Большая редкость, если вам любовь Подарена проказницей судьбою. И каждый своей собственной ценою -
Её теряет и находит вновь...
Отброшенный в урну щелчком пальцев окурок попал точно в цель. Короткий смешок. Как будто очередной подвиг совершил, в копилочку уже имеющихся. Зато не загрязнил окружающий мир. Если к этому миру ещё можно применить слово "чистота". Или он сам стал бы от этого чище... Промозглый ночной воздух не придавал позитивного настроя, кусая за голые щёки и пальцы. Снова без перчаток. Раньше он бы за это получил нагоняй. Но теперь не от кого. А ведь не любил же перчатки. И шапки тоже не любил. Но послушно на себя натягивал, только чтобы ОН так не хмурился, убрал пролёгшую между бровей складку. Чтобы не переживал. Он... Он, это что-то больное, что-то колючее, никак не уходящее из груди, как бы не хотелось. Что-то, что уже пол года мешает полноценно дышать и приходилось перебиваться короткими, неглубокими вдохами. Ровно столько, чтобы существовать. Он, это то, что хотелось бы забыть, вылечить. Но не забывается. И не лечится. И ни расстояние и ни время нихрена не помощники. Было и расстояние. И время было. Но... - Я тебя кажется...люблю. Поморщился. И почему все так любят всё усложнять? Зачем говорить какие-то пустые, ничего не значащие слова, которые только всё портят. И зачем нужен "такой" взгляд, от которого становится...неуютно. Они итак вместе. В любое свободное время. Они друг с другом. Что ещё надо? Что изменится, если статусу этого самого "вместе" дать какое-то название? Что между ними? Отношения? Связь? Просто секс? Зачем обзывать это какой-то там любовью, которая ассоциируется только с соплями и розовыми мыльными пузырями. Это точно не про него. И, да. Это была их последняя ночь. Он сбежал. Просто улетел, в другую страну. Не попрощавшись. Никак. Не поставив точку. Что это было. Трусость? Страх что это признание повяжет его? Но ведь он не сказал этого в ответ. И не скажет. Потому что не знает этого чувства. Не знал... Сменил номер. Отрезал себя от всего прошлого. Новая жизнь. Отношения? Были. Хотя нет, не отношения, мимолётные связи. Никто надолго никогда не задерживался. Он сам сделал такой выбор. Только чтобы никто больше не привязался. Чтобы снова не слышать этого банального и глупого "люблю". Пол года... Свободы? Тогда ему казалось, что да. Никаких претензий. Никаких обязательств. Никто не заставляет надевать чёртовы перчатки. А проблема в том, что руки мёрзли. И сам он мёрз. Без него. Когда он это понял? И сам не знал. А может знал. Но не сразу понял. Снова закурил. Слишком много курит. Стал кашлять по утрам. И никто за это не ругает. Больше. А он с ними никогда не целовался. Со всеми любовниками, которые у него были. Не хотелось. Хотя некоторые и пытались. Только секс. Разрядка. Больше ничего. Как только замечал чуть большее в глазах, чем просто ни к чему не обязывающие встречи. Всё. Кто-то крутил пальцем у виска. Кто-то плакал. Плевать. Он не любил слёзы. Презирал. Мужчины плакать не должны. Ведь так? Не должны. Но ещё как могут... В тот вечер он никуда не пошёл. Не хотелось. Просто тупо лежал и пялился в потолок. На прикроватной тумбочке стояла початая бутылка виски. Выпитая на треть. Обычно он не напивался в одиночестве. Но сегодня захотелось. В опьянённый алкоголем мозг сами собой стали пробираться воспоминания. Они никогда не засыпали после секса. Могли подолгу лежать, обессиленные, выбившиеся из сил. Болтать ни о чём. Или просто молчать. Да, это всегда было удивительным. С ним было хорошо даже молчать. У него на груди так тепло и спокойно. Он запускал пальцы в волосы и сразу хотелось закрыть глаза и замурчать. И он один, с кем хотелось уснуть рядом. И чтобы проснуться тоже, рядом. Но при чём тут любовь? Люди привязываются друг к другу. Притираются. Подходят друг к другу в постели. И всё. Ведь правда же? Дурак... Горячие губы скользят вниз, покрывая поцелуями грудь, оставляют мокрую дорожку от языка на животе, обойдя впадинку пупка. Когда он тихонько, почти невесомо касается губами члена, опаляя горячим дыханием, низ живота сводит судорогой, это выбивает воздух из лёгких, когда шумно выдохнул, а вдох сделать не выходит. И остаётся рвано глотать ртом такой необходимый кислород. Он прямо сейчас чувствует фантомные губы, сомкнувшиеся на головке и тянется рукой к трусам, высвобождая уже колом стоящий член. Несколько движений рукой, сорвавшийся с губ то ли стон, то ли всхлип. И растрёпанная макушка миражом между ног. Просто, так как он это помнил. Ещё. Да. Вот так... Но раздавшийся внезапно звонок в дверь разогнал мираж, заставив чертыхнулся. Пошатываясь, не удосужившись даже что-то надеть, в трусах и ещё стоящим членом, он распахнул двери, намереваясь послать далеко и надолго того, кто посмел его потревожить. - Уён?- Заплетающимся языком. Один из его бывших. Этот продержался чуть дольше других в своё время. Но так же был отправлен в далёкую неизвестность, когда намекнул, что не прочь остаться у него до утра. Никто никогда не оставался. Ни один. Это было одним из всех негласных правил. - Ты что тут... Но договорить ему не дали. Стоявший в дверях парень резко подался вперёд, прижимаясь к нему, опустив руку и сжимая член через ткань трусов. А почему бы и нет? Как раз вовремя. И пофиг что они давно расстались. В его руках живое, горячее тело и это всё, о чём он мог сейчас думать. Толкая парня в сторону спальни, на ходу стаскивал с него одежду, чему тот, надо признать, активно содействовал. Уже обнажённого толкнул на кровать, сразу переворачивая на живот. Всегда была одна поза и никак иначе. Ни одному из них он не смотрел в глаза. Смотреть в глаза во время секса, это что-то интимное, что-то очень личное. Видеть человека в момент оргазма. Этого никто из них не удостоился. Минутная заминка, раскатал по вздрагивающему члену резинку. Ещё одно из правил, которое он не нарушал, в каком бы состоянии не был. Подхватив парня за талию, поставил его в коленно-локтевую и приставив головку к тугому колечку мышц грубо толкнулся внутрь, не заботясь о том, чтобы подготовить его. Член на сухую входил с трудом, парень под ним метался и скулил. Но это не остановило. В плывущем сознании калейдоскопом мелькали картинки. Под спиной прохладный шёлк простыни приятно холодит кожу. Комната окутана мягким светом ночной лампы и лицо напротив хорошо видно. Как он седлает его бёдра, мягко опускаясь сверху. Как закусывает губу, замирая на мгновение, привыкая к наполненности. И как начинает двигаться, ни на секунду не переставая перебегать пальцами по груди. Глаза сверкают в интимном полумраке и его хочется притянуть ближе, чтобы утонуть в этом взгляде, чтобы близко, кожа к коже, чтобы поймать его губы своими. Чтобы... Оргазм накрывает с головой, вышибая искры из глаз и кислород из лёгких, заставляя захлебнуться собственным стоном. Собрал остатки сил, перекатился на спину, падая на кровать, задыхаясь. Слабое шевеление где-то сбоку. Не придавал значения. Всё равно, как ему там сейчас. Сам пришёл, сам напросился. На то, что произошло дальше среагировал скорее автоматом. Опалившее лицо чужое дыхание и впившиеся в рот чужие губы. Распахнул глаза, упираясь руками в чужую грудь и с такой силой оттолкнул от себя, что парень буквально слетел с кровати, падая на пол спиной и испуганно теперь хлопал ресницами, пытаясь отползти назад, в мнимую безопасность. - Пошёл. Вон!- Похоже на рык раненого зверя, а с этим шутки плохи. И здорово, что парень хорошо соображал, хватая что смог отыскать из своей одежды и быстро ретировался, оставляя квартиру в оглушающей тишине. Швыряемая о стену и разлетающаяся на осколки бутылка виски это первое что попалось под руку. Не знал, сколько прошло времени, минуты или может часы, пока его квартира превращалась в "ничто", как пепелище после пожара, на месте его никчёмного, ничего больше не значащего существования. Он крушил и ломал всё, чтобы не осталось и следа. Больше всего досталось кровати, которую он сейчас отчаянно ненавидел, за то, что она провонялась чужими телами, чужой спермой и чужой слюной, выпускаемой из чужих ртов, уткнувшихся в неё лицом всех тех, кого он в эту кровать вбивал собой, всегда сзади, всегда грубо, без каких либо прелюдий, всегда так, чтобы не видеть лиц. А потом долго сидел на полу, забившись в угол и беззвучно плакал, уставившись куда-то в одну точку, ни издавая ни звука. А на утро был куплен билет на самолёт, первый, который попался. Он ничего не взял с собой из этого отрезка своей жизни, кроме себя... И вот теперь он тут. Уже часа два стоит под его домом, глядя в темнеющие окна. Он ждал. Чего он ждал? Не знал и сам. Пол года, это много или мало? Что могло произойти за эти пол года. Он уже мог давно кого-то себе найти. И был бы прав. И как бы сейчас не крошились сжимаемые зубы от мысли, что у него мог быть другой, но прав на ревность не имелось. Он просрал это право, в тот момент, когда покупал билет в один конец. И ведь сам монахом не жил. И то, что он их просто трахал, не испытывая ни капли привязанности, это тухлое оправдание, даже для себя самого. И лучше бы сейчас развернуться и уйти. Но ноги как приклеенные не давали сдвинуться с места. Ни тем более тогда, когда увидел знакомый силуэт. Он жадно смотрел, впитывая в себя каждую деталь. И опущенные плечи, и склонённую голову, с накинутым на неё капюшоном, скрывающим лицо. Мимо. Прошёл мимо! Не заметил... Сложно было не заметить, при падающем сверху свете уличного фонаря. И впору бы кинуться следом, сгрести в охапку, прижать к себе, так сильно, чтобы хрустели косточки. Но проклятые ноги! Остановился. Повернулся медленно, как будто прокручивали видеоролик в замедленном темпе. А потом пошёл. Считал шаги, как умалишённый. Пять. Четыре. Три. Два. Один. Волосы отросли, падая на лоб. Похудел. Тени под глазами. Под теми глазами, которые сейчас занимали точно половину лица. Ноль.... Ближе просто некуда. Разомкнувшиеся губы. - Гуки?- Глухо, неверяще. - Тэ...- Хрипло, на одном выдохе. И тишина. Абсолютная. Города вокруг больше не существовало. Лишь только они. И лихорадочный блеск глаз напротив. Над бледными скулами. Которых нестерпимо захотелось коснуться. Чтобы убедиться, что это не очередной мираж. Вздрогнул. Он всегда вздрагивал, потому что пальцы ледяные. - Снова без перчат.... Всё. И руки больше ему не подчинялись, жили своей жизнью. Когда поднимались, хватая Тэхёна за плечи и впечатывая в свою грудь. И не было больше груди своей или его. Была одна, на двоих. И больно стукнувшее о рёбра сердце тоже одно на двоих. И смешавшиеся дыхания. И губы...Наконец-то не чужие.... И не чужой запах. И звон в ушах. И... Зарываясь пальцами в волосы, на самое ушко. Чтобы только он услышал. Только для него, одного. Самое правдивое, что только могло быть. - Я тебя тоже. И наконец-то, самый настоящий, самый полноценный за все последние пол года, вдох...............