Дневник Макнэ (?)

      — Три, четыре, Джун, ноги выше! Пять, шесть, Тэхен, резче выпад! Семь, восемь, Джин, активней! Раз, два, Шуга-а, ну, руки выше, плечи расправь! — хореограф впился взглядом в ребят, буквально считывая с их лиц, как они устали. Но, что поделать, нужно довести движения до идеала. Приближался очередной концерт и стафф выжимал из ребят максимум. Съемки на шоу, репетиции, интервью, репетиции, вокал, репетиции, запись альбома, репетиции, съемки клипа, один день отдыха, в котором ребята просто приходили в общежитие и падали в объятия кроватей, и снова по кругу. Они очень вымотаны, морально и физически. — Черт, простите, — виновато поклонился Джун, допустив ошибку в движении. Он уже ног не чувствовал, если честно. — Так, еще один прогон и на сегодня закончим, все равно больше я от вас уже не получу, завтра жду вас с новыми силами! — хореограф раздраженно хлопнул в ладоши. Чонгук стер пот со лба, рукав его потрепанного худи сразу же промок. Он взглянул на ребят, если он уже вымотан до предела, то что с остальными? Младший встал на свою позицию, украдкой взглянув на мембера, тот едва справлялся с дыханием, его грудь ходила ходуном от нехватки кислорода, но как только пошел проигрыш трека, спина стала ровной, а взгляд серьезным. Икры горели от напряжения, ладони вспотели, что не было толку вытирать их каждый раз, волосы прилипали к вспотевшему лбу, легкие нещадно пекло. Хотелось глотка воды и свалиться в кровать, но на деле Чонгук подпрыгивает на месте, сразу же выводя ногу вбок. Еще чуть-чуть и можно будет отдохнуть. Еще чуть-чуть и он, сделав запись в дневнике, ляжет под одеяло, конечно же перед этим приняв теплый душ.       Стоило музыке стихнуть, мемберы тут же рухнули на истоптанный пол. По комнате разносились тяжелые вздохи, никто не подавал голоса. Сколько они уже в зале? Пять или шесть часов? Чонгук повернул голову в сторону раздавшегося болезненного стона. Юнги сидел, прислонившись в стене и болезненно морщился, держась за плечо. — Хен, все в порядке? — Чонгук приподнялся на локтях. — Да, просто интенсивно размахивал руками сегодня, — Шуга усмехнулся, осторожно массируя точку. Намджун мгновенно подошел к говорящим, приседая перед Юнги. — Стоит показаться врачу? — Нет, забейте, пройдет через пару дней, бывало такое уже, не стоит волноваться, — Шуга медленно поднялся на ноги, благодарно и может, Чонгуку показалось, с долей испуга, улыбнулся.       Добравшись наконец-то до общежития, ребята заняли очередь в душевые. Чонгук вызвался во второй заход, уступая старшим, поскорее пройдя в комнату. Ладони мелко подрагивали, хотелось скорее замарать чернилами чистый лист блокнота. Удостоверившись, что Шуга-хен ушел в душ с Хосок-хеном и Чимин-хеном, младший забрался на кровать, отбрасывая колпачок ручки.       И снова я, привет. Я кажется даже начинаю привыкать писать сюда. Раньше было неловко, будто я выговариваюсь тебе, не слушая в ответ, но как ты ответишь, если ты просто чистый лист? Ладно, снова не то. Извини. В общем, сегодня мы очень устали, действительно, на носу столько мероприятий и поэтому мы не собираемся за столом как раньше. Джин-хен, конечно готовит, но это случается пару раз в неделю, и поэтому я могу видеть ЕГО только когда мы вместе на репетициях или интервью. А еще мы завели свою страничку в соцсети и выкладываем туда видео о нас и нашей жизни. Мне нравится, потому там нам дают чуть больше дозволенности и я могу беспрепятственно касаться его, прикрываясь смехом от шутки хена или же смущении от очередного высказывания Хосок-хена.        Мои мысли сумбурны, я понимаю. Но Чимин-хен сказал писать все, что я чувствую и чем хочу поделиться, поэтому, мой дорогой дневник…или не мой, я пока буду писать так, как могу, уж не обессудь. Я посмотрел в интернете свои симптомы, которые испытываю рядом с ним и интернет пишет мне, что я влюблен. Бред, правда? Такое ведь не может быть. В смысле, я имею ввиду, не может быть у меня, потому что, я мальчик…и он мальчик, то есть, мужчина. Черт, снова путаница. Очевидно, это бред. Такое не может быть. Я, конечно читал, что такое может быть между девочкой и девочкой, мальчиком и мальчиком, но никогда не думал, что это будет со мной. Поэтому, я буду дальше анализировать свое поведение рядом с ним, буду смотреть на него издалека и запоминать, что думаю в этот момент. Этому явно есть другое объяснение, нежели влюбленность. Я выясню.       Сегодня, когда мы возвращались из тренировочного зала, я сидел рядом с ним и наши бедра соприкасались на поворотах или кочках, боже, мне кажется у меня до сих пор горят те места. У меня снова был вихрь в животе. Может это от перенапряжения? Не знаю. А потом он похлопал по тому самому бедру и похвалил меня, представляешь? У меня в тот момент перехватило дыхание, какой-то странный ком был в горле, что не давал мне сказать ничего, кроме как глупо улыбнуться. Но кажется никто ничего не заметил. Меня часто хвалят хены, но почему-то когда это сделал именно он, в моем рту была Сахара. Его глаза снова смотрели на меня, и его улыбка предназначалась мне, это было…приятно. Господи, мы не ели с самого утра, но аппетита совершенно нет. Стоит вспомнить его горячую ладонь на моем бедре и хочется просто кричать в подушку от нахлынувших чувств. Что это? Эгоизм? Мне так нравится, что вся похвала была адресована мне? — Макнэ, идешь в душ? — стукнув пару раз по двери, спросил Джин, накидывая на свое плечо полотенце. — Да, хен, уже бегу, — Чонгук быстро захлопнул дневник, положив под подушку. В душевой запотели все зеркала и было душно, хены напарили. Чонгук повесил полотенце, обнажившись под струями душа. Джун стоял за соседней перегородкой, повернувшись спиной к Тэхену и Сокджину, что уже вспенивали мочалки. Вода ласково обволакивала напряженные мышцы, мягко стекая по стройный ногам. Гук оперся лбом о кафель и просто стоял под водой, не найдя сил даже вспенить волосы. Вдруг рядом послышались шлепки по мокрому полу. Сокджин устало, но ласково улыбнулся на повернувшегося мембера и показал в руках шампунь. — Давай помогу, макнэ, — Джин аккуратно начал массировать голову Гука, принимая благодарственное мычание. — Хен, а потом можешь и мне помыть голову? — пустил смешок Джун, наблюдая за открывшейся картиной. — Обойдешься, Джун, ты уже большой мальчик, а за младшим уход нужен, негоже Золотому Макнэ самому мыться, — Джин встряхнул волосами, посмеиваясь. — Какой ты жестокий, хен, — наигранно надул губы Джун. — Я сварю лапшу, как выйду отсюда. — Ты такой заботливый, хен, — сразу же показал свои ямочки лидер. — А ты подлиза, хен, но благодаря тебе, мы не будем сегодня голодны, — посмеялся Тэхен, идя в сторону небольшого коридора, где висел халат. Поблагодарив за помощь Джина, Чонгук смыл остатки пены, надел чистое белье и собрался было выйти, как его окликнул Джун, что последний одевался в коридорчике. — Как ты себя чувствуешь? — Намджун подошел к Чону, держа в руках полотенце. — Все…нормально, хен, а что? — Чонгук непонимающе взглянул на лидера. — Ты в последнее время, — Джун замолчал, подбирая слова, — задумчивый, я просто беспокоюсь, как скажутся на тебе такие нагрузки, ведь у тебя еще и выпускной класс. — Ох, хен, ты такой заботливый, — Чонгук расплылся в улыбке, — не переживай, тяжеловато конечно, но я справлюсь, вы ведь рядом, аж шесть хенов, — Чонгук чуть склонил голову, чтобы Джуну было легче вытереть с его волос лишнюю влагу. — Если тебя что-то беспокоит, ты ведь знаешь, что всегда можешь ко мне обратиться, да к любому хену, — Намджун чуть нахмурил брови, убирая полотенце. — Конечно, хен, — Чонгук открыл дверь в коридор, подождав пока выйдет лидер. Быстро поужинав, ребята сразу же отправились в столь долгожданный сон. Или почти все.       Юнги сидел на маленьком балкончике общежития и бездумно смотрел вдаль. Вставать через пять часов, но сегодняшний разговор с родителями не давал покоя, еще и плечо ныло, хотя обезболивающее Шуга выпил как только приехал в общежитие. Отец снова попросил, считай приказал, перестать маяться ерундой и вернуться домой. И так каждый разговор. Родители все еще не приняли его желание стать музыкантом. Сколько было ссор дома, пока Юнги не рискнул просто подать заявку в агентство, впервые в жизни сделав так, как хотел он, не пересчитать. Единственный, кто поддерживал его, был брат. Благодаря ему, Юнги все еще держится и мысли о том, правильно ли он поступил не посещают его. Ну, почти не посещают. Мембер очень хотел стать музыкантом, а потом уже и продюсером, но как только родители услышали его мечту, буквально поставили его перед выбором, или они или музыка. Его выбор был очевиден, хоть и болезнен. Балконная дверь тихо скрипнула, заставив Юнги оторвать свой взгляд от уличного фонаря. — Идем спать, завтра последняя репетиция перед концертом, — Джун без промедления сел рядом с хеном. — Все равно не усну. — Тебе сигареты не хватает, в таком драматичном виде сидишь, — лидер невесело усмехнулся. — Когда-нибудь и этот запрет нарушу, — Юнги поднял уголок губы. — Снова родители, — Намджун не спрашивал, знал, что только после их звонка Шуга сидел на балконе в полной темноте. О чем тот думал Джун не спрашивал, если рэпер захочет, он сам с ним поделится. Со стороны послышалось тихое «угу». — Знаю, ты не особо любитель обнимашек, — Джун улыбнулся и протянул руку недоумевающему Шуге, — поэтому поддерживающее рукопожатие. Юнги улыбнулся, обнажая десны. Пока у него есть его мемберы и лидер, все будет…относительно хорошо. Шуга верил. Знал. Джун потянул Юнги за собой, стараясь аккуратно встать, но каким-то магическим движением задел ни в чем неповинную швабру, что спокойно стояла в ведре. Грохот конечно не сильный, но Джун все же выругался. — Как ты все время все сносишь, Джун? — Юнги быстро вернул швабру на место. — Да кто ж знает, я не специально, — лидер виновато улыбнулся и быстро вышел в коридор, прикрывая за Юнги балконную дверь. Юнги покачал головой, улыбаясь, Джун такой Джун. Боже. Рэпер, стараясь не шуметь, вошел в комнату, пробираясь на ощупь в свою кровать. Он накрылся с головой одеялом и повернулся к стенке, стараясь выкинуть лишние мысли, не замечая, как со второго яруса на него смотрели два больших оленьих блюдца. Лишь когда мембер затих, Чонгук выдохнул и тоже прикрыл глаза.

***

      Чонгук посмотрел на свои руки. Они крупно дрожали. Сегодня у них большой концерт. В самом Чили! Такой долгожданный и такой…адреналиновый. Они уже провели половину и сейчас за кулисами им поправляли макияж, меняя наряды. Чонгук потер ладонью заднюю часть шеи, как же все болит, все мокрое и трудно дышать. Странно, вначале все было нормально, неужели он так переживает. Хотя любой бы переживал. Но не до тошноты же, правда? Младший не стал говорить ничего мемберам. Петь, танцевать может и хорошо. Потом покажется врачу, главное сейчас концерт. — Три минуты готовность, встаем за кулисы! — стафф быстро бежал по коридору, раздавая указания. Чонгук встал на свою позицию. «Еще полконцерта и все, вдох-выдох». Голова начала кружиться после одной песни, легкие стали будто закрываться, не впуская кислород. Чонгук помотал головой, движения давались с большим трудом, хоть присутствующим на концерте не было этого видно. Мембер взглянул на лидера, он всегда искал у него поддержки в трудные моменты. Он не мог их подвести. Не сейчас. Они ведь только только начали раскрываться, их начали узнавать…их начали принимать. Чонгук не хотел позорить мемберов, не хотел показаться слабым. Стиснув зубы и не обращая внимания на гудение в голове, макнэ начал свою партию. По спине крупными каплями тек пот, казалось если Гук сейчас не так наступит, то падет все, все его движения, а этого допустить нельзя. Нет, он не опозорит свою группу.       Тело отказывалось стоять ровно, глаза настигала пелена, вдохи давались все труднее, но Чонгук не показывал свое состояние. Волосы беспорядочно липли к мокрому лбу. Нельзя подводить свою группу. Он справится. Осталось совсем немного. Он выдержит. Он не выдержал. Стоило им спуститься за кулисы, как ноги Чонгука подкосились. Он едва различал голоса. Кто-то подхватил его, взвалив его руку себе на плечо и повел в гримерку. Пол, долгожданная поверхность, даже хорошо, что она была холодной. Из Чонгука вырвался хриплый выдох. — Снимите с него носки, — стафф держал кислородный балон у рта мембера, обеспокоенно смотря на лидера, — он сказал, что в порядке, но я думаю, ему стоит снять их. Намджун стоял около Макнэ и его взгляд бегал по телу. Он знал, что если Чонгук не сможет дальше выступать, а это скорее всего и будет, то ему некем закрыть его партию. Только Чонгук должен петь свои минуты. Его голос. Они без него не смогут. Это уже не БТС. Сердце отчаянно колотилось, шестеренки в голове крутились с бешенной скоростью, пытаясь найти выход. — Ты в порядке? — какой же глупый вопрос, но подошедший Юнги не знал, что сказать. Он присел рядом с младшим, лихорадочно повторяя шепотом «все будет хорошо», беспорядочное количество раз. — Нет, — Чонгук отвечал, не открывая глаз, — нет, я не сниму их. — Твои носки — твоя гордость? — Намджуна на одну сотую отпустило. Если Макнэ отвечает, уже не так плохо. Но все еще страшно. Чимин улыбнулся, глядя на лидера. Он понимал, какие мысли сейчас были в его голове, понимал, что тот чувствовал, ведь они чувствовали то же самое. Они всегда в ответе друг за друга. И особенно за младшего. Тэхен проследил взглядом за уходящим в туалет Шугой. Сейчас были самые напряженные минуты в их карьере. Им выступать буквально через несколько минут, а младший все еще не мог встать. Намджун присел у ног младшего. Забрать его боль себе, вот что хотелось на данный момент. Ему всегда больно, когда кому-то из мемберов плохо. Особенно ему больно, когда он не знает чем помочь. Руки обессилено опустились по швам. «Только бы с ним все было в порядке». Спустя несколько минут Чонгук медленно поднялся на ноги. — Спасибо вам всем, ребята, — он выглядел гораздо лучше, чем пару минут назад. — Можешь продолжать? — Хосок взволнованно смотрел как младший садится в кресло, — Когда у тебя началось головокружение? — Не так давно, сейчас легче, чем вы заняли Арми? — Чонгук застегивал на себе очередную рубашку. — Там местная группа, стафф ее держали для непредвиденных ситуаций, как знали. — Я могу продолжать, где Шуга-хен? — Чонгук взял в руки микрофон, направляясь к закулисью.       Страх. Вот что окутало его так резко, что Юнги даже не понял, как оказался в туалетной кабинке. Он не помнил, как добрался до нее, зато отчетливо помнил лицо Чонгука, искаженное болью и неспособностью сделать полноценный вдох. Юнги не выдержав, ударил по раковине. Он поднял провел по лицу своими пальцами. Слезы. Боже, он плакал. Он действительно плакал. Из-за Чона. Рэпер не понимал точно почему плачет. Из жалости, из страха или же бессилия, но факт остается фактом, он плакал. И это никто не должен видеть. Нет, мемберы итак сейчас на взводе, не хватает им еще плачущего хена. Юнги открыл кран с холодной водой, стараясь унять в своих пальцах бешенную дрожь. Дверь в туалетный коридор неожиданно распахнулась, являя его взору лидера. — Ему стало легче, — Джун подошел к Юнги, что старательно прятал лицо. — Хорошо, дай мне пару минут, я охлажусь, — Шуге было стыдно показывать свою слабость. — Хен, — мягко позвал лидер, — с ним все в порядке, он может выступать. — Хорошо, — Юнги плескал в лицо ледяную воду, — хорошо, сейчас, пару минут, порвем Чили, да? — руки лихорадочно сжимали рубашку, пока глаза бегали в поисках полотенца. Визажист убьет его за испорченный макияж. — Хен, — уже настойчивее позвал Джун, — осталось немного, ты в норме? Юнги наконец поднял свой взгляд на лидера. В его глазах плескалось искреннее волнение. Не только за ситуацию или макнэ. За него. За его состояние, и за это Юнги было стыдно. Он просто обуза для группы. Мемберу до слез стало стыдно, что он не сдержал себя, поддался порыву. Не оказал поддержку, в которой так нуждались младшие. Юнги со стоном прикрыл лицо и сполз по стене к полу. — Хэ-эй, хен, — Намджун присел следом, не думая, — ты ни в чем не виноват, слышишь? Такое бывает, такое может случиться, никто не застрахован, — Джун мягко улыбнулся, — мы ведь не роботы, хотя пытаемся ими быть, хен, наш организм не железный, но мы справимся, слышишь? С тобой. — Мне так стыдно, Джун, — Юнги вытер остатки слез, — я должен был быть с тобой, там в комнате, поддержать вас и дать силу остальным, а в реальности просто сбежал как трус. — Ты не трус! — Джун резко приблизился к рэперу, — никогда не смей так говорить о себе, ты не трус, ты самый сильный из всех, кого я знаю, хен, — Джун дождался ответной улыбки и продолжил, — а сейчас давай порвем это Чили, давай покажем, кто такие — Пуленепробиваемые. Юнги взглянул на Джуна. Черт, не зря он их лидер. Ох, не зря. — Давай порвем, этот гребаный Чили, Рэп Монстр, — Юнги обнажил свои десна. Кайф. Адреналин. Мощный взрыв в мозгу. Все это испытали мемберы по завершению концерта. Когда толпа скандирует твой псевдоним, когда подпеваем вашим песням, когда их бомбочки горят для вас, тогда ты понимаешь, что все что ты делал, все для чего ты не щадил себя, оно того стоит. Все это. Все эти часы.       Чонгук стоял рядом со всеми своими мемберами, пока Намджун произносил благодарственную речь Арми. Его сердце колотилось с бешенной скоростью, дыхание не могло выровняться, а руки просто напросто отказывались держать микрофон. Чонгук пьяно улыбался. Боже, сколько народу пришло на их концерт, невероятно. Он взглянул на мембера. Какой он красивый. Нет, он всегда красивый, но сейчас, в свете софитов, пока поправляет упавшие пряди, он словно сошел с небес. Он ангел. А Чонгук хочет быть тем, к кому придет этот Ангел. Он улыбается своей, внезапно пришедшей в голову идее, и отступать не хочет. Сейчас идеальный момент. Они все уязвимы перед Арми. Его действия можно будет выглядеть как акт благодарности. Поэтому Чонгук, не давая себе время передумать подходит к мемберу и…крепко обнимает его. Вот так просто, как может показаться со стороны. Он же младший, ему можно. Но для Чонгука. Для него это было немного по другому. Если раньше он мог обнять его и пойти дальше, то сейчас. Сейчас в его животе снова прошел ураган. Руки слабо дрожали, а мозг вопил о неправильности. Но он же просто хочет обнять его и ему это позволяют, почему бы не поймать момент. Улыбка трогает его лицо, а глаза счастливо блестят, будто капли росы. Приятно. Очень приятно. Действие длилось всего несколько мгновений, но для Чонгука словно прошла вечность. На ладонях все еще осталось тепло его тела сквозь костюм, а в носу витал аромат его парфюма вперемешку с легким потом. Боже, даже его пот не отталкивал от него. Макнэ встал рядом, пристально наблюдая за остальными. Ему не хотелось, чтобы остальные его обнимали. Нет, только Чонгук. Пусть на нем останется его аромат.       Два, три, это Бантансёниндан, спасибо, что пришли!!! Группа взялась за руки и поклонилась. Как же не хочется выпускать его ладонь. Пусть это мгновение продлится чуть дольше. — Боже-е, я до сих пор не верю, мы это сделали, — Хосок устало развалился в сидении их микроавтобуса, — я думал меня вырвет, столько людей, они так кричали! — он эмоционально всплеснул руками. — Да-а, знатно меня тряхануло, когда Макнэ слег, думал, ну все, вот и закончилась наша карьера, так и путем не начавшись, — нервно усмехнулся Чимин. — Я бы вас не подвел, хен, не смог бы, — Чонгук устало положил голову на плечо Сокджина. — Шихек дал нам три дня на отдых, — Намджун благодарно обвел взглядом мемберов. В салоне прошелся радостный гул. Отдых им сейчас не помешает. Все отдали свои силы на этот концерт, теперь же хотелось лишь спать. Ну, и может, немного лапши.

***

В отеле их поселили в два номера, по три и четыре соответственно человека. Юнги, Чонгук и Чимин были в одном, а Тэхен, Намджун, Сокджин и Хосок в другом. Завтра предстоял перелет в Сеул, поэтому мемберы решили немного прогуляться около отеля, крайний раз посмотрев на Сантьяго. Стафф отпустил их на три часа, строго наказав, не уходить дальше территории отеля. Хоть так. Они сидели на пляже, закрепленным за отелем и смотрели на мирно покачивающие волны. Каждый думал о своем. Тэхен очень хотел показать этот вид своей бабушке. Чимин думал, что можно сейчас купить родителям в подарок. Юнги лишь раздраженно пнул ни в чем неповинный камень, злясь, что родители снова не поддержали его. Сокджин смотрел на свой смартфон, где только что отправил фото заката своим родителям. А Джун. Намджун думал лишь о сегодняшней ситуации. Она подкосила его. Такого еще не было, никто из мемберов не доводил себя до такого. Падать, неудачно подскользнувшись — запросто, зацепиться за кофту — как нефиг делать, и таких моментов много. Но, ни один из них не был похож на сегодня. Чонгук не говорил им о своем состоянии умышленно. Он не хотел беспокоить их. Боже, их Макнэ. Он так не хотел их подводить, что чуть не подорвал свое здоровье. Он так им гордится. И так за него беспокоится, не смотря на то, что тот сейчас сидит с ними и счастливо улыбается.       Чонгук украдкой взглянул на Шугу. Тот снова тихо массировал свое плечо. В голове неосознанно всплыл фрагмент их знакомства. Оно было таким сумбурным и неловким. Для Чонгука. Маленький мальчик, не в состоянии связать двух слов, зашел в общежитие, бегло оглядывая скромную обитель. " — Надеюсь ты не будешь моим соседом, ты кажешься таким шумным, — первое, что сказал Юнги, после того как Чонгук представился». Он тогда так стушевался, что сказал первое, что пришло в голову " — Я не создам тебе неудобств, хен, пожалуйста, позаботься обо мне». И, то ли Юнги был в хорошем распоряжении духа, то ли его оленьи глазки поспособствовали тому, что они уже четвертый год делят одну комнату на двоих. И, если сначала Юнги был сухим, и казался младшему даже немного жестоким, то по прошествию времени Чонгук понял, что хен выражает свою заботу и любовь немного по другому, нежели другие. Он мало говорит слова поддержки, но если все же скажет, то в его слова верится безоговорочно. Он отдавал свой рамен ему, под предлогом сытости. Он будил его на учебу, даже если ему никуда не нужно было. Он тратил свои кровные воны на автоматы для выигрыша игрушек, чтобы порадовать младших. Хен покупал им мороженое, когда остальные старались перебиться водой, так как это было дешевле. Да, он не часто обнимал их, без сильной охоты говорил о любви к мемберам и редко улыбался. Но Чонгук знал, он видел и знал, что Юнги-хен любит его, любит его и остальных мемберов. Это точно.       Вернувшись в отель, Чонгук первым делом открыл дневник.       Интересно, наступит ли тот день, когда я окончательно пойму, что со мной? Я задаю себе данный вопрос, вот уже несколько месяцев. Ха-ха. Месяцев. С начала дебюта. Вот точная дата. Сегодня я его обнял. Крепко и чувственно. По крайней мере для меня. Он такой теплый, такой родной, такой добрый, такой красивый. Мой хен действительно красивый, но почему многие пишут о его уродливости? Ой, а я могу называть его, пусть лишь хеном, но своим? Какой же ты эгоист, Чон Чонгук. Но я не стесняюсь, да, я хочу называть его своим. Но почему, ведь мы итак одна семья. Большая и дружная. Я знаю, что могу в любой момент попросить его о помощи и он мне не откажет, как и остальные мемберы. Но почему мне хочется, чтобы именно он помогал мне с просьбой? А вдруг я просто эгоист? Иначе как мне еще объяснить свое состояние?       Сегодня я видел его обеспокоенные глаза. Его божественные и полные беспокойства глаза. Я, конечно же сразу закрыл свои, из-за сильного давления на череп, но мне хватило того мгновения. Я напугал его и остальных членов группы. Я не хотел, честно. Но моему телу, очевидно, нужен был передых. Мне все еще стыдно. Я заставил волноваться его и мемберов. Но, слава богу, все обошлось.       Дорогой дневник, почему ты не можешь мне отвечать как в Гарри Поттере? Писать в одну сторону, конечно удобно, никто не выдаст мои тайны, но иногда мне нужен взгляд со стороны. Понимаешь меня? С каждый днем вихрь в моем животе усиливается, а мысли так и лезут в мою черепную коробку. Я не выдерживаю. Кажется еще чуть-чуть и я пойду к Чимин-хену. Становится невыносимее.       Вначале, когда я только пришел в компанию, я даже не предполагал, что мои органы будет охватывать спазм. Потом я думал, что все чувствуют такое. А еще чуть позже, я понял, что со мной твориться что-то неладное. Но что, я не могу пока понять. Интернет кричит о влюбленности, но разве так может быть? Со мной? Даже звучит как бред, правда? Я айдол. Я парень. Я не могу. Точнее я не должен позволять себе…это? А что это, знать бы. Я не хочу признавать влюбленность. Ее описывают как мимолетное увлечение красивым объектом. Она приходит к тебе внезапно, охватывает тебя и твой разум, толкая на безбашенные поступки. С ее помощью ты совершаешь то, на что не решился бы в здравом уме. Влюбленность дарит тебе крылья, чувство эйфории. Влюбленность дарит тебе ощущение, что ты можешь завоевать весь мир, для того, в кого ты влюблен. А еще влюбленность бывает больной. Ты одержим ею, им. Влюбленность вбивает в твою голову безумные идеи. Влюбленность дарит тебе желание обладать тем, к кому твое дыхание неровно. Но я. Я так не хочу. Это смахивает на безумие. Я…Я…Я запутался. И мне страшно. Мне…мне хочется разобраться с собой. Со своими чувствами. Потому что, кажется если я не разберусь, я потону. Я утону в своих мыслях, своих фантазиях, своих желаниях. Боже, мыслей снова становится так много, что рука не успевает за ними. Надеюсь я разберусь с собой. Мне нужно. Иначе, станет еще невыносимее.       Что обычно пишут в конце? Результаты, выводы, заключения? Что-ж, дорогой дневник, сегодня я снова лягу на свою кровать, закрою глаза и проанализирую свои и его действия, движения, слова. Сегодня я снова буду прокручивать в своей голове прошедший день. Зачем? Чтобы понять. Мне нужно понять, что со мной. Я очень хочу в этом разобраться. Черт, снова мысли путаются. Почему я такой? Ладно, видимо пора прощаться. Завтра еще что-нибудь напишу. Наверно. Если не потону в своих чувствах.