***
J’n’ai pas choisi de l’être Mais c’est là, Innamoramento L’amour, la mort, peut-être Mais suspendre le temps pour un mot Tout se dilate et cède à tout Et c’est là, Innamoramento
— …Вы правы, программа Защитников помогла даже лучше, чем мы думали. Как нам известно… Как было известно маленькой Фрэн Боу-Дагенхарт: время в Иверсте — бесконечная слоистая реальность. Нечто несущественное, изменчивое, оно ускользает, словно вода сквозь пальцы. Первые пару лет так и казалось. Казалось, пока юная искательница приключений не столкнулась с рутиной статуса, полученного десять лет назад. С годами время гораздо ощутимее сказывалось на девушке, сгорающей от скуки и головной боли каждый раз, когда Король нагружал бессмысленной, нудной работой. Ненужной, неинтересной, на ум приходило множество синонимов, но ответ был всегда один и тот же. Отвлекающая от более важных дел Хранительницы, по совместительству выполняющей обязанности, связанные с правлением Иверсты. Ежемесячные пламенные речи правителей Пяти Реальностей, посвященные вопросам: равновесия между мирами, защиты душ от так называемых паразитов и поддержании порядка, больше не вызывали у Фрэн того интереса и энтузиазма, который был в подростковом возрасте. Времена рвения в бой, решения загадок, несносных приключений давно прошли. Особенно в последние месяцы все стало более однотипным, Хранительнице все реже позволяли бродить по Реальностям из-за опасности встречи с пожирателей душ. Роль Дагенхарт, безусловно, была важна, но на подобных заседаниях она не приносила никакой пользы. Наоборот, оно лишь отвлекало от огромного количества дел. На таких собраниях Фрэн присутствовала скорее для статуса, демонстрации того, что Хранитель жив, здоров, ключ в надежных руках и нарушению баланса ничего не угрожает. И если раньше это тешило самолюбие Боу, сейчас вызывало вспышки агрессии и безразличия. Эта вспышка настигает её вновь. Фрэн сидит напротив правителей трех миров, протяжно вздыхает, отводя взгляд в сторону окна. Весенняя Иверста манит сбежать куда-нибудь подальше от однообразных разговоров, которые длятся и будут длиться не одни сутки. За это время можно было бы: закончить бумажную волокиту или, как в былые времена, прогуляться до горы Котрэм, посидеть под лимонным деревом, прочитать новую книгу, наслаждаться шелестом листьев и мурчанием любимого черного кота. Или переместиться в пятую Реальность и сделать то, что они не успели закончить… Фрэн вздрагивает и делает слишком громкий вдох, протирая заспанные глаза, скрывая густо покрасневшие щеки. Посторонние существа, прибывшие вместе с правителями, обращают внимание на Хранительницу Ключа, которая кажется со стороны слишком уставшей, нездоровой, всем видом показывающей незаинтересованность происходящего в Сенерсэди. — Господа, думаю, на сегодня всем нам стоит отдохнуть, — заметив озадаченные взгляды и состояние Фрэн, произносит Жьяр, — Продолжим после прибытия остальных важных лиц. Все синхронно встают с мест, разбегаясь по разным уголкам Иверсты. Скоро начнет темнеть, откроются новые прелестнейшие границы городка, красота волшебной природы, которой можно любоваться до самого утра. Фрэн медленно встает, переводя взор с широкого окна на любимого котика, убегающего вместе с Палонтрасом и правителем Первой Реальности в сторону библиотеки. Девушка устало потирает звенящие виски, осознавая, что отдохнуть, как свои друзья, у неё не получится. Фрэн собирается пройти к выходу из дворца, ожидать прибытия других должностных лиц, как её плеча почти невесомо касается Итворд. — Дорогая, ты можешь прогуляться или уйти отдохнуть дома, — Боу собирается возразить другу, но её тут же перебивают, — Не волнуйся, я позабочусь о наших любезных гостях, возвращайся к ужину. Итворд улыбается, трепетно проводя костями пальцев по нежной щеке Фрэн. Она ничего не отвечает, лишь прижимается теснее к фалангам родного существа, заменившего ей родителей. Итворду не нужны слова, он все прекрасно понимает по уставшим небесно-голубым глазам, которые спустя года смотрят на него с благодарностью и былой детской теплотой. Дагенхарт идет к выходу, не обращая внимания на проходящих мимо жителей, приветствующих Хранительницу. Сейчас ей нужно добраться до дома, не отвлекаясь на чужие монологи, которых за сегодня более чем достаточно.***
Порой в такие моменты юная Хранительница Ключа теряется в мыслях. Наедине с собой она металась из стороны в сторону. Фрэн всё также стремилась к знаниям, бродила по Реальностям вместе со своим преданным шерстяным другом, изучала медицинские справочники, любезно подаренные Палонтрасом. Но на занятия, которые действительно предавали Боу любовь к жизни, уводилось всё меньше времени. Рутина. Рутина и ещё раз рутина, в которой грязли большинство людей Пандоры, Реальности, где Фрэн была рождена. Она чувствовала себя настоящей, поистине живой и свободной в другом мире. Мире, который она десять лет назад была готова превратить в пепел, стереть навечно из истории формирования Реальностей… Вновь окончательно запутавшись в самой себе, Фрэн не замечает, как оказывается у своего домика. Поистине волшебного, как обещал того Великий Волшебник, окутанного ароматом и лепестками вечно цветущей вишни. Войдя в спальню девушка со всей силы хватается за короткие волосы, оттягивает как можно выше челку, пытаясь унять назойливую головную боль. Однако это не помогает. Фрэн начинает злиться, со всей силы давит на глазницы, до появления мерцающих пятен. Боу чувствует себя немного лучше, постепенно приходит в норму. Подойдя к постели, готовая упасть и лежать без движений до ужина, девушка с подозрением всматривается в окно. Ещё недавно светлое небо без единой тучи стало темнее и холоднее. Быть может это лишь галлюцинация Дагенхарт, которая слишком сильно надавила на глаза. Размышления о потемневших небесах приводят к единственному ответу: монотонная жизнь скоро превратит Хранительницу в камалу, видящую Реальность в вечно темных и кровавых тонах. Из-за усталости она не замечает очевидного, в том числе присутствия другого существа в своих покоях. Грубые холодные ладони резко и одновременно столь нежно обхватывают талию Фрэн сзади. Пульсирующая боль в висках исчезает, будто её не было, а выброс адреналина в кровь замещает былую разбитость. Девушка взвизгивает, но не оборачивается на объект, нарушивший покой. Фрэн узнает из тысячи: эти грубые руки, тень властного по сравнению с ней роста, выбившиеся длинные темные волосы, спадающие на хрупкие плечи девушки. И ощущение на коже дорогого полностью черного одеяния, отражающее принадлежность существа к самой страшной Реальности. Как ей раньше не пришла в голову истинная причина изменения погоды. — Что… Что ты тут…? — Дагенхарт не дают договорить, стискивая тело сильнее в объятиях. — За тобой должок Фрэн, — с каждой секундой сильнее вжимаясь в Хранительницу проговаривает Принц Тьмы, — Надеюсь ты не забыла? Тихий полустон срывается с губ, стоило Дагенхарт вспомнить последнее посещение дворца Обскура. Не прошло и дня без воспоминаний о том вечере, когда их уединение было нарушено Палонтрасом, прилетевшим за сбежавшей Хранительницей. Тот месяц был тяжелый, за жизнь Фрэн боялся каждый. Она не могла винить своих преданных друзей в этой защите и заботе. Но в глубине души была безумно зла за проявленную обеспокоенность. Ведь так страстно сорванные самим Принцем Тьмы полосатые колготки, оголили элегантные ноги Хранительницы Ключа зря. Ремор пробирается когтями под длинное серое платье, проводит ими по обнаженной коже впалого живота. Пересчитывает пальцами ребра, вжимается в мечевидный отросток, вызывая смешанные ощущения, граничащие с удовольствием и щекоткой. Сжимает со всей силы бока. Другая рука также грубо разглаживает только, что приведенные в беспорядок волосы. Фрэн вновь начинает ощущать несвойственную для его рук теплоту, но за все года не решается спросить о причине напрямую. Рассудок затуманен, она чувствует напряжение в идеально выглаженных брюках Ремора. Голова Фрэн кружится от нахлынувшего возбуждения, а собственные ноги, не слушаясь тела сжимаются вместе. Дабы не упасть девушка теснее прижимаются к существу, которое вызвало такую бурную реакцию. — Матушка дала добро прибыть в ваш овощной террариум без неё, — с насмешкой произносит низким тоном он в самое ухо девушки, — В конце концов пусть никто не забывает кто будущий Король Пятой Реальности. Даже ты, Фрэн. Боу недовольно закатывает глаза от выражений Ремора. Да, она выгорала, впадала в состояние безразличия ко всему из-за огромной нагрузки, рухнувшей на её плечи. Но Фрэн не потерпит оскорблений в сторону Реальности, которая является её родным домом. Местом, где её всегда поддержат, окутают любовью и заботой. Где никогда не хотели использовать Боу-Дагенхарт в качестве животного, над которым проводятся эксперименты… — Конечно, не вечно же мне мотаться в твое кровавое болото! Девушка находит в себе силы повернуться к Принцу лицом, обвить его шею руками, притягивая ближе к себе. Её небесно-голубые глаза встречаются с его — темнее ночи, вселяющие ужас и одновременно восхищение. Фрэн смотрит на него с вызовом, рассматривает острые черты лица, бледное с еле заметным румянцем и наглой ухмылкой. Она хочет стереть это слащавое выражение, показать на чьей территории Ремор сейчас находится. В тот момент, когда Фрэн тянется за поцелуем, она забывает, что перед ней не герой романтической сказки. Перед ней Жуткая Чернота, жестокий Принц Тьмы с которым не работают такие фокусы. Ремор грубо отталкивает Хранительницу, не предоставляя времени, чтобы опомниться, вжимает всем телом в стену, напоминая своей забывчивой девочке, кто он на самом деле такой. Четыре и без того длинных рога становятся длиннее, а зрачки расширяются до предела. — Не ты ли недавно кричала в подушку, что хочешь навсегда остаться со мной в этом кровавом болоте? Принц оттягивает рукав её платья, проводит когтями по ключице, вскрывая недавно зажившие раны. Ремор сдерживается, дабы не провести языком по раненому месту, продолжает начатую игру. Дагенхарт растерянно пытается отвести взгляд. В мысли лезут забытые фрагменты фраз, которые она говорила, пока парень позволял достичь пика наслаждения. Размытые в её затменном от удовольствия разуме, в отличие от Ремора, помнящего дословно каждое произнесенное слово. — Милая-милая Фрэн, или ты забыла, как хотела принадлежать лишь мне? — он насмехается, выделяет каждое слово, которое вгоняет в краску девушку, Ремор все же поддается искушению, проводит кончиком языка по щеке девушки. Сердце Фрэн пропускает резкий удар, отдающийся звоном в ушах. Ремор контролировал Дагенхарт как на физическом, так и на эмоциональном плане. Слышать это из его уст странно, вызывало кучу эмоций, с которыми Хранительница не справлялась. Она постоянно слышала от друзей насмешки и ругательства в сторону будущего Короля. Напоминания о том, что он сотворил с маленькой Фрэн, их крошкой, отправив мучиться в дом безумия. Все вспоминали, как Итворд каждую ночь гладил мягкие каштановые волосы девочки, пока она пыталась заснуть после кошмаров, испуганно произнося имя заклятого врага. Фрэн соглашалась со всеми, они были правы, он делал ужасные вещи. И какой же стыд охватывал Хранительницу, когда спустя года она продолжает кричать имя самого любимого врага во снах, вовсе не кошмарных. Фрэн не знает, в какой момент это произошло, когда она упустила это чувство, эту ужасную беду, о которой старается не думать. Она была влюблена. Влюблена в существо, которое ненавидела сильнее, чем настигающих Иверсту безрассудных камал. Монстра, с которым желала расправиться голыми руками, ощутить его мнимую угасающую жизнь на кончиках пальцев. С этим ужасающим монстром она чувствовала себя поистине живой. «Если ты любишь, ты жива. И это единственное, что важно». — Рогатая скотина… — поджав губы шипит Фрэн, сжимая ладони в кулак. Ремор посмеивается, так легко победив в этой импровизированной стычке. Он не против всплеска эмоций Хранительницы Ключа. С ним она настоящая, обходится без любезностей и наигранной улыбки, говорит то, что вздумается, не думает о последствиях. Пусть кричит, называет самыми ужасными словами. Но будет той Фрэн Боу-Дагенхарт, которая десять лет назад в злополучном коридоре клиники Освальда без страха за свою жизнь говорила его демонической сущности всё, что вздумается. Фрэн медленно дотрагивается пальцами до пуговиц на его черной рубашке, стремясь лицезреть, остались ли случайно оставленные следы коготков на груди. Но он перехватывает её нежную руку, усыпанную многочисленными мелкими шрамами и ссадинами. Грубые руки парня стали словно ещё теплее, или ей это уже дорисовывает сознание. Ремор обводит каждую фалангу, сплетает их пальцы вместе, наслаждается податливостью Хранительницы Ключа. Никогда не посмев признаться ей в том, что готов потерять себя, лишь от одной мысли о том, что Фрэн досталась ему. Только ему и никому больше. — На ближайшие дни, можешь отменять все свои планы, — будто с насмешкой говорит он, — Хотят того твои овощи с насекомыми или нет, мне глубоко наплевать. Эти дни ты проведешь со мной. — Ремор, ты невыносим, — Хранительница, отводит взор на вечерний город отмечая про себя, что скоро начнется торжественный ужин, — Жьяр убьет меня, нам нужно… Уловив суть того, что она собирается сказать, Ремор наконец грубо прикасается к губам Фрэн. Вжимает в холодную стену настолько сильно, что ноги Дагенхарт отрываются от пола. Принц Тьмы целует Хранительницу так, как мог лишь он, поцелуй, который никогда не описывали в тех ванильно-приторных романах, которые Фрэн находила на самых дальних полках библиотеки. Парень кусает губы до крови, приносит невыносимую боль, которая граничит с грязным наслаждением. Дагенхарт ненавидела себя за то, что ей это нравится. Нравится до такой степени, что она готова на все, лишь бы он причинял эту боль снова и снова. Она пытается укусить его так же, но для Принца это ощущается как щекотка, вызывая улыбку. А вибрирующие стоны Фрэн на его губах затуманивают сознание все сильнее. С неистовой легкостью девушка оказывается у него на руках, а через мгновение отброшена на мягкую кровать с прижатыми кистями рук над головой. Она обвивает его торс ногами, создает небольшое трение от накатившего потока чувств. Своей черной магией Ремор разрывает красивое серое платье вместе с бежевым нижним бельем, которое тут же оказывается на полу вместе с его одеждой в таком же состоянии. После стольких лет близкой порочной связи, Фрэн до сих пор ерзает под ним, жмурит глаза, пытается обхватить ладонью небольшую грудь, надеясь скрыть набухшие соски, когда парень озабоченно смотрит на обнаженное тело. Дагенхарт отводит взгляд с тела Ремора, на которое так хотела отчаянно взглянуть пару мгновений назад. Ему до сих пор нравится эта невинность. Будоражит так же, словно пару лет назад, когда Принц Тьмы сумел добровольно забрать непорочность самой Хранительницы Ключа. — Смотри на меня Фрэн, — поворачивает Ремор голову девушки в свою сторону, — Ну же, ты ведь так хотела ко мне прикоснуться… И она слушается, переводит взгляд начинающих намокать глаз прямиком на него, чувствуя, как другая рука постепенно начинает сжимать её шею. Освободив руки, девушка касается мелкой россыпи рваных ссадин, оставленных ей в одну из последних встреч. Её следы на теле парня почему-то проходили гораздо медленнее, чем у Боу. Картина на теле Фрэн была не лучше, но ей удавалось скрывать растерзанное тело благодаря инструкциям из фармакологического справочника Палонтраса. Фрэн становится раскрепощеннее, водит ладонями по вздымающейся груди, царапает плечи Принца, громко дышит, начинает выгибать спину навстречу его телу. Ремор томно вздыхает, прикрывая глаза, хватает Фрэн за руки и вновь оставляет обездвиженной. Он мог мучить девушку, довести до состояния, когда Хранительница готова абсолютно на всё, лишь бы добиться сладостных судорог в теле. Каким бы Ремор ни был безжалостным, эгоистичным, он нуждался в ней так же, как и она. Нуждался, возможно, даже сильнее, чем Фрэн, становясь с каждым годом всё сильнее зависимым от её эмоций и тела. Ремор не предупредив, резко врывается в податливое тело Фрэн, которое с легкостью принимает его длину, обволакивает и обжигает своей теплотой. В комнате становится темнее, она сладко стонет, не отводя взгляда от его прекрасного выражения лица, заливающегося румянцем, любуясь почти что распущенными волосами, выбивающимися из хвоста. Сильнее заводится от громкого стона, вырвавшегося из его горла, так отчаянно скрывающего наслаждение все это время. Принц Тьмы двигается грубо и быстро, глаза Фрэн наполняются слезами, а стоны постепенно начинают превращаться в громкие крики. Он вновь целует истерзанные губы, слизывает кровь и слушает отчаянные визги, сильно хватает девушку за волосы. Пользуясь положением освободившихся рук, Дагенхарт впивается в плечи Ремора. Слезы вырываются из глаз Боу, стоило Ремору чуть сильнее оттянуть и без того короткие волосы девушки. Принц Тьмы окончательно теряет связь с реальностью, стоит одинокой слезинке оказаться на кончике его языка. — Черт… Фрэн, что же ты делаешь? Одна рука впивается в шею девушки, другая плотно прижимается к её рту, не позволяя произнести ни слова, кроме как отчаянного мычания. Ремор оставляет Фрэн без возможности вдохнуть, порой ослабляя хватку на доли секунды, дабы Боу не отключилась из-за гипоксии. Фрэн закатывает глаза, жмурится, не может пошевелиться, словно вновь превратилась в дерево, впервые попав в Иверсту благодаря этому козлу. Слезы непроизвольно льются ручьем из глаз, стекают на его ладонь. Он слизывает каждую сладостную слезинку с щек, врывается в тело грубее, доставляя пульсирующую боль в области матки. От переизбытка возбуждения Ремор срывается на родной язык Обскура, осипшим голосом произносит самые непристойные фразы. Дагенхарт этот язык кажется до чертиков красивым, словно смесь латинского и французского. Если бы Фрэн не знала значения этих похабных слов, была бы уверена, что это что-то романтичное, глубокое. Но вместо: «Моя любовь, рядом с тобой я схожу с ума» перевод был: «Я бы затрахал тебя до смерти, если бы не хотел тебя с каждым днем все чаще и сильнее». Он ослабляет хватку на шее и убирает ладонь с кровоточащих губ, вынуждая девушку сделать протяжный вдох. Поток слез наслаждения стекает по щекам сильнее из-за этого жеста. Голос сильно дрожит, как и ноги, обвивающие торс Принца. — Рем, пожалуйста, я больше не могу! Он ускоряется, шлепки тел разносятся по всему помещению, пока оба не сдерживают эмоций. На грани достижения наслаждения большой палец Ремора ложится на клитор девушки, проводя по нему в такт толчкам. Её оргазм удовлетворяет Ремора больше, чем собственный, сам факт того, что Боу испытывает его с ним и от него. Ноги Фрэн начинают дрожать, а внутри становится до невозможности узко. Он следует за ней, позволяя себе излиться и опорочить честь этой нереальной девушки до предела. Фрэн принимает его полностью, пульсация усиливается, движения замедляются, остается лишь сбившееся дыхание и терпкий запах крови и грязного акта. Запах, который фантомно будет мерещиться Боу еще как минимум неделю.***
— Неужели ты теперь будешь представлять Реальность без сопровождения Мабуки? — удивляется Хранительница, параллельно расчесывая запутанные волосы. — И не только. С этого момента я имею больше власти, чем когда-либо, — расположившись на мокрой кровати Фрэн, поясняет он, завязывая свои шелковистые волосы в некрепкий хвост, — Можешь готовить новую партию лечебных зелий, дорогая. Фрэн лишь посмеивается, ничего не ответив Принцу. Она стоит перед большим зеркалом, в своем любимом сером платье, целым и невредимым, словно оно десятки раз не было разорвано её «возлюбленным». Дагенхарт находит в полке свое спасение, излюбленную за все года их связи мазь, запрятанную глубоко в шкафу. Фрэн смазывает губы, и они тут же приобретают свой естественный оттенок, затем перемещается на шею, промазывая каждую ссадину оставленную острыми когтями. Ей приходится делать это по несколько раз в день, дабы добиться эффекта идеально чистой, невредимой кожи. — Проще искупаться в розовой воде, — девушка отвлекается от своего занятия услышав, что парень встал с постели, — Что, обработать твои плечи? Рем… Он подходит сзади, всматриваясь через зеркало на её прекрасный лик. Ему нравится видеть на своем теле следы, оставленные хранительницей. Нравится, что в силу своей сущности раны долго регенерируют, наотрез отказываясь от помощи Фрэн в заживлении. Ему льстит тот факт, что девушка промазывает лишь видные места, оставляя закрытую часть тела нетронутой. Ремор приподнимает подол платья, оголяя плоский живот, лицезреет оставленные кровоподтеки. Идеальное для него прикрытое одеждой истерзанное тело, на котором не было живого места, желтеющие синяки вновь приобретают розовый оттенок, а за ними ссадины и укусы. Кончики пальцев касаются запекшихся порезов, от чего Фрэн дергается. — Я уже говорил, что мои метки тебе к лицу? «Говорил». Даже чаще, чем нужно, представляя долгожданный момент, когда она сможет предстать перед своими горячо любимыми, а для него ненавистными друзьями в таком виде. Заявить всем: тело и душа Фрэн Боу — собственность Ремора. Он тесно прижимается к спине Дагенхарт, нежно обводит болезненные места, медленно и нежно, словно Мистер Полночь, просит прощения за оставленную рану. Представив это, на лице Фрэн расцветает влюбленная улыбка. Ей не хватало их связи, не хватало выброса гормонов счастья, тех эмоций, ради которых хочется жить, двигаться дальше. На душе спокойно и подозрительно тепло. Дагенхарт касается его руки, продолжающей оглаживать тело, теплой, почти горячей. Но в один миг всё повторяется, словно дежавю, она вновь чувствует его возбуждение, смотрит в окно и вспоминает о Жьяре. Фрэн пытается отстраниться от Ремора, на что слышит его громкий смех и только сильнее прижимающееся тело. — Ремор! Скотина, нет!***
Дагенхарт прибегает сломя ноги к Итворду, который всем своим видом показывал, что недоволен, почти разгневан. Внутри Фрэн все сжимается, по телу пробегает дрожь. Разум окутывает страх, что она может быть пойманной, что он узнал правду. Может, девушка не до конца скрыла раны, или кто-то услышал, что происходило в её доме. В мыслях мелькают самые ужасные опасения. Итворд хватает Фрэн под руку и ведет в сторону торжественного зала, слегка наклоняясь к Боу. Итворд доносит информацию, полученную от «только прибывшего» Ремора пару минут назад. И Фрэн мысленно с облегчением выдыхает. Существо негодует, произнося под нос ругательства больше, чем когда случилось страшное нападение камал пару лет назад. Итворд говорит много: о безрассудстве Мабуки, слишком напыщенном принце, предчувствии, что что-то пойдет не так, страхе о нарушении баланса. И главное, что Принц решит закончить начатое и лишит Хранительницу Ключа титула в своих корыстных целях. Знал бы её любящий опекун, какого по-настоящему важного статуса уже успел её лишить Ремор. Фрэн перестает слушать Итворда, стоит им пройти в зал и увидеть объект их обсуждения. Он насмешливо приветствует Хранительницу, словно они давно не виделись и не делали той грязи, следы которой приторно замазаны на шее. Фрэн едва сдерживает смех от его хорошо поставленной актерской игры, но сохраняет былое безразличие, проходя под руку с Итвордом к компании обитателей Иверсты. Всё становится как прежде, за исключением пульсирующих ран под мазью и зудящей боли между ног юной девушки. Все общаются, мило любезничают с прибывающими жителями. Фрэн увлеченно беседует с Зельмой и её импровизированной компанией, выпивает вместе с ними бокал крепкого красного вина. Веселится вместе со всеми, так, словно утром она не была готова расколоться на части от ненависти ко всему, что её окружало. Но когда солнце уходит за горизонт, открывая звездное небо, что-то меняется, выходя за рамки обыденного поведения Принца Тьмы и Хранительницы Ключа. И Итворд винит в этом тот самый бокал. Или он что-то упустил, и их было несколько? Переглядывания Ремора и Фрэн кажутся слишком подозрительными. А затуманенный, мечтательный взгляд Боу, и густо покрасневшие щеки, когда они беседуют у окна вдали от всех, излучает влюбленность. Итворд и другие не раз замечали это и на других встречах, где фигурировали эти две личности. Но принимали за насмехательства врагов друг над другом. Двигаясь под быструю мелодию, платье Фрэн приподнимается выше, чем нужно, и немногие замечают синяки на ляжках. Кто-то, зная её темперамент, даже не вдумываясь, приходит к умозаключению, что Боу вновь попала в какую-то передрягу. Но когда Принц Тьмы хватает девушку за талию, вовлекая в совместный танец, от которого Хранительница не отказывается, а сильнее прижимается к Жуткой Черноте, сердцебиение Итворда учащается, все больше подтверждая страшные подозрения. Всё могло обернуться, как того боялась Фрэн, когда её подловил пару часов назад Итворд. Если бы оба вовремя не опомнились. Высокий скелет вместе с парящим рядом доктором моментально успокаиваются, стоит услышать знакомое: «Козлина!» — и разозлившуюся Дагенхарт с надутыми губами, пытающуюся ударить существо, успевшее испариться в другой угол помещения. Старая добрая пара врагов-экстравертов, ругающаяся весь остаток вечера.***
— …Так вот, за короткий промежуток времени многие паразиты пойманы с помощью наших лучших… За очередными обсуждениями Фрэн перестает задумываться о значении времени, злость и усталость перестают терзать, в мыслях витает воздух, а на душе воцарилось спокойствие. Она вновь наслаждается жизнью. Остатки этих дней пройдут по-новому легко, как нельзя лучше. И всё потому, что рядом находится он… Ремор будет наслаждаться Фрэн каждый час, проведенный рядом. Выпивать с упоением каждую слезинку, терять рассудок, растворяться в ней. Фрэн смеяться ему в лицо, одерживать поражение и отдаваться добровольно, без остатка. Встречаться под лунным светом, бродя по цветущей майской Иверсте до середины ночи, издеваться друг над другом и говорить на темы, которые волновали обоих. Засыпать в его когтистых лапах, но наутро оставаться в одиночестве, с упоением дожидаясь вечерней встречи. Во время интимной близости никто не будет думать о последствиях до того момента, пока Фрэн не погрязнет вновь наедине со своими мыслями, стоит Ремору вернуться в Обскура. Разум играет с ней каждый месяц, задумываясь над тем, что рано или поздно незащищенный половой акт обернется для неё плачевно. Может, она бесплодна, слишком молода, или это всё из-за того, что они разные существа. Несовместимы и никогда из-за этого не будут вместе, как о том тайно желала частичка глубоко влюбленной Фрэн. Или всё же случилось страшное. Фрэн не успокоится до того момента, пока не ощутит характерные спазмирующие боли внизу живота, свойственные для женщин в репродуктивном возрасте её реальности. Тогда всё вернется на круги своя, и эти мысли уйдут так же быстро, как и пришли. Но если это все же случится, в один прекрасный момент Дагенхарт будет винить себя и Принца Тьмы в безответственности. Умываться слезами отчаяния и боли, умолять простить разочарованного в ней Итворда и остальных друзей. Терпеть обрушившийся гнев Матери Мабуки и Великого Валока. Желать вернуть время вспять, не совершать ошибки, попытаться не влюбляться в Принца Пятой Реальности. Любимую всеми Фрэн спустя короткий промежуток времени простят, несмотря на выбранного партнера. Итворд сотрёт льющиеся градом слёзы своей родной Фрэн, крепко и долго обнимая в надежде, что она не увидит одиноко стекающую слезу с его скуловой кости. Палонтрас сделает всё возможное для её здоровья и отговорит от страшных мыслей о лишении зародившейся в ней жизни. А Мистер Полночь не отойдёт ни на шаг, засыпая рядом с округлившимся животом своей хозяйки. Фрэн поддержит, выслушает каждый, никто не посмеет обвинить в порочной связи с Ремором. Не посмеет сказать дурного слова, не без его помощи. В Иверсте всё развивалось бы самым лучшим образом. Существовало лишь одно препятствие — выбранный Фрэн избранник, эгоист, который не позволит ей остаться с ними рядом. Возможно, когда настанет этот момент, Ремор признается девушке во всем, что изменилось в нем за десять лет. В причинах незаживающих ран, внезапно исходящей теплоты от его тела и почему слезы из-за страданий Фрэн стали отвратительны на вкус, нежели слёзы счастья. Как бы она не стала его умолять остаться во Второй Реальности. Он давно решил всё за неё, что заберет Хранительницу с этого места в Реальность, для которой она была рождена. Фрэн сама добровольно сдастся и последует за ним. Останется навечно рядом с Жуткой Чернотой в его золотой клетке. В Реальности, где она станет Принцессой, а затем Королевой Тьмы. Его Королевой. Женщиной могущественнее Матери Мабуки. Гораздо важнее для его сердца. Ведь именно эта несносная Хранительница Ключа является причиной его жизни, причиной, которая имела больше значения, чем родная мать, не одарившая своего ребенка тем, что он чувствовал, находясь рядом с Фрэн. Если ты любишь, ты жив. И он любил, пусть и не решается показать эту главную слабость, которая способна полностью и навечно открыть сердце Фрэн Боу-Дагенхарт. «Если ты любишь, ты жива. И это единственное, что важно».