***
Поднявшись на лифте наверх, Джеймс поворачивает налево и идет в свой кабинет, надеясь к вечеру доделать отчёты для Кадди, но, открыв дверь, замирает. — Хм, — произносит он, переводя взгляд от своего стола к надписи на двери и обратно. — Тут написано «Джеймс Уилсон», какая странная опечатка. За столом, закинув на него ноги, сидит никто иной как Хаус. — Привет, я Уилсон, и я жалею каждого лысеющего ребенка в мире, — в ответ заявляет он и улыбается, показывая «пис» обоими руками. — Почти уверен, что нет, — вздыхает настоящий Уилсон и заходит в кабинет, закрыв дверь на замок. — О, будем трахаться прямо у тебя на столе? Мне убрать ноги? — Не утруждайся, — Джеймс подходит к столу и садится на него, прямо напротив Хауса. — Что ты наплёл Таубу про моих несуществующих жён? Мне сказать спасибо, что ты не придумал историю о том, как я их убивал и забирал все их деньги, и по этой причине у меня такая классная квартира? — Буду не против благодарности, но немного иной, — поигрывание бровями. Уилсон устало, но с легкой улыбкой смотрит прямо ему в глаза. Эта выходка гораздо забавнее и безобиднее чем многие его прошлые. — Хаус. — Да ладно, — сдается тот. — Мне нужно было убедить пациента, что победить его болезнь можно только заразив его малярией. — Что прости? — Джейм округлил глаза. — Как Кадди это одобрила и при чем тут три моих жены? — Кадди тогда не знала, мне нужно было сначала добыть согласие подопытного. А жёны… Он говорил что-то про его бывшую жену, которая его бросила, узнав о болезни, но я не очень слушал. Ну и, в общем, придумал друга, который якобы трижды разводился и ничего, живой еще. Со мной тогда были коротышка и Тринадцать, и им стало интересно, кто же это. — И ты назвал меня. — Да само как-то вырвалось! Не Кадди же было называть. — И то правда, в наличие у тебя друзей кроме нас двоих никто бы не поверил. Но вот тут и главная загвоздка — я не твой друг! Почему ты скрываешь это от команды? — Красавица и черный знают. — Они не вся твоя команда, Хаус, — Уилсон бросает на него укоризненный взгляд и берет за руку, до этого лежавшую на его ноге. — Расскажи им. Хотя бы кольцо на палец надень! Хаус задумчиво смотрит на Джеймса и достает из-под рубашки цепочку с кольцом, начиная перебирать его в руках. — Ты же знаешь, что я не ношу его на руке только из-за большой вероятности потерять. Я, в отличие от тебя, не просто бумажки за столом заполняю. — Уверен — не потеряешь, если хотя бы капельку постараешься. Надень. И скажи команде. Я не хочу, чтобы получилось как с Кэмерон. — Я не виноват, что она такая альтруистка, — кривится Грег. — Хочет приютить всех неприкаянных и обделённых. И с новой командой такого точно не будет — евреи не в моем вкусе, да простит меня Кадди, а Тринадцать иногда хуже Беспощадной Стервы! — Если бы ты сразу обозначил своё семейное положение, то Кэмерон бы не постаралась тебя «приютить», — передразнивает Уилсон. — И я тоже еврей, если ты вдруг забыл. Кольцо… — Надену, — вздыхает Хаус и протягивает кольцо Уилсону. — Давай, Джимми. Джеймс лучезарно улыбается, надевает Грегу кольцо на безымянный палец и мягко целует. — Почти как тогда… — Ага, — соглашается Хаус, отражая улыбку. — Но я ничего им не скажу, будет весело. — Так и думал. Иди, хромай к Форману и Чейзу, точно знаю, что ты захочешь на это поспорить. — Свою ставку сделаешь? — Нет, но если выиграешь — деньги делим. — Я в рабстве, спасите, — соскакивая со стула, кривляется диагност и быстро уходит из кабинета своего мужа, напоследок взлохматив ему волосы.***
— Так, лентяи и лоботрясы! Хаус, к своему счастью, находит Чейза и Формана в своем кабинете, перекидывающих его мяч через стол. — Тауб еще не прибегал? — Нет, я отправил его и Тринадцать делать анализы еще до обеда, — отвечает Форман. — Вернутся не скоро. — Отлично! — Хаус с довольной улыбкой хлопает в ладоши. — Господа, не желаете ли поспорить? — На что? — Заинтересованно поворачивает голову Чейз, и в неё тут же с силой прилетает мяч. — Ау! — Сам виноват, — пожимает плечами Эрик и тоже поворачивается к диагносту. — На умственную активность остальной части нашей песочницы, — и машет рукой с кольцом на ней. Чейз присвистывает. — На двадцать баксов, — продолжает Хаус. — Правила обычные — делайте ради этого что угодно, кроме прямых ответов и очевидных намеков. Неочевидные даже нужны. В деле? — Естественно, — фыркает Чейз. — Два дня. — Что-то ты слишком в них уверен, — скептически смотрит на него Форман. — Минимум неделя. Мы уже сотни раз шутили на тему отношений Хауса и Уилсона, даже женатиками называли, а у них ни одна шестеренка не зашевелилась. — У нас бы тоже не зашевелилась, если бы не Уилсон тогда… — Итак, утята, все в лабораторию, тесты сами себя не сделают. Дифф. диагноз в диагностическом отделении только что закончился безоговорочной победой Хауса. Кэмерон насупившись поднялась из-за стола и уже собиралась выразить свое мнение на этот счет, как вдруг дверь открылась, и в нее залетел Уилсон. — Хаус, меня срочно вызывают на операцию, это надолго, поедешь домой сам. — Но мы же собирались… — кривится Хаус. — Извини, это правда важно, — у Джеймса реально виноватое лицо и Грег сдается. — Ладно, иди сюда. Они быстро чмокаются в губы и Уилсон, погладив Хауса по волосам, удаляется. В кабинете стоит оглушающая тишина. — В-вы… — начинает Кэмерон и от шока запинается. — Что? — как ни в чем не бывало спрашивает диагност. — Вы поцеловались! — Как-то ты слишком обвиняюще звучишь, можешь поцеловать Чейза, если хочешь, — жмёт плечами Хаус, но, поймав недоумевающие взгляды уже всей троицы, вынужденно продолжает. — Я думал целовать своего мужа у нас в стране не запрещено. И достал из-под рубашки кольцо на цепочке. — Мужа?! — вскрик принадлежал уже всей команде сразу. — И то верно… — Но в них уже посеяны сомнения! По крайней мере в Тауба, — отвечает Хаус. — Уилсон рассказал ему, что никаких трёх жён у него не было. А Тауб точно уже передал это Тринадцать, раз они вместе делают анализы. Четыре дня. Пожав друг другу руки и обозначив, что договор начинает действие с завтрашнего дня, вся троица начинает перекидывать друг другу мяч со скуки.***
На следующий день у Хауса выходной, но его команде еще предстоит работа. Все четверо сидят в лаборатории, делают тесты и ведут ленивую беседу, чтобы не загнуться от монотонности работы. — Кстати, я уже говорил Тринадцать вчера, но вас тогда не было, — начинает Тауб. — Уилсон сказал, что Хаус соврал насчет его жён, и что он уже почти 14 лет на ком-то женат. Что думаете? — Это логично, — отвечает Форман, поправляя лабораторные очки. — Да, — вторит ему Чейз, сосредоточенно смотря в монитор. — Сколько я его помню, у него всегда было кольцо на пальце. — Почему вы не говорили? — как-то даже обиженно говорит Тауб. — А вы сильно интересовались? — Теперь интересуемся, — вступает в разговор Хедли. — Вы её знаете? Чейз и Форман с улыбками переглядываются. — О да, довольно хорошо знаем. — Значит, она работает в больнице? — спрашивает Тауб, а когда ответа не следует, тут же догадывается. — Вы на нас поспорили! Хаус тоже в деле, да? — Мы не можем разглашать детали спора, — говорит Чейз. — Который мы возможно даже не спорили, — добавляет Форман. — Пф, мы и сами узнаем, — отвечает Тринадцать и снова утыкается в пробирку.***
Выходной Хауса подходит к концу, и на следующий день вся команда собирается в их кабинете за большим столом. Чейз, зевая, заваривает кофе всем по очереди, а остальные перебирают папки в поисках достойного дела. — Мальчик, 8 лет, непонятная сыпь и кровь из дёсен, — предлагает Тауб. — Хаус не захочет принимать ребенка, — отвергает предложение Тринадцать. — Женщина, 32 года, список симптомов на два листа. — Ипохондрик, — скучающе отвечает Форман. — Мужчина, 26 лет, кровь из носа… В кабинет врывается Хаус, стремительно хромает прямо к кофемашине, отбирает кружку со свежесвареным кофе у Чейза и машет свободной рукой. — Ну что, утятки, что предложите? — Мужчина, 26 лет… — снова начинает Форман. — У вас кольцо на пальце, — прерывает его Тринадцать. — Женились на проститутке? — Я конечно тоже не подарок, но так его еще никто не называл, — плюхаясь на стул, отвечает Хаус. — Его? — округляет глаза Тауб. — А еще надо мной постоянно стебётесь, — фыркает Хедли. — Ну я-то женщин не трахаю, — пожимает плечами Хаус со смешинкой в глазах. — Форман, я всецело тебе доверяю, идите поболтайте с «мужчиной 26 лет». Чейз, задержись, для тебя у меня специальное задание…***
Спустя шесть часов напряженной работы команда заваливается в их кабинет, чтобы спокойно пообедать и идти напрягаться дальше, как вдруг Форман, идущий впереди, встает как вкопаный. — Ауч, ты чего? — врезается в него Тауб. — Проходи дав… — Это еще что за нахуй? — прерывает его Тринадцать и начинает задыхаться от смеха. Есть от чего — абсолютно все поверхности кабинета обклеены радужными флагами разных размеров, а на столе, за которым они обычно едят и проводят дифф. диагнозы, лежат две секс куклы. Голые. Мужчины. В обнимку. Рядом со всем этим зрелищем с гордым видом и радужными шляпами на головах стоят Чейз и Хаус, размахивая флажками поменьше. — Не шевелитесь, — произносит Форман и достает свой телефон. Сфотографировавшись в разных позах, радужный дуэт преспокойно сел за стол и начал есть еду из коробки с обедом. Коробки Тауба. — А ну дайте сюда, — быстро опомнился тот. — Что тут происходит? У нас будет цветастая оргия вместо обеда? — Ну что ты, — отвечает Хаус со вздохом. — Тогда нам придется выгнать Тринадцать, а Форман этого не переживет. — Очень смешно, Хаус, — закатывает глаза Эрик. — Я, кстати, такое не в первый раз делаю, — мечтательно глядя в потолок протягивает главный диагност. — Пару лет назад такое дома на первое апреля устроил, мне потом муж неделю не давал… — Избавьте нас от этих подробностей, — скривился Тауб. — Не удивительно, что не давал, — вдруг говорит Форман. — У него, в отличие от вас, мозги нормально работают, без заскоков. — Пф, это с какой стороны посмотреть, — вступает в дискуссию Чейз. — Я бы за такое наоборот дал, креативно же. Ну, если бы он потом за собой убрал, конечно. — Так, то есть вы и мужа Хауса знаете?! — удивляется Тринадцать. — Он тоже тут работает или как? — Ага, здесь, — подтверждает Хаус и хочет продолжить разговор, но внезапно открывается дверь и в кабинет входит Уилсон. — Хаус, у меня степлер пропал, куда ты… — замирает тот на полуслове и мученически вздыхает, закатывая глаза. — Опять, ты серьезно? Сегодня вроде не первое, и даже не апреля. — Опять? — глупо переспрашивает Тауб, уставившись на Уилсона. Тот преводит взгляд на него, потом на Хауса, потом обратно и уходит, сказав, чтобы Хаус потом занес ему степлер. А сам Хаус, с улыбкой смотря на прозревших и ошарашенных подчиненных, передает двадцатку Чейзу, который с довольной мордой принимает такую же от Формана.