандре. Нет улыбки Минки — нет и настроения у окружающих. — Значит так должно было случиться. Ты обязательно встретишь кого-то получше, — одних этих слов было достаточно, чтобы в душе младшей поселилась капля надежды на что-то хорошее. Квон Йена всегда такая. Всегда знает, что сказать и как поддержать. Они ведь так и познакомились. Минки вновь разбили сердце, а Йена была слишком неравнодушным прохожим, заметившим рыдающую в одиночестве в холодном зимнем парке девушку. Поддержать её был обычный порыв души, позволивший двоим завести свои долгие и прекрасные дружеские отношения. Три года и семь месяцев срок всё же немаленький. Кан была в силах лишь кивнуть. Говорить сейчас нет смысла, ведь голос дрожит. На щеках всё ещё виднеются дорожки слёз, но девушка успокаивается. Объятия Йены нежные, сёстренские, такие ласковые, что невозможно не утонуть в этой бесконечной любви. Кан даже не мгновение завидует девушке её подруги. Всего на секундочку, так, чуть-чуть. — Это всё, что тебя волнует? — уточнила старшая, когда отстранилась. Минки знала, что последует такой вопрос и уже была готова ответить своей подруге о странных чувствах к напарнице по съёмкам, как та самая напарница неожиданно появляется на горизонте и, улыбаясь, направляется прямо к ней. Кажется, у Низз были другие планы. Шатенка подходит почти вплотную к друзьям и заразительно улыбается. Ещё одно солнце. Хотя, её больше можно было бы сравнить с луной. Такой же неземной красоты. — О, ёдонсэн, я как раз тебя и искала! — щебечет она, подходя к знакомой. Между ними не настолько близкие отношения, но почему-то Хван с первой их встречи стала называть напарницу младшей сестрёнкой. Возможно, Минки просто слишком милая и похожа на малышку. Не исключенно. — Низз-онни? Что-то случилось? — из вежливости Минкён всегда обращалась к старшей также. Чтобы не обидеть и не показаться грубой. Но в последнее время это обращение ей нравится все больше и больше. — Да нет, не переживай, я просто хотела поболтать с тобой, — как-то загадочно улыбается старшая и Минки лишь кивает. Кан поднимается со своего места и прощается с Ишей. Та смотрит в след отдаляющимся фигурам и довольно закатывает глаза. В её голове представляется разговор двух глупеньких влюбленных девушек. Йена, как никак, с обоими дружит и видит их маленькие секретики. Девушки быстро уходят от того места. Суджон ведёт Ханну так уверенно, точно знает, в какое место собралась с другой актрисой. Вскоре она останавливается и Кан может оглядеться. Миленькое место выбрала она. Здесь ещё нет стаффа или аппаратуры, но совсем скоро здесь будут съёмки серьезной сцены — публичного унижения её персонажа, Джу Ын. Место действительно очень красивое. Сад цветущих по весне деревьев сакуры был усыпан розовыми лепестками и даже не самая лучшая погода ни капельки не портила внешний вид. Некоторые декорации уже стояли, и девушка изучала взглядом стенд, на котором её персонажа будут пороть. Ужасно. Страх на какое-то мгновение окутывает девушку, но Суджон всё берёт в свои руки. В буквальном смысле. Старшая медленно переплетает их кисти и улыбается всё той же таинственной улыбочкой. Напарница по съёмкам для Минкён сравнима чуть ли не с волшебной книгой, полной неожиданных поворотов событий. Иногда Низз такая непредсказуемая. Но это интересно. Даже завораживает иногда. Но для себя Кан никогда не признается (хотя, быть может, когда-то всё же сделает это), что всё же что-то чувствует к старшей. Элементарную симпатию уж точно. Иначе объяснить свой восхищённый выдох от вида старшей и прильнувшую к щекам красноту Минки не может. А Хван действительно красива. Лёгкий ветерок слегка покачивает её пряди волос, бесцеремонно выбившиеся из аккуратной укладки. Чуть улыбающиеся губы и обворожительные глаза, в которых горят искорки. Хрупкая фигура скрыта под традиционным ханбоком и хочется сглотнуть вязкую и ненужную слюну во рту от того, как же старшей идёт её костюм. Аристократическая внешность сама за себя говорила, что если бы у Низз была возможность, она была бы самой обворожительной дворянкой, а быть может и принцессой, того времени. И роль у неё была соответствующая. Дочка чиновника, из родовитой семьи, с прекрасными навыками и умениями, красивая и всеми желанное. Но и было что-то в её персонаже такое, что притягивало с огромной силой. Будто животным магнетизмом. Тёмная копна волос, утончённые черты лица, удивительная бледная кожа как у истинной аристократки, отстранённый холодный взгляд, не излучающий ничего. Весь этот образ был совершенной противоположностью настоящей Хван, но он ей так чертовски шёл. Из актрисы вышла чудесная вампирша. Чудесная, но такая несчастная с её историей любви. Обращённая женихом, которого подобрал ей всё тот же папочка, в приступе насильственной близости, Шин Йохва была вынуждена мучаться. Привыкать к новой форме жизни о новым потребностям. Молить служанку о помощи. А Джу Ын не могла отказать любимой госпоже, добровольно становясь донором Йохвы. Джу Ын и Шин Йохва могли бы прожить долгую и счастливую жизнь, если бы никто не знал о их близости, о их теплой и нежной любви. И если бы отец Шин не решил, что девушке снова нужно подобрать достойного жениха. Да, спасибо, с прошлого раза хватило. Ханна тяжело вздохнула своим мыслям. Она восхитились обеими образами Суджон. Трудно признаться, но Минкён просто восхищается напарницей. Такой красивой и умелой актрисе. Доныне она была её кумиром, а теперь Кан снимается с ней в одном проекте, да ещё и в главных ролях, какой прекрасный ужас! Какой трепет эти мысли приносят бедному сердцу. Девушка напротив улыбается всё также, спокойно и довольно. Ей нравится здесь и Кан соврёт, если скажет, что ей самой здесь не нравится. Это прекрасное уединённое место. Такое красивое и радующее душу. Заставляющее думать, что они с Низз одни на этом свете, в прекрасном саду, усыпанном лепестками розовой сакуры. От этого обстановка кажется интимно-личной. Не в том самом смысле. Просто место теперь кажется принадлежит только им двоим. И всё же, Суджон не Йохва. Они совершенно разные, хотя и похожи. Вторая молчит из-за своего нелюдимого характера, ненавидит весь этот мир кроме милой Джу Ын, что крутится вокруг неё каждый день, она без чувственна к другим, даже многих ненавидит, возможно, из-за своей сущности, поселившейся внутри. Она готова пойти по головам, если кто-то будет угрожать жизни её единственного цветка любви, и после этой сцены Йохва докажет это. Отомстит за свои чувства, за пострадавшую Джу Ын. Послушается отца и отбудет наказание, но вернётся уже не простой маленькой госпожой, которую когда-то застукали за чем-то постыдным и неправильным, а сильной и волевой девушкой, готовой отстоять своё мнение, попросить отдельное имение, найти Джу Ын и когда-нибудь переехать туда вместе с ней, тайно обручиться и жить долго и счастливо. Суджон же не такая. Она спокойная по природе своей, при том её улыбка ослепляет всех на свете. Она кажется такой же жизнерадостной, как и солнечная Минки. Суджон никогда не сможет действовать так решительно, как Йохва, которой придется взять все возможные силы в свои руки ради собственного счастья. Суджон никогда не будет такой. Конечно, она будет бороться за счастливую жизнь до конца, в этом два образа схожи, но.. Суджон проще. Она проще улыбается, проще говорит с другими, она любит это. Любит людей, окружающих её. И любит девушку-солнце, которая стоит рядом с ней и держится за руку (при том эта самая девушка-солнце совершенно не подозревает о чувствах старшей). Такие мысли навевают добрую и нежную улыбку. Джу Ын и Минкён тоже не такие. Они совершенно разные, хоть и очень похожи. Обе немного застенчивые и улыбчивые, жизнерадостные. Но только Ын готова идти на жертвы и отдаваться своей любви к Йохве, в то время, как Кан сдаётся. Не борется за свою любовь. Никогда не просит остановиться любимых людей, когда они её оставляют. Она сдается потому, что считает это бессмыслицей. Человек уже решил, что больше не нуждается в твоём присутствии в его жизни, разве можно это изменить? Минкён боится вмешиваться, предпочитает оставаться в одиночестве. Джу Ын не такая. Она хоть и хрупкая служанка, но готова на всё ради Йохвы. В этом разница их образов. У Йохвы и Джу Ын отчаянная и настолько ответная любовь, что они всё отдадут друг для друга. Суджон и Минкён не такие. Но играют именно эти роли. Чтож, в их мастерстве это кажется так живо, что невольно забываешь, что всё это — одни и те же люди. Это поражает. Кан и Хван чудесные актрисы. Девушки молчат. Каждая задумалась о чем-то своём. Но их руки не бросали друг друга, крепко вцепившись в чужую кожу. Тонкие пальцы несильно давили на ладошку, поглаживает чувствительные фаланги. Низз улыбалась, отворачиваясь чуть в сторону. Наконец, чуть подождав, старшая приходит к той самой важной теме, о которой хотела поговорить с Ханной. — Ёдонсэн, — тихо зовёт её Хван, не отводя взгляда от лица Кан. Та сразу оборачивается и выглядит немного смущённой. Суджон улыбается своим мыслям и ей думается, что Минкён слишком милая. — Что? — всё же слышится ответная реакция. Кан немного тормозит и говорит не быстро, но им и не нужно торопиться. До окончания перерыва ещё есть время вдоволь насладиться этой небольшой прогулкой. — Ты никогда не целовалась? — прозвучало слишком резко для удивившейся и вмиг покрасневшей Ханны. В голове сразу поселилось множество странных вопросов. Девушка была очень обескуражена таким резким вопросом. Ни с того ни с сего симпатизирующая (хотя этого Кан пока до сих пор не приняла) ей Низз задаёт такой странный вопрос. Но странен он только для младшей, потому что Хван спешит объясниться. — Ну, в смысле, с девушками. Ты не уверена в том, что у тебя это получится? Ты боишься? Или тебе просто неприятно? — медленно до Минки всё же доходит, что старшая говорит про поцелуй в сценарии. Про этот грёбаный поцелуй, который они не могут заснять вот уже третий час. Ханна тяжело вздыхает. Она всё также идёт следом за напарницей, задумываясь над её словами, анализируя собственные чувства. Наверное, она просто слишком волнуется. А ещё действительно боится. Поцелуи всегда пугали её. Даже в отношениях с Гаутами они не сразу пришли к этому. Младшей долгое время приходилось успокаивать и настраивать Ханну на нужный лад, чтобы доказать, что поцелуи — не так уж и страшно, наоборот, очень приятно. Кан знала это, просто в какой-то момент поняла, что боится. После всех своих неудачных отношений Минки просто боялась с кем-то целоваться. Это уже означало для неё какой-то важный этап в отношениях. Которых девушка боялась ещё больше. Гаутами во многом ей помогла. Ария, таково английское имя бывшей девушки Кан, была очень мудрой не смотря на то, что младше возлюбленной на несколько лет. Она очень хорошо разбирается в психологии и долгое время помогала Ханне привыкнуть рядом с ней. Позволить своим чувствам выйти наружу и понять, что всё не так, как накрутило её сознание. Вышло с трудом и спустя долгие месяца. Но вышло. Тогда Кан восполнила их пробел в отношениях чисто платонического плана и расцеловала Арию с головы до ног. Ария молодец, несомненно. Но своим уходом из жизни Кан она поселила в сердце старшей вновь неуверенность и недоверие. Вдруг тот человек, кому она подарит свои жаркие поцелуи вновь оставит её страдать? Слишком больно. И слишком страшно. А ещё волнительно. Ей слишком волнительно целоваться с кем-то, кроме её бывшей девушки Гаутами. За последние полтора года отношений с милой индианкой Ханна настолько привыкла целоваться только с ней, что чужие губы на её устах казались чем-то непозволительным. Но рассказать именно это Низз она не могла. Ещё подумает чего-нибудь. Да и говорить про бывшую возлюбленную сейчас нет никаких сил и желания. Кан молчит. Ей нужно время, чтобы обдумать ответ. Хван и не давит. Всё также ведёт вглубь. Наверняка старшая знает какое-нибудь безумно красивое место в этом саду, раз идёт так уверенно и без оглядки по сторонам. Это успокаивает Минкён и даёт какое никакое чувство комфорта. С Низз почему-то всегда было так. Девушка располагала к себе не только привлекательной внешностью и солнечной харизмой, но и удивительной чуткостью. Такой внимательный человек встречался на пути Минки всего лишь второй раз. Ханна решается рассказать. Не сразу, но спустя десять минут приятной обстановки становится.. слишком уютно? Да, с Низз комфортно, ей можно доверить такой секрет, даже если девушки не близки. Хотя бы потому, что им придётся поцеловаться на камеру. И старшая должна знать, как тяжело это даётся Кан. Вздохнув, она отводит взгляд в сторону. Долго думает, как же сказать правильно, чтобы всё выглядело именно так, как оно есть на самом деле. И вот, в голове будто выстроился план действий, Минки даже готовится поднять взгляд на Суджон и начать отвечать на ранее заданные вопросы, как её прерывают. Хван останавливается и крепче сжимает ладонь Минкён. Та смотрит удивлённо на замо‌к из их кистей рук, но ничего не говорит. Только потом поднимает взгляд и удивлённо охает. Глазам предстаёт чудесная картина. Посреди этого сада деревьев сакуры, в самых глубинах было небольшое озеро. Маленькие розоватые лепестки тонким слоем ложились на его поверхность, при том создавая удивительный вид. Лепестки разных оттенком смешивались в кучу и играли в множество тонов. Низз улыбается, когда замечает восхищение спутницы. Она медленно предстаёт перед лицом Кан и смотрит ей в глаза, пока не получит ответной реакции. Большие глазки, обычно находящиеся в хитром лисьем прищуре, смотрели с откровенным неверием. Так всё было волшебно! Словно девушки оказались в сказке, не иначе. Кан удивлённо вскинула бровки и пропустила вздох. Это было просто восхитительно! Суджон напротив стояла неподвижно, долго смотрела в глаза и думала, что сказать. За это время обе их руки сцепились и они стояли так, держа чужие ладони и выискивая что-то во взгляде другого. — Тебе нравится? — снова говорит старшая. Её голос немного дрогнул, хотя Низз не придала этому никакого особого внимания. Ханна уверенно замотала головой, будто если сейчас заговорит, то тут же потеряет дар речи. Хван улыбается и прикрывает глаза. — Я рада.. — тихо добавляет уже после. Совместно, даже не сговариваясь, они решают присесть у водоёма, чтобы спустить уставшие ноги по щиколотку в прохладную после недавнего дождя воду. Ханна никогда не любила эту часть лета. Сезон дождей плохо на неё влиял, хотя девушка постоянно была улыбчива. В душе творилась полная неразбериха, и плохая погода только способствовала большему ухудшению этого состояния. Но сейчас не было этого. Всё было будто по-другому. Рук, к слову, девушки не убирали, также держались друг за друга. — Я боюсь, — наконец, сказала Ханна и прикрыла глаза. В лёгкие попал влажный воздух в перемешку с едва уловимыми нотками размокших лепестков цветов. Её лицо ничего не выражает от слова «абсолютно». Кажется, младшая расслабилась в этой компании и была готова раскрыться Суджон. Сердце старшей трепетало. — боюсь целоваться, встречаться и всё дальше по списку романтических отношений. — Плохой опыт? — горько подмечает Низз, кажется, понимая, о чём говорит Кан. Та же просто кивает, не в силах сказать что-нибудь ещё. — Ещё какой, — без толики притворства говорит она и снова смотрит в глаза напротив. Кажется, сейчас самый лучший момент, чтобы оголить душу и высказать всё, что наболело. Так явно будет легче. И Ханна мечется в сомнениях. Боится и одновременно желает показать эту сторону себя. Хрупкую и беззащитную Минки, которую множество раз оставляли, предавали. Такой она видела эту часть себя. Суджон с замиранием смотрит на такую Минкён. На такой её взгляд, грустный-грустный, и одновременно наполненный трепетом. Волнуется. Хван понимает, что младшая точно волнуется. Поэтому старшая нежно поглаживает пальцы напарницы. Со стороны слышится тяжёлый вздох. Движения Суджон расслабляли, но Минки слишком отдалась своему волнению. Хотя, сказать то, что ей нравится эта нежность и тепло и они её расслабляют, она точно может. — Можешь не говорить, если для тебя это тяжёлая тема, — стала отнекиваться Низз. Где-то в глубине души всё сжималось и болело от вида младшей, хотелось прижать хрупкое тело к себе и утешить. Суджон не знает, что пережила её ёдонсэн, но что-то внутри заставляет переживать, желать помочь и быть рядом постоянно. Хочется касаться, нежно гладить по спине и шептать на ушко самые добрые слова. Но Низз не решается переходить к такому шагу. Слишком рано. И слишком страшно. Ханна замирает, когда и Суджон, остановившись, смотрит на неё. Кажется, по коже пробежал табун мурашек. Во рту будто резко пересыхает и к лицу подходит предательский румянец. Почему-то столь пристальный взгляд и нежность в чужом голосе рождали волну смущения. Как минимум потому, что это была Низз и такое поведение для неё непривычно. Минки лишь кивает. Она действительно пока не готова открыться на эту тему, хоть и понимает, что доверить нечто такое, нечто столь сокровенное из глубин её души, кому-то левому не сможет. Но и Хван сейчас не кажется «левым» человеком. Возможно, так кажется из-за атмосферы вокруг и их сплетённых рук, а возможно из-за разрастающегося трепета этого момента. Как бы тяжело не было, Ханна привыкнет. Она обещает себе побороть свой страх. Хотя бы ради сериала, в котором она снимается, ради своих же нервов и.. ради Низз? Почему-то хочется доказать, что Минкён не противно. И больше не страшно. Особенно хочется показать, как Кан справляется со своими тараканами в голове. И потом поцеловать Суджон. Сначала на камеру, а потом где-нибудь просто так. Потому что это уже дело принципа. *** Девушки вскоре возвращаются и продолжают съёмки. Как бы чудесно не было то место, навечно остаться в глубинах сада под шум листвы возможности не предоставлялось. Перерыв завершился чуть быстрее, чем ожидалось. Режиссёр вернулся в совершенно другом настроении. Не такой злой и раздражённый как до этого. Мужчина имел удивительную возможность быстро отходить от гневных ситуаций. Кажется, он даже вернулся с новой идеей. И это оказалось правдой. Мужчина решил пока повременить со съёмками поцелуя, разгоняя разных актёров по другим павильонам. И Ханна была до ужаса благодарна режиссёру. Всё таки мистер оказался более чувственным к своим артистам. Минки снималась в разных сценах, где кто-то постоянно обсуждал Джу Ын. Не только её внешний изменившийся облик, но и поведение. Конечно, служанка сильно поменялась после того, как стала донором своей госпожи. Кожа стала бледнее, взгляд безразличнее, губы потрескались от сухости, а всё тело было покрыто укусами разной степени и давности. Где-то пятнышка были желтоватыми и уже почти сходили на нет, а где-то виднелись синие следы. Все они были скрыты под одеждой, но когда кто-то из посторонних был непозволительной близости от раскрытия секрета юной госпожи Шин, Ын становилось безумно злой. Она стала неприкасаемой за считанные мгновения. Бывшие подруги с непониманием глядели на служанку. Другие слуги стали жаловаться на грубость Джу их хозяину — отцу юной госпожи. И из-за этого мужчина стал присматриваться к поступкам той самой служанки. Даже приставил слежку. И узнал много чего интересного.. Суджон же отправили сниматься вместе с мужчиной, игравшим отца Шин Йохвы. Актёрам нужно было провести тяжёлый разговор. Тот самый, после которого Шин младшая отправится искать возлюбленную. Шин Чжинсик явно что-то сделал с Джу Ын, возможно, хотел выгнать или просто пригрозил, но каково было удивление Йохвы (но не Суджин, которая читала сценарий и знала, как и что ей предстоит отыграть), когда её взгляду предстала ужасная картина. Ын нигде не было. Госпожа искала её практически весь вечер, пока не пришла, по рассказам многих других слуг, в темницу. Девушка ожидала чего угодно, огромного количества угроз и самого ужасного — изгнания девушки из поместья, но она даже и подумать не могла, что её отец причинит физический вред любимому человеку его собственной дочери. Да, эти отношения запретны, неправильны и грешны в глазах большинства, но опускаться так низко, поступать так жестоко.. так не по-человечески. Йохва не верила. Низз и Ханна вновь встретились в той же локации, что и утром. Но вот только теперь они настолько отдались моменту, что операторы снимали их практически без остановки. На мгновение показалось, что перед стаффом вовсе не актёры, а те самые Йохва и Джу Ын, страдающие и любящие друг друга сердца. У этой сцены оставался лишь один момент — долгожданный поцелуй. И Ханна уже знала, что не сможет его заснять. Снова струсит, снова её сердце сделает кульбит и щёки покраснеют. Однако всё время своей игры она задумывается над судьбой своего персонажа. Джу Ын ни в чём не виновата. Она такая же несчастная жертва обстоятельств. Которую избили (сцену с поркой пока не сняли, но и участия Кан там много не нужно было), бросили в холодную темницу и лишь из-за того, что любить свою госпожу — непозволительно. Тем более, самой будучи девушкой. Становится так жаль бедную Ын, её ведь убить изначально по сюжету могли. Чтобы оставить Йохву страдать над чужой могилой и намекать на второй сезон, где девушка отбудет наказание и отомстит. Но в последний момент сценаристы отказались от этой затеи. Хотя, Минкён было бы интересно, что было бы во втором сезоне. Вся эта атмосфера навеивала странные ноющие импульсы в груди. От представления становится так жаль главную героиню-вампиршу, страдающую от вечной боли, ведь никого она не сможет полюбить так же сильно и искренне, как милую служанку, что рядом с ней всегда. Только от мысли одной, что Шин всю жизнь окружала заботой только Джу Ын становится невыносимо. И в какой-то момент Ханна просто пропитывается сожалением к Йохве, Джу Ын, всей этой ужасной ситуации. Она долго смотрит в упор на девушку напротив. Она не видит Низз, она видит Йохву. Госпожу Шин и её любимую. Поэтому когда уже после привычной фразы «поцелуй меня», на которой в прошлые разы всё заканчивалось, Кан неожиданно даже для себя поддаётся вперёд и соприкасается губами со старшей. Перед глазами всё плывёт, наверное, потому что подступают нежданные слёзы. Кан буквально заревела от всего того сочувствия к героям. Низз напротив была сильно поражена где-то в глубине души, но снаружи она показалась такой отчаянной, будто действительно целовалась с Ханной в последний раз. С Джу Ын. Их губы касались друг друга нежно, еле поддаваясь вперёд. Соприкосновение было таким невесомым и даже чуждым, что поцелуй в какой-то момент перешёл в целомудренный, перестав существовать и вовсе. Но даже этого хватило для того, чтобы внутри разгорелся пожар, охватываемый своим пламенем всё на пути. И, кажется, девушки попали в это бедствие. Со стороны послышались восхищённые выдохи и даже хлопанье в ладоши. Долгожданное «сцена 446, наконец, отснята!» оглушило. В так называемой темнице в один миг стало слишком шумно. Да, это было весьма неожиданно. Ханна и сама от себя не ожидала таких действий. Но она была довольна собой. В какой-то момент сочувствие и жалость помогли ей переступить через свой страх. А ещё, конечно же, разговор с Суджон перед этим, хоть они ничего такого и не обсудили, явно помог привести все мысли в порядок. Просто того факта, что Хван не давит и ждёт, пока Минки сама сможет сделать первый шаг к борьбе со страхом уже хватало для того, чтобы расслабиться и, наконец, закончить со всем этим. На улице уже давно стемнело. Стафф и актёры прощались, благодаря друг друга за плодотворную работу. Ещё долгое время многие восхищённо отзывались о решимости Минкён. Действительно, с самого начала было заметно, как она напряжена и взволнованна, сейчас же она была.. опечалена? И даже это не помешало её профессионализму. Кан покинула площадку настолько быстро, насколько могла. Как только в её голову ударило осознание содеянного, к щекам подступила кровь и сердце застучало быстрее, всё внутри приятно сжалось от трепещущих чувств, наполнивших грудь и лёгкие девушки. Кан боялась этого ощущения. Да, она определенно словила какой-то кайф от своего поцелуя с Низз, но это и придавало страха. Ей понравилось. В глазах Минки было как-то неправильно и слишком странно целоваться с кем-то в принципе (если вспомнить ситуацию с Гаутами), а уж тем более после этого осознавать, как ей понравилось и что она желала бы больше (и ведь в один момент она серьезно задумалась об этом), чем просто поцелуй. В тот вечер Минкён сбежала в свой фургон и не выходила до самого утра. Кажется, ночь у той была не очень. Что, в принципе, правда. Тяжёлые мысли заполнили разум и хотелось выть, лишь бы не думать об этом. Точно такие же слова пронеслись и утром в голове Кан, когда предстояло снять довольно страшную сцену — избиение-порку Джу Ын главной служанкой дома — госпожой Ким. Местность хоть ничуть и не поменялась, съёмки были именно в том саду, но теперь страх был куда больше. Особо ничего сложного отыгрывать не пришлось, но.. то, что Суджон постоянно была рядом и во время перерывов всячески пыталась взять ёдонсэн за руку смущало. И до чёртиков пугало, напоминая вчерашний вечер. Целоваться с Хван ей понравилось слишком сильно. И Ханна боится совершить ошибку и обжечься ещё больше. Подходит тот самый момент. Операторы снимают кадр с разных сторон, в то время как Кан с немного оголённой спиной, плечами и ногами стояла впритык к тому самому стенду, у которого вчера встретилась с Суджон. Сердце отбивало неспокойный ритм от одного воспоминания вчерашнего дня. Страшно приятно вспоминать. Кажется, Кан нужно ставить больше запретов на свои мысли и поступки. Где-то сзади слышались наставления от специалиста, что объяснял девушке, играющей ту самую довольно взрослую госпожу Ким. Минкён соврёт, если скажет, что ей не страшно. Конечно, никто не собирался её бить по-настоящему. Всего лишь иллюзия зрения, обман и ничего более. Но даже этот факт заставлял задерживать дыхание, чтобы успокоить ритм сердца. Страшно до чёртиков. Актриса развивала хлыст на ветру с безразличным взглядом. Всё шло именно так, как в голове себе представляли этот момент художники-декараторы. Изредка лишь кадр сменялся, чтобы показать то безразличное выражение служанки Ким, то скривившейся в гримасе наигранной боли лицо Джу Ын. Всё шло просто замечательно. Даже не верится, что вчера и сегодня всё прошло настолько хорошо, что они успели заглянуть в сценарий следующей серии дорамы, и сильно удивиться небольшим правкам. Кажется, уже скоро они приступят к следующему эпизоду. Для Минкён порка проходит никак, но вот представь она себя на месте настоящей Джу Ын, то точно бы не выдержала и расплакалась. От боли хлыста, сыпавшихся отовсюду уродских прозвищ, боли в спине, что могла чувствовать Джу в темнице в нескольких раз сильнее, от безысходности, ведь до того Ын даже не знала, что к ней придет Йохва и постарается освободить из темницы, от всего было ужасно тошно на душе. Подступили даже настоящие слёзы, от чего многие после подошли и спросили, всё ли в порядке. Всё было и вправду нормально, только вот воображение продолжало подкидывать все эти сюжеты и жалеть Джу Ын. Девушку действительно жаль. И Йохву тоже. Они не заслужили такого конца. И хоть их ждёт счастье в будущем.. Мучения в настоящем кажутся непосильным грузом на хрупких девичьих плечах. Им всего от силы по восемнадцать, как же судьба жестока с ними. Через какое-то время на эту локацию вновь возвращается Низз. Она выглядит обеспокоенной. Кажется, ей уже сказали, что случилось с её напарницей на съёмках и та решила проверить, всё ли в порядке. Это мило. И от этого опять щёки предательски порозовели. С чего бы это? В какой момент Минкён стала смущаться таких простых действий со стороны старшей? Жаль, никто не может ответить на её вопросы. В какой-то момент Хван подходит вплотную и взволнованно расспрашивает младшую, всё ли хорошо. Ханна улыбается так смущённо, но кивает. Где-то внутри рождается тепло и щёки сводит в попытке не улыбаться так сильно. Низз очень милая, когда обеспокоена чем-то. Но почему-то становиться причиной её беспокойства совершенно не хочется. Только если чуть-чуть, самую малость. Чувствовать её заботу приятно. И Кан снова крутит в голове все эти мысли, что хочется выть от всего сразу. От умиления, от чувств, от действий. Сердце трепещет от того, что всё это приятно. Разум же пытается вернуть Минкён хотя бы одни здравые раздумья. За этим всем Минки, кажется, начинает забывать, что совсем недавно рассталась с Арией. Как странно будет смотреться то, что после одного расставания девушка сразу же влюбится в другого человека? Только это приводит Минки каждый раз в чувства и заставляет остановить своё собственное сердце. Оно же, к слову, живёт своей отдельной жизнью. Съёмки длятся ещё около пары месяцев. И за это время Минкён понимает, что её сердце действительно неподвластно разуму. Потому что заставляет влюбляться девушку в свою напарницу с каждым днём всё сильнее и сильнее. Кан начинает подмечать мелкие детали в поведении Низз, чаще проводить время со старшей, обсуждать разные темы и подолгу прогуливаться в разных местах. У Хван просто талант каждый раз находить новое удивительное место. Которое обязательно будет очень красивым и завораживающим душу. Минки даже не боится в какой-то раз признаться самой себе, что действительно полюбила Низз. Возможно, даже сильнее, чем до того Арию, потому что иногда в ней просыпается острое желание ощутить прикосновения старшей. В этом плане Ханна всегда была немного отсранённой, для неё всегда на первом месте были чувства и слова, но с появлением Суджон всё стало немного по-другому. Проходили последние дни съёмок, снимались завершающие сцены и многие актёры приходили в павильоны всё реже и реже. Сегодня действительно завершалась последняя сцена сериала, растянувшегося на 12 серий. Ханна немного волновалась, ведь совсем скоро она покинет это место, ставшее ей очень близким за многие месяцы, проведённые в фургончике для актёров. На время съёмок пришлось уехать очень далеко от города и задержаться где-то в гостинице в ближайшем расстоянии было бы очень тяжело. Не только из-за неудобств каждый раз ездить на съёмочную площадку, но и платить за многомесячное проживание. Ещё больше девушка переживала из-за того, что больше не увидится с Низз. Хоть они и стали близкими подругами, обещавшими друг другу общаться чуть ли не каждый день, где-то в глубине души таились волнения, что на этом наступит конец. Так, конечно же, не будет. Хван будет стараться поддерживать их общение на максимальном уровне, ведь остаться без любимой девушки-солнца она не может. За это время её влюбленность стала ещё крепче, закрепив за собой новый статус — «любовь». Суджон определено любит Минкён, и потому не позволит чему-либо преградить путь к их общению. Голос режиссёра и съёмки, наконец, завершаются. Последняя сцена последней серии. Как же странно это ощущается. Когда на протяжении длительного времени ты отдавал все свои силы и время одному занятию, а теперь ты заканчиваешь это дело. Чувства неимоверные. Хочется кричать то ли от радости, то ли от печали. Все явно будут скучать по этому проекту. Ханна не спешит уходить с места съёмок, взглядом ищет подругу, чтобы после, как обычно, вместе пойти в гримёрку и пообсуждать всё на свете, потом вместе поужинать и поглядеть на звёзды. Середина сентября выдалась тёплой, ночи безветренные, а небо такое яркое, что этот вид завораживает иногда. Низз, конечно же, сама предложит погулять, и Минки обязательно согласится. По-другому уже быть не может. Потому что это последний раз, когда они могут вот так пройтись за ручку по саду и пообсуждать всё. Тяжело. Совсем скоро они разъедутся и будут встречаться крайне редко, их прогулки за руку по пустынному месту, уединённому с природой, станут практически невозможными. И это удручает. Кан идёт повесив нос. Старшая рядом кидает на неё обеспокоенные взгляды, в душе загрустив ещё больше. Так не хочется прерывать эту чудесную традицию и прощаться с любимым человеком. Сердце просто разрывается от желания остаться рядом навсегда. Они молчат. Просто держатся за руки. Между ними повисла тишина. Мучительная. Верить в конец не хочется совершенно. Остаться бы навсегда вместе. Если бы так только можно было. Девушки останавливаются, ведь случайно пришли к тому самому озеру, у которого, как кажется, всё началось. Кан улыбается и просит Хван хотя бы немножко побыть здесь. Это их любимое место. Такое красивое и разное в любое время. Сколько бы раз они сюда не пришли, постоянно озеро находится в разных состояниях. И то у её вод рисуется печальный пейзаж, то природа вокруг заряжает спокойствием и умиротворённостью. Одно остаётся неизменным — здесь всегда красиво. Суджон не может отказать и девушки присаживаются на камень, который откопали здесь в прошлый раз. С другой стороны берега был небольшой осколок глыбы, лежавший прямо у воды. На него всегда можно было что-то подстелить и вместе усеться, чтобы погреться теплом друг друга. Лёгкий ветерок слегка развеивает их пряди волос. Обе уставшие и немного грустные. Но этот момент хочется продлить на максимальный срок. Хочется быть здесь до посинения, прожить последние совместные минуты так долго, как только возможно. Хван вздыхает и закрывает глаза. С самого утра девушка мечется в сомнениях. Душа просит рассказать всё подруге, все свои чувства, что питает старшая к младшей, хочется высказать. Низз давно для себя решила, что сможет перетерпеть отказ, однако.. остаться жалеть всю свою будущую жизнь о том, что она не рассказала это столь важное и значащее самому дорогому человеку она точно не сможет. Поэтому незаметно соединяет их руки во всё тот же замок. В голову лезут все воспоминания, когда они вот так просто брались за руку. Все эти моменты остались в сердце. —Минки, — нежно зовёт её Низз. Та оборачивается и с очень внимательным видом слушает подругу. От этого хочется улыбаться. Сейчас Ханна такой хмурый лисёнок. — Мне нужно кое-что тебе сказать. Обещай, что выслушаешь, ладно? Младшая лишь быстро кивает. Сказать что-то не получается, будто в горле пересохло или Минкён забыла разом все слова. Суджон тяжело вздыхает и решается. Где-то бьёт осознание, что ей будет тяжело, если послышится отказ, но смотреть в глаза напротив и понимать, что этот самый главный человек не знает о её нежных и трепетных чувствах она не будет. Просто не сможет молчать. Ей нужно, чтобы Минки услышала это. Важно знать, что сожалений не будет. Важно увидеть напротив не разочарование, а искренний влюблённый взгляд. Последнее уже в мечтах. Конечно, надежды на положительный ответ были, но их не так много с учётом неуверенности в голове Хван. Страшно. Сердце бешеного стучит и Суджон впервые чувствует такое волнение. Ханна же терпеливо ждёт. Боится, что в самый последний момент старшая передумает. Но этого не случается. Слышится нежный и любимый голос. — Ты мне нравишься.